Несчастье

— Никогда не думал, что заставлю праведного даочжана заниматься чем-то таким при ребёнке, — подшутил Сюэ Ян. — И не стыдно Вам, господин Сяо Синчэнь, поступать подобным образом? — С тобой не стыдно, а-Ян, — Синчэнь, будто действительно не смутившись, коснулся губ Сюэ Яна своими. Однако нежный румянец, сохранившийся на светлой коже, выдавал истинные эмоции даочжана, по-видимому, не ожидавшего от себя подобной несдержанности. — Ничего и никогда не стыдно, – убеждал себя Синчэнь. — А мне было бы стыдно, — сказал Сюэ Ян. Он поднялся с колен и лёг рядом, опустив голову на плечо Синчэня. — Ну, с собой стыдно, в смысле. — Тебе нечего стыдиться, – непривычно строго сказал Синчэнь. Говорило ли за него желание защищать любое существо, встречающееся на пути? Или дело было действительно в Сюэ Яне, не желающем принимать очевидное? — А тебе есть. Ребёнок-то нагулянный, — усмехнулся Сюэ Ян, попытавшись скрыть боль, оставшуюся в голосе даже спустя столько времени после произошедшего. Он решил не думать о чувствах Синчэня, потому что не хотел обжигаться об их иллюзорную страсть. Имел ли праведный заклинатель возможность сравнить искреннюю любовь с жалостью и желанием наставить заблудившегося на истинный путь? — И Сун Лань твой об этом знает, – добавил Сюэ Ян, – и а-Цин, которая на тебя с открытым ртом смотрит и восхищается каждым вздохом с твоей стороны. А тебе не стыдно? Либо ты дурачок, либо притворяешься. Надеюсь, что притворяешься, потому что умному мне не хочется жить с дурачком. — Значит, тебе придётся смириться со мной, — улыбнулся Синчэнь, — потому что я не притворяюсь и никогда тебе не вру. "Врёшь себе, даочжан, а это куда страшнее", – подумал Сюэ Ян, но предпочёл сохранить молчание. Теснее прижавшись к Синчэню, он вдруг понял, что не хочет его отпускать, несмотря на мучительность кружащихся в голове мыслей.

