НЕУЯЗВИМЫЙ

      Утром следующего дня после пробежки и водных процедур, я поторопился в городок — навестить Матвея Кузьмича, как и обещал майору полиции Волхову Петру Николаевичу.       Как мне обрадовался старик — не высказать просто. Он расплылся в улыбке от уха до уха, протягивая мне руку: — Стало быть вернулси! — констатировал он, ответив на моё приветствие. — А я все жду табе, Елисей Юрич, вот дождалси. Проходи, мил человек, проходи сюды, в красный угол. — Матвей Кузьмич, на пару слов можно вас? Только не в доме, пожалуйста, — взмолился я, остановившись у крыльца дома.       Старик постоял, озадаченно поморгал, сунул палец под кепку и почесал висок, потом кивнул, улыбка сошла с его губ, спрятавшись в рыжих усах: — Ну, — замялся он, и пожал узкими плечами. — Ну, хорошо, коли так, пойдем тада в биседку, тама и погутарим.       Он шел, шаркая калошами по дорожке, выложенной битым кирпичом. Прежде, чем войти в беседку, он огляделся и указал мне на скамью: — Ну, рассказуй, милок, чего понадобилось от глупого старика?       Я не стал ходить кругами, а сразу взял быка за рога: — Я несколько дней назад вернулся домой, и у меня уже дважды был майор Волхов Петр Николаевич, сказал, что вы сколотили целую команду и третируете полицию, требуя охранять меня, как «зеницу ока», — я в точности повторил его слова. — Но я не понимаю вашей тревоги, Матвей Кузьмич. Какая опасность мне может грозить?       Старик оперся руками о скамью, пожевал губами: — Врать табе не стану, сразу доложу, все как есть на духу. Если Николаич табе обо всем докладал, то ты, Юрич, должон знать, чего нашкодили медведи у соседа твово Лукьянченко. Вот мы тута встрепнулися — ты ж один, как перст, в своем дому живешь, а вдруг к табе нежеланные гости нагрянут, вот мы и решили-постановили возле твово дома устроить засаду на медведя, а начальство ну ни в какую, уперлися в закон — нет такой статьи и все тут!       Старик ел меня глазами — это испытание на прочность, понял я, но не подал виду и пошел на пролом: — Матвей Кузьмич, медведи часто заходят в деревни к людям, когда им покоя нет или еды и вы прекрасно знаете об этом. А какой покой, если началась валка леса? Только не убеждайте меня в том, что не знаете о строительстве базы отдыха в лесничестве Лукьянченко!       Старик выпрямился, огляделся и зашептал: — Все знают про базу, но молчат, язви их возьми-то! А шо мы могем тут поделать? Обчественность попряталась по домам, як овцы от волков. Вона полицаев нагнали со всей области — детишки боятся нос казать на улицу, девки про танцульки позабыли! А этих в погонах с винтовками на перевес больше, чем гнуса в лесу, того и гляди загремишь под фанфары! Все ходют, чего-то выглядают. А ты, Юрич, тама один, защитить табе некому! А еслив облавой пойдуть в лес?! Так вот, я обязан твому деду жизнью и требую, шоб ты переехал жить сюда в мой дом, пока все не утихомирится!       Я не знал, плакать мне или смеяться — дед до умиления мне нравился, но правды сказать ему я не мог, даже для того, чтобы успокоить большое доброе сердце старика. — Или я переду к табе, выбирай, Юрич! Ох, ох, ох! Вот попал я, как кур во щи! — Волхов предложил мне уехать, Матвей Кузьмич. Вот думаю, не последовать ли его совету. Заодно и вы все успокоитесь — нет человека, нет проблемы. Я думал в тишине и покое докторскую диссертацию дописать, да видно, не получится… — О, дела так дела! — огорчился дед. — Ты ж тока дом отстроил почитай шо заново, родителев похоронил, здесь твой дом, твои корни…       Мои душевные силы были на исходе, я едва держал себя в руках. — Матвей Кузьмич, не возьми вы в осаду полицию, я бы остался. Вы с Моховым сговорились против меня — оба требуете полного контроля — где я, что со мной? Нет, этого не будет! Я взрослый человек, устанавливать за мной наблюдения не нужно. Кроме того, ваша компания шепчется, что я — оборотень! Это вообще, как понимать, а? Матвей Кузьмич! Мне не зверей бояться надо, а людей, которые соберутся с ружьями и откроют на меня охоту! Уже поди из серебряных ложек и пули начали выплавлять???! Вы что творите?!       Старик покраснел не столь от смущения и неловкости от ударивших в лоб слов, но больше от негодования, ибо никто не смел ему перечить и выговаривать подобным тоном, но я ему не родственник по крови и не позволю собой манипулировать.       