НЕУЯЗВИМЫЙ

      Меня очень беспокоили два обстоятельства — дом лесничего Лукьянченко показался мне мрачным и неуютным, словно брошенный на произвол судьбы и пес отсутствовал.       Поэтому после пробежки и купания в Угрюмке, я сразу набрал майора Волхова. Голос его был напряжен, но мне ответил вежливо и не по казенному, значит, был в кабинете один. — Петр Николаевич, приветствую вас! — Здравствуйте, Елисей Юрьевич! Вы все-таки решили успокоить свою совесть и мою душу, доложив, что «в Багдаде все спокойно»? Или у вас дело ко мне? — Нет — на первый вопрос, и да — на второй, — ответил я, не скрывая тревоги в голосе. — Можно мне подъехать к вам прямо сейчас? — Через полчаса я выделю вам 15 минут. Управитесь? — Спасибо. Уже еду! Выйдите потом, я буду ждать в машине? — Выйду.       В назначенное время Волхов появился на стоянке, увидев меня, сидящим в пикапе с открытой настежь дверью, быстрым шагом одолел пару десяток метров и сел рядом. Мы с приветствиями пожали друг другу руки. — Я к вам с огромной просьбой, Петр Николаевич. — Рад помочь, если это в моей компетенции, Елисей Юрьевич. Что-то случилось? — Пока не знаю, но душа не на месте — очень волнуюсь за лесничего Лукьянченко и его супругу. И за собаку. Очень умный пес.       Карие глаза майора испытующе сверлили меня, но я не отвел взгляда — корысти в моей просьбе не было, только жалко пожилую пару — остаться ни с чем в таком почтенном возрасте врагу не пожелаю, но произносить вслух свои мысли не стал. — Есть еще что-либо ко мне? — Никак нет, товарищ майор! — шутливо отрапортовал я. — Подумаю, что можно сделать.       Он уткнулся носом в наручные часы и сказал очень тихо, почти не шевеля губами: — Из-за проблем в лесничестве, к нам откомандирован с Москвы следователь по особо важным делам из следственного комитета. Женщина, между прочим. Будьте осторожны, прошу вас, друг мой.       Мы крепко пожали друг другу руки. Майор молча покинул салон.       Я с олимпийским спокойствием выехал со стоянки, хотя у самого на душе кошки когти скребли. Сидя на сосне или превращая в металлолом технику, не узнаешь о судьбе егеря и его жены. Одна надежда на товарища майора. Если бы, конечно, он хоть раз побывал на стройплощадке, то был бы более информирован, я нисколько в этом не сомневался.       Работа над диссертацией шла к завершению, у меня было достаточно свободного времени и я решил полетать над лесом, понаблюдать за жизнью лесных братьев. Я очень скучал по моим друзьям касатке Лизе и дельфину Гаю, хотя виделся с ними месяц назад, выделив в плотном рабочем графике неделю. Отснял последний необходимый материал для диссертации… и простился … надолго.       Защита докторской будет проходить в режиме онлайн в одном из НИИ областного центра.       А потом… потом, как жизнь распорядится. Буду решать проблемы по мере их поступления. Сейчас их, требующих моего неотложного внимания, две: супруги Лукьянченко с их псом Свирепым и бывшее лесничество.       Через пару часов, расправив могучие крылья, парил в попутном потоке воздуха в синем осеннем небе. Вот просто так бесцельно для собственного удовольствия полетать — верх блаженства, которое, увы! мне грешному, испытать удалость малую толику — знакомый собачий лай привлек моё внимание — это же Свирепый! Но рядом с ним не егерь! И пес на шлейке.       Охотник!       Тут впору можно было бы вспомнить всех святых поименно и молить о спасении жизни — в руках убийцы трехствольный «Бекас»! И дуло вскинуто вверх, и палец уже на курке!       О! Как я мог забыть о своей неуязвимости!       Рассердившись не на шутку, сложил крылья на спине и спикировал на охотника. Или рука у того дрожала, или от страха глаза прищурил, но пули со свистом летели мимо — то справа, то слева, то над головой, то струя воздуха холодила лапы.       