Несчастье

После тяжёлого разговора прошёл месяц. Жизнь обернулась для Сюэ Яна душевным цветением и неожиданным подъемом светлых чувств. Нести лежащий на плечах груз стало намного легче, строить отношения с по-прежнему заботливым Синчэнем и раздражающим Сун Ланем — тоже. А-Цин продолжала подозрительно вертеться около праведных даочжанов, будто вовсе не обращая внимания на то, что один был, как минимум, слеп и занят, а другой — не заинтересован в малолетних несозревших женщинах. Сюэ Яна её поведение чаще забавляло, чем раздражало. Он не испытывал ревности при попытках а-Цин заполучить внимание даочжана - может быть, понимал, что девчонке не светит ничего, кроме доброй улыбки? Или дело было в отвлекающем внимании Сун Лане? К этому праведнику Сюэ Ян относился с большим опасением, хоть и не хотел вступать в глупые споры за альфу. Он чувствовал себя неуютно, когда думал о возможности делить с кем-то того, кто душой и телом принадлежал ему. Как такое вообще могло прийти ему в голову? Несчастье продолжало быть безымянным Несчастьем, лежать, рыдать, есть и гадить, научилось переворачиваться и неумело ползать, заплетаясь в собственных ногах. Сюэ Ян не верил, что когда-то и сам был чем-то настолько неловким и несуразным. Сына хотелось изучать. Желательно, подальше от него, наблюдая со стороны. А ещё случилось кое-что совсем страшное. У Сюэ Яна мурашки по коже бежали, когда он думал о том, что у Несчастья начали резаться зубы. Они даже повылазить успели: первые несколько делали это почти незаметно, пока маленькое чудовище не начало слюнявить окружающее пространство, людей и не попыталось почесать дёсны о рукоять Цзянцзая. Но вскоре ситуация вышла из-под контроля, заставив Сюэ Яна в очередной раз пожалеть о своём рождении на свет. — О Небо, даочжан, заткни его, пожалуйста, — взмолился Сюэ Ян, шестой раз за ночь вскакивая с кровати из-за пронзительного плача сына. — Я его прибью сейчас, честно. — А-Ян, потерпи немного, это скоро закончится, — успокоил его Синчэнь. Вернее, лишь попытался, потому что смириться с положением дел выходило до безобразного плохо. — Ты говоришь почти как едва трезвый Лянфан-цзунь, — отшутился Сюэ Ян, пытаясь вернуть себе самообладание, — только тебе я почему-то верю меньше. Он всё время орёт, Синчэнь, я больше не могу. — Ему очень некомфортно, но это пройдёт, — сказал Синчэнь, — у нас должны быть какие-нибудь травы. Я спрошу у Цзычэня. — Только вот Цзычэней не надо, ещё этого не хватало, — возмутился Сюэ Ян, но быстро закивал, когда плачущий сын потянулся к вороту его нижних одежд. — Эээй, я не буду тебя, слюнявого и зубастого, кормить. Сам найди что-нибудь. — Может, тебе лучше сцедить молоко? Наверное, больно так, — несколько обеспокоенно и неуверенно спросил Синчэнь. Они прошли столько, но при мысли об обнажённом теле омеги - пусть и маленькой его части - его щёки до сих пор покрывались румянцем. Мой же ты благодетель, — подумал Сюэ Ян. — Ты посмотри как заботится. — Даочжан, он это, похоже, правда, — с нервным смешком сказал Сюэ Ян, — ой. — М? — Жрать хочет. И орёт. А из-за зубов своих колючих или из-за голода орёт? Или опять что-то с животом? Или жарко? Или холодно? Что ему не так-то? Тут уже не дом, а гостиница высшего уровня, я в детстве никогда не жил в таких условиях. — фыркнул Сюэ Ян, — зови, в общем, свою мать-героиню, откуда-то знающую про уход за Несчастьями всё и даже больше. — Да, я сейчас, — сказал Синчэнь и в тот же момент пошёл за Сун Ланем. Сюэ Ян, морщась от боли и недовольства, приложил сына к груди. — Ты уже здоровый такой, а всё на груди висишь, — заметил он, глядя на ребёнка, — надо с тобой что-то делать. Сын ожидаемо молчал. Несчастье увлечённо сосало молоко и не издавало почти никаких звуков. «Почаще бы так», — подумал Сюэ Ян и, пользуясь моментом, прикрыл глаза, почти сразу погружаясь в дрёму. Однако из близкого к блаженству состоянию его вытянула донёсшаяся со стороны кухни вонь. — Боже, они там дохлятину пожарить решили? — вздохнул Сюэ Ян. Поспать ему сегодня не удастся. Несчастье, видимо, тоже почувствовав отвратительный запах и вспомнив о своих господских замашках, перестало есть и вновь заревело. — Да что ж ты будешь делать, — сейчас взвыл уже сам Сюэ Ян. — Да знаю я, что ужасный папа, хватит. Ты ж надорвёшься так, глупец. Весь в от… Сюэ Ян осёкся. Сравнивать лежащую у него в руках случайность, с которой приходилось мириться, с Синчэнем, за которого хотелось отдать жизнь, было нельзя. — Чэнмэй, дай ему это, как немного остынет, — в комнату зашёл Сун Лань, держащий в руках две дурно пахнущие пиалы. От одной поднималась тонкая ленточка пара. — А этим, — он выставил посуду на стол, указав на вязкую жижу цвета разложившегося мяса, — потом натри ему дёсны. — Спасибо? — неуверенно сказал Сюэ Ян. Благодарить