Моё внимание привлек тихий говор за беседкой, мы с дедом оглянулись — вот они, защитнички явились, все девять человек. При параде, с орденами и медалями на груди, только винтовок не хватает! Мы одновременно поднялись и вышли к ним навстречу. Пришедшие смущенно затоптались на месте — ясное дело — не ожидали увидеть меня.       Ну, задам им перца!       Первым делом я поздоровался с ветеранами, поклонился им. Дед встал в строй к сообщникам и вот так мы молча стояли, словно две противоборствующие стороны, глядя друг другу в глаза, считая именно себя правым, не намереваясь ни на шаг не отступать от своих позиций.       Я не знаю, сколько длилось бы это молчаливое противостояние, но положение спас майор, выскочивший пробкой из служебной машины. — Здравия желаю, товарищи ветераны! — козырнул он старикам.       Те дружно гаркнули во все горло, вытянувшись в струну и поджав животы: — Здравия желаем, товарищ майор!       Картина маслом! Образцово-показательное выступление! Где войска подучиться приветствию?       Майор поздоровался со мной:  — Исполняете обещание, Елисей Юрьевич?       Ответив на приветствие, я заметил: — Дайте отделению команду «вольно!», товарищ майор, а то так и будут стоять на вытяжку.       Офицер сам подтянулся и ухмыльнулся, повернул голову к старикам: — Вольно, ветераны! — старики заулыбались, опустили плечи и животы. — Кто из вас старше по званию?       Вперед шагнул, спрятав трость за спину широкоплечий, чуть полноватый, седой, как лунь, мужчина: — Я командовал взводом, войну закончил старшим лейтенантом, товарищ майор. — Никифоров Иван Игнатьевич? — Так точно, товарищ майор! — выпалил довольный дедок, выпрямив спину.       Тут Матвей Кузьмич опомнился — это не армия и он хозяин дома, а посему командовать не позволит, даже генералу! — Марш все биседку, а то небось ноги не казенные, — распорядился он громогласно. — Щас чайку организуем, али чего покрепче, а мужики?       Майор отнекивался, кивая на службу и отсутствие времени, а старики заулыбались, выпить да закусить никто не отказался, только я лыком не шит и поддержал полицейского начальника: — Я за рулем, и у меня диссертация в ожидании горючими слезами заливается, поэтому прошу извинить — мне пора откланяться, но сначала позвольте мне с одной стороны выразить вам всем признательность за беспокойство о моем здоровье, а с другой стороны, вам, уважаемые ветераны, прежде, чем третировать полицию, нужно было поговорить со мной. Гарантирую - у вас отпало бы всякое желание меня защищать. Поверьте, уважаемые — я смогу постоять за себя и свой дом! Хочу задать только один вопрос — серебряные пули для оборотня уже отлили?       Старики стушевались, опустили головы, понимая — далеко зашли. Матвей Кузьмич кашлянул в кулак, прочищая горло: — Надоть, мужики, извиниться перед начальником. И ты нас прости, Елисей Юрич, мы не со зла, а по доброте душевной.       Я кивнул, принимая извинения: — Прошу меня простить за резкие слова. Я остаюсь жить в отчем доме, со мной будет все в порядке.       Вся теплая компания с нескрываемым облегчением на лицах — все закончилось без словесного побоища — на прощание обменялась крепким мужским рукопожатием.       Майор укатил по служебным делам, я вернулся домой.       Так, надо поторопиться в лесничество Лукьянченко. Что там творится вот уже сутки без моего надзора?       Скорее всего по полицейскому за каждым деревом или кустом замаскировано с гранатометом или связкой «лимонок» на груди. Медведи же! Ах, да, еще орел!       Но сегодня их гостем будет росомаха! С этим отмороженным созданием, у которого во время голода абсолютно теряется чувство страха, отказываются встречаться самые сильные хищники — волки, тигры, медведи. А росомаха чрезвычайно рассердится, если будет не по её.       Отобедав, вылетел с дозором над лесом. Порывы ветра доносили со стороны лесничества отработанные газы дизтоплива, бензина, надсадный звук работающего двигателя. Повернул на лесничество — там моя работа.       Летел низко, бесшумно, почти касаясь верхушек деревьев. По своему обыкновению спрятался на облюбованной сосне между её мохнатых лап.       Первый мой взгляд был направлен на домик егеря. Свет горел, но казался холодным и неприветливым. Свирепого в клетке не было. Куда же они стариков определили? Неужели в дом престарелых?! Вот ветеранам надо о ком позаботиться! А где собака?!       