И жили они долго, пока не умерли

      Нерия хотела эклер. Она смотрела на эклеры, выставленные на витрине за прозрачным стеклом, и хотела их все. Но в кармане у неё лежала монета достоинством в один ройал, и, хоть по ферелденским меркам это было целое состояние, цены в Вал-Руайо скорее стоило сравнить с антиванскими. Нерия пригляделась, не покрыты ли эклеры сусальным золотом. Нет, самые обычные эклеры из заварного теста, румяные, политые сливочной помадкой. Зато сусальным золотом был украшен стоящий на той же витрине трехъярусный торт. В Антиве золотые хлопья добавляют в вино, в Орлее пошли ещё дальше. Пошлость, безвкусица и буржуазные излишества. – Сурана, ты чего встала?       Айрис беззвучно подошла сзади, нагруженная корзинами, набитыми травами. На них, наверное, ушла куча денег. Лекарей Инквизиция финансирует, а её гастрономические потребности нет, что за несправедливость. – Мне нужен шоколад. – Зачем тебе шоколад? – Для коммандера Каллена. – Лучше мяса ему купи, – посоветовал присоединившийся к ним Гленн. Он жевал рогалик. – Прикинь, сколько мяса пришлось жрать, чтобы такие мышцы вырастить. Коммандер Каллен, наверное, постоянно голодный. – С чем рогалик? – проигнорировала непрошенный совет Нерия. – С яблочным повидлом.       Она разочарованно вздохнула и продолжила шарить взглядом по витрине. Та была обильно заставлена десертами, ни один из которых не был шоколадным. Торты, пирожные, кексы, вафли. С заварным кремом, белковым, масляным. Украшенные цукатами, орехами и взбитыми сливками. Нерия уже собралась уходить, но её взгляд упал в самый дальний угол витрины. Там стоял торт, политый шоколадной глазурью. Если они делают глазурь, значит, смогут сделать и плитку шоколада. – Сурана, обоз скоро уходит, мы опоздаем. – Я быстро.       Нерия толкнула дверь и вошла в кондитерскую. Её моментально окутало тепло и ароматы ванили, корицы и гвоздики. В магазине было светло и уютно, как и в любом орлейском заведении, где туристам впаривают что-то за сумасшедшие деньги. – Bonsoir! – поприветствовала её стоящая за прилавком барышня, отвлекающая внимание от безумных цен роскошным декольте. – Здрасьте, – брякнула Нерия на своём чистейшем ферелденском. – Здравствуйте, – перешла девушка на всеобщий, заметно грассируя и заметно подрастеряв оптимизм, – чем могу помочь? – Мне нужен шоколад. – Сожалею, но шоколада у нас нет. – Как же нет! – возмутилась Нерия. – У вас на витрине торт с глазурью стоит. Сделайте мне то же самое, но без торта. – Так не получится. – Почему? – Может, купите торт и снимете глазурь? – робко предложила девушка. – А можно поговорить с вашим… не знаю. Шеф-поваром. Тортоведом. Мастером эклеров первой категории.       Девушка вздохнула и шагнула куда-то в сторону то ли подсобки, то ли кухни, что-то расстроено щебеча на орлейском. Нерии стало немножко стыдно, но извиняться и отступать было поздно. Из-за двери появился угрожающего вида господин в фартуке и поварском колпаке. На самом деле, угрожающим в основном было выражение его лица, в остальном же это был типичный орлейский хлыщ – напомаженный, утончённый, с ухоженными руками и тонкими усиками, в которых, с точки зрения Нерии, не было никакого практического смысла. Что это за усы такие, даже от холода не защищают. – Какому паршивому ферелденцу опять не нравятся мои торты? – патетически воскликнул повар и сорвал колпак, драматично бросив его на прилавок. – Я такого не говорила, – Нерия попятилась, – у вас восхитительные торты. Особенно мне нравится шоколадный. Особенно та часть, где на нём шоколад. Я бы хотела купить шоколад. Для нужд Инквизиции.       