отель де ляпис

В этот день духи в Отеле де Ляпис пробуждаются ото сна от мощной дрожи, за которой следует громкий взрыв, способный разрушить стены. Это заставляет их в панике выбегать из своих комнат. Сяо появляется перед ними, и из-за его свирепого взгляда копье в его руке выглядит еще более пугающим. — Не поднимайтесь, — предупреждает он. — В комнатах вам безопаснее. — Сяо-гэгэ! — плачет малышка Ло, подбегая к Сяо и хватая его за рукава. — Все хорошо? — У Рекса Ляписа произошло… разногласие с одной знакомой, — отвечает Сяо, поглаживая ее по волосам. — Все! Возвращайтесь в свои комнаты и не выходите оттуда, пока я не скажу, что все в порядке! — он говорит малышке Ло следовать за остальными духами и после того, как убеждается, что все послушались его, поднимает взгляд. В саду на крыше Чжун Ли готов к бою, его лицо абсолютно убийственно. Ху Тао стоит на некотором расстоянии от него, маниакально ухмыляясь и злорадствуя над ним, держа полубессознательного Тарталью рядом с собой. Она танцует вокруг него, лениво обнимая его за плечи и целуя в щеку. Это только сильнее выводит Чжун Ли из себя: — Держись от него подальше, — шипит он. — Почему от тебя одни проблемы каждый раз, как ты появляешься здесь? — Меня бы здесь не оказалось, если бы ты просто следовал правилам, дорогой Рекс Ляпис, — пропевает Ху Тао. — В последнее время ты такой непослушный. Интересно, почему. — Частью желания Сяо было, чтобы он оставался со мной, — скрежещет зубами Чжун Ли. — Я ничего не нарушаю. — Ты ошибаешься, — отвечает Ху Тао. — После того, как ты выполняешь условия желания, контракт кончается независимо от того, действует ли один из его аспектов или нет. Если бы ты действительно хотел возобновить его контракт и оставить его рядом с собой, ты бы помнил, что для этого нужно обнулить предыдущий контракт. Для одного человека может существовать только один контракт, Рекс Ляпис. Это условие было выведено тебе взамен на твою силу. Ху Тао ухмыляется. — Я бы забрала воспоминания Сяо о правде, знаешь. Чтобы возобновить баланс, который ты эгоистично нарушил. Но потом я осознала… что ты бы рассказал ему заново, если бы пожелал. Поэтому я поговорила с небожителями, — она склоняет голову на плечо Тартальи. — И нам придется сделать это изменение немного более… постоянным. — Ты заставила его сказать желание, — огрызается Чжун Ли. — Это твое наказание за нарушение правил, Рекс Ляпис, — говорит Ху Тао. — И оно возобновляет баланс, — она обходит Тарталью, вставая, наконец, перед ним. — Ты не сможешь отменить этот контракт. Как только упадет последний лепесток, он пройдет через эту дверь и его душа лишится шанса на перерождение. Ты примешь это. Ее кошачья улыбка — последнее, что он видит, прежде чем она растворяется в воздухе вместе с эхом ее предупреждения. — Если только ты не хочешь, чтобы кто-то другой наказал тебя. — Ху Тао, подожди! — Чжун Ли бежит вперед, чтобы поймать ее, но безрезультатно. Вместо этого его пальцы смыкаются вокруг воздуха. Как раз в этот момент глаза Тартальи закрываются, и его тело начинает падать вперед. — Тарталья! — вовремя подхватывает его Чжун Ли, прежде чем тот опускается на пол на колени. В его объятиях грудь Тартальи равномерно поднимается и опускается, пока он мирно спит. Что-то материализуется перед Чжун Ли в мерцании белого света и приземляется на землю перед ними. Стеклянная ваза с теперь уже размороженным цветком Тартальи. Когда Тарталья просыпается от вынужденного сна, с его цветка исчезают уже два лепестка. Он не выглядит таким расстроенным, как Чжун Ли того ожидал, когда рассказал ему о том, что произошло. — А, значит, наступила моя очередь, ха? — произносит он с легкой улыбкой. — Полагаю, вы не сможете что-то изменить в этот раз, да, сяньшэн? — Ху Тао сделала это невозможным для меня, — говорит Чжун Ли тихим от сдерживаемой ярости голосом. — Я также не могу найти никаких лазеек в условиях твоего контракта. Ху Тао, должно быть, знала об этом и использовала это в свою выгоду. — Что произойдет, если обнулить контракт? — спрашивает Сяо. — Что будет отменено? Чжун Ли продолжительно вздыхает: — В случае вас двоих — ваша работа. Но это приведет к разрушению другой цепочки событий, которое даже небесам будет трудно исправить. Так что, если ваш контракт будет аннулирован, небеса заберут все ваши воспоминания о встрече со мной. Ваша