Несчастье

Сюэ Ян смог заснуть лишь под утро. Солнце уже начало прогревать землю, но его лучи не доходили до окон, сохраняя напряжённую темноту комнаты. Часть ночи Синчэнь пытался расспросить о произошедшем между ними разговоре, но Сюэ Ян отшучивался и переводил тему на что-то другое. Мыслить в полутьме не хотелось, голова словно застыла в безмолвии, но продолжать развивать разговор было идеей бесперспективной и глупой. Даже для такого глупца, как Сюэ Ян. «Я просто пошутил, Сяо Синчэнь, — говорил он, — ты же знаешь, какие у меня дурные шутки». Боль была для Сюэ Яна привычной, она давно стала ему верной подругой, но скрывать её от самого близкого человека казалось сложнее, чем он мог представить. Держать себя в руках было тяжело: слёзы то и дело вновь подступали к глазам, а в горле вставал ком. В один из таких моментов Сюэ Ян, наконец, не выдержал и, с иронией пожелав Синчэню добрых, как он сам, снов, отвернулся и закрыл глаза, чувствуя, как на щеках остывают тёплые капли. Сюэ Ян чувствовал, как поднимается солнце, как оно входит в комнату и плавно готовит поле для казни. Если они продолжат разговор, если Синчэнь не найдет в себе воли побороть любопытство и замолчать, то непременно произойдёт катастрофа. Сюэ Ян проспал несколько часов и вскоре проснулся, первым делом выйдя на улицу. Возможность застать Синчэня спящим выпадала ему не так часто, но смотреть на умиротворённое лицо сейчас было невыносимо. Как и не смотреть. Притягивающая бледная кожа и едва ощутимая внутренняя тишина делали Синчэня похожим на сошедшее с небес божество, а неподвижность заставляла думать о нём, как о мертвеце, что никогда больше не встанет с постели. Сюэ Ян не хотел видеть Синчэня мёртвым. Только Синчэня и не хотел. Прохладный ветер коснулся кожи, Сюэ Ян с большим желанием подставил потокам лицо и вдохнул их ласку полной грудью. Это помогло ему на время отвлечься от ранящих мыслей, пробирающихся всё глубже в комок сомнений и страхов. Низ живота начало тянуть, и Сюэ Ян рефлекторно положил руку на больное место. Он не ощущал под пальцами посторонней ци, но и в случае с а-Юнем Синчэнь заметил беременность первым. Может быть, он просто совершенно нечувствительный к собственному телу? Иначе чем объяснить такую невнимательность? Что он упускал из виду? — Как ты себя чувствуешь? — голос из-за спины заставил Сюэ Яна вздрогнуть. Как беспечно: он настолько привык чувствовать себя защищённым, что, выходя из дома, перестал брать с собой Цзянцзай. И, что пугало и огорчало его больше всего, он не заметил приблизившихся шагов. Его так просто убить. Рождение ребёнка и семейная жизнь сделали его таким слабым...Сюэ Яну стало противно от самого себя. — Порядок, — ответил он, смотря на подошедшего ближе Сун Ланя. Сейчас даже ругать его не хотелось. Только слегка стукнуть чем-то тяжёлым, чтобы лицо попроще сделал. — Ты говорил с Синчэнем, — Сун Лань опустил взгляд, кивнув на живот Сюэ Яна, — об этом? Или подождёшь, пока сможешь точно узнать? — А твоё дело какое? — хотел было возмутиться Сюэ Ян, но в нём разыгралось любопытство. — Или ты чего хочешь, сам рассказать? Не смей. И вообще не поднимай при нём эту тему, сам разберусь. — Если это всё же беременность, то поддержка альфы-отца ребёнка очень важна, — снова принялся за нотации Сун Лань. Сюэ Ян ожидаемо закатил глаза и лишь из интереса не прерывал навязчивую речь. — Я как-то и без отца ребёнка справился, — нехотя бросил он, отводя взгляд в сторону. Ворошить прошлое не хотелось, оно совсем недавно стало отступать и перестало беспокоить его ночными кошмарами. — Ты уверен, что а-Юнь не родной Синчэню? — спросил Сун Лань. Сюэ Ян пожалел, что не прихватил с собой меч. — Как же ты достал с этой темой, — не сдержался он, — почему ты так навязываешься? Почему лезешь в нашу с Синчэнем жизнь? Найди себе какого-нибудь очередного несчастного праведника и живи счастливо, плодись, готовь ему жрать и забудь о том, что было многие годы назад. Вас с Синчэнем сейчас связывают лишь прошлые чувства и нынешняя дружба. Которую я, кстати, могу оборвать несколькими словами. Зачем ты продолжаешь говорить об этом? Какая тебе разница, чей это ребёнок? Даже самому Синчэню плевать, и мне уже тоже плевать, — соврал Сюэ Ян. На самом деле, вряд ли он когда-нибудь сможет до конца отпустить то, как тяжело ему далось рождение а-Юня. И как тяжело