100 лет одиночества

      POV Боруто       Знакомство с Каваки стало знаменательным событием для меня и моего ментального здоровья. Год назад, в центре психологической помощи, куда я втихаря ходил уже пару лет, боясь, что кто-нибудь узнает о моем состоянии, мы и познакомились. Прямо на выходе из кабинета психотерапевта. Помню, как случайно долбанул его дверью по голове и чуть не втянулся с ним в драку. Каваки заметил шрамы на моих руках и отступил, что очень странно, как он потом мне рассказывал.        — Меня какое-то странное чувство охватило. Я сам не понял что со мной. Может, я влюбился в тебя с первого взгляда, как в ванильных фильмах для девочек? — он краснел и прятал глаза, когда говорил мне это.       Мы быстро поладили. Даже сошлись во мнении, что наши отцы полнейшие кретины. Хотя Каваки вовсе не считал, что тот человек, который с самого рождения портил ему жизнь из-за своей тяги к алкоголю, его отец. А свою мать он даже не знал в лицо. Так и вырос, не зная тепла. Но Каваки стремился его познать. Всеми правдами и неправдами, он хотел понять, какого это — любить и быть любимым, услышанным, и желанным. Он общался с той девушкой, которая жила на первом этаже его дома. Она действительно слышала его. По его словам, она была свободной, прекрасной птицей. Однако однажды, ему позвонили с левого номера и сообщили неприятную весть, после которой Каваки нес ей цветы. Её любимые. Две штуки.        — Друг, твоя ласточка оторвала себе крылья. Смесь кокаина и метадона. Превышение дозы в три раза. Такое случайностью не назовешь. — голос был холодный и безэмоциональный. — За похороны будешь платить?       Я хорошо помню, как Каваки будучи пьяным, позвонил мне и признался в чувствах. Он рыдал и говорил шепотом, словно сорвал свой голос. Для меня это было в новинку. Я думал, что он на такое не способен. Каваки — это колючий ёжик, который во всем видит подвох и единственное, что он хочет, чтобы его не трогали, чтобы оставили в покое. Его слова, сказанные перед тем, как он бросил трубку, надолго закрепились в моем сознании.        — Мир такой… холодный. Я всю жизнь про-ожил в этом, понимаешь? Вокруг меня всегда были только холодные люди… Наркодилеры, проститутки… Они таки-ие… Тёмные. — Каваки совсем затих. — А ты такой светлый… Как солнце. Наверное, за это я тебя и полюбил… Для меня ты будто с другой планеты. Почему же Боруто… Почему такое солнце, пытаются погасить самые близкие для тебя люди?       Я не смог ответить на его вопрос тогда. Не могу и сейчас. Я стал собой, перестав скрывать своё состояние и ориентацию. Мои друзья стали отдаляться от меня из-за этого. Им просто нужен был весёлый клоун у которого нет проблем. Не то чтобы я остался один, я лишь сузил свой круг общения. Однако мне было совестно, ведь люди, которых я любил разом разочаровались во мне. Разочарование это ужасно больно, словно тебя со всей силы швырнули лицом в стеклянное окно. Осколки впиваются в раны, неприятный звук застревает в ушах. Попытки сбежать от произошедшего, шоковое состояние — всё это пришлось пережить моим близким. Они бились головой об стекло. Это моя вина. Люди не любят правду, а я не додумался до этого.       Возможно, всё сложилось бы иначе, если бы я оставался таким же клоуном, каким меня привыкли видеть. Но я устал. Устал от бесконечного и больного чувства вины. Устал от вечного подавленного состояния, которое возникает просто так. Устал от эйфории, которая накрывает меня по всяким мелочам. Устал от злобы внутри себя, которая выплескивается наружу при любом неудобном случае. Устал от своего состояния. Устал прятать эмоции и самого себя.       