Ноздри повара яростно раздувались, и Нерия порадовалась, что не последовала совету Гленна и не пошла в мясную лавку. Здесь её, по крайней мере, будут убивать кондитерским мешком, а не топором. – Или может быть… – попыталась она пойти на компромисс, – вы сделаете мне маленькую, совершенно почти ничего не стоящую шоколадочку, и я куплю и её, и торт? Кондитер замер, сверля её взглядом и возмущённо пыхтя. – Пять ройалов, – наконец сказал он. – Сколько? – очень тихо уточнила Нерия. – Торт же полройала стоит. – А шоколад четыре с половиной. – Ты охренел?! – заорала она и схватилась за посох. – Приятель, ты, может, подслеповат? Не видишь, с кем разговариваешь? Так я тебе могу зрение поправить, совершенно бесплатно, кстати, я же не жмотяра, в отличие от тебя!       Девушка присела за прилавком, а повар остался совершенно спокоен и невозмутим. – В тюрьме шоколад ты точно не купишь, остроухая. – Расист, националист и жадина, – резюмировала Нерия, – все орлейские добродетели собрал. Слушай, приятель, может, сторгуемся? Тебе не надо ни из кого долги выбить? Может, кто-то за клубничное суфле кредит не оплатил? Убить никого не надо? Я могу. Только не детей, у меня есть принципы. – Дымоходы чистить умеешь? – Чего? – Трубочист наш заболел. Такой же тощий и ушастый, так что в трубу ты пролезешь.       Предположение, что она полезет в трубу, было оскорбительным. Но ей нужен шоколад. Но её чувство собственного достоинства пострадает. Но ей нужен шоколад. Но она будет вся в мерзкой, жирной саже. Но ей нужен шоколад. Нерия распахнула дверь кондитерской и виновато посмотрела на дожидающихся её друзей. – Отправляйтесь без меня, народ. Я своим ходом доберусь.       Гленн возмущённо открыл рот, но Нерия захлопнула дверь и повернулась к повару. – У тебя хоть есть во что переодеться? – Найдётся, – ухмыльнулся повар, – какой формы леди предпочитает шоколад? Розы? Птички? – В форме храмовника можно? – мрачно процедила Нерия. – Нет. Но можно в форме символа андрастианской церкви. – Фу. Ладно, давай птичку.       Каллен стоял посреди двора и поглядывал на широкие, массивные ворота Скайхолда. Со стороны это выглядело так, будто он проводит осмотр ворот. Достаточно ли они крепкие, как быстро их можно закрыть, в случае атаки на крепость. Сколько красных храмовников может одновременно пролезть во входной проём. На деле же он высматривал торговый караван из Вал-Руайо. Тот задерживался, а Каллен нервничал. Настолько, что, чуть на горизонте показались обозы, он едва не помчался им навстречу. Но это было бы слишком странно и несолидно для генерала войск Инквизиции, поэтому он просто стоял, наблюдая за приближением вереницы телег, и высматривал знакомые лица. Не заметить друзей Нерии было невозможно. Он забрал тяжёлую корзину из рук рыжеволосой целительницы, отмахнулся от долговязого пацана, попытавшегося всучить ему и свой груз тоже, и спросил: – А где ваша сумасшедшая подруга? – Творит что-то сумасшедшее в Вал-Руайо, – ответила Айрис. – То есть? – То есть, мы не знаем, – развёл руками Гленн, – она скрытная, уж вы-то в курсе. – И когда она вернётся? – Когда-нибудь, – философски заметила Айрис, – когда-нибудь всё вернётся на круги своя, и мне не придётся вести с вами эти нелепые беседы. Прошу извинить, мне надо в лазарет к пациентам. – Но она нужна мне сегодня! – возмущённо крикнул ей вслед Каллен и повернулся к пацану. – Она хоть что-то вам сказала? – Что вернётся своим ходом. – Что это значит? – Я понятия не имею! Чего вы меня пытаете? – заныл Гленн и широкими шагами двинулся в сторону таверны.       