служба не может быть отменена без тяжелых последствий, но ваши воспоминания о ней — да. — Значит, я забуду вас? — спрашивает Тарталья. — И Сяо? — Более того, ты забудешь, что вообще когда-либо приходил в этот отель, — отвечает Чжун Ли. — Ты начнешь с абсолютного начала. Можешь даже забыть своё первое желание. Сяо краем глаза наблюдает за тем, как Тарталья смотрит вниз на матрас, и улыбка на его лице приобретает печальный оттенок. — Это… — Тарталья мягко усмехается. — Мне бы не хотелось этого. Воспоминания о вас, ребята… слишком ценны для меня. После этого Сяо смотрит на Чжун Ли. Его челюсть напрягается, а во взгляде мелькают эмоции. Цвет кор ляписа в его глазах, кажется, горит ярче, чем раньше. — Тарталья… — У меня есть где-то неделя, да? — перебивает Тарталья. — Очень жаль, что все должно оборваться так резко, но… если небеса так хотят, как они говорят, «восстановить баланс», то ничего не поделать. — Не говори так, — строго говорит Чжун Ли. — Мы все еще можем… — Сяньшэн, все хорошо. В конце концов, это мой контракт, — Тарталья успокаивающе ему улыбается. — Я не хочу, чтобы кто-то пострадал от пакостей Ху Тао, так что будет лучше, если мы просто… оставим все так, как положено. — Тарталья… — Так ты планируешь сдаться? — спрашивает Сяо. — Вот так просто? — Из твоих уст это звучит слишком жестоко, — говорит Тарталья с легкой усмешкой. — Просто я знаю, когда сражаться не стоит. Я сказал так в своем контракте. И не буду бежать от условий, который сам же выдал. К тому же… прошло уже двести лет. Думаю, мое время вышло, — он смотрит на Сяо, самоуничижительно улыбаясь. — Стоило придумать для себя условия получше, а? Он снова смотрит на Чжун Ли: — Но есть кое-что, что мне хотелось бы попросить у вас перед тем, как я уйду. — …что это? — мягко спрашивает Чжун Ли. Тарталья улыбается чуть ярче. — Сделайте мою последнюю неделю здесь значимой для меня. Позже Тарталья объясняет, что его истории, в которых упоминался Тевкр, — это то, что он хотел бы сделать вместе с ним. В историях рассказывается о том, что Тевкр хотел сделать с ним в прошлом, но не мог, потому что Тарталья либо большую часть времени не был дома, либо, когда был, игнорировал всю семью. До сих пор он жалеет об этом сильнее всего. — Подледная рыбалка, катание на коньках, обучение его охоте… — Тарталья задумчиво улыбается, перечисляя то, что хотел сделать Тевкр. — В своих рассказах я делал все это… но, честно говоря, это неправда. Во всяком случае, не с Тевкром. Я обставлял все так, чтобы со временем я сам смог в это поверить. Да и упоминал я его лишь для того, чтобы было легче притворяться. Он протягивает список Чжун Ли, чтобы тот взглянул на него: — Вот почему я не мог рассказать вам историю, в которой фигурировал только Тевкр, потому что с тех пор, как я стал частью Фатуи, я не мог подумать ни об одном общем воспоминании. Все, что было до Фатуи, уже давно исчезло из моей памяти. Тарталья мог бы попытаться ухватиться за края этих воспоминаний, но каждый раз, когда он это делает, его пальцы не могут их удержать. Как вода, воспоминания ускользают из его пальцев, оставив его ни с чем. Бывают ночи, когда он задается вопросом, не из-за того ли, что он живет слишком долго, его воспоминания начали подводить его. Но он прекрасно помнил дни, проведенные в качестве Фатуи. Вообще-то… это все, что он мог вспомнить. Всё, что было до смерти Тевкра, которая заставила его вернуться в воспоминания о том времени, когда его брат безуспешно пытался привлечь его внимание. — Так ты хочешь… заняться всем этим со мной? — спрашивает Чжун Ли. — Я не хочу делать это в одиночку. Это не добавит никакой значимости, — Тарталья смотрит на Сяо: — Ты присоединишься к нам, Сяо? Сяо долго смотрит на Тарталью. В конце концов, он мотает головой: — Кому-то нужно приглядывать за отелем, пока вас нет. — Ты уверен? Это твой последний шанс создать значимые воспоминания со мной, — тон Тартальи дразнящий, но подтекст, стоящий за словами, ясен как день. Это был бы последний раз, когда эти двое могли бы даже провести содержательный разговор. После этого Тарталья перестанет существовать. Но Сяо произносит: — Мы провели вместе двести лет. Неужели все это время было для тебя не так значимо, как для меня? Тарталья в неверии уставился на Сяо. — Сяо… — он издает звук, похожий на сдавленный смешок. — Ты не можешь просто взять