Клеймо на сердце

      Сердце у Сяо Чжаня не стучит — молотит, пока он едет в лифте в квартиру Ван Ибо. То ему кажется, что кабина ползёт слишком медленно, ведь ему так не терпится поскорее упасть в головокружительные объятья. То — что мчится слишком быстро, и он не успевает физически и морально подготовиться. К тому, что произойдёт. К тому, что обратного пути не будет.       Но разве он может сейчас отжать кнопку «Stop», поехать вниз, сесть в машину и уехать? Разве может предать Ибо? Предать себя?       Они с огромным трудом урвали этот день, растолкали все встречи и мероприятия, выбили совместный выходной. И вот теперь…       Отражение Сяо Чжаня в зеркале лифта бледнее обычного, а из-за притаившихся в изгибах щёк лёгких теней от яркого света ламп, скулы кажутся ещё острее. Ибо так любит целовать и гладить его скулы. Хотя сам гораздо красивее.       Сяо Чжань ещё никогда в жизни не видел такого красивого, такого талантливого человека. Ему повезло просто познакомиться с ним. А уж завязать отношения…       Сердцу в груди становится так тепло, словно его омывают прогретые солнцем воды или держат чьи-то родные ладони. Чувствуя, что сейчас, как дурак, расплачется, Сяо Чжань воздает благодарность наконец-то доехавшему до нужного этажа лифту.       Ван Ибо открывает с первого звонка, словно ждал за дверью. От умиления Сяо Чжань заикается «приветом». Он такой уютный, такой домашний в футболке без принтов, линялых шортах и пушистых тапочках. С заячьими ушками, а как же.       Но взгляд такой голодный, что Сяо Чжаня пробирает мурашками от предположения, что на него набросятся прямо на пороге. Поэтому от греха подальше быстро заходит и запирает дверь от посторонних глаз, отрезая их от любопытного мира.       — Наконец-то ты приехал, — произносит Ибо.       У его низкого голоса такая сексуальная хрипотца, что по телу Сяо Чжаня раскатывается ошеломительная дрожь. Этот голос входит в грудь, находит контакты, какие можно оборвать, но рвёт те, которые нельзя. Никогда нельзя было трогать.       Грудь Ван Ибо часто вздымается, кадык нервно подпрыгивает и глаза с каждой секундой становятся всё ненасытнее. Сяо Чжань торопливо скидывает ботинки, словно боится, как бы его не утащили в спальню прямо в них.       — Знаешь, что я делал по дороге? — говорит он, чтобы хоть как-то отсрочить эту минуту. — Смотрел твой танец. Тот, который на воде. Чуть не умер, какой ты там красивый, какой мокрый.       — Так всё дело в воде? — Ибо забавно таращит глаза. — Ты не успел. Я только что принял душ. Причём без одежды. Но ради тебя так и быть сделаю исключение в следующий раз, — хитро усмехается он.       От самой мысли увидеть Ибо в душе, не важно в одежде или без, сердце Сяо Чжаня срывается в бег. Он снова вспоминает заманчивые кадры.       Ибо в брызгах, стекающих по лицу и шее.       Ибо с прилипшими ко лбу влажными прядями.       Ибо трогает себя через абсолютно мокрые брюки.       — Нет, дело в тебе, — говорит он, протягивая руку к щеке, но пальцы срываются с острого подбородка на грудь, в плен цепочек и подвесок.       — Будешь что-нибудь? — спрашивает Ван Ибо, взглядом ошпаривая будто кипятком. — Чай? Кофе? Виски?       — Буду, — кивает Сяо Чжань, не слыша собственного голоса из-за отчаянной молотьбы сердца. — Тебя…       Ибо мгновенно понимает, что момент настал. Что самое время отбросить вежливость и сомнения, наплевать на условности и смущение.       Они сталкиваются до головокружения неотвратимо и резко. Сцепляются губами, крепко обнимают друг друга, стремясь удержать. Удержаться.       Но страсть уже накрывает с головой.       Ван Ибо пахнет свежестью геля для душа, и Сяо Чжаню хочется целовать и облизывать разгорячённую паром кожу. Его губы сводят с ума. Он ловит их своими, и жадный язык тут же вторгается ему в рот.       — Уже не могу терпеть, как хочу тебя, — Ибо толкает его к стене и вдавливается бёдрами. Так жарко и тесно, что нечем дышать. — Ты нарочно столько слоев одежды нацепил? Даже у Вэй Ина меньше, — ворчит он, рывком стаскивая с Сяо Чжаня куртку. Кожаная ткань уже нагрелась от тела Ибо. Следом на пол летит рубашка, и Сяо Чжань готов поклясться, что ткань пару раз точно хрустнула.       — Какой нетерпеливый, — усмехается он, дёргая шорты Ибо вниз.       Под ними нет белья.       Крупный член выстреливает из шорт, ударяясь о живот и замирая. Также замирает и сам хозяин, глядя на Сяо Чжаня сумасшедшими глазами.       — Лао Ван, у меня от тебя крышу сносит.       Ибо смотрит так, что Сяо Чжань понимает: доболтался, сейчас его трахнут прямо в коридоре. И он кажется даже не против…       — Взаимно, — шумно выдыхает Ибо и, хватая его за руку, тащит в спальню.       Если у Сяо Чжаня спросить, какая обстановка в квартире, он не ответит. Он не вертит головой, пока идёт за Ибо анфиладой комнат в одну, заветную. Взгляд прикован лишь к нему. К широким плечам, напряжённым мышцам рук, к влажным после душа волосам, к серёжке в виде булавки. Он обязательно позже куснёт это сладкое ушко.       В спальне огромная кровать, и острая ревность вдруг душит Сяо Чжаня. Для одного тут слишком много места, даже для двоих чересчур. С кем тут спит Ибо? Как часто меняет «содержимое»?       Шторы задёрнуты, но он прекрасно видит силуэт в проёме подсвеченного уличными фонарями окна. Любуется спортивной, поджарой фигурой Ибо, стройными ногами, красиво и крепко стоящим членом.       Ван Ибо обнажается пластично, воздушным взмахом рук. И Сяо Чжаню кажется, что майка срывается с его груди сама, внезапно вспомнив, что в прошлой жизни была птицей.       Он поворачивается, и Сяо Чжань невольно замирает, ожидая новой атаки, но её нет. Ибо выглядит так невинно, насколько это вообще возможно. Сяо Чжаня завораживает выражение его лица, трепещущие ресницы абсолютно чёрных в полумраке глаз и приоткрытые губы, по которым всё чаще скользит мокрый упругий язык.       Он сглатывает и закашливается. В горле пустыня. А оазис, живительный источник, находится прямо перед ним.       — Чжань-гэ, это правда, не сон? Ты здесь и не исчезнешь?       У Ибо такой голос, что у Сяо Чжаня сжимается сердце.       — Не исчезну.       Он подступает ближе, чувствует жар тела Ван Ибо. Собственную футболку снимает неуклюже, застревает в горловине. Вместо того чтобы помочь, Ибо легонько толкает его, и Сяо Чжань летит в кровать, утопая спиной в мягком одеяле.       Ибо немедленно забирается сверху. Горячий, тяжёлый, возбуждённый до предела. Терзает сосок губами. Или зубами? У Сяо Чжаня так плывёт голова, что он не понимает.       Ибо хватается за ремень и стаскивает джинсы вместе с бельем.       — Так часто это представлял… Не могу больше ждать, — заявляет он, и Сяо Чжань поднимает голову.       Видеть Ибо в такой близости от своего вставшего члена — уже наслаждение высшей категории. Восторг в глазах этого неземного красавчика неподдельный.       — Мой великолепный… Весь мой сейчас, — шепчет он, и Сяо Чжань не успевает ничего сказать, как Ибо наклоняется и захватывает мягкими губами гладкую алую головку.       Дрожь молнией прошивает тело, позвоночник превращается в плеть Цзыдянь и молнией бьёт в крестец. От этого больно и хорошо, и, кажется, можно кончить в тот же миг. Но Ибо только начал, и Сяо Чжань сгорит со стыда, если так опозорится.       Ибо резко продвигает член глубже в рот, отчего Сяо Чжань не сдерживает ломкого стона.       — Лао Ван, есть то, чего ты не умеешь? — выдыхает он глухо.       Ибо усмехается ему в член, и от этого так хорошо и щекотно, что Сяо Чжань поджимает пальцы ног и продолжает смотреть. У Ибо совершенно дикий, ошалевший взгляд, точно он добрался до запрещённого десерта и теперь вкушает его со всем удовольствием. Его губы скользят вверх и вниз так сладко и порочно, что Сяо Чжань снова громко стонет и подбрасывает бёдра, разом доходя до горла Ибо.       — Прости, я непроизвольно, — тут же оправдывается он.       — Не за что просить прощения, — произносит Ван Ибо, отстраняясь.       В его глазах полыхает пламя, будто плеснули керосина. От головки до губ тянется ниточка слюны, и взъерошенный, он выглядит таким голодным, что Сяо Чжаня накрывает приступом несвоевременной нежности. Он подаётся вперёд, чтобы впиться в эти пухлые губы жадным поцелуем, но Ибо мягким толчком опрокидывает его обратно на спину.       — Собрался лишить меня сладкого? — ухмыляется он. — Лежи спокойно, я только начал.       Сяо Чжаню кажется, что он уснул где-то в перерывах между съёмками. Не может быть, чтобы Ибо, этот небожитель, которого он представлял в своей постели едва ли не с самой первой встречи, сейчас с такими нетерпением и обожанием сосал его член.       Ибо снова склоняется над бёдрами Сяо Чжаня, облизывает его со всех сторон, высовывает язык и пристраивается так, будто собирается играть на флейте. Он прокатывает член, лаская его одновременно губами, языком и щекой, которая быстро намокает от слюны. Головка легко скользит по мокрой и гладкой как атлас коже. Пальцы Ибо с другой стороны с нажимом теребят чувствительную бороздку.       Сяо Чжань сминает простынь в кулаках. Продержаться бы ещё немного, ещё чуть-чуть, не отвлекаться на похотливые стоны этого бесстыдного мальчишки.       Ибо приподнимается на локтях и берёт глубоко, до самой глотки. Расслабляет горло и с каждым движением вниз, проталкивает ещё чуть дальше. Его язык оглаживает головку и скользит вдоль всей длины там, во рту. Сяо Чжань не видит этих движений, но уже не только член, но и ягодицы, таз, живот, ноги — всё окутывает электрическим туманом грядущей разрядки. Она так близко, что тело страдает от запредельной перегрузки.       С уголка губы по подбородку Ибо стекает слюна, из уголка глаза выкатывается драгоценным алмазом — слеза. Его ресницы дрожат, а с губ спархивает протяжный и похотливый стон, и Сяо Чжань больше не может сдерживаться. Его сшибает, точно грузовиком, несущимся на огромной скорости, выносит с трассы в последний смертельный полёт.       Он выстреливает Ибо в горло, и тот, поперхнувшись, сглатывает несколько раз, чтобы не упустить ничего.       Его короткий кашель звучит далеко, словно через вату. Сяо Чжань слышит чей-то довольный расслабленный смех. И понимает, что смеётся сам.       Он разлепляет веки и тонет в бездонных глазах Ван Ибо.       — Твоим лицом можно любоваться вечно. Но меня настолько не хватит.       В его взгляде — обожание, а в голосе — явное нетерпение. Сяо Чжаню едва ли хочется шевелиться, тело тяжёлое и расслабленное. Он тихонько стонет, когда Ибо гладит его по груди обжигающими ладонями.       — Беспощадный Бо-ди. Не дашь мне даже минутки?       — Минутку дам, — соглашается Ибо, и Сяо Чжань, покорно прикрыв глаза, раскидывается на постели.       Ибо встаёт. Сяо Чжаню интересно, куда он направляется, но нет сил проследить.       Ему хорошо. Кажется, что постель раскачивается, баюкает его на солёных волнах. Так можно и заснуть, и он правда отключается на некоторое время, не понимая, сколько времени прошло: минута, час, два.       Кровать прогибается. Жадные руки снова дотрагиваются до него, проявляют тело по частям, как фотобумагу в светочувствительном растворе. Ибо такой настойчивый и горячий, что Сяо Чжаня снова бросает в жар.       — Охренеть, как сладко ты пахнешь, — шепчет Ибо на ухо, лаская мягкими губами влажное от пота лицо. Боже, теперь не страшно и в преисподнюю!       Требовательные прикосновения вливают силы. Сяо Чжань поворачивает голову, чтобы посмотреть в совершенно ошалевшие от неутолимого желания глаза. Ибо прижимается пахом к его бедру и не сдерживает стона — у него стоит так крепко, что наверняка, уже больно.       — А ты сладкий на вкус, — говорит Сяо Чжань, и Ибо целует его так, что кружится голова.       Восторг сокрушает грудь. Сяо Чжань прикрывает глаза, наслаждаясь чувственными поцелуями. Настырная рука гладит его грудь, живот, ныряет между ног. Член сейчас ужасно чувствительный, и Сяо Чжань замирает, ожидая колкой щекотки. Но Ибо гладит шелковистую горячую плоть деликатно и осторожно. Какие у него подвижные гибкие пальцы, как потрясающе они смотрятся на его члене! Сяо Чжань даже не удивляется, когда у него снова встаёт. Ненасытность до пальцев, губ и самого Ибо будоражит кровь.       Когда он убирает руку, Сяо Чжань испытывает ужасное разочарование, словно его жестоко обманули. В груди становится нестерпимо тесно. Ибо приподнимается на локте, в его глазах полыхает пожар. Он снова плавит пальцы на груди Сяо Чжаня, дышит тяжело и надрывно, смотрит так, что даже мурашки сходят с ума.       — Гэ, что ты со мной делаешь… — мученически давит он, и Сяо Чжаня накрывает волной сопереживания. — Какой же ты красивый. Просто совершенный.       Глухой голос скребёт кожу хрипотцой. Нежной и такой пробирающей, что, будь возможно, Сяо Чжань зацеловал и закусал бы даже её. Ему больше не жаль Ибо, потому что он и сам теперь испытывает эти муки. Муки предвкушения.       Он чувствует холодок по позвоночнику. Да, в этот пожар не помешал бы лёгкий бриз. Сяо Чжань сильно закусывает губу. Ему не нужно ничего говорить, Ибо понимает всё по его одурманенному взгляду. Взгляду перешедшего за грань, за которой неистовство и безграничное блаженство.       — Эй, я тоже так хочу! — вдруг заявляет он и приникает к Сяо Чжаню.       Подцепляет зубами нижнюю губу и тянет. Сяо Чжань не сдерживает яркого стона. Губы горят точно в огне, хотя всё тело уже давно полыхает. По нему, точно по палящей пустыне проносятся горячие вихри, и Сяо Чжань дрожит, когда Ибо закидывает его бедро на себя, а потом обхватывает пульсирующую от жестокого укуса губу Сяо Чжаня, сосёт и облизывает, чтобы заглушить боль.       Его пальцы щекочут внутреннюю сторону бедра, скользят, нежно перебирают гладкую кожу, деликатно сжимают. Он определённо решил свести Сяо Чжаня с ума.       Демон-искуситель. Нет, сам владыка преисподней.       — Ибо, давай уже… — выдыхает Сяо Чжань ему в губы горячее дыхание.       И пропускает момент, когда у Ибо в руках оказывается флакончик. Через мгновение он трёт пальцы друг о друга, согревая скользкую вязкую жидкость. Сяо Чжань не сопротивляется, позволяя развести себе колени, и замирает в ожидании.       Чувство новое и странное. Он сжимается, но дискомфорт проходит на удивление быстро. Ван Ибо большой мальчик, под себя нужно растянуть, как следует. Его пальцы скользят сначала медленно, потом быстрее. Сяо Чжань вздрагивает, принимая, и слегка подаётся навстречу. Остатки стыда сгорают в пламени страсти. Ему не стыдно лежать перед Ибо с раздвинутыми бёдрами и истекающим смазкой членом, насаживаться на его пальцы и закусывать губу, чтобы не стонать слишком громко.       — Какой ты тесный, какой отзывчивый, — сбивчиво произносит Ибо. — Потрясающе. Ты сам потрясающий.       В этих словах столько искренней ласки, что Сяо Чжань щурится от удовольствия. Которое обрывается, когда пальцы Ван Ибо покидают его.       — Иди ко мне! Скорее, — Сяо Чжань умоляет прервать это гулкое чувство опустошённости.       Ибо торопливо шуршит упаковкой презерватива, и Сяо Чжань поднимает голову, чтобы не упустить ничего, запомнить их первый раз в мельчайших деталях.       Ван Ибо горячими пальцами перехватывает его под коленом, целует внутреннюю сторону бёдер, спускается ниже. Сяо Чжань нетерпеливо ёрзает. Неужели, снова примется терзать его? Жестокий, беспощадный. Любимый.       Ибо мягко скользит внутрь, и Сяо Чжань напрягается, понимая, что оказался недостаточно для него растянут.       — Больно? — обеспокоенно спрашивает Ибо, останавливаясь.       