Земля стремительно приближалась, зрачки у охотника расширились, глаза стали на пол лица — от ужаса.       Картина маслом! Кто теперь охотник и, кто жертва?!       Губы мужчины шевелились, отдавая приказы собаке, но пес лег на спину и отказался выполнять команды. Перезарядить ружье у охотника времени не было, и он выставил вперед приклад, чтобы спасти голову от когтей орла.       Но мне было не до его лица с трясущимся двойным подбородком и толстыми щеками — я вырвал из рук ружье и залетел с ним за старый дуб. Обернувшись там в медведя, с ружьем в лапах, скаля зубы и издавая угрожающее рычание, пошел на охотника.        От страха и ужаса мужик оцепенел, рука его продолжала автоматически дергать собачий поводок. Он стоял, как соляной столб и не мог издать ни звука.       Впереди на утепленных штанах цвета хаки появилось мокрое пятно и стало расползаться, опускаясь по штанинам, завоняло дерьмом.       Был бы я в образе человека — искренне посмеялся, но медведь, не доходя несколько шагов до насмерть перепуганного, загаженного собственными испражнениями охотника, вытянулся во весь свой немалый рост, широко открыл пасть с желтыми зубами и огромными клыками, наставил дуло ему прямо в голову и так рявкнул, что мужик кулем свалился на землю, потеряв при этом сознание.       Ружье я ударил о ствол осины, переломив его на несколько кусков. Красные листья накрыли собой охотника — очнется, подумает, что розами обсыпан для погребения.       Ну и поделом ему!       Я сел на задние лапы и уставился на пса — тот встал на ноги, смотрел влюбленными глазами мне прямо в глаза и при этом от души вилял хвостом.       Свирепый знает, что я — человек! Какой же он умница!       Голышом мне не хотелось выставлять себя перед псом, да, и вдруг охотничек очнется, а собаку нужно отвести ко мне домой.       Свирепый отощал немного и нуждался в помощи — вокруг головы виднелись засохшие пятна крови, да и на шерсти по всему телу её хватало. Вот изверг-то, а не человек, так издеваться над собакой!       Вреда здоровью охотнику я не нанёс, кроме разнесенного в щепки ружья, а в том, что он обгаженный в беспамятстве валяется в лесу — так никто его сюда не приглашал. Пришел убивать — получил сдачу! А встретив он настоящего медведя — живым бы не ушел, так что пусть благодарит Провидение, что на меня напоролся. Будет долго отмывать зад от дерьма и, если поумнеет, откажется от охоты навсегда.       На собачьих глазах я обратился в волка и замер в ожидании того, что предпримет Свирепый, но тот продолжал приветливо махать хвостом. Вырвав зубами поводок из сжатых на смерть в кулак пальцев охотника, я побежал к дому. Свирепый безмолвно следовал за волком, потом он поравнялся со мной, и мы бежали бок о бок, голова к голове весь оставшийся путь.       Но привел я его к реке. Там, уже в своем человеческом обличье, тщательно отмыл засохшую кровь с его шерсти, и мы всласть накупались.       Итак, собака со мной, а где же хозяева пса? Ответ от майора я надеялся получить как можно скорее, а пока нужно накормить пса и познакомить с ужом Геркой.       С кормежкой проблем не было — пес аккуратно, и не спеша съел угощение и вылизал миску. Потом сел и подал лапу, в глазах было столько любви и благодарности. Будь я чувствительной барышней — расплакался, но я пожал лапу и сказал: — Под крыльцом живет уж Герка, тебе с ним надо познакомиться, будете друзьями… — но не успел договорить, как Свирепый вдруг плюхнулся на живот, вытянул перед собой лапы и положил на них свою большую голову.       Между моих босых ступней появилась голова ужа, она немного приподнялась и просканировала раздвоенным языком пространство впереди себя. Я обомлел — уж прополз по собачьему носу, лбу и исчез в густой, еще влажной высокой шерсти. Не прошло и минуты, как голова ужа устроилась между ушей пса. Две пары глаз уставились на меня, мол, все, как вы и хотели — мы друзья!       