Несчастье

Сюэ Ян нехотя смирился с присутствием в доме Сун Ланя: заклинатель не доставлял ему лишних забот, они пересекались лишь при совместных трапезах и приготовлении пищи — это дело стало удивительно затягивать и занимать достаточно много времени. Сун Лань по просьбе Синчэня никак не задевал Сюэ Яна, хоть и относился к нему по-прежнему настороженно и пренебрежительно. В планы Цзычэня не входило терять связь с дорогим сердцу другом, поэтому он достойно сносил нахождение рядом с жестоким убийцей. Сейчас Сюэ Ян больше походил на несчастного босяка, чем на человека, способного причинить боль кому-то, кроме самого себя. Несмотря на заботу даочжана, он с каждым днём чувствовал себя всё более уставшим. Беременность, подходившая к последним неделям, изматывала настолько, что во время очередной беседы с а-Цин Сюэ Ян заснул, прислонившись спиной к стене. Слепышка заметила это нескоро и очень обиделась, поняв, что несколько минут изливала душу в пустоту. Вопреки ожиданиям даочжана, Сюэ Ян хорошо ладил с девочкой, чем делал всех немного счастливее. Синчэнь, заметив Чэнмэя спящим, перенёс его на кровать и укрыл одеялом под невнятное бормотание. Чуть позже, закончив приготовления к завтрашнему дню, он лёг рядом и обнял Сюэ Яна, положив руки на округлившийся живот. Сяо Синчэнь не мог не радоваться тому, что долгое время не слышал оскорблений в адрес будущего ребёнка. Сюэ Ян не превратился в счастливого папу за несколько мгновений, не стал мило беседовать с малышом, радоваться его шевелениям и придумывать имена к его скорому рождению — Синчэню казалось, что Чэнмэй просто перестал обращать внимание на своё положение и жил, как раньше, за исключением некоторых трудностей с поддержанием состояния заметно изменившегося тела. Синчэнь никогда не говорил Сюэ Яну о том, как сильно ему нравились округлившиеся бёдра и чуть пухлые щёки, насколько притягивал появившийся запах молока и домашнего уюта. Он боялся, что будет понят неправильно, что слова вызовут обиду или гнев, испортив переменчивое настроение до конца дня. Синчэнь действительно любил Сюэ Яна. Вспыльчивого, дерзкого и нетерпеливого, нежного, страстного, прижимающегося ближе, отталкивающего любую ласку, обидчивого и искреннего Сюэ Яна, под ноги которому хотелось положить весь мир. Сяо Синчэнь ощущал ещё большую потребность в спасении мира: он мечтал подарить человеку, бывшему когда-то его злейшим врагом, самое лучшее, что могло предложить Небо. Имея желание посвятить Сюэ Яну всю жизнь, Синчэнь порой не мог сделать и минимального: быть рядом и оказывать возможную поддержку. Слова казались ему глупыми и ненадёжными, пускай в них не было и грамма лжи и притворства. Он старался совершать простые, но обнажающие его чувства поступки, чтобы давать ставшему уязвимым Сюэ Яну понять, что он нужен и важен. Синчэнь действительно старался и обещал себе стараться ещё. Сейчас, прижимаясь к спящему Сюэ Яну, он ощущал умиротворение, растекающееся в груди. Он не мог поверить, что когда-то будет испытывать подобное в обществе этого человека, однако действительность перевернула его планы и всю жизнь, расставив всё по своим местам. Спустя несколько минут Синчэнь почувствовал, как мышцы под ладонью несколько напряглись, а Сюэ Ян заворочался во сне. Он не придал этому значения, потому что всё вернулось в норму после пары поглаживаний, но когда позже его разбудили испуганным голосом, Синчэнь не на шутку испугался. — Даочжан, чёрт, оно мокрое, — повторял Сюэ Ян не менее растерянным голосом. Он сидел на постели, нервно водя по ней рукой. — Что мокрое, а-Ян? — переспросил Синчэнь, приходя в себя после сна. — Бельё, — прошептал Сюэ Ян, стараясь не разбудить Слепышку и Цзычэня, видеть которых сейчас ему совсем не хотелось, — и постель. — Кровью не пахнет, — проговорил даочжан, садясь рядом с Сюэ Яном и придерживая его за плечи. — Это не кровь, — нервно сказал Сюэ Ян, но быстро затих, вспомнив о спящих неподалёку соседях. — Даочжан, — сжавшись выдохнул он. — Это же… — Синчэнь замер, пытаясь осознать происходящее и сложить события в единую картину. — О Небо… — Уйди, глупый даочжан, — сказал Сюэ Ян, напряженно выдохнув, — и этих куда-нибудь забери. — А-Ян, это несерьёзно, — прошептал Синчэнь, успокаивающе поглаживая его по спине. — Я ни за что не оставлю тебя в этот момент. — Уйди. — А-Ян, — даочжан прижался губами к виску Сюэ Яна, оставляя на нём почти невесомый поцелуй, — тебе нечего стесняться. — Я не хочу, чтобы кто-то видел этот позор, — тихо сказал Сюэ Ян, — уйди, прошу, — сейчас он выглядел совершенно беззащитным. Сердце Синчэня дрогнуло. — Никто не увидит, — сказал он, — только я, больше никто. — Тем более ты, идиотина, — прошипел Сюэ Ян, в очередной раз сражаясь с приступом подступившей боли. — Оно же ещё днём началось, чёрт. Я должен был это остановить. — А-Ян, ты не мог это остановить, — успокаивающе прошептал Синчэнь, — ты собираешься воплотить в