Несчастье

Сюэ Ян заметил, что даочжан, которого он вот-вот собирался считать героически павшим в бою с голодом, вернулся в целости и сохранности с мешком овощей. Его сразу накрыло волной смущения и лёгкого разочарования: он не знал, больше радоваться овощам или целому Синчэню, любившему терять части тела в нелепых ситуациях. — Даочжан, опять овощи? — капризно сказал Сюэ Ян, вставший для приличия, нормы которого он, казалось, давно забыл. — Мяса хочу, а ты издеваешься. — А-Ян, скоро у нас появятся деньги, и у тебя будет мясо, — растерянно произнёс Синчэнь, ставя мешок на пол, — самое лучшее. — Сяо Синчэнь, мой век под небом раньше закончится, чем у нас появятся деньги, — вздохнул Сюэ Ян. — Я могу подрезать парочку незадачливых зевак и заработать нам на жизнь. Когда он произнёс это, а-Цин дрогнула и, кажется, перестала дышать на несколько секунд. — Да ты-то не дергайся, — сказал Сюэ Ян, — за тебя денег и на картошку эту проклятую не хватит. Заметив замешательство даочжана, Сюэ Ян усмехнулся собственной глупости. — Я ж не познакомил вас даже, — он с гордым видом подвёл податливого Синчэня к гостье. — Это а-Цин, — Сюэ Ян кивнул в сторону девочки, но понял, что даочжан, собственно, догадается. А увидеть всё равно ничего не сможет. — А-Цин, это наш даочжан Синчэнь, — он подвёл девочку ближе к Синчэню и стал наблюдать. Сейчас Сюэ Ян чувствовал себя, мягко говоря, странно, будто собирал пазл из слепых людей. Как они будут знакомиться? Как будут общаться? Начнут щупать друг друга, пытаясь уловить хоть что-то? Даочжан улыбнулся, и Сюэ Ян уловил это боковым зрением. Вдруг по его спине побежали мурашки, а внизу разлилось приятное тепло. От голода, — подумал он, — пора поесть. Уставший после дороги Синчэнь совершенно не выглядел уставшим. Сюэ Яна это раздражало: проклятый даос вновь притворялся сильным и выносливым героем, автоматически отводя своему брюхатому не-товарищу роль позорного слабака. Синчэнь готовил ужин самозабвенно: на что можно было отвлечься, когда ничего не видишь? Как он выносил мысли, кружащиеся в голове, если возможности убежать от них во внешний мир у него не было? Неужели эти глупые медитации действительно помогали? Слепышка грызла полусырую морковь, будучи не в силах ждать приготовления ужина. Сюэ Ян смотрел на неё с отвращением, но пониманием: если бы не гордость, он поступил бы точно так же. Помимо голода, терзающего желудок и, кажется, каждую клеточку тела, Сюэ Ян испытывал какое-то нечеловеческое желание. Он понял это тогда, когда не смог спокойно сидеть на одном месте. Тело будто отчаянно кричало своё капризное «хочу». Синчэнь несколько раз спрашивал, всё ли в порядке, на что Сюэ Ян реагировал едва скрываемым раздражением: перестал бы болтать попусту, глупый даочжан. Невероятно глупый. Как так может быть? Затем он отвлёкся от даочжана и вспомнил про собственноручно организованный противоинтимный барьер. И зачем он притащил домой эту девчонку? Куда её девать теперь? Вдруг Сюэ Ян улыбнулся своим мыслям: её слепота имела множество плюсов. Сюэ Ян соскучился по вожделению: столько времени его телу и душе были противны любые мысли о близости. Изнасилование, породившее несчастье, которое сейчас бессовестно пожирало его изнутри, перечеркнуло удовольствие, как думал Сюэ Ян, навсегда. И как можно получить удовольствие от нелепых конвульсий? Раньше как-то выходило. Слишком давно. Однако сейчас, когда он понял, что былая страсть возвращается, внутри стало немного теплее.

