К чёрту легенды

Первый раз Ви видит Керри вживую, когда их лица – на расстоянии 10 сантиметров. У того яркие глаза. Он пахнет виски и сандалом. Им хочется напиться. Его губы кривит усмешка. Она должна быть горько-сладкой на вкус. Голос звучит хрипло и неровно. Будто эквалайзер в груди. А потом рокер уходит, и у Ви разве что не искрит в мозгах. Стройные ноги, маленькая задница. Гладкая кожа – ни одного лишнего волоска. Поджарое тело. И походка – небрежная, изящная, как у хозяина мира. Когда мерка болтало по воспоминаниям Джонни, всё ощущалось иначе, не так остро, а сейчас золотые импланты на горле так и хочется сжать, лизать, кусать. С нажимом провести по татуировкам на руках, смять шёлк халата, сдавить талию пальцами. Нагнуть рокера здесь и сейчас. В общем, у Ви рвёт крышу от Керри Евродина. Вот только напротив сидит Сильверхенд. Который всё видит и подмечает. И сразу пресекает предложение Керри присоединиться к нему на огромной кровати. Что будет для них обоих значить секс с музыкантом, Ви не понимает. Так что он проявляет недюжинную силу воли и ведёт себя паинькой. Звонит Нэнси/Бэс. Вытаскивает её из мальстрёмовского дерьма, в которое она вляпалась по кончик любопытного носа. Едет к Дэнни и посылает нахуй Генри, потому что терпеть таких ублюдков не может. Заглатывает псевдоэндотрезин до появления Керри и приходит в себя, только когда сидит за барной стойкой с трещащей головой и саднящими пальцами. И понимает три вещи. Первое – от запаха кожаной жилетки и разогретого выступлением тела рокера член встаёт на счёт раз. Второе – попытка самоубийства нихера не пиар. Третье – Джонни насрать, переспит он с Керри или нет. Потому что теперь это уже ни на что важное не повлияет. В своей мудацкой мудрости Сильверхенд прописал другу пинок невыверенной силы в правильном направлении – и доволен. Доволен тем, что Кер пишет новую песню. Тем, в какую сторону он стал меняться. Тем, как тот разбирается с грузовиком. Они втроём смотрят на полыхающее оборудование Us Cracks, и это даже мило. Так безобидно. Так старомодно. Так по-рокерски. Они удирают от копов на раздолбанной тачке, которую Евродин не пойми на какой помойке нашёл, и хохочут. Одному просто нравится гонять. Второй просто очнулся. Керри – простой мужик с простыми заморочками. Им руководят понятные мотивы: деньги, жажда признания и страх. О чём Ви ему и сообщает за стаканчиком кофе. И не сообщает, что делит с ним чувство вины за смерть друга. Это им обоим лишнее. Евродин, может, и не легенда Найт-сити, но уж точно возлюбленный городом кумир. Тот, кто зубами вырвал себе место на вершине Олимпа и теперь боится с него скатиться, вряд ли хочет вспоминать, через какое дерьмо пришлось продираться, на что наступить, чем расплатиться. Когда пару дней спустя они вламываются в гримёрку Us Cracks, Ви спокоен. Керри размахивает пистолетом и тычет им в лица трёх старлеток в ярких купальничках. Затирает про смыслы. Кричит про справедливость. Но он ничего не сделает. Потому что Керри – не Джонни, не Бестия и не Ви. Он не убийца. Он бешеный рокер в пластиковом мирке lazrpop, и это чертовски возбуждает. Мерк знает – они трахнутся. Не сейчас, не здесь, но этот момент настанет. Он чувствует это всем звериным нутром. И Ви готов ждать. После поездки на нефтяные поля к нему вернулось равновесие, и он заново вспомнил, что такое терпение и неизбежность. Кер зовёт его в закрытый клуб – не вопрос, Ви приедет. Кер вытаскивает его к сцене – без проблем, Ви подойдёт. Кер изливает душу на террасе ресторана – конечно, Ви слушает. Они движутся по орбите. Всё ближе друг к другу. Пока не вместе, но скоро. И целомудренный поцелуй – лёгкий аперитив, который бьёт в голову не хуже запрещённых брейндансов. Кожа и сандал заполняют сознание. На языке – лёгкий привкус бурбона и табака. Звон золотых побрякушек – в ушах. Мягкие волосы ласкают пальцы. Тело горит, как от полуденного зноя. Сука, даже по росту они идеально подходят друг другу. И можно сейчас у стеклянных перил опуститься на колени. И отсасывать Керри с упоением, пока тот смотрит на Найт-сити. Или утащить его на диваны за спиной. Сесть между ног. Расстегнуть молнию на кожаных штанах. И дрочить ему, губами на шее ловя вибрации от глухих стонов. Только мерк хочет не так. Он хочет больше. Всего: времени, возможностей, доступа. Ещё никогда у Ви так не сносило башню от кого-то: хотеть настолько, чтобы ждать.

