Связь душ / A Pairing of Souls

Ни один из вариантов запланированного Шэнь Юанем на сегодняшний день не предполагал такого развития событий. Он знал, что к нему прибудут посланники из другой школы, чтобы попросить помощи Дворца Хуаньхуа в связи с проблемами в Приграничье, но не это вывело Шэнь Юаня из равновесия. Нет, причиной, что вызвала у него ощущение надвигающегося шторма, была личность человека, стоявшего позади Главы Школы Мэн. Если и существовал кто-нибудь, от кого он никак не ожидал нахальства снова переступить его дверной порог, более того, не допускал даже тени мысли о его возвращении во Дворец Хуаньхуа, то Цинь Ваньюэ была как раз таким человеком. Но, как ни странно, сейчас она стоит перед ним. В последний раз Шэнь Юань видел Цинь Ваньюэ более трех с половиной лет назад, как раз после его битвы с Молодой Госпожой Дворца за власть над Хуаньхуа. Когда все ученики преклонили колени перед ним в результате исхода схватки, признавая его новым хозяином дворца, Цинь Ваньюэ затесалась среди них. Она совсем не колебалась, склоняя перед ним голову, как будто эта вынужденная жертва с ее стороны позволяла хоть на мгновение забыть о ее поступке несколькими часами ранее. Оглядываясь назад, Шэнь Юань не был уверен, как с ней правильно обойтись. Он знал, что она была причастна к тому, что он пострадал от рук Цю Хайтан; но он не мог с уверенностью утверждать, был ли этот план ее личным выбором или она только выполняла приказ. Она заявила, что во всем следует винить Молодую Госпожу Дворца. Что Молодая Госпожа Дворца увидела Шэнь Юаня, одетого в цвета Ло Бинхэ, и потребовала его смерти, а Цинь Ваньюэ просто сделала то, что ей велели. Она рассказала сказочку, в которой изобразила себя всего лишь невинной жертвой, которая после многолетних жестоких измывательств Молодой Госпожи Дворца не смела ей даже словом возразить. Он помнит, как она сказала, что очень сожалеет о том, что случилось… но Шэнь Юань также помнит, как в этот момент перед его глазами возникло лицо женщины, которая оставила его в тайном проходе, с легкостью указав дорогу прямиком к смерти в лапы. Перед его глазами все еще стояло видение руки Цю Хайтан, сжимающей золотую шпильку, измазанную в его крови, а в ушах отдавался треск ломаемой шеи. Он мог проявить жестокость. Это было бы более чем справедливо, и никто бы не усомнился в причастности Цинь Ваньюэ к жестокому нападению и попытке убийства… но, признаться честно, он слишком устал. Он был духовно и физически выжат после всех тех потрясений, которые шли одно за другим. Покушение на его жизнь, его присутствие при хладнокровном убийстве, последующий побег Ло Бинхэ и наконец, как вишенка на торте, битва за будущее Хуаньхуа. У него было ощущение, будто ему не дали даже возможности перевести дух и разложить по папочкам все случившееся за столь краткий промежуток времени, поэтому он ограничился тем, что выставил деву из Дворца Хуаньхуа. Он отослал ее прочь, за содеянное лишив ее каких-либо прав и притязаний как ученицы. Он проявил достаточно доброты, позволив ей забрать столько имущества, сколько она могла унести в руках, более чем достаточно, чтобы дать ей время заново встать на ноги. Он даже решил ничего не предпринимать, когда Глава Школы Мэн написала ему, сообщая, что намеревается принять ее в ученицы, но, ввиду нежелания создавать какое-либо трение между ними и Дворцом Хуаньхуа, немедленно ее прогонит, если Шэнь Юань выскажет возражение против ее принятия. Он мог бы сломать ее заклинательскую карьеру. Сделать так, что ни один учитель не примет ее своей ученицей. Он мог бы отнять ее жизнь. Он мог бы много чего сделать, и все же ограничился только тем, что изгнал ее, предполагая, что их пути никогда больше не пересекутся, по крайней мере, в этой жизни. Видеть ее стоящей перед ним в эту секунду… подобно грому среди ясного неба. Он хотел бы проигнорировать весь свой прошлый опыт, относящийся к этой женщине, и попытаться дать ей шанс, понадеявшись на то, что она, возможно, изменилась к лучшему и, возможно, явилась с искренней просьбой о помощи своей новой школе во Дворец Хуаньхуа, без скрытого злого умысла. В конце концов, она обладала