Сун Ланя было по-прежнему тяжело, несмотря на то, что он не раз выручал его в трудных ситуациях. — А даос наш где? Его сварил? — Он отошёл, — ответил Сун Лань. — Если повесится или утопится в туалете, сделаю из него лютого мертвеца и заставлю убивать людей. — Я не сильно сомневался, — сказал Сун Лань. Все праведники настолько тугие, что не понимают очевидных шуток? — Слушай, — вдруг опомнился Сюэ Ян, — а как я в него эту дрянь волью? С этим рядом же даже дышать невозможно. — Позволишь мне? — неожиданно спросил Сун Лань. Ах вот как ты. С тыла подбираешься. — Да с радостью, — соврал Сюэ Ян, — бери на здоровье, можешь насовсем. Дождавшись ответа, Сун Лань взял на руки охотно потянувшегося к нему ребёнка. Сюэ Ян наблюдал за ними с едва заметным болезненным чувством в груди и с некоторым интересом. К его удивлению, оказавшись рядом с Сун Ланем, Несчастье перестало капризничать и послушно выпило приготовленный отвар. Ребёнок не сопротивлялся, даже когда ему в рот начали заталкивать гадко пахнущую вязко-липкую жижу. — Это как его так переклинило? — спросил Сюэ Ян. — Что-то одурманивающее? Рецептик оставишь? — Оставлю, — сухо ответил Сун Лань. «Ну и не надо», — подумал Сюэ Ян. Будут тут всякие праведники его с умным видом поучать. — Зубы часто режутся с такими проблемами, — вдруг продолжил Сун Лань, — придётся переждать, облегчая травами. — Понял, — согласился Сюэ Ян. — Я его ненавижу, — сказал он сам себе, — глупый ребёнок. — Зачем ты его родил? — спросил Сун Лань. Сюэ Ян посмотрел на него с недоумением и не знал, что следует отвечать в подобных ситуациях. Он не знал, было ли понято его удивление, но Сун Лань добавил: — Неужели у тебя не было желания и возможности избавиться от столь ненавистного ребёнка? На небольшом сроке. — А, — понял Сюэ Ян, — я не знал, — почти не соврал он. Если бы не внимательный к его поведению даочжан, то Несчастье обнаружилось бы на стадии огромного живота. — А после? — продолжал Сун Лань. — Никогда не поверю, что ты пожалел чью-то жизнь без умысла. — А я взял и пожалел, — нехотя ответил Сюэ Ян. — Какое тебе вообще дело? — Интересуюсь. — Не надо, — бросил Сюэ Ян, всем видом демонстрируя недовольство. — Тебя не касается. — И всё же, — не унимался Сун Лань. Сюэ Яну нестерпимо хотелось его ударить, — почему? — Даочжан попросил, — ответил он, — всё? Отстань по-хорошему. — Ты говорил, что это не его сын, — напомнил Сун Лань. — И сейчас говорю, — сказал Сюэ Ян, — и говорю, что не твоё дело. Моя постель, мой даочжан, мой ребёнок. За помощь спасибо, за совет — тоже, а дальше не лезь. Праведникам не положено. — Это его сын? — спросил Сун Лань. Сюэ Ян сжал рукоять Цзянцзая. Вопрос пришёлся в самое сердце. — Нет, ну почему ты такое животное-то? — вспылил Сюэ Ян. В своей злости он заслуженно чувствовал себя правым: предупреждал не раз, проблемы с ушами Сун Ланя — проблемы только самого Сун Ланя. — Я не понимаю, что тебе от меня надо! От даочжана — понимаю, от меня — нет. Несчастье забеспокоилось и снова начало брызгаться слюнями. Сюэ Ян на мгновение повернулся в его сторону, пытаясь совладать с собой, но делать это становилось всё тяжелее. — Кто виноват в том, что ты пропадал так долго? Знаешь, как он по тебе страдал? А вот я знаю. Потому что я был рядом. Не ты. Я! И с его глазами ты пошёл налаживать свою жизнь и жить в своё удовольствие! И плевать тебе, даочжан Сун, было на то, как здесь живёт твой бывший друг, партнёр или возлюбленный! Набегался, пришёл и хочешь, чтобы всё было как прежде? Я Синчэня на привязи не держал, хотел бы – пошёл. Но он не идёт, понимаешь? Сам не идёт. Потому что не будет как прежде. Никогда не будет. Он приютил тебя, как дорогого друга, как человека, с которым он когда-то делил дни и ночи, но не как потенциального любовника! Даже если его чувства к тебе ещё живы, он не идёт у них на поводу, каких бы вопросов ты мне не задавал. Ты ведёшь себя отвратительно, Сун Лань. В твой праздный интерес поверит только последний глупец, каковым я не являюсь. Что. Тебе. Нужно.? — Чей это ребёнок? – тише спросил Сун Лань. Его голос дрогнул, в уголках глаз собралась влага. Сюэ Ян не почувствовал ни горести, ни злорадства. — Да хоть Лянфан-цзуня, – сказал Сюэ Ян, – это что-то меняет? Поэтому и не убил – надеялся получить власть и богатство. — Он похож на Синчэня, – твёрдо, несмотря на очевидно подавленное состояние, отметил Сун Лань. — В каком месте? – поднял бровь Сюэ Ян. Слушать глупости, произносимые Сун Ланем, становилось всё тяжелее. – Он на меня похож. Всем. Ни на каких Синчэней не похож и похож быть не может. Возьму киноварь, точку на лбу поставлю – будет на Лянфан-цзуня похож. К нему побежишь? - Сюэ Ян, - холодно сказал Сун Лань. - Сун Лань. Сюэ Ян смотрел на него с уверенностью: в этот раз он не готов уступить.