Парочка магов определённо что-то знала. Но не хотела ему говорить. Что они скрывали? Что Нерия решила не возвращаться в Скайхолд? Обосновалась в Орлее? Нашла себе какого-то орлейского пижона? Но не за два же дня. Но это Нерия. Импульсивная, непредсказуемая магичка. Пока он тут соображает, куда она могла подеваться, она уже, может, на пути куда-нибудь в Неварру. Или даже в Тевинтер.       Разгрузка обозов заняла весь день. Долгий, тяжёлый день, наполненный руганью с прижимистыми орлейскими поставщиками, надзором над ленивыми криворукими работниками и невесёлыми мыслями о Нерии, которая, должно быть, его бросила, но, в свойственной ей инфантильной манере, испугалась ему об этом сообщить. На улице уже совсем стемнело, когда он толкнул дверь своего кабинета и увидел сидящую на столе Нерию Сурану собственной персоной. – Как ты сюда попала? – Через крышу. Серьёзно, храмовник, заделай эту дырку уже, а то вторжение Корифея начнётся с твоей спальни. – Давно ты вернулась? – Часа два назад. И все эти благословенные часы я провела в ванной. – Что случилось? – Не хочу об этом говорить. Никогда. Это во всех смыслах грязная история. Каллен подошел к ней, и Нерия тут же обвила его ногами, прижимая к себе. Он наклонился и прихватил губами кончик эльфийского уха. – Я скучал. – Я тоже. И у меня для тебя кое-что есть. – Что?       Нерия вынула из кармана шёлковую ленту. – Так, это странно. – Ничего странного, я тебе просто глаза завяжу. – Нет. – Да ладно тебе, храмовник, будет весело! – Ещё ни одна история, которую ты начала с фразы «будет весело», не закончилась весело, Нерия. – Это правда, – согласилась Нерия, – но в этот раз всё будет как минимум нормально. Обещаю. – Ладно, – сдался Каллен, – но если я об этом пожалею – ты тоже об этом пожалеешь.       Она потянулась к нему, Каллен ощутил на лице прохладный шёлк, и плотная ткань скрыла Нерию от его глаз. Интересно, куда она его потащит. Опять в казематы?       Нерия взяла его за руку и потянула за собой. Они вышли из кабинета, прошли по каменному мостику, вошли в крепость. Каллен ощутил под ногами ступеньки, ведущие вверх. Они точно идут не в казематы. Больше похоже, что она ведёт его в… – Библиотека, – подтвердил свою догадку Каллен, когда Нерия сняла с него повязку.       Это действительно была библиотека. Опустевшая в этот уже почти ночной час и заставленная свечами. – Нерия, ты оставила без присмотра горящие свечи? В библиотеке? – Да. – Это небезопасно. – Ничего же не случилось, – пожала она плечами. – Но могло! – Храмовник, ты можешь хоть иногда не быть таким отвратительно-предусмотрительным? Я тебе сюрприз приготовила, а ты заражаешь меня своей тревожностью. – Горящая библиотека была бы прекрасным сюрпризом, ты права.       Нерии уже далеко не в первый раз хотелось треснуть Каллена по голове. Она провела самые страшные часы своей жизни в грязном дымоходе, отбила свои многострадальные ягодицы на лошади, вместо того, чтобы с комфортом ехать в телеге, украсила библиотеку, а он заливает ей про пожарную безопасность и вообще не понимает романтичности ситуации. Это же долбаная библиотека! Знаковое место для их отношений, разве нет? Ну, не прямо эта. Но в библиотеку Кинлоха теперь уже никому не попасть. – Я тебя переоценила, храмовник. Думала, в библиотеке у тебя случится приступ ностальгии. Может, даже захочешь закрыть гештальт. Всё же, заняться в библиотеке сексом с любимой женщиной гораздо веселее, чем страдать, тайком подглядывая, как она дрочит.       