приходи на меня посмотреть
Фаре казалось, что ужас сковывает тело, пока мозг удивительно медленно обдумывал все, что произошло. Она смотрела на обгоревшие останки, четко понимая, что перед ней далеко не Сожженный. Что они убили невиновных. Крик она заглушила. Прижала руку ко рту, надеясь, что также можно будет и сдержать и с разъедающим чувством вины. Даулинг понятия не имела, что теперь делать.приходи. я живая. мне больно.
Она еще не понимала, что сотворила Розалинда, все ещё боялась в это поверить. Та, кому она верила, та, которую она любила — колени подогнулись и женщина рухнула прямо в грязь. А потом закричала. Надрывно, пока не стала хрипеть, пока не иссякли силы. Ее магия полностью вышла из-под контроля, все вокруг нее снова начало полыхать. Она не думала ни о чем: внутри бушевал такой ужас, что хотелось просто раствориться, не думать, не знать. — Фара! — Бен спешил к ней, бледный и перепуганный, но замер у входа в город, не в силах пробиться через ее стену пламени. — Фара, остановись! Фара! Сол, помоги мне! Зови Розалинду! Ее имя подействовало в обратную сторону. Вместо того, чтобы успокоиться, в фее будто прорвало плотину. Осознание обрушилось на нее лавиной, и боль от предательства выплеснулась сильнейшей волной, снося с ног друзей. Сильва успел поймать Бена, прекрасно понимая причину всего. — Не двигайся, Бен. Не говори ничего, Розалинда нас обманула. Там были люди. Живые люди. Мы их убили.этих рук никому не согреть
С тех прошло 16 лет, а Фара до сих пор чувствует ту боль, что когда-то была в ее душе. Собственно, она никогда и не забывала. А теперь, когда Блум выпустила Розалинду, вряд ли сможет даже заснуть. Сильва ничего не говорил, но Даулинг видела — он отстранился. Словно уступил ее сердце обратно, отдал его той, кому оно и принадлежало ранее. Кому оно принадлежало всегда. Вот только Фара устала любить ее, устала задыхаться от этих чувств.эти губы сказали: «довольно»
Ей отчаянно хотелось поцеловать. Эти узкие губы, которые, казалось, умели заживлять раны. По крайней мере, так Фаре казалось несколько лет назад. Когда она еще верила, что любовь существует и она — только о счастье. Потом поняла — ее любовь о боли. И только о ней. Розалинда не угрожала, но и не спасала. Даулинг казалось — коснись бывшая любовница ее сейчас и все: мир полетит к чертям, а сама Фара задохнется от чувств, что давно должны были быть похоронены. Не похоронены. И не будут — в этом ее беда. Фара слишком хорошо знала, что умеет любить. Вот только никто не предупредил, что люди бывают однолюбами и какие бы прекрасные партнеры не попадались им на пути, такие как Даулинг всегда будут любить одного. И плевать, что этот человек когда-то почти вырвал сердце. — Дело было в тебе. И нет ничего правдивее этих слов. Дело всегда было в ней. И в глазах напротив Фаре кажется, что она видит мелькнувшую боль. Или хочет видеть. Потому что когда жизнь делится на «до» и «после» очень просто сойти с ума. Фаре хочется сказать, как она любила, как задыхалась ночами, как просыпалась в слезах и как целовала Сильву, мечтая просто забыться. Или чтобы на его месте была та, которая уже никогда на этом месте не окажется. Потому что если сейчас Фара может ненавидеть Розалинду, то переступив грань, поддавшись чувствам, она возненавидит ещё и себя. Бывшая наставница смотрит так пристально, что Фара на мгновение всерьез думает о том, что ее сейчас поцелуют. Взгляд скользит по чужим губам, мозг моментально вспоминает, какого это — целовать Розалинду. Но она не целует. Ни одна из них. Потому что это стало бы капитуляцией. Причем для обеих.приходи на меня посмотреть приходи, я живая. мне больно. этих рук никому не согреть, эти губы сказали: «довольно»