Я проснулся. Руки Каваки всё ещё лежали на моей голове, а мой подбородок упирался в его бедро. Он дремал в полулежачем положении, обняв меня. Вставать, естественно, не хотелось. Я чувствовал тепло внутри, когда он прижимал меня к себе, обхватив одной рукой моё худенькое тело. Я хочу чтобы так продолжалось вечно.        — Уже проснулся? — сонно спросил Каваки. — Выспался хоть?        — Думаю, да. — я действительно чувствовал себя лучше.        — Иди ко мне. — он чуть наклонился.        — Каваки…        — Я никогда не делал этого утром. — он лукаво улыбнулся. — Недавно вот прочитал, что утренний секс способствует выработке гормонов счастья.        — Не верю своим ушам… Ты у нас читать умеешь?        — Сейчас по лбу получишь. — моя шутка его не впечатлила.        Я сел Каваки на колени, обвил руками его шею, и смотря прямо в глаза, аккуратно поцеловал. У него очень мягкие губы, со сладким привкусом. Он никогда не сознается в том, что наносит на них скраб, почти два раза в неделю. Каваки, тяжело дыша, углубил поцелуй. Я ощутил его язык во рту и ответил, сжимая пальцами воротник его футболки. Приятное, жгучее чувство нарастающего возбуждения растеклось по моему телу, от чего я заёрзал на его бедрах. Каваки играл со мной, сцепляя наши языки, он гладил меня по спине и не спускался ниже, выжидая, что я сам попрошу его об этом.       Я, жалобно простонав прямо в губы Каваки, вплотную прижался к его телу и плавно провел рукой по щеке брюнета. Я совсем не стеснялся стонать и двигаться, что неимоверно возбуждало Каваки. Тот аккуратно разорвал наш поцелуй, глядя на моё обиженное личико, легонько поцеловал меня в ключицу.        — Погоди… — хриплым голосом сказал Каваки. — Я сгоняю за смазкой. Она в ванне.        — Быстрей. — прошептал я в ответ, тяжело дыша. — Я сейчас подохну.       Брюнет пулей метнулся в ванную комнату и обратно.        — Маловато тут осталось. — сообщил он, держа в руках полупустую бутылочку.       Не желая больше терять время, он навис надо мной, разглядывая моё раскрасневшееся лицо. Его взгляд возбудил меня ещё сильней. Каваки сорвал с меня футболку, всю испачканную в грязи, и провел рукой по моему телу. Я сладко простонал, выгнув спину навстречу его руке. Он снова поцеловал меня в ключицу и принялся ласкать мою грудь, спускаясь ниже. У меня крайне чувствительные соски, особенно к внешней среде. Каваки знал это. Он нещадно трогал их руками, облизывал своим шершавым языком и целовал, воздействуя на зону ареолы. А я старался сильно не дёргаться, чтобы ненароком не столкнуть его с себя, но при этом я дурманил голову брюнета своими чудесными, глубокими стонами.       Каваки быстро снял с себя футболку и слегка приподнялся, давая мне возможность разглядеть его. Он прекрасно знал, что я входил в раж, когда смотрел на его подкачанное тело снизу вверх. Я провел рукой по его груди, слегка подразнивая, и спустился ниже. Брюнет звучно выдохнул и прикусил губу, когда я начал беззастенчиво массировать его напряженную, паховую область. Он наклонился, медленно снимая с меня джинсы и нижнее бельё, нежно провел языком по внутренней стороне бедра. Я выгнулся ему навстречу и умоляюще простонал, как можно громче. Мне казалось, будто моё тело стало более чувствительнее к его ласкам.        — Ты меня с ума сводишь. — прошептал Каваки. — Так трудно потерпеть?        — Я очень нетерпеливый мальчик, знаешь ли… — прохрипел я в ответ.       Брюнет провел ладонью по моим ягодицам, облизываясь при этом. После чего, обильно размазав смазку по своим пальцам, плавно вошёл в меня одним из них. Из моей груди вырвался надрывный возглас, когда я почувствовал внутри легкое давление, заставляющее меня выгнуться как довольный кот.        — До чего же ты прекрасен… — восхищенно сказал Каваки.       