Каллен застыл, а Нерия наблюдала за сосредоточенной работой мысли, отражающейся на его лице. Спустя мгновения хмурое чело храмовника просветлело. – Прости. Свечи всё равно оставлять не стоило, но прости, что я испортил момент. – Ничего ты не испортил.       Нерия села на подоконник и поманила Каллена пальцем. Он принялся задувать свечи. – Каллен, мать твою! – Да иду я!       Одну свечу он всё же оставил. Её пламени едва хватало, чтобы осветить нишу, заставленную книжными шкафами. Каллен подошел к ней, Нерия протянула руку и упёрлась ладонью в холодный стальной нагрудник. – Ты б доспехи снял. Тяжело же.       Вместо ответа Каллен склонился к ней, и Нерия ощутила на шее горячее дыхание. Понятно, ему не тяжело. И правда, сколько же мяса он жрёт, чтобы всё это на себе таскать. Генерал Инквизиции, наверное, очень дорог в содержании. – Не боишься, что нас кто-то увидит? Пойдёт по крепостной стене, заметит нас в окне, и все узнают, что ты спишь с храмовником. Какой стыд, – поддразнил он её, и Нерия посмотрела на Каллена с укоризной. До конца жизни теперь припоминать будет. – Чего мне бояться, я спиной сижу.       Каллен стащил её с подоконника и развернул лицом к окну. Нерия упёрлась локтями в деревянную панель и демонстративно фыркнула. – Ладно, так мне даже больше нравится.       За спиной что-то грохнуло. Слава Создателю, Каллен всё же снял наручи, а то ощущать ледяной металл на голой коже – сомнительное удовольствие. Вслед за этим звякнула пряжка на ремне, и рука храмовника скользнула между напряжённых бедёр. Нерия подумала, что он прав. Кто-то может их увидеть. От этой мысли и от пальцев, надавивших на клитор, в одно мгновение ставший очень чувствительным, её охватил жар. Вторая рука проникла ей под куртку и майку, сжимая затвердевший сосок. Нерия чуть подалась бёдрами назад, пытаясь прижаться к Каллену ягодицами, и с сожалением подумала, что с такой разницей в росте нормальный секс у них может быть только в кровати.       Он ласкал её осторожно и размеренно, будто опасаясь сделать больно. Пальцы медленно обводили клитор, спускались ниже, дразнили вход во влагалище, возвращались обратно. Нерии уже почти хотелось, чтобы Каллен сделал ей больно, потому что все эти аккуратные блуждания по её до предела возбуждённой плоти походили на изощрённую пытку, а пытка обязана быть болезненной.       Когда пальцы очередной раз скользнули внутрь, она не выдержала и потянула вниз штаны вместе с нижним бельём. Она уже была готова залезть на этот проклятый подоконник, чтобы Каллену было удобней её трахнуть, и плевать, если их хоть вся Инквизиция увидит. Каллен, похоже, был того же мнения. Он подтянул её повыше, вынуждая Нерию согнуть одну ногу и закинуть её на подоконник. Вторая нога едва касалась пола. Создатель, почему она такая мелкая? Кандалы, окна – всё против неё. Нерия уткнулась лбом в холодное стекло и коротко всхлипнула, чувствуя, как вместо пальцев в неё наконец-то проникает член. Тоже невыносимо медленно. – Храмовник, не тяни. – Ты куда-то опаздываешь? – На встречу со своим оргазмом.       Каллен звонко шлёпнул её по ягодице, но просьбе внял. Нерия застонала, чувствуя, как он вбивается в неё, как его ладони сжимают её бёдра, как он сначала оставляет на её шее влажный след от поцелуя, а затем отпечаток зубов. Она опустила руку туда, где ещё недавно хозяйничала ладонь Каллена, молясь, чтобы он удержал её, и это сексуальное приключение не закончилось падением с подоконника. Она была мокрой, горячей, и каждое прикосновение снаружи отзывалось пульсацией внутри, там, где твёрдый напряжённый член раз за разом раздвигал стенки влагалища, заполняя его и входя восхитительно глубоко. Нерия громко стонала уже совершенно не переживая за свою репутацию среди жителей Скайхолда, но Каллен вдруг накрыл её рот ладонью и шепнул: – Внизу кто-то есть.       