Месть

      Единственное время, когда Мила могла расслабиться — перед рассветом. Темный затихал в своей лаборатории или куда-то исчезал. И несколько часов, которые можно было поспать, или полюбоваться рассветом, или просто никуда не бежать, стали для нее отдушиной.       С того момента, как маг продержал ее на скотном дворе в виде свиньи, прошел почти месяц. И эти часы в теле животного окончательно сломали гордую женщину. Она стала послушной куклой.       И Темный поутих. Не было пыток его свиданиями, не было физических наказаний. Она стала — просто служанкой. Убирала, готовила, подносила, уносила…       А в душе было горько и тяжело…       Солнце почти поднялось над высокой стеной, и Мила со вздохом встала. Отдых закончился. И предстоял еще один день в этом страшном месте. Она уже сделала шаг к низкой двери погреба, где хранились продукты, как вдруг над головой что-то свистнуло, и в стену ударился белый камушек. Подскочил на камнях двора и подкатился к носку туфли.       Это был не камушек. Это было кольцо, которое ей подарил Киллиан в самую первую их ночь на корабле.       Впервые за много дней Мила почувствовала, что у нее еще есть сердце. И оно живет!       Трясущимися пальцами она подняла кольцо, поцеловав, сунула за двойной ворот платья. Это была как записка: "Я здесь, любимая. Я вытащу тебя!"       — Нет… — прошептала Мила, вздрогнув.       Если Темный его поймает… То…       Что-то тихо хрустнуло, шуршнуло — и не успела Мила обернуться, как почувствовала, как крепкие руки обняли ее. Пахнуло солью и ветром.       — Здравствуй, любовь моя!       — Киллиан! — Мила не верила своим глазам. Только все трогала то заросшие жесткой щетиной щеки пирата, то сжимала его пальцы в своих. — Нет, Киллиан! Уходи! Он убьет тебя! Ты не знаешь, кем стал этот…       — Крокодил? — со своей мальчишеской улыбкой подсказал Джонс. — Не бойся, Мила. У меня есть то, что ему нужно. И я собираюсь совершить сделку!       Раздавшееся откуда-то сбоку, из густых зарослей плюща, мерзкое хихиканье заставило любовников вздрогнуть. Мила попыталась высвободиться из объятий капитана, но мужчина держал ее крепко.       — Кто-то сказал «сделка»? О, как радует это слово мой слух!       Темный, картинно изогнувшись и оперевшись локтем о низкую бочку, стоял прямо перед ними.       — Ну… Я жду. — маг томно взглянул на побелевшего от бешенства пирата. — Не тяни, дорогуша. Мое время дорого. Как бы тебе не пришлось платить дополнительную цену.       Джонс, не говоря ни слова, медленно вытащил из-за ворота камзола маленький бархатный мешочек, закрепленный на тонкой цепочке. Не отпуская Милу, зубами распутал тугой узел.       — Тебе нужно было это, — тихо сказал пират. — Забирай — и отпусти ее.       Темный выгнул бровь, но Мила успела заметить, как алчно блеснули его глаза.       — И что это? Очередная побрякушка с плесенью трехсот океанов? — Темный презрительно сморщил нос.       — Ты прекрасно знаешь, что это. Ты чувствуешь его, — Джонс наконец отпустил Милу, и та попятилась. — Волшебный боб. Наверное, последний из оставшихся.       — Хмм… — Темный в задумчивости крутанул кистью. — На мой взгляд, неравноценный обмен, пират. Может, ты хочешь еще чего-нибудь?       Киллиан замешкался, и Мила только открыла рот, чтобы его предупредить — Темный никогда не играет честно! — как вдруг глумливая усмешка словно стекла с лица Румпельштильцхена.       — Ты… — по-змеиному прошипел он. — Ты пришел не один! Ты…       — Конечно! — капитан отбросил в сторону пустой мешочек, зажав волшебную вещицу в левой руке. А в правой появилось — Мила даже не успела понять, откуда — искривленное лезвие, с вычурными буквами. — Неужели ты думаешь, что я просто так сунусь в твое логово?!       Темный выглядел по-настоящему испуганным. Он попятился, когда пират медленно пошел прямо на него. Мила невольно залюбовалась своим любимым. Статный, в самом расцвете сил, в облегающей темной одежде — и на его фон тщедушный и уродливый маг.       — Как… где… — бормотал Темный, не отрывая взгляда от ярко взблескивающего лезвия.       — А вот так! — самодовольно засмеялся Джонс. — Лучше надо прятать сокровища!       Он подошел уже почти вплотную, выставив впереди себя клинок. Еще шаг — и лезвие почти касается щеки Темного.       — Надо было тебе сразу соглашаться на сделку! Потому что теперь я ухожу — и забираю с собой и боб, и Милу. А тебе приказываю, Темный, не двигаться с места до тех пор, пока моя Жемчужина не отчалит вместе со мной и моей женщиной! И приказываю тебе никогда нас не искать! Приказываю…       — А тебе не кажется, что ты как-то слишком раскомандовался?       Спокойный голос Темного заставил пирата осечься. Он неверяще посмотрел сначала на клинок, потом — на мага.       — Что… как…       — Неужели ты думал, что я выложу оружие против себя же на видном месте? — насмешливо спросил Темный. — Если бы ты, пират, пришел мирно — и предложил свою смешную сделку — я бы отпустил вас обоих. Сразу же. Но теперь… уж не обессудь!       В руках Темного появляется клинок — двойник того, что в руке капитана. Вот только сразу становится, где подделка, а где оригинал. Почти неуловимый взмах — и Джонс вскрикивает, когда отсеченная кисть с зажатым бобом падает на землю. Крови и боли почти нет — и пират еще успевает этому удивиться. Как успевает услышать тонкий жалобный вскрик Милы.

***

      Большая зала снова погружена в сумрак. И снова Мила застыла под заклинанием у стола. И снова Темный, глумливо улыбаясь, стоит напротив нее.       Вот только сейчас рядом стоит не очередная девка из какой-нибудь землянки. Ее капитан, ошарашенный, непонимающий, все смотрящий на культю на месте левой кисти. Он бледен, как молоко.       — Что ж… Теперь я предлагаю вам обоим сделку. На своих условиях. — Румпельштильцхен многозначительно оглядывает сначала Милу, заставляя женщину мелко задрожать, а потом переключает внимание на пирата. — То, что боб настоящий, сейчас тебя спасло, капитан. Иначе вы бы давно стали прахом под моими ногами. Но вот то, что ты попытался захватить надо мной власть… Тц-тц-тц!       Темный покрутил пальцем у носа Джонса. А потом вдруг провел кончиком острого ногтя по скуле мужчины. Капитан вздрогнул — но двинуться он не мог так же, как и Мила.       — А вот за это, дорогуша, ты заплатишь отдельно.       На пол упал черный сюртук…