Game of Formula

Я меч во Тьме, дозорный на Стене, Я огонь, что разгонит холод, И свет, что приносит рассвет. Я рог, что разбудит спящих, Я щит, что хранит людей. Отдаю свою жизнь Дозору, Среди ночи и тех, кто в ней…

      Мик запрокинул голову, услышав над собой привычный ледяной скрежет: Стена устало стонала, принимая размашистые удары пронизывающего до костей холодного колючего ветра, приносящего из диких земель за Стеной эфемерные отголоски надвигающейся долгой Зимы. Мик закутался плотнее в чёрный плащ, поправив на плечах меховой ворот, вздрогнув не столько от холода, сколько от померещившихся ему в налетевшей вьюге трескучих звуков голосов. Рядом с ним озирались по сторонам новобранцы Дозора, испуганные грузным скрипом тяжёлых укреплений над ними, раскачиваемых ветром; Мик не винил их за недоверие, даже в его недолгие годы службы Чёрный замок видывал лучшие годы, а сейчас дрожащие и грозящие вот-вот рухнуть сооружения вызывали опасения даже у бывалых братьев.       Сегодня возвращались из похода разведчики, и Мик знал, что Лорд-Командующий захочет видеть их позже, а, значит, возможно, и самого Мика вместе с ними. Он нашёл взглядом Кевина — командир его отряда прятался под крышей кузни, согревая дыханием бледные ладони, ожидая, пока кузнец закончит работу над новым мечом. Кевин кивнул ему, и Мик направился в замок, не дожидаясь других указаний, чтобы навестить сегодня Лорда-Командующего и разведать об их дальнейших планах.       Мик стряхнул с плаща снег, вздрогнув, когда за его спиной захлопнулась тяжёлая дверь, спасая от резкого ветра, но не от пронизавшего Чёрный Замок до самых крипт холода. Он слышал во внутренних дворах суету и гомон, ржали лошади и звенел метал, разведчики сменяли друг друга — привычная для Дозора рутина; Мик поднимался по витой старой лестнице в башне Лорда-Командующего, надеясь отогреться у его жарко растопленного очага, пока не придёт, уставший после похода, Кими, готовый — пусть неохотно — поделиться с ним и Себастьяном свежими вестями из северных земель.       Себастьян встретил его в своих покоях тёплой утомлённой улыбкой и крепкими радушными объятьями, прижав по-отечески к груди, и приказал своему стюарду принести им три пинты горячего вина. Он сильно постарел за последнее время, пока все они ждали с тревогой и страхом приближающейся бесконечной ночи, преградой которой должны были стать, и Мик мог только обнять его крепче, обещая остаться с ним и Кими до конца, каким бы он ни был.