ему было видеть у сына чужие глаза. — Прости, — вдруг ответил Сун Лань. Сюэ Ян вдруг взглянул на его лицо: оно не выражало надменности или презрения, на нём не было ничего, кроме тщательно скрываемых печали и тоски. — Я действительно обещал не вмешиваться в это. Просто…если тебе понадобится какая-нибудь помощь, знай, что ты можешь ко мне обратиться. Всё останется между нами, если ты того захочешь. Сказанное Сун Ланем действительно удивило Сюэ Яна. Он предложил ему бескорыстную помощь? Без осуждений, поучений или снисхождения? Сун Лань не ставил себя в позицию лидера, всезнающего мудреца или праведника, он говорил на равных с тем, кого наверняка считал падшим человеком, безнадёжно погрязшим в пороке. Это вызывало…уважение? Сюэ Ян не поверил собственным мыслям и поспешил отвлечься. — А с чего такая щедрость? — спросил он, сохраняя маску холодного равнодушия. — Я потом расскажу тебе, — сухо ответил Сун Лань, — когда придёт время. Если ты в порядке, я пойду в дом и займусь приготовлением завтрака. А-Юнь сейчас с а-Цин, поэтому можешь не беспокоиться о нём. — Спасибо, — только успел сказать Сюэ Ян до того, как Сун Лань скрылся за порогом дома. За завтраком они не проронили и слова в отношении друг друга. Синчэнь, казалось, был несколько удивлён, но предпочёл молчать, чтобы не обострять возможный конфликт. Сюэ Ян чувствовал себя смущённым. Что хотел сказать ему Сун Лань? Касалось ли это их с Синчэнем прошлого? Или этот хитрец решил занять все его мысли какой-то ерундой, чтобы отвлечь внимание? Но зачем? Вопросов было слишком много, а ответа не находилось ни на один из них. Сюэ Яну оставалось лишь ждать. Когда Сюэ Ян с Синчэнем остались наедине, даочжан вдруг поднял тему, оставленную ночью: — А-Ян, что ты имел в виду? — О чём ты? — притворился незнающим Сюэ Ян. — Ты говорил про, — Синчэнь ненадолго замолчал, подбирая слова, — про ребёнка. Ты же не думаешь, что… — О нет, даочжан, — отшутился Сюэ Ян, — я вообще ни о чём не думал, просто вдруг захотелось поспрашивать тебя о чём-то глупом, ты же знаешь. У меня было хорошее настроение. — Ты уверен, что всё в порядке? Ты никогда раньше не говорил о таком, и я столько всего успел надумать. Всё утро размышлял об этом, — робко сказал Синчэнь. Он выглядел действительно растерянным, будто малое дитя, нашкодившее и ослушавшееся родителя. — Я знаю, что ты любишь глупости всякие думать, — ответил Сюэ Ян, — но ты не переживай слишком много, иначе я совсем с тобой шутить буду бояться. — Мы точно не ждём ребёнка? — переспросил Синчэнь. Сюэ Ян поджал губы, отводя взгляд в сторону. Смотреть на даочжана не хотелось. — Не точно, но всё в порядке, — сказал Сюэ Ян, похлопав Синчэня по плечу. — Не думай об этом сейчас, ладно? — Ты думаешь, что… — Даочжан! — прервал его Сюэ Ян. — Прекрати, правда. Ещё ничего не случилось, а ты уже распереживался весь. Это я волноваться должен так-то, не забывай. Мне, если что, снова с пузом ходить и рожать тоже мне. — А-Ян… — начал было Синчэнь, но был прерван неловким поцелуем. — Тшшш, — прошептал Сюэ Ян, — узнает твой драгоценный Цзычэнь, и мы уже ничего не сможем поделать. Будем слушать часовую лекцию о том, какой я порочный, безответственный и подлый человек. — Ты уверен, что всё в порядке? — неловко уточнил даочжан. — Пожалуйста, дай мне знать, если что-то произойдёт. Если я обидел тебя вчера, то прости. Пожалуйста, прости меня: я наговорил глупостей и ты, наверное, не так меня понял. Я не имел в виду ничего плохого, я люблю тебя и готов повторять это так много раз, как ты захочешь. — Всё в порядке, не переживай ты так, — Сюэ Ян похлопал Синчэня по плечу, ободряя, — никто не умер, мир не рухнул. Я похож на обидчивого подростка? Или на прежнего себя, заходящегося гневом при любом случайно брошенном слове? — Не похож, — прошептал даочжан. — Тогда и ты не становись похожим на моего родителя, хорошо? — Сюэ Ян осторожно поцеловал Синчэня в кончик носа, будто боясь ненароком его спугнуть. — И не переживай по пустякам, глупый даочжан. — Это не пустяки, не говори так, — поправил его Синчэнь. Сюэ Ян усмехнулся, в глубине души понимая, что даочжан снова был прав. Пустяки не определяют течение жизни, не наделяют её смыслом и не перекраивают привычный быт из тысяч разорванных лоскутов. — Пока что пустяки, — не признался вслух Сюэ Ян, — надеемся, что пустяками они и останутся.