Нерия уже очень давно поняла, что она обожает, когда за ней подглядывают. Она представила, как кто-то, решивший почитать на сон грядущий что-то умиротворяющее, поднимается в библиотеку, видит её в недвусмысленной позе и Каллена в спущенных штанах. И её накрыл оргазм. Она цеплялась за гладкий подоконник, ощущая, как влагалище сокращается, будто не желая выпускать из своих тисков то, что доставило Нерии столько удовольствия, и стонала в ладонь храмовнику, который, судя по тихим стонам ей в ухо, тоже решил, что его репутации уже нечего терять. – Это и был твой сюрприз, Нерия? – спросил Каллен, натягивая штаны. – Как ни странно, нет, – ответила Нерия и вздохнула, – я очень стесняюсь, поэтому начну издалека. Ты же знаешь, что в Антиве полно виноградников? – Знаю. – Да, все это знают. Но мало кто знает, что там ещё и какао отлично растёт. И там производят шоколад. Но отправлять его на экспорт невыгодно. Он тает, портится, мнётся и всё такое. Но продавать-то его кому-то надо. Поэтому у них есть один праздник, название которого, если перевести с антиванского, будет звучать примерно как… – Нерия почувствовала, как краснеет, – «одна душа». Ну, то есть, типа… на двоих. Думаю, история праздника восходит к Диртамену и Фалон’Дину, потому что эльфы замешаны всегда и во всём. Но шоколадные дельцы приспособили этот праздник под свои нужды, и в Антиве есть традиция дарить шоколад тому, кого ты любишь. И сегодня как раз этот день, поэтому…       Она отвернулась, вытаскивая запрятанную среди книжек коробочку, перевязанную лентой, и протянула её Каллену. Он развернул подарок. – Ласточка. – Да. Ласточки – они... ну... перелётные птицы, ты знаешь. Когда холодает, они отправляются в тёплые края. Прямо как я. Но они всегда возвращаются. И я всегда вернусь к тебе, Каллен, как бы далеко мы ни были друг от друга.       Выдержав недолгую паузу, в течение которой Нерия изо всех сил старалась не отвести взгляд, чтобы не выдать, как невыносимо неловко она себя чувствует, делая такое романтичное признание, Каллен вытащил из кармана точно такую же коробку и протянул ей. Нерия часто заморгала и уставилась на покоящуюся на хрустящей бумаге шоколадную розу. – Прости, я не придумал что-то настолько же трогательное. – Как ты… – Мне леди Жозефина про этот праздник рассказала. – То есть, я тут перед тобой распиналась, а ты и так знал, что я собираюсь сделать?! – Да, я где-то в середине речи догадался. – Где ты взял шоколад? – В Вал-Руайо на центральной площади кондитерская есть. Целый ройал с меня содрали, представляешь? – Так вот почему он сказал «опять», – осенило Нерию. – Что? – Повар сказал: «Какому паршивому ферелденцу опять не понравились мои торты». Так это из-за тебя он мне цену в пять ройалов заломил! Мстительный, обидчивый козёл! И расист! – Сколько?! Где ты взяла деньги? – Нигде, – простонала она, – повар решил отыграться на мне за всех паршивых ферелденцев, и мне пришлось чистить дымоход в его лавочке. – Мне так жаль, Нерия, – Каллен привлёк её к себе, коснувшись своим лбом её. – Хочешь, в следующий раз, когда мы будем в Вал-Руайо, я заставлю этого мерзавца извиниться?       Она махнула рукой и привстала на цыпочки, целуя его в шрам над губой. – Нет. У меня нет к нему претензий, пусть радуется своему чистому дымоходу. Оно того стоило.