информацией, полезной для того, чтобы разобраться в ситуации. Она была знакома с Чжао Сяоси – так звали Доктора Вонючего Головореза, который сбежал из Дворца Хуаньхуа в суматохе во время передачи власти от Ло Бинхэ к Шэнь Юаню, – и с его прежним увлечением. Под его увлечением имелось в виду проведение экспериментов с золотыми ядрами. У него было предчувствие, что Доктор Мерзкие Пальцы еще вернется, вынырнет где-нибудь неподалеку, и ему придется с ним разбираться, с той минуты, как ему сообщили, что мужчина исчез из Дворца Хуаньхуа. Он старался всецело сосредоточить свое внимание на Главе Школы Мэн в этот момент, но не мог прекратить замечать Цинь Ваньюэ и думать о ее навязчивых качествах. Это были опасные грабли, на которые он старался не наступать. Последние несколько лет Шэнь Юань делал все от него зависящее, чтобы убедиться, что он оценивает вещи по той информации, которую получил в этом мире, а не по той, которую он получил в другой жизни. Он поклялся себе, ради людей, которым он причинил боль, пытаясь рядить их в одежды, которые им скверно подходили, и отказываясь замечать что-либо другое, что не будет использовать чьих-либо книжных двойников в качестве мерила того, как вести себя с ними в этом мире. Ведь, как уже давно заметил Цзю-гэ, попытка придерживаться этого романа была изначально обречена на провал. Шэнь Юань сделал книжные сведения устаревшими самим фактом своего присутствия здесь. Его взаимодействия со всеми изменили все. Лю Минъянь не собиралась падать в объятия Ло Бинхэ, потому что Лю Цингэ не умер, а также потому, что он этого никогда не допустит. Нин Инъин больше не была заурядной барышней в беде, которая только и мечтала о дне свадьбы с ее «А-Ло». Мин Фань больше не был одномерным хулиганом, не имеющим никаких личных стремлений, кроме как превратить жизнь Ло Бинхэ в кошмар. Кто знает, сколько жизней было спасено за эти годы благодаря продлению существования Лю Цингэ? А сам Ло Бинхэ не имел признаков униженной и подавленной версии себя, которая ненавидела мир и мечтала сокрушить его под своей пятой, как этот мир сокрушил ее. Не говоря о том, что все они теперь находились на полностью неизведанной территории. Шэнь Юань был теперь Хозяином Дворца Хуаньхуа вместо Ло Бинхэ и Молодой Госпожи Дворца. Шэнь Цзю вернулся на свое место Лорда Пика Цинцзин, но не враждовал по-настоящему с Цзюньшаном царства демонов, так что, очевидно, никакой «человеческой свиньи Цзю» не будет. Кроме того, суд, который некогда привел к его падению, был невозможен в настоящее время. Цю Хайтан мертва, Старый Хозяин Дворца мертв, все, кто мог бы попытаться это затеять, не смогли накопить достаточно злобы к Шэнь Цзю. Не говоря уже о том, что Шэнь Цзю, несмотря на то, что оставался в значительной мере самим собой, начал создавать новые дружеские связи со своими собратьями Горными Лордами после своего возвращения, и не похоже, что кто-то из них собирается стоять сложа руки, если Горного Лорда Цинцзин попытаются низвергнуть. Плюс еще Шан Цинхуа, который не имел ничего общего со своим книжным двойником, и который, несомненно, изменил мир своими собственными крошечными усилиями с непредсказуемыми последствиями. Мобэй Цзюнь, очевидно, находился в более выгодном положении в своем собственном царстве, избежав многих предназначавшихся ему сюжетных ловушек благодаря своему верному шпиону, Горному Лорду Аньдин, который продолжал его направлять. Кто знает, куда все это вместе взятое вынесет их по реке судьбы? …к несчастью, несмотря на все это… Шэнь Юань находит крайне сложным смотреть на Цинь Ваньюэ, не сравнивая ее с книжным двойником. Хотя он пытался напомнить себе, что она теперь тоже в совершенно других условиях. Она потеряла все, что было важно для нее, частично из-за Шэнь Юаня и частично из-за превратностей этого несовершенного мира. Для нее не осталось никакой надежды попасть в гарем Ло Бинхэ. Главным образом потому, что, по мнению Шэнь Юаня, если бы Ло Бинхэ собирался осчастливить прелестную деву, он бы сделал это, когда имел в избытке время и возможность постоянно наслаждаться ее обществом. Теперь он ушел, вероятно, не собираясь возвращаться, и