Несчастье

Выздоровление Сюэ Яна проходило легко, но ощущалось при этом мучительно. Травма не казалась серьёзной: лёгкий ушиб, напоминающий о себе лишь при активных движениях, не мог доставить сильному телу много проблем. Или от него что-то скрывали? Почему поднялась такая суета? Чувствовать беспомощность, перемежающуюся с болью и усталостью было неприятно и тоскливо. Дни проходили мимо, не наполненные яркими событиями. Синчэнь почти всегда находился рядом, не позволял долго стоять на ногах или поднимать что-то тяжелее, чем пиала с целебными отварами или миска с едой. В последний раз Сюэ Ян чувствовал себя таким бесполезным во время беременности и совсем не скучал по этому ощущению. Даже боль в спине напоминала о прошлом — как он смог пережить это?! — Сяо Синчэнь, — позвал Сюэ Ян, — я уже выздоровел. Спина почти не болит, я устал сидеть и лежать. — А-Ян, скоро вернешься к привычным делам, — пообещал Синчэнь. — Стану жирным и неповоротливым, — спорил Сюэ Ян, — я ходить разучусь. Уже не помню, как ноги переставлять. — Ну что ты придумываешь, — вздохнул Синчэнь, — Придется тебе носить меня на руках, — посмеялся Сюэ Ян, — а я стану тяжелым. — Я с радостью буду носить тебя на руках, — ответил Синчэнь, — только поправляйся побыстрее. — Травма не такая серьёзная, чтобы так переживать. — Цзычэнь сказал, что после вынашивания ребёнка травмы спины могут плохо сказаться на здоровье, — объяснил Синчэнь. Сюэ Ян разочарованно вздохнул. Значит, .это Сун Лань на несколько дней уложил его в постель? Не Синчэня, так его самого? Умно, праведник, ничего не скажешь. Сюэ Ян устал спорить. Проведя несколько дней в кровати, он уставал даже от мыслей, постоянно лезущих в голову. Всё от безделья. Когда эти даочжаны позволят ему нормально жить? Лучше бы так за а-Цин следили, ей нужнее. Девчонка за это время нашла общий язык с а-Юнем и Сун Ланем, эта троица так хорошо спелась, что даже Синчэнь чувствовал себя лишним. Однако Сюэ Ян знал, что его партнёр был всеобщим любимцем. А как же ему не быть? — Сынок, — Сюэ Ян позвал Сяо Юня, ползающего по кровати, — бегать когда начнёшь? Малыш отнёсся к вопросу безразлично: гораздо больший интерес для него представлял Цзянцзай. — Ну что за ребёнок, — вздохнул Сюэ Ян, — ты порежешься и будешь кричать. Я не хочу шума. Сяо Юнь попытался поднять меч, но его старания ожидаемо не принесли результата. Малыш нахмурился, чем вызвал у Сюэ Яна улыбку. — А я что говорил? — напомнил он. — Рано тебе ещё во взрослые игры играть. Вырастешь — у тебя свой будет, даже более умелый. Видел Шуанхуа? Произведение искусства же. Не подумай, что мой Цзянцзай хуже, нет. Но тебе такое не надо. Вообще, не трогай его лучше, сынок. Доверять сыну меч, несущий на себе кровь многих невинных жертв и тёмную энергию, не хотелось. Сюэ Ян пригляделся к блестящей стали: маленькие неглубокие царапины хранили в себе историю не одной сотни жизней. В голове вдруг пронеслись воспоминания, ворох мыслей поднялся над спокойствием разума и затуманил ясный рассудок. Перед глазами появились изуродованные его же рукой тела, брызги крови и искажённые бессильной мольбой лица. Сюэ Ян наяву слышал предсмертные крики своих жертв, видел их мучительную агонию, чувствовал, как собственное тело содрогается в безжалостном смехе, полном отчаяния и боли. По поселениям и городам лились реки зловонной крови, и, хотя в ответ он был прозван жесточайшим убийцей, заслуживающим беспощадной смерти, вместе с кровью недоброжелатели проливалась его месть. Месть за унижение и непонимание, за смешанный с грязью палец и насмешки, за сломанное детство и сломанную жизнь, оставшуюся позади вместе с былыми надеждами и желаниями. Сюэ Ян смотрел в одну точку, раз за разом прокручивая внутри себя, казалось бы, давно забытые воспоминания. После ночной охоты они всё чаще стали возвращаться в самом безобразном виде, приправленные сильнейшим желанием вновь заставить унизивший его мир страдать. Сюэ Ян не знал, как бороться с этим наваждением, как противостоять мучительным мыслям и не позволить им взять над собой верх. Он не хотел вновь стать чудовищем, несущим смерть и разрушение, не хотел испортить только-только выстроенное взаимопонимание с Синчэнем. Он боялся уничтожить то, к чему они так долго шли вместе, преодолевая сложнейшие препятствия и испытания. Сюэ Ян опасался, что в порыве гнева сможет навредить сыну или хотя бы глупой и надоедливой Слепышке — они оба не смогут дать отпор решившему вспомнить былое сумасшедшему. Он не хотел говорить о своём беспокойстве с Синчэнем, потому что боялся, что тот поймёт его неправильно и посчитает, что всё усилия были приложены зря. Наверняка даочжан, никогда не встречавшийся с подобным, разочаруется в нём и своих чувствах. Сюэ Ян Надеялся справиться в одиночку, так, как привык делать это за те годы, что он был окружён жестокосердием и предвзятостью. Признаться в своей одержимости значило заставить праведника Сун Ланя убедиться в его правоте и опустить перед ним себя в глазах Синчэня. Как может в будущем вызывать доверие тот, кто не сумел совладать с собой и своим прошлым? Как в этот раз Сюэ Ян мог объяснить возросшую тягу к жестокости? Сейчас он был окружён трепетной заботой Синчэня, любовью сына и даже вниманием Сун Ланя, не досаждающего без особой необходимости. Даже Слепышка а-Цин не проявляла открытой агрессии, чаще предпочитая пугливое молчание. На что он мог жаловаться сейчас? Как собирался оправдывать желание незаслуженно забрать чью-то жизнь? Ему срочно была нужна уединенная медитация или помощь других духовных практик. Но он никогда не практиковал должным образом, всегда полагаясь лишь на свои уже имеющиеся способности. Попросить даочжана научить? Вот так внезапно, когда раньше даже слышать ничего о медитации не хотел? Синчэнь подумает, что он окончательно сошёл с ума. Но подумает ли он иначе, когда Сюэ Ян однажды не сможет сдержаться и вырежет клан не очень талантливых заклинателей? Или когда навредит беззащитной Слепышке? Когда ранит а-Юня? Сюэ Ян беспомощно вздохнул, с горечью в сердце понимая, какой путь ему ещё предстоит пройти. По собственной глупости он думал, что преодолел все препятствия, и теперь дело оставалось за малым. Однако жизнь вновь показывала ему своё истинное лицо: изъеденное шрамами и кровоточащими порезами, но по-прежнему сияющее и солнечное. Сюэ Ян смотрел на него с готовностью получить очередной урок и с гордо поднятой головой пройти очередное испытание. Сяо Юнь, всё ещё сжимающий рукоять меча в кулачке, приподнял Цзянцзай и счастливо заулыбался. Сюэ Ян улыбнулся ему в ответ и с уверенностью кивнул самому себе: ему есть, ради чего сражаться и ради чего бесстрашно идти в новый день.