и сказать что-то подобное! Я же совсем не был готов. — Хорошо. Приятно хоть раз не получить от тебя остроумный ответ. Сяо удивляет его еще сильнее, когда на его лице растягивается редко появляющаяся улыбка. — Просто… выдели день и расскажи мне историю, которую действительно знаешь, — добавляет он. — В этот раз я буду внимательно тебя слушать. Тарталья с трудом сдерживает слезы. — Спасибо, Сяо, — искренне произносит он. — Это… очень мило с твоей стороны. — Куда мы отправимся? — спрашивает Чжун Ли. — Хотел бы я сказать, что на мою родную землю, но так как ваши силы, к сожалению, не включают в себя телепортацию, а своим ходом добираться до Снежной очень долго… — Тарталья мычит. — Займемся этим в Ли Юэ! Я здесь уже достаточно долго, чтобы считать это место своим вторым домом. К тому же… Он улыбается Чжун Ли: — Где бы я ни был, пока вы со мной, всё будет значимым. Чжун Ли пытается улыбнуться Тарталье в ответ, чтобы поблагодарить за то, что он такого мнения о нем, но как бы сильно он ни старался, уголки его губ просто не могут подняться. В конце концов он просто смотрит на Тарталью с тревогой во взгляде, из-за чего последний похлопывает его по щеке таким образом, который кажется одновременно и выговором, и утешением. — Грустить запрещено, — строго говорит он. — Это моя последняя неделя в этом отеле. Не хочу провести её, думая о том, как вместо грусти на этом красивом лице могла бы быть улыбка. — Мои извинения, — произносит Чжун Ли. Он судорожно вздыхает. — Ты прав. Я должен помнить о своих обязанностях владельца отеля. — Точно, — улыбается Тарталья. — На этой неделе я буду вашим полноценным гостем. Так что позаботьтесь обо мне, господин Владелец Отеля. У Чжун Ли, наконец, выходит одарить его полуулыбкой. — Конечно, Тарталья. Первой в списке дел была подледная рыбалка. Но несмотря на то, что дни в Ли Юэ определенно стали холоднее, снежный сезон еще не наступил. Так что Чжун Ли отвел его в место под названием Отмель Яогуан, где они могли полюбоваться прекрасными видами вод Ли Юэ. — Полагаю, рыбачить можно и в океане, хотя сам я никогда не пробовал, — говорит Чжун Ли. — Предпочитаю избегать океан по известным тебе причинам. Тарталья разражается веселым смехом: — Щупальца? Неужели воды Ли Юэ кишат осьминогами? — Сейчас нет, но несколько веков назад, еще до твоего прибытия, эти существа были повсюду, — Чжун Ли вздрагивает. — Как-то раз одна гостья пожелала, чтобы я уничтожил каждого из них рядом с её домом, и я никогда не забуду, как они заползали даже в самые крошечные трещины. Тарталья снова смеется. История и правда забавная. Он мог представить этот до смерти испуганный вид на лице Чжун Ли, когда тот уничтожал одно щупальце за другим. Он хотел бы увидеть это своими глазами. И вот так у него появляется идея. — Что ж, похоже, мне придется научить вас преодолевать свои страхи, сяньшэн, — он берет свое ведро с наживкой, а затем хватает руку Чжун Ли и тянет его к ближайшему островку в океане. — Меня скоро с вами не будет, и если вдруг придет еще один гость, желающий осьминожьего уничтожения, то заняться этим придется вам. Это не то же самое, что подледная рыбалка, но принцип тот же! Чжун Ли позволяет тащить себя несмотря на ошеломленные возражения. Весь вечер Тарталья обучает его, как правильно ловить осьминога, и в ожидании того они плавно переходят к приятной беседе о днях Тартальи в Снежной. — Не знаю, так ли оно сейчас, но в мое время рыба у нас была гигантская. Если ты недостаточно силен, она вполне могла утащить тебя под воду. — Она страшнее осьминога? — осторожно спрашивает Чжун Ли. — Нет ничего страшнее осьминогов! — сообщает Тарталья. — Ну, для вас. Как только он произносит это, леска Чжун Ли натягивается. По ряби на воде Тарталья точно знает, что тот поймал. — Сяньшэн! Вы поймали одного! — восхищенно говорит он. Чжун Ли же восхищен намного меньше: — Я-я… Мне нужно вытащить его? — Да! Ну же, сяньшэн. Преодолейте свои страхи! — Пре… одолеть… — Чжун Ли стискивает челюсти, натягивая леску, — мои страхи! Одним сильным рывком осьминог вылетает из воды, его щупальца раскинуты, как будто он готов напасть. Импульс тяги заставляет осьминога взлететь в воздух по широкой кривой, прежде чем он направляется прямо к — — Чжун Ли-сяньшэн! Осторожно! Он приземляется прямо на лицо Чжун Ли. Излишне говорить, что в тот день Чжун Ли не преодолел