Сяо Чжань мотает головой и пытается расслабиться, привыкнуть. Ему, правда, не больно, но непривычно чувствовать такую наполненность, делить интимность с другим человеком. Родным и дорогим.       Ибо снова толкается внутрь, плавно и глубоко, отчего дискомфорт быстро покидает возбуждённое тело. Нестерпимый жар охватывает Сяо Чжаня, и он подаётся навстречу. И ещё раз, заводясь тем сильнее, чем острее восторг в глазах Ибо. Забываясь, Сяо Чжань бормочет его имя, снова и снова, и Ибо гладит бёдра, приподнимая и сильнее разводя их для себя, и совсем перестаёт осторожничать. Постепенно разгоняясь, он вторгается резко и быстро.       — Бо-ди, твой член — это нечто! — бормочет Сяо Чжань.       Ибо накрывает его тяжёлым горячим телом, целует мокрым ртом. Господи, как эти мягкие терпкие губы могут так жестко целовать, а язык властвовать во рту! Сяо Чжань то ли стонет, то ли всхлипывает от острого удовольствия, когда его возбуждённый член трётся о рельефный живот Ибо.       — Ибо, мне… — начинает он, и тот понимает с полуслова, запускает руку и берётся за его член.       Он двигает кулаком с поразительной заботой именно в том ритме, в каком Сяо Чжань и хотел. От этого крепкого, но деликатного сжатия он теряет голову и кончает так, что перед глазами рассыпаются сверкающие мушки. Волна накрывает и волочит по мокрому жёсткому песку, и Сяо Чжань понимает, что простыни под ним насквозь промокли, и ткань болезненно ощущается на разгорячённой коже.       Ибо хоть и худой, но сейчас его вес ощутим. У Сяо Чжаня пылает лицо и тело, когда он после своего оргазма принимает глубокие толчки. Сейчас это особенно чувствительно. Он сжимается и слышит глухой сорванный стон.       Ван Ибо в момент наивысшего наслаждения очарователен. Взмокший и растрёпанный. Безумно красивый и… беззащитный.       Его глаза сияют, а распухшие губы подрагивают. Сяо Чжань больно прикусывает язык, чтобы не наговорить всякой сентиментальной чуши. Вместо этого он обнимает Ибо, вжимая ладони в мокрую от пота поясницу.       Оба тяжело дышат и не могут насмотреться друг на друга, купаясь в затухающих всполохах удовольствия. Ибо целует его в уголок губ, валится рядом на подушку, закрывает глаза и успокаивает дыхание. Но перед тем как затихнуть и перестать шевелиться, находит ладонь Сяо Чжаня и крепко сплетает его пальцы со своими.       Сяо Чжань тоже хочет расслабиться, но не может оторвать от Ибо взгляда. Это как одержимость, полная и беспрекословная. Ему хочется касаться его, целовать, снова и снова, даже на пределе сил и возможностей, даже после двух «раундов».       Ван Ибо, наверное, приворожил его, заколдовал.       — Что я сделал? — он открывает глаза и удивлённо смотрит на Сяо Чжаня, и тот понимает, что сказал это вслух.       — Не обращай внимания, — мотает он головой, усмехаясь в плечо. — Ерунда.       — Как ерунда? — Ибо вскидывается и придвигается ближе. Он с такой заботой проводит по скуле Сяо Чжаня, что мурашки сковывают поясницу. — Каждое твоё слово мне важно. Потому что я… — он вдруг роняет голову ему на плечо и обнимает, как-то до безобразия неуклюже. — Я что угодно для тебя сделаю…       Это неловкое объятье такое искреннее и правдивое, что перекрывает восторг самых откровенных моментов. Дерзкий искуситель непривычно честен и открыт.       Сяо Чжань кожей ощущает его дрожь и отводит мокрые пряди от пылающего соблазнительным румянцем лица. Когда он вот так обнимает Ван Ибо, нежно, едва касаясь, кажется, всё прошлое без него обращается в пепел и тлен. Как мог он не знать его ласк так долго? Ему хочется сказать невообразимо много, признаться в таком, что, несомненно, обратит их против всего мира, а мир — против них.       Да кому он на хрен нужен, этот мир, когда есть Ван Ибо?       — Тогда просто будь рядом, — тихо говорит он.       — Всегда, — твёрдо заявляет Ибо, прожигая взглядом, и грудь Сяо Чжаня полнится нестерпимой нежностью.