Я почувствовал второй палец внутри и вскрикнул, пошире раздвигая ноги. Брюнет тут же вставил третий и потянулся ко мне. Я почувствовал его губы на своих и небольшую боль в области спины. От него несло сигаретами, но меня это не беспокоило. Прикосновения брюнета были такими… успокаивающими. Будто он из-за всех сил хотел показать, насколько я для него желанный. Насколько сильно ему нравится смотреть и восхищаться именно мной, а не построенным образом в голове. Его интересовал настоящий я. Без масок и лицемерия, к которым мне приходилось прибегать, чтобы спрятать себя от окружающих.       Каваки вынул пальцы и через секунду, вошёл сам. Я, полностью расслабившись, вверяя своё тело в его властные руки, издал протяжный, чувственный стон. Он начал медленно двигаться внутри меня и шумно выдыхать при каждом толчке. Брюнет ускорялся, сцепляя наши пальцы одной рукой, другой он придерживал меня за бедра. Я дергался из стороны в сторону от сильного возбуждения, исторгая настолько громкие звуки, что мне казалось, будто меня слышит вся улица. Однако от этого Каваки возбуждался ещё сильнее. Он ритмично двигался внутри меня, от чего в комнате стоял шум из сладостных стонов и гулких хлопков. Я крепко сжал его руку, уткнулся ногтями в фаланги пальцев и стал двигаться в такт с рывками брюнета.       Каваки начал стонать в голос, ускоряя темп и проникая в меня всё глубже. Хотя раньше он стыдился издавать какие-либо звуки, скорее, он любил слушать мои крики удовольствия. Иногда, я даже срывал голос и неделями ходил охрипший, но довольный проведенным временем.       Я почувствовал наступление оргазма и запрокинул голову. Брюнет, посмотрев на моё красное лицо, слюни, стекающие по подбородку, и приоткрытый рот, погладил меня по щеке. После чего, через пару минут, сделав несколько резких толчков, и протяжно простонав, Каваки кончил внутрь меня.        — Ох… Ты просто чудо. — сказал он, сбито вдыхая потоки воздуха, сваливаясь на диван рядом со мной. — Давно у нас такого не было.        — И правда, — ответил я, прижимаясь к нему. — Мне стало гораздо лучше.       Каваки достал сигарету и закурил, выдыхая дым кольцами.        — Ты собираешься бросать или как? — недовольно пробурчал я.        — Да будет тебе… Покурить после секса — это святое. Сам-то будешь? — он протянул мне сигарету с зажигалкой.        — Да, давай.        — А ты собираешься бросать? — передразнил меня Каваки.        — Я курю раз 5 в неделю, а не дымлю как паровоз, в отличие от некоторых.        — Это что-то меняет?        — Проехали.       Брюнет усмехнулся. Я, быстро подкурившись, сделал глубокий затяг и с удовольствием на лице, выдохнул.        — Так могу я спросить, — Каваки глянул на меня. — почему вчера среди ночи, ты прибежал ко мне в таком истощенном виде?        — Папаша постарался. — коротко ответил я.        — Он опять тебя лапал? Вот выблядок.        — Нет… — я перешел на шепот. — Я опять… Я опять начал резаться.       В комнате повисла напряженная тишина. Я побоялся смотреть в его сторону и опустил глаза.        — Значит, лечение тебе не помогло? У тебя было полгода ремиссии. — в голосе брюнета слышалась тревога. — Что делать теперь будешь?        — Я… Я не знаю. — тяжело выдохнув, ответил я. — У меня опять случился припадок.        — Блядь… Ещё хуже. — он положил руку на моё плечо. — Ты туда больше не вернешься.        — Домой? — пребывая в шоке, уточнил я.        — Да. Я тебя не пущу к этому тирану, блядь. Если будет нужно, привяжу к батареи. — он сделал многозначительную паузу, посмотрев мне в глаза. — Веревку какого цвета предпочитаешь? Черную или красную?        — Не нужно меня связывать. Я просто… никогда не думал… всерьез свалить из дома.        — Всё будет хорошо. Я рядом, Боруто. — Каваки улыбнулся и поцеловал меня в лоб. — Никакая мразь тебя больше не тронет.