***

Ночь наползла на город, оставляя позади все проблемы прошедшего дня. Сюэ Ян понуро смотрел в одну точку, пока Синчэнь каким-то неведомым образом суетился вокруг, перетаскивая вещи с места на место. — У нас какая-то перестановка? — уточнил Сюэ Ян, выходя из своего окрыленного состояния. — Ты чего это удумал? — Пока мы не нашли родителей а-Цин, ей нужно где-то жить, — ответил Синчэнь. — А места мало? Можем постелить ей в погребе. Что ж ты суетливый такой? — возмутился Сюэ Ян, рассматривая спину даочжана. Почему-то сейчас она казалась ему значительно более крепкой и выразительной. Сюэ Ян поднялся на ноги и, с трудом проигнорировав очередной пинок и сейчас надоедающего несчастья, подошёл к ничего не подозревающему Сяо Синчэню. Тот продолжил заниматься своими делами, будто ничего не замечая. — Она ребёнок, а-Ян, — ответил Синчэнь. — Её нельзя в погреб. Спустя несколько секунд руки Сюэ Яна уже обхватили невыносимого даочжана со спины и оглаживали его тело самым бесстыдным образом. — А-Ян, ты чего? — немного дернувшись от щекотки, спросил Синчэнь. — Даочжан Сяо Синчэнь, может, — Сюэ Ян слегка прикусил мочку уха даочжана и, ослабив пояс его ханьфу, продолжил, — займёшься чем-нибудь более интересным? А я помогу, м? Можем в погребе, если детям туда нельзя. — А-Ян, — чуть хриплым голосом отозвался Синчэнь, — а-Ян, не нужно… — выдохнул он, когда руки Сюэ Яна стали мягко поглаживать его внизу. — Хочу, даочжан, — поцелуй, оставленный на шее даочжана, заставил его кожу покрыться мурашками, — очень хочу. Чертовски. — А-Ян, пожалуйста, — отстранился Синчэнь, — тебе не нужно… — Очень нужно, — не прекращал Сюэ Ян, — впервые за столько времени нужно, даочжан. — А-Ян, я всё понимаю, но не могу, — настаивал Синчэнь, — ты носишь ребёнка, это может быть опасно. — Я же чувствую, что хочешь, упрямец, — поцелуями Сюэ Ян стал спускаться ниже, всё же заставляя сдержанного Синчэня тихонько простонать. — Даже даосы не терпят долгого воздержания. — А-Ян, мы не можем, — продолжал упрямиться Синчэнь. — Всё в полном порядке, — ответил Сюэ Ян, — я чувствую себя прекрасно, честно. Я даже забыл про это несчастье! — Зато я помню, а-Ян, — сказал Синчэнь и, отойдя в сторону, добавил, — мне жаль, что не помнишь ты. Вдруг Сюэ Ян ощутил, как по сердцу его беспощадно прошлись тупым клинком: боль была разрывающей и мучительной. Почему его так задели слова глупого даочжана? Он же смело мог бросить принципиального святошу здесь вместе с его высокой нравственностью и найти себе любого извращенца, ищущего кратковременной связи. Сюэ Ян чувствовал себя выпачканным. Кроме грязной душонки он мог предложить Синчэню тело. Если тот не брал и его, всё можно было считать законченным. Да почему меня это вообще должно заботить? — подумал Сюэ Ян — Пошёл вон, проклятый даос, вместе со своими «нельзя», — однако произнести это не хватило духа. — Много бы я отдал, чтобы не помнить, даочжан, — Сюэ Ян хотел, чтобы это звучало красиво, дерзко и так, будто ему действительно всё равно на отказ. Однако когда он услышал вырвавшуюся интонацию, то осознал, что желаемый образ потерян. Сюэ Ян звучал жалко. Теперь несчастный праведник точно всё поймёт и будет злорадствовать, мол, вот какой я молодец, заставил мерзкого убийцу страдать. Вот и пусть радуется, только без него. У него теперь есть девчонка, такая же глупая и слепая. У которой, к слову, где-то