свой страх щупалец. Когда-то давным-давно Тевкр хотел, чтобы Тарталья научил его охотиться. Тарталья давал ему бесчисленные обещания исполнить это желание, но он всегда был занят по той или иной причине. Когда он присоединился к Фатуи, обещаний становилось все меньше и меньше. Когда он стал Предвестником, он вообще перестал давать обещания. Чжун Ли, очевидно, уже знает, как охотиться, так что Тарталья ничему не мог его научить. Но на следующий день Чжун Ли везет его в район на северо-западе от Мондштадта. Они выходят из отеля рано утром и умудряются прибыть в этот район к полудню. Там Чжун Ли указывает на стадо кабанов вдалеке. — Я вспомнил разговор с Сян Лин, — объясняет Чжун Ли. — Когда она сказала, что лучшее кабанье мясо в Мондштадте, а в этом районе их больше всего. Я слышал, что у тебя был отличительный стиль охоты при жизни. Возможно, ты мог бы научить меня этой технике. — Я не против, но… — Тарталья хмурится в замешательстве. — Почему кабаны? — Оленей нет ни в Ли Юэ, ни в Мондштадте… А Снежная от нас далековато. — Понял! Все в порядке. Хотя… — Тарталья скромно чешет свою щеку. — Мой охотничий стиль немного более практичен, чем ваш. Чжун Ли моргает и затем поворачивается, чтобы посмотреть на лук и стрелы в руках Тартальи: — Ты не используешь это? — Использую, но не так, как вы ожидаете, — Тарталья ухмыляется. — Я обычно использую эту технику в тех местах, где животное может легко увернуться от меня, пробежав через лабиринт деревьев. В Мондштадте такого нет, и обычные охотничьи трюки вполне бы подошли. — И все же научи меня, — Чжун Ли улыбается. — Хех, ну хорошо. Они подходят ближе к группе кабанов и находят одного, немного отошедшего от остальной группы. Жестом велев Чжун Ли тихо спрятаться за деревом, Тарталья поднимает лук со стрелами и направляет их на кабана. Однако, стоит ему отпустить тетиву, стрела летит мимо цели. Чжун Ли поднимает бровь, задаваясь вопросом, не совершил ли Тарталья неосторожную ошибку, но быстро понимает, что происходит, когда Тарталья начинает быстро выпускать больше стрел подряд. Все стрелы пролетают мимо кабана всего в нескольких дюймах, но кабан теперь бежит прямо к ним, направляемый стрелами, летящими с неба. Когда кабан оказывается достаточно близко, Чжун Ли с удивлением наблюдает, как Тарталья роняет лук, но не стрелу, и прыгает, чтобы повалить кабана на землю. Животное вырывается из рук Тартальи, но тот, не теряя времени, берет наконечник стрелы и пронзает им кабана. Через несколько минут кабан уже мертв. — Это… действительно практично, — с изумлением замечает Чжун Ли. — Ты был словно хищник. — Хех, я выглядел эффектно, да? — самодовольно произносит Тарталья. — Теперь ваша очередь. — Ха? — с ошеломлением реагирует Чжун Ли. Он смотрит на Тарталью с сомнением. — Вы не сможете научиться просто наблюдая. Время для практического опыта! Ну же. Тевкр бы ухватился за такую возможность. Только не говорите, что проиграете ребенку, — дразнит Тарталья. — Здесь больше нет кабанов. Ты их всех напугал. Тарталья указывает на ближайший обрыв: — Вижу отсюда нескольких. Давайте, сяньшэн. Это не щупальца. Вы справитесь. — Полагаю, мне не удастся убедить тебя позволить мне отказаться, да? — говорит Чжун Ли возмущенно, но с нежностью. — Не-а! Охота, по крайней мере, проходит немного лучше, чем ловля осьминога. Чжун Ли хорошо владеет луком и целится с точностью, даже если стреляет не в кабана. Животное бежит прямо на них, как и планировалось, но в самую последнюю минуту отклоняется от курса, направляясь прямо к краю обрыва. Чжун Ли, торопясь поймать его, в конце концов сам соскользнул с края обрыва и упал бы, если бы не рука Тартальи, крепко обхватившая его запястье. Он поднимает глаза и видит лицо Тартальи. На мгновение он увидел панику на его лице, но она быстро сменилась облегчением и, наконец, смехом. — Давайте не увлекаться слишком сильно, хорошо? — произносит он. — Потрясающая идея, — признает Чжун Ли и позволяет поднять себя. Ему удается со второй попытки. И в следующей тоже. В конце они разводят небольшой костер в месте с видом на Мондштадт, наслаждаясь приготовленным мясом кабана. Остатки они планируют пожертвовать близлежащим городам и самому Мондштадту. — Как думаешь, из Тевкра вышел бы такой же хороший охотник, как ты? — спрашивает Чжун Ли, когда они закончили с мясом. Тарталья наблюдает