«Дружба, не знающая иерархии»
Так говорили о его дружбе с членом Исполнительного комитета — Осаму Дазаем. Тем самым Дазаем, руки которого по локоть в багряной крови убитых, тем самым, которого до дрожи боятся собственные подчинённые. Одасаку знал об этом. А ещё он один из немногих знал, что Осаму все равно. Дазай не делил мир на чёрное и белое. Он делил события на заслуживающее внимания и, те, что были не достойны его времени, настолько, насколько может быть не достойно все, кроме попыток суицида и очередной зачистки по велению Мори-сана. Предсмертный монолог Сакуноске должен был стать стоп-краном для кровавой тропы Дазая. Он им стал. Осаму было скучно. «Двойной чёрный» на тот момент не действовал из-за отсутствия Чуи. Накахару отправили по делам мафии в Европу, и не было его уже довольно давно. Дазай разве что на стены лезть не начал, развлекаясь в компании Одасаку, вспоминая в перерывах и совершенствуя шутки для дорогого напарника. На похороны шестерок Мафии приходили лишь члены их семьи, если таковые имелись. В остальных случаях, организация оплачивала такое мероприятие и забывала об этом. Но Ода Сакуноске снова стал исключением, потому что Дазай — Член Исполнительного комитета — первый месяц приходил на кладбище чуть ли не каждый день, будто проверяя наличие могилы. Дазай недолго думал о наставлении своего друга.«Спасай людей»
«Как можно «спасать» людей, когда их жизнь ничего не значит?» — думалось Дазаю, когда он проходил по тротуару вдоль реки, сунув забинтованные руки в карманы чёрного пальто. Он остановился, повернулся к ней лицом, смотря на блестящую в лучах закатного солнца воду. — «По крайней мере, это весело». Он усмехнулся своим мыслям, опустив немного голову, и продолжил свой путь, пиная маленький камешек и держа руки в карманах темных брюк, слыша шелест ткани и тихий плеск воды.В ту ночь Дазай Осаму покинул Портовую мафию.
***
Чуя ждал их встречу больше полугода. Не признаваясь никому, включая себя, он скучал по своему суицидальному напарнику в бинтах. Хотелось возобновить их посиделки в баре и пьяные драки, совместные зачистки. Чуя сможет вновь немного расслабиться, не боясь «Порчи». В присутствии Дазая уже нечего бояться, кроме самого Дазая. Но раз Чуя не боялся и его, то ему все было не страшно. Первым делом, он заехал в головной офис Мафии, отчитаться перед Мори-саном, а потом можно выловить напарника из очередной реки или снять с крыши. Зайдя в кабинет, он встал напротив стола босса, рассказывая о произошедшем за последнее время в Европейских странах, которые он успел посетить. Все было привычно.На вопрос о местонахождении Осаму Огай ответил весьма странно.
— Он покинул нас. Чуя замер. «Неужели одно из его идиотских самоубийств увенчалось успехом?» Он покачал головой. Мори бы не допустил этого. Накахара стал ждать объяснений, с которыми босс не торопился. — Дазай покинул Мафию вчера ночью. Акутагава сходил к нему в квартиру. Он оставил все вещи и сбежал, — что поразило Чую, так это то, что в его словах не было злости, разочарования или горечи предательства со стороны верного члена организации и его правой руки. Он просто сообщал сухие факты бывшему напарнику своего приближенного. — Мори-сан, я мог бы у… выследить этого предателя. Если Дазай думает, что может так спокойно… — Нет, Чуя-кун. Накахара резко прервался. Спорить с Мори он не мог. Руки в чёрных перчатках сжались в кулаки совершенно непроизвольно. «О чем думает эта мумия?!» — Разрешите идти? — Не делай глупостей, — дал наставление Огай и кивнул. — Иди. Двухстворчатые двери кабинета главы Мафии открылись, ударяясь ручками о стену; Чуя даже не обернулся, вылетев из кабинета, потом из здания. Он извинится перед Мори-саном позже. Сев в свою машину, Чуя яростно ударил кулаками по рулю. «Как эта тварь посмела сбежать?!» Накахара разрывается от ненависти к бывшему напарнику и всепоглощающей обиды. Глаза сухие, чтобы он — самый сильный боец Портовой Мафии — и плакал над этим предателем? Не в этой жизни! Чуя снял перчатки, оголяя избитые в кровь костяшки пальцев. Он стал ещё сильнее с тех пор, как покинул Японию. Тренировался все свободное от убийств, зачисток, выбивания долгов время. Чуя был готов. Был готов защищать Осаму от всего и всех, как Дазай спасает его от «Порчи». Спасал. Теперь они по разную сторону баррикад.Но ведь сердцу не прикажешь.
