Несчастье

Решив на время сохранить мысли при себе, Синчэнь отправился на рынок. По пути он надеялся по счастливой случайности встретиться с Сун Ланем, но сердце его было неспокойно. Могло ли что-то произойти со столь сильным заклинателем? Требовалась ли Сун Ланю помощь? Чем он был занят в этот момент? О чём беспокоилось его сердце? Мысли о дорогом друге дарили тепло. Как давно они с Цзычэнем не говорили по душам… Синчэнь готов был пожертвовать многим ради того, чтобы чаще слышать его голос. С момента возвращения Сун Ланя он мечтал о примерении самых дорогих ему людей: если бы Сюэ Ян поладил с Сун Ланем, их совместный быт стал бы похож на воплощенное чудо. Синчэнь давно знал Цзычэня и был уверен, что тот сумеет пойти навстречу его просьбе. Решить проблему с непринятием Сюэ Яна было несколько сложнее, но и это было лишь пустяком в сравнении со счатьем, которое ждало их впереди. Разногласия были утрачены: Сюэ Ян более не вёл бесчестную жизнь, и Сун Ланю было не за что ненавидеть его в настоящем моменте. Память о прошлом, должно быть, ещё терзала его душу, но от неё страдал и сам Сюэ Ян. Синчэнь готов был дать Цзычэню время на то, чтобы простить грехи Сюэ Яна. Он готов был поручиться: бывший серийный убийца начал обретать облик благонравного человека. Пусть сейчас у Сюэ Яна получалось не всё, пусть иногда гнев и обида, которые он старательно прятал внутри, выходили наружу, Синчэнь видел перемены, произошедшие с ним на глубоком уровне. Сюэ Ян всё реже поддавался приступам агрессии, всё быстрее прощал обиды и проще относился к неприятностям. Несмотря на серьёзные изменения в его организме, он проявлял всё больше терпения и постепенно учился мириться с настоящим собой. Синчэнь был уверен, что, когда Сюэ Ян полностью примет свою суть, проникнется горячей любовью к своей истинной натуре, он сможет сблизиться и с окружающими, включая тех, кого когда-то считал врагами. Ему незачем будет бояться впустить Сун Ланя в своё сердце — нечего будет прятать от посторонних глаз. В своих ожиданиях он почти прикасался к их совместному быту: желание было так близко, что до него можно было достать рукой. Оно нежностью ложилось под пальцы и окутывало их теплом. Синчэнь мечтательно вздохнул и вернулся в реальность, которая пока не могла предложить ему желаемого. «Всё, что нужно, уже здесь. Нет лишь условий для проявления», — думал он, будто в забытье бродя по рынку. Цзычэнь, ушедший на слишком долгое время, занимал мысли куда больше содержимого корзины. Где-то с ним была и малышка а-Цин, которой точно не стоило присутствовать в доме при рождении малыша. Цзычэнь позаботился и об этом, — подумал Синчэнь, тяжело вздохнув. Сердце его всё сильнее наливалось тоской по дорогому другу. Больше всего он надеялся на то, что с Цзычэнем всё хорошо — он благополучно отдыхает где-то вдали вместе с а-Цин, рассказывает ей интересные истории о своих странствиях и ждёт подходящего часа, чтобы вернуться домой. Считал ли он их с Сюэ Яном дом своим домом, своим пристанищем и местом, куда можно прийти за теплотой и пониманием? Было ли это возможно, если учитывать напряжённые отношения, в которых Цзычэнь находился с Сюэ Яном? Синчэнь понимал, что вновь терзается муками совести. Сколько раз желание облагородить мир, примирить непримиримых, обеспечить каждому случайному бродяге уют и кров приносило ему страдания? Откуда он черпал свою волю к добру и процветанию благости? Синчэнь ни в коем случае не хотел терять своего честного нрава, но в глубине души, боясь себе в этом признаться, впервые ощутил простое желание быть счастливым. Безусловно, не пытаясь заслужить благословение совершением добрых дел, без самоистязания, а из любви к себе и близким. Ощутить то, чего люди и заклинатели ищут годами и иногда находят лишь на пороге смерти. Каково это, просыпаться с улыбкой без подтекста? Улыбаться, потому что чувствуешь счастье и теплоту солнечных лучей каждой клеточкой тела? Улыбаться, потому что хорошо тебе, а не кому-то, кого ты едва можешь назвать по имени, кого ты готов спасти просто по факту собственной немощи и боязни принять нежность и ласку. Каждый счастливый момент он словно брал у жизни в долг и стремился как можно быстрее вернуть, обеспечивая уют всем и каждому. Был ли в этом смысл? Куда привела его светлая дорога, свернувшая не туда? Набрав корзину продуктов, Синчэнь отправился домой, по пути размышляя об одном: стоило ли ему отправляться на поиски Цзычэня? Или у того всё было под контролем? Может, ему нужно было оставить знак, который мог бы помочь понять: его и а-Цин всегда ждут. Синчэнь ни разу не давал ему повода думать, что его тяготит такое сожительство. У Цзычэня не было повода сомневаться в чистоте помыслов своего давнего друга. Синчэнь вернулся в дом. Было подозрительно тихо. Поставив на пол корзину, он подошёл ближе к Сюэ Яну. Тот, судя по отсутствию реакции и тихому размеренному дыханию, спал. Малыш, издавая характерные звуки, ел. Боясь потревожить сон Сюэ Яна, Синчэнь остался в стороне. Ему очень хотелось верить, что лицо любимого было свободно от слёз. В такие моменты, когда Сюэ Ян не имел возможности упрямиться, Синчэнь мог позволить себе заботиться о нём с ещё большим трепетом и искренностью. Он осторожно, едва касаясь кожи, поцеловал тёплую щёку Сюэ Яна. От усталости тот почти не отреагировал, лишь немного изменив позу. Синчэнь готовил простое блюдо из того, что ему удалось купить. Сюэ Яну обязательно нужно было питаться полноценно и здорово, чтобы быстро восстанавливать силы. Малыш с удовольствием питался молоком своего папы, поэтому вопрос с его питанием был на некоторое время решён. Закончив с едой, Синчэнь ощутил, как груз частично упал с его плеч. На сердце вдруг потеплело: оно билось в предвкушении радости. — Даочжан Синчэнь! — через несколько минут после того, как его коснулось блаженство, Синчэнь услышал окликнувший его родной голос. — А-Цин..? — он не поверил своим ушам, но знакомые интонации действительно принадлежали девочке. Он обернулся на звук, и некоторое время не мог понять, что же смущало его в этой ситуации. Голос звучал несколько напряжённо и даже напуганно, однако малышка а-Цин была здорова и вернулась домой, сумев справиться с возможными напастями. Вероятно, девочка устала в дороге и поэтому была слишком взволнованной. Её хрупкость вызывала у Синчэня беспокойство, и именно оно стало разгадкой поселившейся в душе тревоги. Сяо Синчэнь слышал шаги лишь одного человека.