за тем, как потрескивает и горит огонь, оранжевое сияние которого освещает его лицо настолько, что Чжун Ли видит небольшой изгиб его губ. — Он был бы лучшим охотником, — задумчиво бормочет он. — Намного лучше меня, — он берет палку и еще немного тычет в огонь. — И я бы так им гордился. — Я не сомневаюсь, что… он гордится тобой прямо сейчас, — шепчет в ответ Чжун Ли. — И гордился тогда. В ночной тишине Тарталья позволяет потрескиванию огня ответить на слова Чжун Ли за него. Лепестки продолжают падать с цветка Тартальи. По мере того, как проходят дни недели, Чжун Ли продолжает выполнять все просьбы Тартальи. Они посещают близлежащие места, чтобы увидеть достопримечательности, которые Тарталья хотел бы показать Тевкру, и попробовать новую еду, которая понравилась бы его брату. Однажды вечером Чжун Ли рассказывал ему истории о своих предыдущих приключениях за годы до того, как Тарталья встретил его, и выбирал только самые захватывающие истории, потому что Тевкр любил именно такие. Однажды, пока духи еще спали, по личной просьбе Тартальи, Чжун Ли берет его и Сяо в скрытую деревню Гуйли, где затем рассказывает ее историю и воспоминания, которые он создал с её жителями. Чжун Ли с грустной улыбкой наблюдает, как Тарталья отдает дань уважения статуе Гуй Чжун. Жизнь скоротечна, сказала бы она, но теперь, когда осталось всего несколько дней до того, как Тарталья должен исчезнуть навсегда, он задается вопросом, не происходит ли все слишком быстро. — Они бы подружились, — говорит Сяо рядом с ним. — Если бы Тарталья жил в наше время. Они были бы раздражающими вместе. Улыбка Чжун Ли дрожит: — Так бы и было. Сяо краем глаза смотрит на Чжун Ли: — Рекс Ляпис, не показывай ему это выражение лица. Тарталья хочет, чтобы ты провел эту неделю без сожалений, не так ли? Ты… Если ты заботишься о нем, то укрепи улыбку на своем лице. Не позволяй ей колебаться. — Сяо, ты тоже заботишься о нем, не так ли? — Поэтому я и не выпускаю свои эмоции наружу. Ему не стоит их видеть. — Вижу, вы двое увлеченно о чем-то болтаете, — говорит Тарталья, подходя к ним. — Надеюсь, что вы не сплетничаете обо мне. — С чего бы мне это делать? — спрашивает Сяо, закатывая глаза. — Ты говоришь за всех нас. — Слушай, когда я уйду, в отеле будет намного тише! Пальцы Чжун Ли подергиваются. — Я немного устал, — произносит он. — Сяо, покажи Тарталье округу, а я пока отдохну под тем деревом. Скоро присоединюсь к вам. Сяо пристально смотрит на него, как будто хочет разгадать его слой за слоем, пока не откроется правда, но в конце концов хватает Тарталью за руку и тащит его в другое место. Чжун Ли нежно улыбается, когда Тарталья нерешительно протестует, прежде чем развернуться на каблуках и направиться к ближайшему дереву. Он прислоняется головой к коре дерева. В этот момент перед ним падает единственный лист, лениво порхающий в воздухе, и приземляется ему на колени. Чжун Ли поднимает глаза. И видит, как Ху Тао смотрит на него с одной из ветвей. — Наслаждаетесь последними днями вместе? — невинно спрашивает она. — Что ты здесь делаешь? — устало спрашивает Чжун Ли. — Тебе больше некого осуждать? — Рекс Ляпис, ты наконец-то научился шутить! — Ху Тао смеется. — Эти двое точно тебя изменили. Как жаль, что один из них скоро уйдет. — И чья это, по-твоему, вина? — Ах, твоя, конечно! — говорит Ху Тао. — Я лишь выношу суждение, вытекающее из твоих собственных действий. — …Ты говорила, что так ты восстанавливаешь баланс, разрушенный тем, что я сделал с контрактом Сяо. — Верно. — И чтобы создать новый контракт, старый должен быть аннулирован. — И снова верно! — Но…то, что ты делаешь, это просто… передача Тарталье того, что должно было быть сделано с Сяо, — он смотрит Ху Тао прямо в глаза. — Это тоже верно? Губы Ху Тао широко раскрываются, обнажая ее заостренные зубы: — Да. Ты умный малый, Рекс Ляпис. — Тогда позволь мне задать тебе вопрос, Ху Тао. Ты ответишь на него? Глаза Ху Тао сверкают: — Ты не вопрос задаешь, Рекс Ляпис. Ты хочешь о чем-то попросить, не так ли? — И если так? — Чжун Ли бросает вызов. — Что ты сделаешь? Ху Тао смеется. Она спрыгивает с ветки и изящно приземляется на ноги. Она склоняет голову набок, рассматривая мужчину. — Я выслушаю, — отвечает она. — Давай, Рекс Ляпис. Заинтригуй меня. За день до того, как кончится время Тартальи, Чжун Ли приглашает его на вершину