есть родители. Которые, конечно, решат её искать. Сейчас думать о стороннем не хотелось, поэтому Сюэ Ян, выйдя из дома после неприятного разговора, удобно устроился на земле. Отлично, спать можно, — подумал он. — Назло тебе буду лежать тут, даочжан. Спустя несколько минут Сяо Синчэнь пришёл по его душу. Подкрался, как последняя гадина. Ты же слепой, так не видь ничего, — подумал Сюэ Ян, когда его изрядно замерзшего тела коснулась костлявая рука даочжана. — А-Ян, ты холодный весь, — сказал Синчэнь, — хватит упрямиться. — Горячим не нравлюсь, холодным не нравлюсь, — подвинувшись, проворчал Сюэ Ян, — что тебе вообще надо? Я жестокий и очень злой убивец нерождённых детей. — Мне надо, чтобы ты был здоров, — ответил Сяо Синчэнь. — Пойдём в дом. И не говори так о себе. — Я здоров, — устраиваясь поудобнее, сказал Сюэ Ян, — мне здесь удобно. Уйди. Сюэ Ян совсем этого не ожидал, но даочжан, тяжело вздохнув и замешкавшись, действительно ушёл. И даже не появился спустя пару минут. Не хотелось признавать, но выводить Синчэня из себя — невероятно интересное, но тяжёлое дело. Казалось, его добродушие и спокойствие были неиссякаемы. Полежав на твердой и ужасно неудобной земле ещё некоторое время, Сюэ Ян разочарованно вздохнул, поднялся на ноги и, борясь с внутренним протестом, вернулся в дом. Признавать поражение было неприятно. Гадкую улыбку довольного своей победой даочжана хотелось размазать по стене вместе со всей его приторной праведностью. От холода он спасать пришёл, как же. Не сегодня, так завтра, даочжан, — подумал Сюэ Ян, и в то же мгновение сзади его коснулось что-то неприятное. Инстинктивно он развернулся и схватил неудачливого наглеца за руку. — Тебя не учили не подкрадываться сзади? — спросил он, увидев напротив смертельно перепуганную Слепышку. — А если бы я решил, что ты мой враг? Знаешь, где лежала бы твоя слепая голова? — А-Ян, девочка точно ослепла недавно, — вдруг отозвался Синчэнь, — она всему научится. Она не ожидала, что ты будешь здесь стоять. — в моём доме не ожидала, конечно. А ты где-то услышал, что мне интересно твоё мнение? — съязвил Сюэ Ян. — Тебе показалось, даочжан. — Даочжан Синчэнь! — всхлипнула девочка и, явно ориентируясь на звук, подбежала к любезно принявшему её в объятия Синчэню. Сюэ Ян закатил глаза. — В следующий раз постарайся быть чуть внимательнее, — улыбнулся Синчэнь, опустившись рядом с ребёнком, — Чэнмэй очень вспыльчивый, но он точно тебя полюбит. От возмущения слов и эмоций у Сюэ Яна накопилось множество. Однако, поняв, что разборки и нежности могут затянуться надолго, он спрятал их глубоко внутри. Нужна же Синчэню ласка? Он всё-таки мужчина, ему бы заботы: объятия, душевные разговоры, горячий ужин, а не горячие споры, душевные приглашения на быстрый перепих под настроение и вечное недовольство. Пусть себе нежатся, — подумал Сюэ Ян, — не я, так кто-нибудь другой. Проклятый даочжан тоже счастья хочет. А пока что ему только несчастья достаются, — он несколько обреченно посмотрел на свой живот, впервые за долгое время почувствовав с ним едва проглядывающееся единство, — ты да я. Позже его намучаем. Сюэ Ян лёг спать под успокаивающий голос даочжана, напевающего что-то для Слепышки. И всё же ему, наверное, было ужасно жаль, что дитя, которое он носил против своей воли, было Синчэню даже более чужим, чем случайно заблудшая в их краях дурная девчонка.