Несчастье

— С ним, наверное, нужно поиграть, — заметила а-Цин, — а то чего он орёт просто так? Дети же не могут плакать всё время? Или могут? Мне страшно, даочжан Сун! Почему мы не спросили у даочжана Синчэня, как успокоить его ребёнка? — Нужно поиграть, да, — согласился Сун Лань и повертел игрушкой перед лицом а-Юня. Ребёнок точно не был в восторге от предложения: оттолкнул руку Сун Ланя и закричал ещё громче. — Только вот он не хочет играть. Он, кажется, вообще ничего не хочет. — Весь в паршивца, — фыркнула а-Цин, — сам не радуется и другим жизни не даёт. Вообще-то, паршивец сам должен со своим ребёнком сидеть, иначе зачем он его рожал? Чего его потащило по лесам прыгать? Будто даочжан Синчэнь без его вредности там не справится. Он же только мешает, даже здесь, в тишине дома. А там что будет? Духи, демоны, монстры… Они все разбегутся, когда услышат его брань! А-Цин, зажав уши, попыталась перекричать Сяо Юня: — Может быть, ему снотворный отвар сделать? Ты же умеешь, даочжан Сун! Ты хороший целитель. Сун Лань взял малыша на руки и принялся покачивать его, игнорируя попытки ребёнка вырвать ему волосы или испортить одежду. — Малышам не стоит давать снотворные, — объяснил Сун Лань, — их успокаивает запах родителей, молоко матери или папы. Но я делаю всё возможное. Ты, наверное, устала? Мы можем пойти в другую комнату, чтобы сильно не шуметь. Пока что отдохнёшь, поспишь. А утром поспрашиваешь Синчэня о ночной охоте. Вижу же, как тебе интересно. — И ты на всю ночь избавишь меня от этого? — радостно переспросила а-Цин. — Спасибо, даочжан Сун! — Тогда будь аккуратной и зови, если что-то понадобится, — Сун Лань с а-Юнем ушли в комнату Синчэня, оставив а-Цин одну. Малыш продолжал капризничать и пытался то укусить, то ущипнуть Сун Ланя. Подумать только, — вздохнул Сун Лань, — если бы тогда у него получилось… Их с Синчэнем ребёнок сейчас был бы старше а-Юня. Он учил бы его мастерству фехтования, основам медитации и помогал бы следовать по духовному пути. Их сын стал бы прославленным заклинателем, несущим миру добро и свет. Сун Лань представил, как Синчэнь держал бы на руках их малыша, как знакомил бы его с переменчивым миром и наставлял на путь истины. Он не связался бы с безумцем Сюэ Яном, его разум не помутнился бы, плененный страстью и временным замешательством. До сих пор Сун Лань не верил в то, что чувства Синчэня можно было назвать любовью. Противоположности притягивались по закону бытия, но зло никогда не могло слиться с добром. В попытках Сюэ Яна исправиться Сун Лань видел лишь притворство и хитрость. Рано или поздно он точно вернётся к злодеяниям и разрушению и, чего Сун Лань опасался больше всего, поведёт за собой Синчэня. И Синчэнь, ослепленный чувствами, последует за ним прямиком в ад. Думать об этом было больно. Сун Лань смотрел на вдруг затихшего а-Юня. Невинное дитя, порожденное пороком, ответило ему не по возрасту мудрым взглядом. «Всё понимаешь. И ведь я даже злиться на тебя не могу, ты же не виноват ни в чём. У нас с Синчэнем, наверное, такая судьба: разойтись и остаться друг для друга лишь верными помощниками в общем благом деле. Я не в силах изменить судьбу, но кто из нас может? Наверное, так будет лучше. И в правду, будет лучше… Не повтори судьбу ни одного из нас» — думал Сун Лань, успокаивающе покачивая малыша. — Даочжан Сун, — в комнату неуверенно зашла а-Цин, — прости. Это как-то неправильно получается. Ты один с ним тут, а я отдыхаю там. Страдать — вместе, хорошо? Иначе неловко. Девочка неуверенно села рядом и наощупь положила маленькую, чуть влажную ладонь на руку Сун Ланя. — С тобой веселее, — улыбнулся Сун Лань, — а-Юнь немного притих. Скоро заснёт, наверное. — У тебя намного лучше получается ухаживать за малышом, — заметила а-Цин, — неужели даочжан Синчэнь правда любит этого пакостника и паршивца? Я бы на его месте влюбилась в тебя! Или хотя бы в меня… Сун Лань ненадолго замер, услышав слова девочки. Значит, она в самом деле любила Синчэня? Те неловкие жесты и странное поведение не были лишь подростковой смущенностью? А-Цин прониклась к Синчэню такой детской, чистой и наивной любовью, что позавидовали бы даже Небеса. В её чувствах ещё не было страсти и похоти, только нежность и желание быть нужной. Но тем тяжелее было принять, что её переживания так и останутся безответными. Этой девочке придётся пережить большую боль, если время сохранит её светлые чувства. — Мир так непостоянен, — неопределённо ответил Сун Лань, — никто не знает, как сложится даже завтрашний день, не говоря уже об остальной жизни. — Я ни на что не надеюсь, — сказала а-Цин, пожав плечами. Сейчас она показалась Сун Ланю особенно взрослой и смышленной. — Просто не хочу, чтобы даочжан Синчэнь водился с этим. А они уже с ребёнком. Теперь навсегда, наверное. Ты же тоже хочешь для него счастья? Да и этого вот жалко, маленький всё-таки. Паршивцу только дай возможность, он снова с пузом ходить будет. А любить детей не научится. — Недостойно осуждать за спиной даже самых злостных преступников, — сказал Сун Лань, укладывая а-Юня в кровать, — Синчэнь сделает всё возможное, чтобы его сын был счастлив. Я давно знаю его, поэтому так уверен. — Даочжан Синчэнь очень хороший отец, — улыбнулась а-Цин. — А ты…ты был его возлюбленным? —А-Цин. — Прости, прости, прости, — засуетилась девочка и, покраснев, крепко обняла Сун Ланя, — я не хотела спросить чего-то запретного. Прости, если обидела, даочжан Сун. Сун Лань нежно погладил а-Цин по волосам. Он почувствовал, что теперь обязан приглядывать не только за а-Юнем, но и за наивной девчонкой, способной довериться любому, кто проявит к ней хотя бы немного сочувствия.