оставил позади многих людей, когда-то имевших виды на него. Это был один из немногих случаев, когда он мог сказать, положа руку на сердце, что ее участь в этой жизни, наверно, была худшей, нежели у ее прототипа из книги – ну, если не считать Молодой Госпожи Дворца, которую также изгнали из Дворца Хуаньхуа, – и это о чем-то да говорило. Все равно… что-то в ней выводит его из себя. Он ослабил рядом с ней бдительность однажды, и она сдала его Бинхэ. Он ослабил бдительность дважды, и она привела его к смерти от рук Цю Хайтан. Он что-то не уверен, что ему повезет выжить в третий раз. В конце концов, как там говорят? Важные вещи должны повторяться три раза? Но этот доктор – его законная забота, и он бывший член Дворца Хуаньхуа. Помимо этого, расследовать случаи неправильного применения заклинателями своих способностей – обязанность Дворца Хуаньхуа. – Этому мастеру любопытно, – говорит Шэнь Юань после того, как гости заканчивают делиться своими находками касательно доктора, которого они считают бывшим главным доктором Дворца Хуаньхуа, бродящего по приграничью и подстерегающего ничего не подозревающих заклинателей и невинных горожан. – Как вы обнаружили это впервые? – Двое из наших были найдены мертвыми после того, как отправились расследовать слухи о докторе, который якобы может превращать простых людей в заклинателей с помощью «особого метода», – говорит Глава Школы Мэн, и ее ученики сзади кивают в знак подтверждения ее слов. – Это, несомненно, должно было вызвать живейший интерес жителей приграничья, – соглашается Шэнь Юань, слегка кивнув. Приграничье всегда было яблоком раздора между человеческим и демоническим царствами. Когда-то так называемые демоническими дворянами «ночные охоты» – разумеется, в насмешку над ночными охотами заклинателей – происходили как минимум раз в месяц, а то и чаще. Когда демоны походя стирали с лица земли целое поселение за одну ночь, развлекались от души, убивая и насилуя жителей, а потом возвращались домой до того, как успеет подоспеть помощь, таща на аркане новых рабов и лакомства. Шэнь Юань не мог сосчитать количество раз, когда Лю Цингэ посылали патрулировать границу, чтобы макнуть эти дворянские рожи в грязь, где им было самое место. Однако в последнее время эти ночные охоты вышли из моды. В последние три с половиной года, с тех пор как Ло Бинхэ окончательно вернулся в мир демонов и вернул себе мантию Цзюньшана, подобные вылазки стали запрещены при его правлении. Иногда такое все еще случалось, без сомнений, по вине отдельных кланов, племен и бандитов, которые бунтовали против его власти, но с каждым днем ряды нарушителей таяли, по мере того как их одного за другим ставил на колени, подчиняя своей воле, Святой Правитель Южного Царства. Если верить Шан Цинхуа, все это было частью плана по превращению Приграничья в своего рода нейтральную торговую зону между двумя царствами. У Ло Бинхэ, очевидно, были высокие цели и достаточно силы, чтобы их воплотить в реальность, и Шэнь Юань испытывал молчаливую гордость, когда до него долетали даже самые незначительные слухи о юном короле демонов. – Что привело вас к выводу, что это не кто иной, как Чжао Сяоси? – спрашивает Шэнь Юань, и Глава Школы Мэн кивает на Цинь Ваньюэ. – Ученица Цинь заметила его издалека в городе, но потом потеряла его след в толпе, – отвечает Глава Школы Мэн, и Шэнь Юаню хочется воскликнуть «Да что ты говоришь?», но он сдерживается… с большим трудом. – Ввиду прошлого знакомства ученицы Цинь с Чжао Сяоси и знания о его методах она немедленно уведомила этого мастера о своих подозрениях. Шэнь Юань коротко кивает, обдумывая сказанное. – Спасибо, что обратили на это внимание этого мастера. Дворец Хуаньхуа уже некоторое время разыскивает Чжао Сяоси, – говорит он, и Глава Школы Мэн кивает. – Мы, конечно, готовы оказать любую посильную помощь, чтобы докопаться до истины. – Спасибо, Хозяин Дворца Шэнь, – говорит Глава Школы Мэн, слегка поклонившись, и он возвращает поклон. Он отдает приказ нескольким слугам отвести их в гостевые комнаты на ночь и провожает взглядом удаляющуюся Цинь Ваньюэ. ...У него действительно крайне дурное предчувствие по этому поводу.