этот мир новую жизнь, — он приобнял его за напряжённые плечи, прижимаясь губами к шее, — это не то, чего нужно стесняться. — Я просто не хочу, — произнёс Сюэ Ян, ложась обратно в постель и откидывая в сторону мокрую простыню, — спи, даочжан. — Хорошо, — Синчэнь лёг рядом, прижимая упрямца к себе. — И ты. Сюэ Ян отодвигался, сопротивлялся, поджимал ноги, пытаясь уйти от боли, но неизменно льнул к плечу даочжана, вдыхая успокаивающий запах его кожи. Он знал, что Синчэнь с содроганием сердца наблюдал за его мучениями, поэтому до последнего держал на себе маску невозмутимости и терпения. Лишь когда ощущения внизу живота стали невыносимыми, Сюэ Ян тихо застонал, вцепившись пальцами в одежды даочжана. — А-Ян, я рядом, — он погладил его по спине и поправил влажные от пота волосы, — может, попросим Цзычэня приготовить всё необходмое? — Не смей, — выдохнул Сюэ Ян. — Не смей даже думать о нём сейчас. Я сам. — А-Ян, не упрямься, — серьёзно сказал Синчэнь, — хотя бы сейчас позволь кому-то тебе помочь. — Он не станет мне помогать, — будто сдавшись, произнёс Сюэ Ян, — и я не прощу себе, если попрошу. — Тебе не нужно просить, — поправил его даочжан, — я сам. Цзычэнь, хоть тебе могло показаться иначе, очень хороший человек. — Делай, что хочешь, глупый даос, — прошептал Сюэ Ян, — только пусть это побыстрее закончится. Синчэнь, ещё раз поцеловав быстро сдавшегося Сюэ Яна в висок, отправился к постели Сун Ланя. Как он и ожидал, друг согласился помочь ему без лишних вопросов: принёс к кровати, на которой корчился от боли их бывший враг, ёмкость с водой и чистую ткань. Сюэ Ян не решался поднять на него глаза: боялся выдать свою слабость и увидеть в лице Цзычэня победное торжество. Однако что-то внутри него содрогнулось — кажется, имя этому было «совесть», и он, собрав волю в кулак, произнёс тихое, но такое ценное «Спасибо». Синчэнь, стоявший в стороне, понял, что Сюэ Ян уже сделал больше, чем кто-либо мог представить. Даочжан испытывал гордость. Вопреки ожиданиям Сюэ Яна Сун Лань не стал насмехаться над его слабостью. Он лишь вежливо кивнул и отошёл в сторону, оставляя двоих наедине друг с другом. — Ты говорил, что боли начались давно? — Синчэнь сел на кровать, с сожалением и сочувствием следя за муками любимого человека. — Почему не сказал сразу? — Потому что не твоё дело, — произнёс Сюэ Ян и вновь тяжело задышал. — Мы почти супруги друг другу, а-Ян, — сказал даочжан, — тебе не нужно мучиться в одиночку. — Это ты мне вот так предложение делаешь? — посмеялся Сюэ Ян, осторожно вставая с постели. — Со мной мучиться хочешь? — Хочу, — уверенно сказал Синчэнь, — и буду. Всю жизнь. — Я не планировал мучиться всю жизнь, но если ты настаиваешь… Сюэ Ян поднялся на ноги и, поддерживаемый Синчэнем, стал тихо нарезать круги по комнате. — Вот придёт а-Цин, и как мы ей всё объяснять будем? — спросил он. — Не беспокойся об этом сейчас, — ответил даочжан, — Цзычэнь присмотрит за ней. Сюэ Ян не знал, почему, но верил Синчэню полностью. У него не получалось сомневаться в его словах, поэтому он предпочёл не упрямиться и расслабиться в тощих, но крепких и уверенных руках. Прошло ещё около часа. Начало светать, но ни восходящее солнце, ни утренний туман не могли принести радость. Сюэ Ян никак не мог разрешиться, и с каждой минутой ситуация накалялась всё больше: мысль позвать опытного лекаря уже не казалась ему такой глупой, как раньше. Однако что-то внутри Синчэня продолжало верить в лучшее. — Когда мне кишки выпускали, было легче, — прошептал Сюэ Ян измотанным болью голосом, — я устал, даочжан. — Потерпи ещё немного, а-Ян, — Синчэнь прижимал к себе измученного Сюэ Яна, пытаясь хоть как-то облегчить его страдания. — Им было так же больно? — вдруг спросил Сюэ Ян. Его голос дрожал, теряясь в рассветной тишине. — Не думай об этом, — сказал Синчэнь. — Ни о чём не думай, а-Ян. — Я могу не кричать, даочжан, могу терпеть — прошептал он, сгибаясь от очередного спазма, — а они не могли, если успевали. Им было в десятки раз больнее. Я сделал непоправимое, даочжан. Понимаешь, что я сотворил? Я уничтожил их всех. Я лишил их всего, — бормотал он, вздрагивая в руках Синчэня. — А-Ян, пожалуйста, — состояние Сюэ Яна начинало всерьёз беспокоить даочжана. Он понимал, что запас силы даже в теле заклинателя имел предел. — Ты другой человек. Того Сюэ Яна больше нет. Ты здесь, со мной. Тебе нужно хорошо постараться сейчас, слышишь? — Я заслужил это проклятье, — тихо посмеялся Сюэ Ян. — Я заслужил всё то, что случилось. Я заслужил сдохнуть здесь, рожая отребье, оставленное мне каким-то ублюдком. Даже не тобой, даочжан. Я бы простил тебя, но никогда не прощу себя. Сяо Синчэнь не нашёл подходящих слов, чтобы ответить, по-видимому, начавшему бредить Сюэ Яну. Он крепко обнимал его, переливая свою духовную силу, целовал покрытый испариной лоб и гладил сжимающийся живот. Ему оставалось лишь молить Небо о благосклонности и даровании чуда.