* * *

– Привет! Есть планы на вечер? Отмени, – как всегда быстро начинает Керри. – Сделано, – так же быстро отвечает Ви. Они с Джонни возвращаются из Пустошей. Позади скрывается лагерь Альдекальдо. Солнце сползает в сторону океана. Porsche с рычанием отмеряет километры. В последнее время мерк берёт из гаража именно его. Там с десяток других тачек. Несколько мотоциклов. Но это его машина. Во всех смыслах. – Ха. Так. Гавань, четвёртый пирс, семь вечера. – Буду. Керри ждёт его на какой-то огромной яхте. Ви оставляет вещи в Porsche на пристани. Он уже видит, что ему ничего не потребуется. Только Малориан 3516 в кобуре да пара обойм. На всякий случай. Это же Найт-сити. Сильверхенд исчезает с пассажирского сидения тачки со словами: «Теперь он – твоя проблема. Не моя». Они отчаливают, Кер устраивается с гитарой поудобнее. Наёмник смотрит – и не может наглядеться. Пальцы рокера уверенно обхватывают гриф, лежат на деке, выстукивают какой-то ритм. Белая майка подчёркивает смуглость кожи. Тонкую талию. Черноту татуировок. Блеск каскада цепей на шее. Чёртовы импланты на горле. Музыкант берёт первый аккорд. Где-то на самой периферии зрения проходит цифровая зыбь. Ви не обращает внимания. Он пытается вспомнить этот риф – и не может. Они выходят в залив, беседуют о жизненных витках и экзистенциальных кризисах. Керри играет так, словно гитара – часть его тела. Она не издаст лишнего звука в его руках. Струны отзовутся именно так, как ему надо. Каждая нота будет идеально на месте. Идеально громкой. Идеально чистой. В груди наёмника будто сжимается кулак, мешая вдохнуть. Просто сейчас Керри прекрасен. Совершенен. И до одури желанен. Особенно когда расхерачивает редчайшую гитару о палубу. Швыряет в залив – та пролетает над головой наёмника. Упругими шагами направляется внутрь. Сбрасывает с бара бокалы и бутылки. И предлагает присоединиться. Ви даже не задумывается. Вдвоём они разносят внутренности яхты в щепки. Кругом валяются осколки. Из стола торчит топор. Запах разлитого по тиковому полу алкоголя стоит дурманящий. Под ногами ломаются пластинки, доски, куски проигрывателя и кофемашины. Сердце гулко бьётся где-то в горле, в ушах шумит океан. Они целуются – на пробу. Сдерживаясь. Проверяя, к чему каждый готов. В одной ли они точке, на одной ли странице. Керри усмехается, отходит на два шага и прогибается так, что у мерка мысли выбивает из головы. Призывно звенят украшения. Пальцы в золотых кольцах ложатся на пряжку ремня. Жар расползается под кожей подобно перегретым нанитам. Ви не надо повторять дважды. Даже один раз – уже чересчур. Они трахаются на раздолбанной яхте, как завоеватели – на полученной добыче. Будто сорвали большой куш. Освящая пламя, пожирающее дорогую обивку диванов, своим соитием. Провожая кичёвую, безвкусную посудину в последний путь. Они толкают и кусают друг друга, рычат, и Керри улыбается как умалишённый. Как встрёпанный, яростный полубог. Устраивается сверху и тянет Ви за волосы назад. Сжимает коленями его бёдра. Берёт то, что хочет. Так, как обоим нужно. Они драпают с лодки. Ви успевает подхватить штаны и кобуру. Прыгают в прохладную воду залива и выплывают на берег, чтобы посмотреть, как идёт ко дну Симурай. Что за тупое название? Какому придурку могло такое прийти в голову? Только такой корпобляди как Ковачек, без сомнений. – А если не рванёт? – Бля, Ви, да я ж весь кончусь, если эта дрянь ещё когда-нибудь поплывёт. Забери свои слова обратно. Хотя, – яхта, наполовину ушедшая под воду, всё-таки взрывается. – Вот это охуенно. Мерк и не думает спорить. Это и вправду охуенно. – Тебя подбросить? – Спрашиваешь. Я же видел твою тачку, Кер. А если ты мне ещё и душ одолжишь, я с тобой даже чпокнусь разок. – Разок? – Керри поворачивается к нему и приподнимает бровь, ухмыляясь. Знакомый огонь разливается по капиллярам, растекается по телу. О нет, не разок.