каменного леса Гуюнь. — Эм. Зачем? — спрашивает Тарталья. — Взбираться немало. То есть, я не сомневаюсь, что вид оттуда восхитительный, но… — Одной из последних вещей в твоем списке было катание на коньках, — говорит Чжун Ли. — Но ни в Ли Юэ, ни в Мондштадте нет льда, так что я решил предложить тебе нечто другое. Тарталья приподнимает бровь: — И это? — Танец. — А, но сяньшэн, — Тарталья покачивается с неловкой улыбкой. — Боюсь, что танцор из меня никакой. Я буду ужасным партнером. И… танцевать на одной из самых высоких точек Ли Юэ? Вид хорош, но нет никакой гарантии, что я не упаду и не встречу свою вторую смерть. — Я поймаю тебе прежде, чем ты упадешь, — произносит Чжун Ли. — И я очень неплохо танцую, так что это всё уравнивает. — Если вы так настаиваете. — Я настаиваю. Улыбка Тартальи становится проще: — Тогда я приму ваше странное, но интригующее приглашение. Путешествие в каменный лес Гуюнь, включая поход до его пика, занимает несколько часов. Когда они добираются, луна уже высоко в небе, освещает безбрежный океан под ними. Тарталья с минуту наслаждается видом и тем, как морской ветер ерошит его волосы. Завтра на рассвете он лишится шанса когда-либо еще насладиться этим. Даже не в следующей жизни, потому что у него ее не будет. Сейчас ему стоит наслаждаться изо всех сил. — Но мне стоит признать, — говорит Тарталья. — Как бы странно ни было то, что вы решили потанцевать со мной, я понимаю, почему вы выбрали именно это место. Отсюда видно почти весь Ли Юэ. — Безусловно, — Чжун Ли встает рядом с ним. — Я подумал, что, возможно, тебе хотелось бы сполна полюбоваться местом, которое ты зовешь своим вторым домом. — Прежде чем я исчезну? — спрашивает Тарталья. Чжун Ли не отвечает ему. Он лишь протягивает ему руку: — Потанцуем, Тарталья? Тарталья кладет свою руку поверх его: — Конечно. Музыки нет. Вместо неё Чжун Ли напевает песню, пока они танцуют; его руки нежно и твердо держат Тарталью, пока он осторожно ведет его в вальсе. Чжун Ли держит свое слово — он ни разу не позволил Тарталье споткнуться, быстро предотвращая любую потенциальную ошибку; он вел Тарталью так плавно, что тот почти поверил, что танцует так хорошо благодаря собственным навыкам. Танец медленный и интимный, благодаря ему Тарталья прижимается к Чжун Ли, пока они танцуют на вершине каменного леса Гуюнь, с которого видно их единственную аудиторию — невероятный вид Ли Юэ. Это не катание на коньках, даже близко нет, но Тарталье для удовлетворения желания хватает и этого. Тевкру бы это очень понравилось. Но самое главное — Тарталья ценит этот момент всем сердцем. — Вот бы я смог сохранить этот момент навсегда, — шепчет он. — Только вы. Я. Танцуем вот так. Это было бы замечательно. Чжун Ли хватает его крепче: — Еще не поздно, Тарталья. Ты еще можешь изменить свое желание. Тарталья мотает головой: — Ценой других? Ни за что. Я не хочу терять воспоминания о вас. К тому же… хоть и прошло столько времени, мне по-прежнему хочется заплатить за то, что я натворил. Я так и не смог изменить тот факт, что выше своей семьи я поставил королеву, которой никогда не был дорог, но я могу взять ответственность за это. — Ты не должен исчезать ради этого, — настаивает Чжун Ли. — Ты можешь начать сначала. Ты можешь… — Чжун Ли-сяньшэн, — произносит Тарталья с нежной улыбкой. — Что я говорил вам по поводу этого выражения лица? Я не хочу, чтобы это было последним, что я запомнил о вас. — Я просто… Я не понимаю, почему ты так жаждешь этого. Тарталья прижимается лицом к груди Чжун Ли: — Порой я тоже этого не понимаю. Они продолжают танцевать в тишине, воздух вокруг них потяжелел от невысказанных слов. Тарталья нарушает тишину первый, и в то же время небо начинает светлеть от предстоящего рассвета. — Сяньшэн, у меня есть еще одна просьба. Кое-что, что хотел от меня Тевкр, и чего я не был способен исполнить. Чжун Ли выдыхает: — Что это? — Даже если вы не чувствуете этого, — говорит Тарталья, смотря на него. — Сегодняшней ночью можете ли вы притвориться тем, кто любит и ценит меня больше всего? Чжун Ли моргает: — Тарталья… — Тевкр был очень проницательным ребенком. Он переживал, есть ли у меня кто-то, кого я люблю и кто любит меня в ответ. Что из-за того, что я был занят армией, у меня не было времени на серьезные отношения. Думаю, ему хотелось знать, есть ли у меня партнер, — произносит Тарталья