Картина маслом! Цирк приехал! Дрессировщики нервно курят в сторонке.       Я только покачал головой — воистину правду сказал М.Булгаков — бойтесь своих желаний — они имеют свойство сбываться. А мои желания сбываются с катастрофической скоростью.       Или пришел их час…       Или пришел мой час.       Вдруг Свирепый навострил уши, и они с Геркой одновременно подняли головы, уж при этом чуть не свалился с нового друга, но смог удержаться, быстро распределив туловище по обоим бокам собаки.       Тут и до меня дошел звук приближающегося автомобиля, и это был на своей «Ладе» Волхов.       Сердце у меня ёкнуло — что за вести он привёз? Так босиком и пошлепал к калитке, указав псу место у крыльца. Уж спустился по опущенной морде собаки и уполз в свою норку. Пес лег и вздохнул.       Полицейский едва держался на ногах от усталости, но выбрался из автомобиля. Мы пожали друг другу руки, майор удивленно оглядел меня с мокрых волос на голове до запыленных босых ступней, но никак не прокомментировал. Видя моё нетерпение и тревогу, сразу перешел к делу: — Елисей Юрьевич, простите, что не вовремя, но я был так занят из-за приезда следака, у меня просто вылетела из головы ваша просьба о леснике и его собаке. Вспомнил только час назад. Нашел! Временно их определили, как вы и боялись, в дом престарелых…       Но я встретился с известным вам Никифоровым Иваном Игнатьевичем, с теплой компанией которого вы познакомились у Матвея Кузьмича. Так вот, по его словам, лесник с супругой не простые пенсионеры, а бывшие военные снайперы, оба! Награды не помещаются у них на груди, сам лично видел — только что от них.       Обещаю, даю слово, что будет им отдельное жилье, какое только они пожелают — квартиру или дом — расшибусь в лепёшку, как говорит Матвей Кузьмич, но сделаю.        А собаку взял кто-то из охотников еще до переезда пожилой четы… Хозяин выразил желание отдать пса вам, но уже поздно… Я сожалею. Я облегченно вздохнул: — То, что Лукьянченко с супругой герои войны, я знаю — мои родители часто их навещали. Можно было бы поселить стариков у себя — есть даже отдельно стоящий гостевой домик, но для них быть приживалами — трагедия.       Майор повесил голову ниже плеч: — Мне так стыдно — ветеранов осталась горстка, а позаботиться о них некому, чиновники только с экранов сладко поют, а на самом деле… сами понимаете… — Я хотел бы перевезти их пожить у меня до новоселья, все-таки лучше погостить, чем чувствовать ненужными и брошенными, тем более у меня для них есть сюрприз.       Майор резко поднял голову, удивленно вскинув брови на мой негромкий свист. Через минуту в полной тишине из-за угла появился Свирепый. Рядом с ним полз уж Герка.       Картина маслом! Мы с Тамарой ходим парой.       Увидев медленно приближающихся моих друзей, полицейский чуть не уронил челюсть — так широко открыл рот. — Прошу любить и жаловать, товарищ майор — пес Свирепый собственной персоной, и уж Герка. — Но как, черт возьми? — изумился он, не сводя широко открытых глаз с остановившегося в метре от нас пса и ужа, принявшего боевую стойку пред мордой своего нового друга.       Он сделал шаг назад, потом плюхнулся на сиденье и спрятал длинные ноги внутри салона: — Не верю своим глазам, кто бы сказал — обсмеял бы… — Я нашел пса в лесу, он был избит, в засохшей крови. Отмывал его в реке. Теперь он мой, но, если Лукьянченко будут жить в собственном доме, думаю, что им собака понадобится. Я верну. — Не сомневаюсь — вернете. — он немного помолчал, все поглядывая на собаку и скрутившегося кольцами рядом с ним ужа. — Вы еще и дрессировщик, как я вижу… да, - протянул он рассеянно. — Единство противоположностей. Уму непостижимо… Я был с ним полностью согласен. Через несколько минут, тепло попрощавшись, мы расстались.