Немного успокоившись, стал рассматривать внутренний двор. Восстановлен бетонный забор и не только восстановлен, даже укреплен бетонными столбами с обеих сторон.       Наведен порядок — убран весь металлолом, аккуратными рядами лежат только запчасти и стройматериалы. Пополнения строительной техники нет. Только бульдозер пыхтел где-то за забором, сдвигая под него грунт.       Мне стало смешно, глядя на два джипа, окруженных вооруженными полицейскими — ОМОН! На медведя собрались — в бронежилетах, касках, со щитом. И пожарная машина! Даже рукав раскатали, вдоль борта анакондой вытянулся в несколько рядов.       Картина маслом! Полная боеготовность! Хоть пой, хоть плачь; хоть вплавь, хоть вскачь…       Что же они тут строить собрались на самом деле, если пол армии полицейских нагнали?! БМП случайно в кустах не замаскирован??? Острый взгляд орла ничего подозрительного в радиусе видимости не обнаружил.       Я решил действовать, а для начала нужно вывести из строя пожарную машину — избавить от воды. Пока полицейские подозрительно вглядывались в лес, я мышкой шмыгнул под неё. Обернувшись в росомаху, стал подтягивать рукав, благо когти острые. Зубы еще острее, мощной челюсти даже кости не страшны, так что справиться с рукавом ничего не стоило. С осторожностью вернул его на место, чтобы лохмотьев от рваных отверстий не было видно.       Рядом с задним правым колесом, которое на моё счастье оказалось ближе к деревьям, лежал средних размеров круглый камень. Я толкнул его и немедленно обернулся мышью, затих под колесом. Полицейский равнодушно посмотрел, как громыхая по небольшим камням отвала, катился булыжник, пока не остановился, с глухим звуком ударившись о ствол березы. Ветки тряхнуло, желтые листья вздрогнули и дождем посыпались на пожухлую траву.       Я шмыгнул из-под автомобиля и, прячась между камнями, понесся к булыжнику. Уловив момент, когда в мою сторону никто не смотрел, закатил камень за дерево.       ФУХ! Дело осталось за малым — поднять булыжник в воздух и скинуть на джип. Любой. За что же начальники так любят джипы? Лично мне нравятся пикапы.       Росомахе было по силам поднять камень до развилки между стволом и веткой, таким образом передвигаясь вверх, булыжник оказался почти у макушки сосны. И вот уже орел, крепко обхватив его когтями, взмыл в воздух. Несколько махов и камень полетел вниз, со свистом разрезая воздух.       Через пару секунд страшный грохот подтвердил, что булыжник счастливо проделал дыру в капоте, застрял в движке, затем глухо ударился о землю. Отверстие было сквозным. Автомобиль выдал жалкую секундную сигнализацию и замолк.        Двое полицейских быстро растягивали пожарный рукав, третий кинулся открывать кран, но мощная струя воды не понеслась по рукаву, а душем Шарко окатила и сбила с ног всех полицейских в округе через прогрызанные росомахой дыры.       Пока все суетились вокруг автомобилей, никто не заметил, как один из брошенных полицейских щитов, вдруг встал вертикально и над ним появилась свирепая морда росомахи. В свободной лапе когти сжимали кусок арматуры.       Полицейские бросили бесполезный пожарный рукав, стали искать свои защитные щиты. Мокрые с головы до ног, грязные, готовые сорвать зло на ком угодно, ругались между собой, вырывая снаряжение друг у друга.       Росомахе надоело развлекаться, глядя на непутевых полицейских и она со всей силы ударила по лобовому стеклу еще целого автомобиля, разнеся его на мелкие осколки.       Следующие удары сыпались на капот, на крышу, как из рога изобилия.       Я понимаю полицейских, одуревшими глазами пялившихся на двигающийся щит, с правой стороны которого короткая мохнатая лапа нещадно махратила куском металлического прута новенький джип областного начальства. К чести полицейских ребят, никто не поднял автомат, ни сделал ни одного выстрела.       Росомаха, разделавшись с сигналившим автомобилем, кинула щит в полицейского, которому он принадлежал, потом оттолкнулась более длинными задними лапами от изрубленной крыши, и спокойно удалилась в лес, смешно косолапя.       Через минуту орел спокойно взлетел и взял обратный курс с чувством глубокого удовлетворения от проделанной работы.       Никто не видел медведя, никто не видел орла.       Росомаху запомнят все.