со смешком. — Прозвучит глупо, но… мне бы хотелось… облегчить его беспокойства. Тарталья снова смотрит на Чжун Ли: — Сяньшэн, за все эти года, проведенные с вами, я стал действительно дорожить вами. Не знаю, можно ли назвать это любовью, но если бы мне пришлось представить кого-то Тевкру, это были бы вы, — он улыбается, на его глазах появляется влага. — Поэтому, даже если вы не чувствуете того же, не могли бы вы, пожалуйста… сделать вид, что это так? Чжун Ли удивляет Тарталью, когда берет его лицо в свои руки и наклоняется, чтобы поцеловать его в губы. Поцелуй продолжается лишь несколько секунд, но когда Чжун Ли отстраняется, Тарталья неосознанно тянется за его губами. Они смотрят друг на друга какое-то время, по-прежнему обнимаясь. — Я могу сказать тоже самое, — шепчет Чжун Ли. — И хотя я не знаю, можно ли назвать эти чувства любовью… Все же я… Очень ценю тебя, Тарталья. Мне не нужно притворяться. Тарталья судорожно вздыхает, прежде чем снова прижаться головой к плечу мужчины. — Чжун Ли-сяньшэн, вы… так несправедливы сейчас… — шепчет он. Свой последний день Тарталья проводит с духами отеля. Он не рассказывает им полную правду, но гости знают, что на рассвете он пройдет в загробную жизнь. Они желают ему всего хорошего в новой жизни. Тарталья не решается их поправить. В то же время Чжун Ли стоит напротив стойки администратора и смотрит, как цветок Тартальи медленно теряет свои лепестки. Вскоре он не будет стоять за этой стойкой. Вскоре этот отель будет немного более пустым, чем раньше. — Ты же не будешь делать ничего безрассудного, да? — тихо спрашивает Сяо, стоящий у дверного проема. — Вроде оттаскивания его от двери в последний момент. — И рисковать гневом небес? Не буду. — Хм… Они еще какое-то время смотрят на цветок. Осталось несколько лепестков, и как только взойдет солнце, цветок лишится их всех. К тому времени Тарталья исчезнет из этого мира. — Ты будешь скучать по нему, Сяо? Вы работали вместе довольно долго. — Я выдержал несколько тысяч лет без него. Изменения будут незначительны. — Ты удивишься, почувствовав, каким ярким способно быть одно крохотное изменение. — …Что ты планируешь делать после того, как он уйдет? — спрашивает Сяо. Чжун Ли протягивает руку, чтобы провести по поверхности стеклянной вазы: — То же, что и всегда. Я буду продолжать выполнять свой контракт до тех пор, пока небеса не решат его расторгнуть. — Не дашь себе даже дня отдыха? Чжун Ли останавливается. Медленно он мотает своей головой: — Боюсь, что стоит мне остановиться, я уже не смогу начать снова. Потому что правда в том, что. Чжун Ли очень устал. Он до костей измучен своим существованием, и знает, что в тот момент, когда ему дадут хотя бы минутную отсрочку, он больше никогда не захочет вставать. Поэтому… — Мне нужно идти, — говорит он. — Мне нужно еще кое-что сделать. — Рекс Ляпис. Чжун Ли встает. Он поворачивается к Сяо: — Что такое? Он удивлен напряжением во взгляде, которым одаривает его Сяо: — Я… Я никогда не показывал этого, как следует. Ты знаешь… я обещал, что буду защищать твое счастье, верно? Несмотря ни на что. — Снова это, — Чжун Ли смеется. — Да, я помню. И я ценю это, Сяо. Всегда буду, — он ждет несколько секунд, после чего говорит снова: — Это все? — …да. — Тогда увидимся позже. Сяо наблюдает за тем, как Чжун Ли входит в лифт, и как дверь за ним плотно закрывается. Солнце взойдет через несколько минут. Тарталья стоит перед дверью, которая проведет его в загробную жизнь. Сяо и Чжун Ли молча стоят рядом с ним. — Похоже, настало время прощаний, да? — спрашивает Тарталья. Он поворачивается к Сяо: — Позаботься о себе, Сяо. Могу только пожелать тебе удачи в руководстве и стойкой, и дверьми. Тебе стоит побольше улыбаться. На твое улыбчивое лицо приятно смотреть. Сяо закатывает глаза: — Спасибо за непрошеный совет. Тарталья улыбается: — Но серьезно… Мне очень нравилось работать с тобой. Мы много ругались, но я… я правда считаю тебя своим другом. — Мгм. Затем Тарталья поворачивается к Чжун Ли: — Чжун Ли-сяньшэн… или, наверное, уже просто Чжун Ли? Я… Спасибо за эту неделю. Ты восхитительно справился с моими просьбами. Я правда очень благодарен. Теперь… я лишь жалею о том, что так и не смог показать тебе свой дом. Он быстро мотает головой: — Сейчас уже поздно о чем-то жалеть, — он хватает Чжун Ли за руки, смотря на него сияющими