***

За прошедшие недели Сюэ Ян и Сун Лань привыкли друг к другу и почти перестали спорить. Лишь изредка один из них не мог сдержать рвущегося наружу порыва. Большую часть времени Сюэ Ян старался не замечать появившегося в их жизни Сун Ланя, однако не мог упустить то, как он смотрел на Синчэня. Такой взгляд нельзя было оправдать даже давней и крепкой дружбой, прошедшей многие испытания. Ради Синчэня Сюэ Ян старался не идти на конфликт и не предпринимать несдержанных действий, пока Сун Лань также контролировал себя. Однако с каждым днём держать негодование внутри становилось всё тяжелее. К тому же, Сюэ Ян стал замечать, как тяжело ему давалось общение с ребёнком. До последнего он старался не придавать этому значения, однако тревога, поднимающаяся в груди при взгляде на младенца, не давала ему исполнять родительские обязанности. Это отвлекало его от мыслей о Сун Лане и его неуместном поведении. Сюэ Ян не хотел нагружать Синчэня заботой о чужом ребёнке, потому что считал это низким даже для самого безнадёжного бесстыдника. От мысли, что Синчэнь, праведный заклинатель, держащий душу в чистоте, борящийся за свет своего тщательно выстроенного мира и сдерживающий свои страсти, будет прикасаться к ребёнку порока, ребёнку грязи и чьей-то неудержимой похоти, становилось тошно. Сюэ Ян чувствовал, что его дитя, зачатое в столь омерзительных условиях, могло очернить даочжана. Именно поэтому всякий раз, когда Синчэнь хотел дать ему отдохнуть и взять обязанности по уходу за ребёнком на себя, Сюэ Ян находил ему другие дела или вовсе отказывался от помощи. Так продолжалось долгое время, пока в определённый момент его неприязнь к ребёнку не подошла к высшей точке. Несчастье не успокаивалось уже около получаса. Кажется, даже у спокойного и отстранённого Сун Ланя кончалось терпение. На реакцию человека, когда-то бывшего его главным врагом, Сюэ Яну было всё равно. Возмущающаяся а-Цин тоже не привлекала к себе внимания, однако суетящийся вокруг Синчэнь заставлял Сюэ Яна чувствовать себя неловко. Ребёнок был завёрнут в чистые и мягкие пелёнки, ткань для которых Синчэнь выбирал сам. Он не выглядел больным или напуганным, а от еды, когда Сюэ Ян пытался приложить его к груди, отказывался. — Ты чего разоралось-то, Несчастье? — обреченно выдохнул Сюэ Ян. — Ты почему-то не жрёшь, — добавил он, смотря на кричащий рядом свёрток. — А-Ян, только не нервничай, — несколько боязливо сказал Синчэнь. — Сейчас всё решим. — Даже не думай, что я тебя на руки возьму, — сказал Сюэ Ян, показательно отвернувшись от ребёнка. — Нет. Ты слышал? Не буду. За показательным безразличием Сюэ Ян скрывал сочащийся наружу страх. Он не мог объяснить чувство, не так давно зародившееся в груди. Если быть точным, он ощущал его присутствие и ранее, однако долгое время оно не давало о себе знать. Сюэ Ян считал, что оправился после изнасилования, что произошедшее больше не было причиной его переживаний и тревог. Однако сейчас, когда он смотрел в глаза своего ребёнка, он отчётливо видел скользящие по телу руки, похотливые взгляды и омерзительные звериные ухмылки нависающих над ним лиц.* — Подстилка, на ком ты ещё не скакал? Даже Лянфан-цзуня соблазнил, бесстыдник! Нравится тебе с нами, да? Постони ещё, красавица! Мозолистые руки вжимались в бёдра, оставляя на них краснеющие отметины. Внутри всё жгло, будто нутро раз за разом пронизывала раскаленная сталь. Картинка перед глазами размывалась, мысли путались, а голос охрип: из груди вырывалось только сдавленное дыхание. Он сбился со счёта: пыхтящее над ним животное было пятым или седьмым? По бедру стекала тонкая дорожка крови, крепкая рука сжала волосы и подняла голову вверх, делая Сюэ Яна ещё более доступным и уязвимым. — Так и перерезал бы тебе горло, – плевок, пришедшийся в лицо, едва не вызывает у него приступ рвоты, – но ты так течёшь, что я забываю, какая ты на самом деле дрянь. — Открой ротик, красавица! – голос доносился будто из толщи воды, Сюэ Ян почти не слышал и не подчинялся, в следующую секунду получив отрезвляющую пощёчину. – Ну же, скорее, у меня есть подарок для тебя, – издевательский смех и едкий запах мочи, стекающей по лицу, казался ему лишь частью затянувшегося кошмара. — Ты и не на такое готов был пойти, чтобы заслужить место шавки в дворце Золотого Карпа? – шлепок по ягодице заставил его дёрнуться в попытке уйти от прикосновений. Упоминание Цзинь Гуанъяо прошлось по обнажённой душе Сюэ Яна тупым ножом, оставляющим безобразные рваные раны. Его сознание делало всё, чтобы не верить в то, что глава Цзинь был причастен к происходящему. Сюэ Ян не пытался выбраться или перестать чувствовать боль, исходящую от каждой клеточки тела. Рано или поздно это должно было закончиться. У уродов наверняка не хватит сил продолжать дольше пары часов. Когда-нибудь их ненависть, больше не подавляемая похотью, выльется наружу постепенно остывающей кровью. Всё меньше Сюэ Ян верил в то, что сумеет проснуться. * Сюэ Ян моргнул, пытаясь отогнать воспоминания, и закрыл глаза, вслушиваясь в своё дыхание и плач сына. В душераздирающем крике он мог различить вопль надругавшихся над ним животных. Сердце стучало всё быстрее, по телу бежали мурашки, а в кончиках пальцев зарождалась дрожь — Сюэ Ян сделал несколько глубоких вдохов, чтобы унять тревогу, но совладать с собой становилось всё тяжелее. Он не хотел прикасаться к ребёнку, желал, чтобы тот плакал до изнеможения, мучился так, как мучился сам Сюэ Ян. — Я сейчас, — спешно проговорил Сюэ Ян и почти выбежал на улицу. Перед глазами плыло, дышать становилось всё тяжелее, ноги подкашивались, а в голове почти не было мыслей. Сюэ Ян оперся о стену дома, пытаясь привести себя в чувства. Он не мог понять, что происходит с его телом и почему он вдруг стал чувствовать себя так плохо. Кровь пульсировала в висках, отвлекая внимание. Сюэ Ян всё ещё видел перед собой глаза сына и мог точно сказать, что больше не желал сталкиваться с ними. Когда тревога отступила, он смог вернуться в дом – к его удивлению ребёнок молчал, уснув на руках Синчэня. Ненадолго Сюэ Ян замер, любуясь открывшимся видом: Синчэнь, покачивающий младенца, выглядел так гармонично и умиротворенно, что захватывало дух. Тихо, стараясь не потревожить довольных обществом друг друга людей, против воли или по велению сердца ставших его семьёй, Сюэ Ян подошёл к ним и осторожно сел рядом. На ребёнка он старался не смотреть. — Мне стоит извиниться? – шёпотом спросил Сюэ Ян, удивившись своей искренности. — Даже не думай, – ответил Синчэнь, – мне в радость проводить время с сыном. — Синчэнь, прекрати тут разводить все эти нежности, – фыркнул Сюэ Ян, но улыбку едва ли сумел сдержать. – Лучше скажи, что это Несчастье орало так. — Он успокоился, когда я взял его на руки, – объяснил Синчэнь, оставляя на кончике вздернутого носа поцелуй. В ответ на это ребёнок поморщился, повторив за скривившимся от отвращения Сюэ Яном. — Наглец, – сказал Сюэ Ян, – я в детстве был таким же? — Наверняка, – тихо посмеялся Синчэнь. – Всем детям требуется внимание и нежность. Даже большим детям. В следующее мгновение Несчастье открыло глаза и уставилось прямиком на Сюэ Яна. В ту же секунду он отвернулся, не желая сталкиваться с ребёнком взглядом. По коже побежали мурашки, а в горле встал тяжёлый ком. — Давай я пока что принесу тебе чай, раз вам так хорошо сидится, – сказал Сюэ Ян и поспешил как можно скорее покинуть комнату. Возражения Синчэня он оставил без внимания. Сюэ Яну, впрочем, и нечего было сказать в ответ.