***
Следующая их встреча произошла довольно спонтанно. Чуя и не собирался пускать этого вшивого предателя в свою квартиру. Но, смотря на бывшего напарника пьяного и веселого с бутылкой любимого Чуей недорогого красного вина спустя почти год, он удивленно замер. Накахара потер ладонь о пальцы в перчатках, злясь на самого себя и цыкая на напарника, говоря ему заткнуться, если не хочет ночевать на коврике под дверью. Вечер они провели вдвоем. В голове Чуи крутилось куча вопросов, которые он так и не задал, пьянея от пары бокалов. Вино было из драгоценной коллекции Накахары, тщательно выбранное именно под этот тихий вечер, но уже открыто к приходу Осаму. В этот раз детектив даже не упомянул, что предпочитает вину виски. Не то чтобы Чуя хотел этого, но Дазай — пьяный, с блеском в карих, похожих на коньяк, глазах, — не вызывал обычной неприязни. Он что-то то бубнил, рассуждая, то громко щебетал на разные темы. Лёжа у бывшего напарника на коленях головой, слушая его глупые монологи на тему самоубийств и двойных самоубийств, Чуя чувствовал себя, как никогда уютно. Ему было хорошо. Несмотря на то, что утром от Дазая и след простыл. Накахара пустил его ещё раз. И ещё. Каждый раз засыпая пьяным на его коленях, пока тот медленно проводит по отросшим распущенным волосам длинными пальцами. Дазай смеялся, когда несколько раз в сонном бреду услышал:«Я люблю тебя!»
«Нет, ну, серьёзно?!» Про ночной бред Осаму Чуе ничего не говорил, но и не замечал взгляды, которые то и дело бросал на него рыжий мафиози.***
Чуя даже не понял, когда их мирные посиделки превратились в безвылазные ссоры на пустом месте. Они грызлись по любой причине, но Дазай упрямо звал Накахару то в бар, то в кафе, то беспардонно вваливался в его квартиру. В этот раз Осаму превзошёл сам себя и позвал Чую в «Lupin». Рыжий не знал полную историю Дазая и его дружков — предателя и мертвеца. Но точно знал, что они собирались в этом баре. — Зачем ты меня сюда привёл? — Хочу, чтобы ты составил мне компанию, — пожал плечами Осаму и заказал два виски. Неизменный бармен принёс заказ уже через пару минут. Повисла тишина, прерываемая лёгким джазом, играющим в помещении. — За что пьём? — Чуя откинулся на спинку дивана и достал пачку сигарет. — Разве тебе нужна причина, чтобы пить? — усмехнулся Дазай, прищурив глаза. — Разве тебе нужна компания, чтобы выпить? — Мафиози выпускает облако серовато-сизого дыма. — Не всегда, но сегодня особенный день и мне нужно, чтобы кто-то выпил со мной. — Что сегодня за дата, Дазай? Осаму улыбнулся, вытаскивая из пачки сигарету и закуривая от сигареты Чуи. — Годовщина смерти Одасаку. — Тц. И ты хочешь, чтобы я «почтил» его память вместе с тобой? — рассмеялся Накахара. — Пф. Я ненавижу его. И рад, что он сдох тогда. Лучше бы сразу захлебнулся своей кровью и не морочил тебе голо… — Заткнись! — Дазай резко поставил пустой стакан с шариком льда на деревянный стол. — Ты не имеешь права так говорить, Чуя, — ледяное спокойствие окутывало его слова, скрывая нестерпимую злость. — Твоя кровь черна, Дазай. Не знаю, где твой мертвый дружок увидел свет в тебе, но ты знаешь, что для членов мафии нет другого пути. Или продолжать, или умереть. — Я был бы счастлив, если бы сдох ты! — ядовито усмехнулся Осаму, смотря глаза в глаза. Чуя опешил. Он подумал, что ему показалось. Но нет, Дазай, скривив губы в холодной ухмылке, кинул на стол несколько купюр и, последний раз глянув на бывшего напарника пустым взглядом, ушел. Чуя затушил сигарету, спрятал лицо в ладонях и обессиленно простонал что-то бессвязное. Не было никаких мыслей, казалось, будто за все время проведенное вместе, Осаму поделился частью своей пустоты. Пожирающей, беспощадной, оставляющей за собой глубокую печаль и дущащее одиночество. Одним глотком допив виски, он надевает шляпу, забирает пачку и тоже идёт на выход. Через пару минут, уже в машине, закуривает снова. Добирается до дома за кратчайшее время, бросает шляпу и пальто в коридоре, не вешая, проходит в спальню, падает на кровать, смотря в потолок.«Я был бы счастлив, если бы ты сдох!»