глазами: — Спасибо, Чжун Ли. Я благословлен возможностью встретить тебя. — Как и я, — произносит Чжун Ли. Раздается громкий бой часов, возвещающий о начале восхода солнца. Тарталья сглатывает: — Пришло время. Он кладет руку на дверную ручку и поворачивает её. Комнату быстро заливает знакомый белый свет. Он в последний раз поворачивается к своим друзьям. — Тогда… это прощание, — говорит он. — Да. Увидимся… Чжун Ли улыбается. — В твоей следующей жизни, Тарталья. Тарталья моргает, не веря услышанным словам: — Э? О чем ты говоришь? — Условия твоего контракта, — говорит Чжун Ли. — Я запросил у Ху Тао обмен их со своими. Тебе дан шанс на новую жизнь. Условия твоего контракта… теперь мои. — Н-нет, — Тарталья мотает головой. — Ты не можешь! Ты ведь… Когда твой контракт закончится, твое существование прекратится! — Я живу так долго, Тарталья, — тихо произносит Чжун Ли. — Это очень утомляет. Как только мое время кончится, мне бы хотелось, чтобы так и оставалось. Но ты… тебе еще столько предстоит. Ты заслуживаешь шанс на новую жизнь. Он с нежностью гладит Тарталью по щеке: — Но будь уверен, я буду ждать тебя, Тарталья. Я постараюсь увидеться с тобой снова до того, как кончится мой контракт. — Чжун Ли… — Тарталья кусает губу. — Ты… ты идиот, — слезы подступают к его глазам и катятся по щекам. — Ты идиот. Поверить не могу, что ты сделал это за моей спиной. Чжун Ли, я… — Ступай, — шепчет Чжун Ли. — Я буду ждать тебя, Тарталья. Независимо от того, сколько это займет. — Тебе стоит пойти и поискать меня, — яростно говорит Тарталья сквозь свои слезы. — Это твое наказание за то, что делаешь что-то за моей спиной! У Чжун Ли сдавливает грудь, но он заставляет себя не плакать. Вместо этого он наклоняется вперед и целует Тарталью в губы. — Ступай, Тарталья. Это не прощание. — Это оно, — шепчет Тарталья. — Но оно временное. Я… Увидимся вновь, — он стирает оставшиеся слезы и ярко улыбается Чжун Ли. — Увидимся… Рекс Ляпис. — Да, увидимся… Аякс. Тарталья поворачивается и, наконец, входит в дверь, исчезая в свете. С его цветка падает последний лепесток. Стеклянная ваза и цветок без лепестков вскоре исчезают, сигнализируя о конце истории Тартальи в этой жизни. И однажды, в следующей жизни, он начнет новую. Чжун Ли чувствует, как сзади давят на его спину. — Сяо? — Тебе тоже стоит пойти. Чжун Ли поворачивается с удивлением на лице: — О чем ты? — Ты не единственный, кто делал что-то скрытно от всех, — говорит Сяо с улыбкой. — Я тоже заключил договор с Ху Тао. — Ты… — Я забрал твой контракт, Рекс Ляпис, — произносит Сяо. — Чтобы обновить контракт, старый должен быть аннулирован или закончен. Таким образом Ху Тао завершила твой взамен на то, что я возьму на себя его условия. — Сяо! — Чжун Ли резко вдыхает. — Но зачем тебе так поступать? Ты не только будешь оставаться здесь до тех пор, пока небеса тебя не отпустят, но к тому же не сможешь начать новую жизнь! — Самое то для меня, — говорит Сяо. — Надеюсь, к тому времени я выполню цель своего существования. Как только мой долг будет выполнен, у меня не будет желания возвращаться. — …и что это за цель? Сяо улыбается: — Защитить твое счастье, Рекс Ляпис. Чжун Ли тянется, чтобы схватить Сяо за плечи: — Глупый, ты… — он сжимает челюсти. — Ты часть моего счастья! Если ты исчезнешь… — Тогда будем надеяться, что к тому времени… небожители смягчатся и переосмыслят некоторые вещи. — Сяо… — Ты заслуживаешь отдыха, Рекс Ляпис, — говорит Сяо. — Но как только отдохнешь, возвращайся. Тебя ждут. Тарталья. Я. Поэтому… иди. Ты свободен от своего контракта. Ты хорошо отбыл свой срок, и теперь я продолжу его. — Сяо… — Чжун Ли вдыхает. — Я… Я… — он заключает Сяо в объятья. — Спасибо, — говорит он разбитым голосом. — За всё. Спасение тебя было лучшим решением в моей жизни. Сяо обнимает его в ответ: — Оставаться на твоей стороне — моим. Они стоят так еще несколько секунд, после чего Сяо его отпускает. С кивком он открывает для Чжун Ли дверь. — Иди и отдыхай, — произносит он. — И когда-нибудь мы встретимся снова. — Конечно. Увидимся, Сяо. Чжун Ли делает решительный шаг к двери, позволяя белому свету поглотить его тело. Сидя на ветке дерева на крыше отеля, Ху Тао наблюдает, как стеклянная ваза, в которой был цветок Чжун Ли, медленно исчезает в воздухе. Она смотрит на восходящее вдалеке солнце. И чувствует формирование нового начала.