И жили они долго, пока не умерли

      У Каллена уже был опыт празднования Сатинальи в Антиве. Это был хороший опыт, потому что это был первый праздник, который он полноценно отметил со своей женой. А ещё это был откровенно кошмарный опыт, потому что Сатиналья в Антиве представляла собой что-то между шумным карнавалом и пьяной оргией. Самыми незабываемым для него стали дни, на которые выпали рабочие смены, потому что утихомирить толпы нетрезвых антиванцев и туристов, приехавших специально ради недельного гуляния, было сложнее, чем уследить за магами в Скайхолде. Но и в выходные ему не было покоя, особенно в то памятное утро, когда какая-то юная парочка попыталась разнообразить свои интимные отношения возле яблони, растущей на заднем дворе их с Нерией семейного гнезда.       В этот раз Каллен был готов ко всему, что может произойти. Физически он, конечно, был всегда готов, но к этой Сатиналье он подготовился и морально. Он стоял посреди ярмарки, на которой собрались все местные ремесленники, радостно потирающие руки в предвкушении баснословных прибылей, и знал, что у него всё под контролем. Он предотвратит все пьяные драки, все нарушения общественного порядка, все карманные кражи. Не позволит вершиться разврату на улицах вверенного ему города. Не пропустит ни единого попрошайку, не даст заработать ни одному мошеннику. Он справится со всем. И даже…       Нет, вот с этим он скорее всего не справится. Долговязый пацан Нерии переминался с ноги на ногу, устремив взгляд в одну точку и не обращая внимания на толкающих его людей, которые тонко намекали, что он загородил проход. Каллен хотел было исчезнуть в толпе, но перед его внутренним взором предстала расстроенная Нерия, которая, к тому же, в любой момент могла появиться перед ним во плоти и напомнить о его обещании. Может быть, это знак? Он должен был именно сегодня встретить пацана на ярмарке и извиниться. Ему же не нужно перед ним распинаться. Скажет короткое “прости, пацан” и сбежит, сославшись на занятость. – Здрасьте, коммандер, – нервно произнёс пацан, заметив его приближение, – Нерия прислала вас извиняться?       Каллен застыл в метре от него, а потом слегка попятился. Ему всегда казалось, что жена читает его мысли, и хоть он знал, что маги так не умеют, пацан сейчас только убедил его в этом подозрении. – Как ты догадался? – У вас лицо одновременно виноватое и агрессивное. Будто вы обязаны извиниться, но не хотите.       За всё время этого короткого разговора пацан так и не повернулся в его сторону. Каллен проследил за его взглядом и увидел наскоро сколоченный прилавок возле таверны, в которой работала Нерия. За прилавком стояла хозяйка таверны и, над чем-то заливисто хохоча, наливала вино очередному полуденному алкоголику. – Тебе на вино не хватает? Я дам тебе денег, а ты скажешь Нерии, что я извинился, договорились? – Чего? – недоумённо спросил пацан. – Вы всегда таким придурком были или вас женитьба подкосила? – На ком надо женить тебя, чтобы ты начал за языком следить?       Пацан схватил его за руку и потянул за палатку с выпечкой. Каллен, привыкший к таким выступлениям от Нерии, покорно пошёл за ним, зная, что с психами лучше не спорить. – Видите девушку? – спросил пацан, высунув голову из-за палатки и ткнув пальцем в сторону хозяйки таверны. – Да. Это подруга Нерии. Пасиенсия. – Пасиенсия, – мечтательно протянул пацан и повернулся к Каллену, – я хочу, чтобы она стала и моей подругой тоже. Очень близкой подругой, если вы понимаете, о чём я. – И в чём проблема? – В том, что она Пасиенсия, а я Гленн! – взмахнув руками, сообщил пацан. – Я всё ещё не понимаю. – Она назвала меня милашкой, – обновил он информацию. – Это плохо? – снова не понял Каллен. – Коммандер, вас женщины хоть раз называли милашкой? – Случалось, – почесал шею Каллен, – в Орлее. Твоя подруга меня вообще зовёт “Создатель, какая шикарная задница”, но я смирился. – Это другое, – окончательно скис пацан, – если женщина назвала меня милашкой, это значит, что она никогда, ни при каких обстоятельствах не заинтересуется моей шикарной задницей. Если меня назвали милашкой, следующей фразой я услышу: “Ты мне как брат”. – Вовсе не обязательно. – Обязательно. Пасиенсия назвала меня милашкой, это значит, что мужчину она во мне не видит. Может, она и права, – он понизил голос и мрачно сообщил, – я до сих пор девственник.       Каллен не собирался так глубоко погружаться во внутренний мир пацана, который у него даже приятных чувств не вызывает. Он хотел быстро извиниться и быстро сбежать. Но он знал, каково в двадцать с лишним лет быть девственником. Он бы мог об этом книгу написать, которую, хохоча, читала бы его жена. Жизнь и страдания юного храмовника, никогда не знавшего женщины. Пафосно, но со вкусом. – Разве ты на приём в Скайхолде не за этим ходил? – Я не смог. Ну, то есть, не захотел, – быстро поправился пацан, – решил, что хочу по любви. Теперь жалею, надо было поднабраться опыта. Любовь пришла, а я про женщин знаю только то, что в анатомическом атласе подсмотрел. – Нерия бы сказала, что это больше, чем знает любой ферелденский мужлан, – хмыкнул Каллен, – с чего ты взял, что это любовь? – Просто посмотрите на неё! – возмущённо ответил пацан. – Она идеальная! Я в жизни такой красивой девушки не видел! – Она очень красивая, – согласился Каллен, – но этого же недостаточно. – Извините, коммандер, но я не буду ждать, пока появится женщина, которая надругается надо мной в казематах и сломает мне психику. Это ваша фишка. – Очень смешно, – огрызнулся Каллен, – раз она та самая, пригласи её на свидание. – Нет! – пацан попятился и запнулся о прилавок, уронив поднос со слоёными пирожными. – Простите, я заплачу! – Почему нет? – Каллен вышел из-за палатки и тоже потянулся за деньгами, посмотрев на торговца извиняющимся взглядом. – Я не могу.       