***

Сюэ Ян открыл глаза и первым делом увидел перед собой стены ставшей родной комнаты. Он попытался сесть, но был остановлен резкой болью в спине. Ему казалось, что позвоночник пронзило множество мелких, но очень острых игл, и теперь они будто впивались в напряжённые мышцы. Холодная и, казалось, ещё более бледная рука Синчэня легла ему на живот и прижала к постели. — Не вставай, а-Ян, — попросил даочжан. — Эй, — возмутился Сюэ Ян, — ты это на что мне намекаешь? Что я теперь всю жизнь так лежать буду? — У тебя травма, — ответил Синчэнь, — всё заживёт за неделю, если будешь себя беречь и позволишь мне позаботиться о тебе. — Да, папочка, Синчэнь, — съязвил Сюэ Ян. Больше всего на свете он не любил чувствовать себя беспомощным, — конечно, ты можешь позаботиться обо мне. — Вскоре всё будет, как прежде, — успокоил Синчэнь. — Мы хоть что-то полезное сделали? — спросил Сюэ Ян, будто в сложившейся ситуации ему было дело до страждущих из-за духов людей. — Конечно, — улыбнулся Синчэнь, — и твоя заслуга в этом велика. — А тот малец? — вспомнил Сюэ Ян. На языке он ощутил металлический привкус крови. — Прах передали клану, — Синчэнь заметно погрустнел. — Никак не привыкну к гибели таких молодых людей. — Наш сын тоже станет заклинателем, — напомнил Сюэ Ян, — и, возможно, тоже умрёт. Я легко переживу это, а ты, неженка даочжан? — А я не переживу, — без раздумий ответил Синчэнь. — Я никогда не смогу быть таким сильным, как ты. Сюэ Ян задумчиво вздохнул. Один из них врал. Синчэнь не врал никогда. — Я приготовил отвар, — Сун Лань занёс в комнату зловонно дымящуюся пиалу. — Принимать каждый час по глотку. — Я думал, вы насекомых травите, — скривился Сюэ Ян, — а вы меня. Спасибо, даочжан Сун. Он принял пиалу и, задержав дыхание, сделал глоток. Язык обожгло кисло-сладким. Сюэ Ян вдохнул: жидкость была более чем вкусной.