Секретарь Мин

Юнги чихал так громко, что немного даже уши закладывало. Из носа так и лилось водопадом, до омерзения неприятно, еще и крылья носа покраснели и пекли, как аккуратно не пытайся к ним прикоснуться. Голова болела еще больше, чем все остальное, его температурило, а губы потрескались так сильно, что верхний слой слазил с них, как у змей кожа в период линьки. Он заболел, что естественно, когда человек ведет себя столь безответственно по отношению к своему здоровью. У него пересохло во рту и он жалуется на жизнь самому себе, пялясь в пустоту. Каждая косточка в его теле ноет и болит, и то ли жарко, то ли холодно, только и успевай, что укрываться одеялом, тяжело дыша и мучаясь из-за своего глупого мозга. Он кое-как утром позвонил Чимину, пробурчал нечто невразумительное в трубку и сумел вызвать испуг своим кашлем. Пак, само собой, отпустил, хотя явно на работе зашивался, особенно в пятницу, когда все вдруг вспоминают о своих косяках и планах в последний момент. Юнги бы помог, еще и суету бы нагнал в коллективе, чтобы шевелились быстрее, а не устраивали обеды по три часа. Ему бы работать мучителем или руководителем по дисциплине, а не разбираться в бумажках и варить кофе. Хотя он вполне хорошо справляется и с тем, и с тем. Но не в эту пятницу. Он кое-как выбирается из своего кокона-одеяла и жадно пьет воду, каждый глоток приносит боль. Отдельным наслаждением становятся опухшие гланды, из-за которых трудно глотать. Грипп заслуживает отдельное место в Аду. Мин вытирает потный лоб рукой и морщится от своего же запаха пота в комнате. Ему бы помыться в ванне с пеной, чтобы пахло чем-нибудь вкусным и приятным, да только он вряд ли туда доползет самостоятельно. И некому помочь даже, хоть вызывай отдельную службу по уходу за больными идиотами, шастающими под дождем в футболке. Попытка впечатлить Чимина на первом свидании явно провалилась. Телефон, оставленный на произвол судьбы, звенит где-то на кухне, месте, куда Юнги чисто физически не дойдет, поэтому он просто слушает мелодию и заворачивается обратно в одеяло. Думает о свидании с Чимином, на котором он опозорился дважды как минимум. Сначала подарил цветы, на которые у альфы аллергия, потом оделся не по погоде и решил выйти прогуляться в парке. А потом дождь хлынул, как из десятилитровой бочки, и остаток вечера они провели в машине, потому что даже доехать до квартиры было невозможно. Вот это романтика: двое сидят рядом с печкой, греют ноги и полуголые стучат зубами, кидая друг на друга неоднозначные взгляды. Да Юнги прямо-таки Дон Жуан тире мастер соблазнения. Что-то опять настойчиво звонит, и спустя долгую минуту ожидания до Мина медленно и верно доходит, что это не телефон, а кто-то пытается заглянуть к нему домой, добивая его звонок на двери. Ему приходится встать и нехотя отпустить одеяло, слабость такая сильная, что по пути его водит из стороны в сторону, кидая по разным углам, как неваляшку. Если это снова продавец каких-то сомнительных пылесосов, он не пожалеет остатка сил и, от злости и жалости к самому себе, запихнет это устройство в чужую задницу. Так глубоко, что не достанут. Но за дверью точно не продавец никому ненужных товаров, а мираж. Ну или как по-другому сказать, что к нему пришел Пак собственной персоной. В руках тот держит связку с фруктами, на лице обычная медицинская маска и видно, что улыбается — выдают глаза. «Но это пока он не приблизился ко мне, шлейф аромата сразит его наповал, да так, что откачивать придется.» — Пустишь? Или мне так и стоять, как дураку, в подъезде? — Я заразный, — голос у Мина чуть лучше, чем предсмертный вой животного, и он не может поверить, что кто-то к нему все-таки пришел. Пожалеть, накормить, погладить по голове и чаю горячего налить. В принципе он бы был рад и фруктам, чего тут придумывать еще большего. Чимин смотрит ожидающе, а Юнги корчит свою излюбленную гримасу: сплошная линия ниже носа из-за сжатых губ и пропускает в комнату, закрывая за гостем дверь. — Тебе надо лежать, подкинуть к кровати? — Чимин оставляет сборник витаминов на тумбе и похлопывает по спине. — Что у тебя за идеи такие странные? — Юнги ворчит (он всегда это делает, когда устает) и самостоятельно плетется к своей лучшей подруге - теплой постели, — может еще на руки возьмешь, как невесту, и в ЗАГС занесешь? — Тебя пока только в больницу занести для укола в мягкое место, чтобы не возмущался лишний раз, — Чимин плетется сзади неспеша, посматривая за больным, чтобы не дать упасть. После свидания их общение как-то резко стало достаточно неформальным, чем оба были вполне довольны. Юнги валится в кровать, пряча глупую улыбку, ведь очень приятно, что Чимин зашел к нему после такого трудного дня. — Сейчас будем лечить вас, мой секретарь, — Чимин смотрит на пустую чашку с водой и достает из кармана куртки, как настоящий Айболит, целый пакет с таблетками. Он нащупывает нужный порошочек от кашля и высыпает содержимое в чашку, а Юнги бурчит нужное направление на кухню. Он бы с удовольствием посмотрел сейчас с Чимином какой-нибудь фильм, да даже в ЗАГС сходил бы с большей радостью, чем эта романтика соплей, кашля и запаха пота. Пак еще с кухни восхищается квартирой: виниловыми пластинками в коридоре, коллекцией подписанных баскетболистами мячей (как он только забрел в ту комнату?) и оборудованием для создания музыки. Казалось, будто он не за теплой водой пошел, а покорять вершину горы Эверест. Юнги в ответ ничего не говорит, попросту сил нет, но слушает внимательно, несмотря на головную боль. Он почти засыпает, когда Чимин наконец возвращается и помогает выпить лекарство, а после приносит горячий суп, который оставила мама Юнги, и очищенные фрукты. Заставляет поесть и откапывает градусник, почти не реагируя на скулеж Мина по любому поводу. "Ох, я очень вредный когда болею"– говорил ему как-то Юнги. Теперь-то Чимин почувствовал это на своей шкуре. Но он, к счастью, был к этому готов. Градусник показал 38.3, и ему пришлось заставить Мина выпить еще одну таблетку, чтобы сбить температуру, а тот, уставший и сонный, просто приоткрыл рот и с болью проглотил её. — Поспишь и станет лучше, — Чимин укрывает Юнги, хлопающего глазами, как маленький ребенок. Тот совсем не похож на того солидного (и чуть злобного к бездельникам) альфу, которого он видит практически каждый день в офисе. Чимин встает с кровати с намереньем помыть посуду, но Мин воспринимает это по-другому, думая, что тот уже уходит, и хватает за руку. — А поцеловать? Чимин неловко хихикает, он боялся заболеть, потому и пришел в маске, но отказать полностью не может. Легонько чмокает в мокрый лоб, ловя улыбку Юнги, который мгновенно засыпает.