Все меняется - ничто не исчезает.

      Розалинда никогда не считала Фару слабой феей. Замкнутой, слишком человечной, излишне доброй — да, но не слабой. Наоборот, ее протеже была сильной. Собственно, когда-то это и заставило женщину выделить девушку из общей массы. Фара была той, кто не опустила взгляд. И не опускала никогда.       — Тебе всегда не хватало хладнокровия, — карие глаза смотрели так, будто Даулинг действительно ее ненавидела, но Розалинда знала правду. — Не смотри на меня так, будто хочешь убить.       — Хотеть и иметь на это силы — очень разные вещи, Роз, — так называла ее только она. Фара была так близко, что казалось, можно дотянуться и… Дальше думать женщина не стала, их отношения итак не разу не были нормальными. — Чего ты хочешь?       — Чтобы все встало на свои места. Ты и я. Мы должны работать вместе, как раньше, быть вместе, — она прикоснулась к лицу напротив, отмечая, что Фара не отстранилась, а лишь вздрогнула. — Я знаю, как тебе сложно, я ведь была рядом все это время. Давай, Фара, ты же знаешь, что никто тебя не осудит — не посмеют.       — Я себя осужу, — женщина чувствовала, что их разговор явно идет куда-то не туда, но их связывало слишком многое, чтобы можно было просто сделать вид, что этот разговор для Фары прост. — Ты предала меня тогда, когда я верила тебе. Объясни мне, как можно было сотворить с нами всеми такое? С нами. Почему ты не рассказала правду?       — А разве ты была готова к правде?       Она знала, что слова бьют по Фаре сильнее, чем удары, но за этим и говорила. Розалинда знала, как сделать своей протеже больно, но годы жизни научили ее: только правда способна причинить самую острую боль.       Блондинка коснулась щеки, стирая единственную слезинку и думая о том, что, возможно, она действительно ошиблась. Ей хотелось любить Фару, целовать ее, ловить губами стоны, о которых она все еще не забыла. Быть может, если бы она рассказала о кровавых ведьмах, то сейчас ее женщина не смотрела с такой болью в карих глазах.       — Я всегда готова к правде, Розалинда, — Фара вспомнила обгоревшие останки, годы кошмаров, что душили ночами, и внезапно поняла, что больше не чувствует того острого желания угодить, которое было с ней долгие годы. — Но ты никогда не была готова ею делиться. Я не отдам в твои руки школу, теперь именно я там директриса.       — Нас ждет война, Фара, и тебе не хватит хладнокровия вести на нее людей. Ты можешь остаться со мной, а можешь пойти против, и тогда я уничтожу все, что тебе дорого. В том числе и Блум.       Мир словно исчез, а внутри стало так горячо, что Фара всерьез подумала — она сможет убить Розалинду. Ради благополучия, ради мира. Ради Блум. Девочки, что доверилась ей, позволила прорваться через множественные барьеры. Ради Сильвы и Бена, которые пережили тоже, что и Фара. И ради себя самой. Своей сломанной жизни, мучившими кошмарами, страхом приблизить к себе людей, сделать им больно.       Розалинда смотрела на нее не с издевкой, скорее заинтересованно. Она действительно прекрасно знала Фару, но каждый раз, когда та обращалась к своей темной стороне — это завораживало. Даулинг даже не предполагала, какая сила кроется в ней самой, она видела магические потенциалы других, но боялась собственной магии, закрылась от нее вечным контролем. Она даже не подозревала, насколько сильнее той же Блум, которая, в отличии от Фары, не боялась выпустить свою магию. А вот Даулинг чуть ли не панически боялась собственного огня, что бушевал в ней помимо собственной стихии.       — Отпусти его, — голос Розалинды напомнил сознание Фары. — Давай, девочка, не бойся. Он не опасен. Доверься мне.       — Довериться тебе?! — она теряла контроль, чувствуя, как полыхает льдом все тело и горят легкие. — Это вряд ли.       — Ты видела, какую магию я позволила открыть Блум, теперь отпусти себя. Ты никогда не была слабой, не будь ею сейчас.       — Ты же понимаешь, что моя сила исходит из желания тебя уничтожить? — Розалинда усмехнулась, но это подействовало в обратную сторону. Пламя опало, а Фара снова ощутила себя слабой. — Ты этого и добивалась… Я больше не твоя ученица, Розалинда, ты не можешь меня учить.       — Могу. Твой возраст меня не интересовал никогда, ты все равно моя ученица, моя протеже, моя… — женщина поднялась, собираясь уйти, но поняла, что сказала еще не все. — Я даю тебе шанс все обдумать, но когда мы встретимся всерьез, я хочу услышать ответ. И помни, в Астер Делл не было невиновных.