— А я хотел бы, чтобы ты был счастлив…***
18.06. … «22:02»
После ссоры в баре Чуя и Осаму не виделись уже чуть больше недели. Дазай не звонил, не приходил. Да, и Накахара не сказать, что хотел его видеть. Чуя думал, что хочет, чтобы его бывший напарник. Человек, который бесит его до дергающегося глаза и еле сдерживаемого желания прибить его куском бетона. Человек, которым он, что бы не было, дорожит. Человек, которого он любит. Был счастлив. Мафиози медленно встал с кровати, подошел к книжному стеллажу, за которым держал свою коллекцию, привезенных из разных уголков мира вин. Набрав нехитрый код за одной из книг,«19062904»
он открыл тайник и выудил оттуда Chateau Mouton Rothschild 2002. Пошел на кухню, предварительно забрав из спальни блистеры с белыми и розовыми таблетками, опустился за барную стойку в европейском стиле. Неторопливо открыл бутылку, достал из нижнего шкафа бокал и налил красное сухое. Растягивая первый бокал, рассматривал свою кухню, курил сигарету. И усмехался. Дазай как-то приготовил ему завтрак на этой кухне и принес в постель, шутки ради, а Чуе было приятно. Как-то они гуляли в парке, и Осаму подарил ему оранжевую камелию, сказав, что она такая же яркая, как и волосы Чуи, а потом рассмеялся, сказав, что в следующий раз оставит его в окружении его рыжих собратьев. Каждый раз, когда экс-мафиози аннулировал «Порчу», он позволял Накахаре полежать и перевести дух на его коленях, чтобы не лежать головой на голой земле или асфальте. Даже если сам хозяин способности был наотрез против, у него не было сил сопротивляться. Со временем Чуя привык. Только просил донести его до остальных, потому что сил идти не было, да и чаще всего он терял сознание. Мафиози достает телефон из кармана брюк и, не долго думая, набирает бывшему напарнику. Телефон несколько раз пищит, и Чуя видит лицо своей «бинтованной любви».***
Тёмный фон. На переднем плане видна рыжая макушка Чуи. Дазай непонимающе смотрит на склонившего голову товарища, и тот поднимается, смотря мутным уставшим взглядом тусклых голубых глаз и убито, как кажется Осаму, усмехается. — Здравствуй, Мумия. Вижу, что ты еще живой, — улыбка становится чуть шире, — я рад. Я понимаю, что тебе это не нужно, но я все-таки скажу, — он поднимает пронизанные печалью глаза и смотрит в родные цвета молочного шоколада. — Я люблю тебя, Осаму. Очень сильно. Не знаю, знакомо ли тебе это чувство. Но я… — Чуя… — мягко прерывает его Детектив. — Я хочу тебе кое-что сказать. Насчет того вечера в «Lupin», я хочу изв… — Знаешь, Дазай, я никогда ничего не дарил тебе на твой день рождения, — хриплым, как подумалось Осаму от сигарет, голосом, тихо добавил Накахара, держа в руке тонкую ножку бокала с вином, будто и не замечая, что Дазай что-то хотел сказать. — Но раз я теперь знаю, что тебе нужно для счастья и хочу исполнить твоё желание… — Изображение теряется, а Чуя тем временем вытаскивает несколько таблеток из каждого блистера и кидает в бокал, покачивает его, чтобы кругляши растворились. Картинка появляется снова. Снова Чуя. С болезненными тенями под глазами, осунувшимся лицом, блеклыми глазами и грустной улыбкой на тонких бледно-розовых губах смотрит на Дазая, запоминая черты. Мягкие кудрявые волосы, пушистые ресницы, красивые глаза, аккуратный нос, тонкие мягкие, Чуя не уверен, он знает, губы, острый подбородок. И бинты. «Чертова мумия» Мафиози вздыхает и улыбается. — Я очень хочу, чтобы ты был счастлив. С днем рождения, Осаму, — он делает маленькие глотки после каждого произнесенного слова. — Помни, что я всегда любил тебя… — Чуя допивает вино залпом и замирает. Дазай видит, как телефон начинает падать, слышит стук тела о кафель и звон разбитой бутылки вина. — Чуя?! Нет, Чуя! — Телефон ударяется о кафель и изображение исчезает.Абонент вне зоны действия!
