сказки дорогой цзе-цзе

У Се Ляня по телу распускается рисунок из больших-больших цветов, совсем незаметных и почти на все плечо. Он, почти не касаясь, пальцами обводит, поглаживает. Эта татуировка перекрывает шрамы - ужасные, уродливые, ведающиеся до самых костей. И так горько становиться, так противно, когда вспоминает /как/ он их получил. Падение Санлэ, его королевства, такого родного и полного счастья, жизни. Белое Бедствие - кошмар любого существа, страшнее которого ничего нет, даже смерть кажется пустяком. После долгого, голодного дня глаза закрываются сами, будто Се Лянь не контролирует их. Зарплату не дали, прогнали с порога и чуть ли не отпинали. Обидно. Грудную клетку заполняет опустошение, под ногами не чувствуется земля, руки дрожат, а живот сводит неприятной, тянущей судорогой. Жое трется об руку, выглядит как наивное дитя, не видавшее жизни, но уже рассуждающее о добре и зле. Во рту пересохло, кожа на ощупь как кора старого дерева, разрисованное бренное тело тату приходится насильно тащить вперёд. Зачем? Зачем все это происходит? Почему? Он это заслужил? По щекам текут слёзы, огибают болезненно-серые губы, капают на старые белые одежды. Как у Безликого. Се Лянь бьет себя по лицу за такую мысль - он не должен об этом думать. Прошлое должно оставаться в прошлом, быть забыто ещё давно, и, тем более, не должно мешать настоящему. Его должно заботить только то, чем он будет питаться завтра - в самом деле, не погибать же от голода? Принц (кого он обманывает - принцем он перестал быть уже несколько сотен лет назад) запихивает в себя старую маньтоу, почти давится ей с непривычки. Взгляд Се Ляня падает на выглядывающий из-под рукава маленький цветок. Прошлое должно оставаться в прошлом. Ну а в будущем он обязательно вознёсся вновь.