Дазай срывается с места. Чуть не сносит дверь своей квартирки и мчится к Чуе. Бежит, задыхается, но не останавливается. «Еще два квартала» Бежит вытаскивает на ходу телефон. — Йосано… пожа… пожалуйста, приезжай к Чуе!.. Йосано, прошу… Женщина не успевает ничего ответить. Осаму бежит по лестнице до нужного этажа и открывает дверь ключами. «— Зачем они мне? — недоуменно спросил Осаму, смотря на протянутую связку. — Ты все равно почти здесь прописался, — усмехнулся Чуя, прищуривая лазурные глаза. — Держи, пока дают, — он не сильно бьет его в плечо и впихивает связку в руки. — Придешь, когда не звали, — грозно начал Мафиози, к концу улыбаясь, — пристрелю. Дазай усмехнулся и спрятал ключи в кармане брюк. Позже он купил на них брелок с овечкой…» — Чуя! — он оббегает все комнаты, доходя до самой дальней — кухни. — Нет, нет, нет. Чуя! Накахара лежит на холодной плитке, под ним красная лужа от разбитой бутылки. Вокруг наполовину пустые блистеры от сильнодействующих снотворных с наркотическим эффектом, которые категорически запрещено мешать с алкоголем. Дазай видел их в кабинете Мори в госпитале, но тот запретил ему к ним приближаться. — Чуя! — Дазай трясет его, слышит слабое сердцебиение. Руки трясутся, но он упорно достает телефон и набирает Мори. — В квартиру к Чуе. Ему… Он… Он здесь, его сердце почти не бьется, Мори! — срывающимся голосом, путая слова, произнес Осаму. — Быстрее! Его сердце почти не бьется, что мне делать?! Мори?! Что мне делать?! — Огай дал несколько рекомендаций, но попросил дождаться его, потому что Дазай из-за неопытности может навредить еще больше. В телефоне послышалась возня и обеспокоенные приказы Босса Порта. Связь оборвалась. — Какой же ты дурак, Слизняк. Дазай держит Чую на руках, сидя на полу, не обращая внимание на осколки и впитывающееся в одежду вино. Прижимает к себе, вдыхает запах ярких волос. — Чуя, пожалуйста, пожалуйста. Я хочу, чтобы ты был жив. Пожалуйста, я… я умру без тебя… Пожалуйста, Чуя… — слезы стекают по щекам, капая на одежду Накахары. — Прошу, не оставляй меня. Только не ты… Осаму опускает голову, прикрывая глаза, но прежде взгляд цепляется за бумажку в кармане брюк Чуи. Детектив, сглотнув и шмыгнув носом, достает бумагу и раскрывает ее, не выпуская бывшего напарника из рук. «Прежде всего, не пытайся меня спасти. Ни Мори-сан, ни ваша доктор из агентства ничего не сделают.Не пытайся, Дазай!
Это письмо, ты будешь читать, когда я буду уже мертв. Ты всегда пропускал мои слова мимо ушей, я не сержусь на тебя. И знаешь, даже хочу извиниться за слова о твоем друге. Ода Сакуноске был хорошим человеком, не смотря на работу в мафии. Я бы никогда не смог стать таким, даже для тебя. Сначала я не понимал, но стоило тебе покинуть мафию мое сердце предательски ёкало. Когда ты начал заявляться ко мне после всех наших побед совместно с ВДА и мафией, я не смог тебя не пустить. Это было эгоистичным желанием хоть какого-то контакта с тобой. Я знаю, что тебя это забавляло. Моя открытость, то, что я позволяю тебе находиться так близко после всего, что ты сделал. После твоего предательства. Я уверен, ты даже не подумал обо мне, когда ушел из мафии в ту ночь…» Дазай опустил бумагу, смотря перед собой и понимая насколько Чуя прав, каждое его слово было правдой. Что лукавить? Так и было. Осаму откровенно смеялся, когда Чуя разрешал ему, каждый раз быть все ближе к себе. И он правда даже не вспомнил, что на следующий день Чуя возвращается из своей командировки. «Единственное, что я правда хотел до тебя донести… Я люблю тебя! Помни, что я всегда любил тебя… это не шутка и не розыгрыш. И я хочу, чтобы ты был счастлив. поэтому ты сейчас держишь мое тело на своих руках. Ну, так признайся, Дазай. Ты счастлив?»***
Когда приехали Йосано и Ацуши, Мори и Акутагава с несколькими подчиненными. Они увидели, как Дазай безмолвно плачет над телом Чуи, а лист… письмо Чуи, впитывает в себя разлитое Шато Мутон 2002 года.