Пацан положил деньги на прилавок и устремился к мосту, спеша покинуть площадь и неуютный диалог. Каллен зашагал за ним и схватил его за шиворот. – Пацан, она никогда не увидит в тебе мужчину, если ты не будешь вести себя, как мужчина. Мужчина берёт на себя ответственность и принимает последствия, а не бежит, как… как Нерия. Я знаю, что ты и твоя подруга близки как сросшиеся близнецы, но если ты будешь брать с неё пример в любовных делах, Пасиенсия тебя не дождётся. – Но ведь это Нерия вас в казематы затащила! – Она это сделала не для того, чтобы в любви признаться, поверь. Секс и любовь у неё до встречи со мной, похоже, вообще не пересекались. Подойди к Пасиенсии, скажи, что она тебе нравится и пригласи её на ужин. – Что, если она откажет? – жалобно спросил пацан. – Примешь отказ с достоинством. – Я не смогу. У меня нет столько достоинства. Вам легко говорить, вам женщины, наверное, никогда не отказывали. – Я в твоём возрасте мечтать не смел подойти к девушке, в которую был влюблён, – заметил Каллен, – мог только смотреть на неё издалека, зная, что у нас никогда ничего не будет. Ты счастливчик, Гленн. Ты не связан обязательствами и запретами. Самое страшное, что может случиться – Пасиенсия тебе откажет. Но ты хотя бы можешь попытаться, цени это.       Пацан молча развернулся и широкими шагами двинулся в сторону таверны. Каллен облокотился на перила моста, наблюдая, как с каждым оставшимся метром его походка замедляется. Под конец он разве что не полз. Каллен поймал себя на том, что ему хочется крикнуть: “Давай, пацан, ты сможешь!”. Гленн остановился возле прилавка и что-то сказал девушке. Каллен напряжённо замер, надеясь, что пацан не облажается. Пасиенсия улыбалась, так что, наверное, всё шло хорошо. Пацан указал рукой в сторону Каллена, она повернулась к нему, и Каллен приветственно помахал, недоумевая, что такого он ей там говорит. Спустя пару минут Гленн вернулся, сияя, как новенький андрис. – Что ты ей сказал? – с подозрением спросил Каллен. – Я пригласил её на двойное свидание. Она, я, вы, Нерия. Завтра вечером. Каллен не моргая уставился на пацана, не зная, как вежливо сказать ему, что он охренел. Вежливых слов не нашлось. – Ты охренел? – Коммандер, мне нужна ваша помощь! – заныл пацан. – Одному мне страшно, а вы даёте отличные советы! – Я?! – Вы! Я про женщин ничего не знаю, а вы в них разбираетесь! – Я? – тупо повторил Каллен. – Я в собственной жене до сих пор не разобрался, о чём ты? – В Суране даже патологоанатом не разберётся, когда придёт время. Коммандер, поддержите меня. И я скажу вашей жене, что вы извинились. Так извинились, что я аж прослезился от умиления и решил назвать первенца в вашу честь. Даже если это будет девочка. – Хер с тобой, – согласился Каллен, – схожу с тобой на свидание. Свечку тебе подержу и с Пасиенсией пересплю, если ты сам не справишься. – Вы же пошутили, да?       Каллен оставил этот вопрос без ответа и зашагал на площадь, намереваясь вернуться к работе и придумать, как он будет объяснять Нерии, каким образом подписался на двойное свидание. – Почему мы не ходим на свидания?       Каллен покосился на жену, застёгивающую крючки на платье, изогнув руки под неестественным углом, и тяжело вздохнул. Вопрос выглядел как ловушка. – Мы ходим на свидания. – Не ходим. Ты ни разу не говорил мне: “Любимая, я приглашаю тебя на свидание”. – Ты мне тоже такого не говорила.       Нерия тряхнула красиво завитыми волосами, ухмыльнулась своему отражению в зеркале и принялась зашнуровывать сандалии. Каллен смотрел на кожаные ремешки, оплетающие тонкую лодыжку и страдал от осознания, что она так старательно наряжается не для него, а для двойного свидания, которое никто не планировал. Он даже платья этого раньше не видел. – Не знал, что у тебя есть зелёное платье. – Оно не зелёное. Оно цвета бутылочного стекла. – То есть, зелёное. – Прости его, Создатель, ибо он всего лишь мужчина, – фыркнула Нерия, – тебе не нравится платье? – Почему? Нравится. Разрез, конечно, мог бы и поскромнее быть. Замужней даме не пристало демонстрировать бедро на всю таверну. – Я собиралась демонстрировать его в другом месте, но ты поменял мои планы, не спросив меня. Теперь вся Антива увидит моё бедро, и это лишь твоя вина. – В другом месте? – О да.       Нерия села к нему на колени, обвила руками шею и коснулась губами уха. – Я собиралась провести этот вечер только с тобой. Совсем, совсем, совсем, совсем в другом месте. Но теперь ты будешь весь вечер учить Гленна ублажать дам, а я буду показывать бедро всем желающим. – Нам же не обязательно сидеть там весь вечер, – возразил Каллен, чувствуя, как ладонь Нерии забирается ему под рубашку и проходится вдоль позвоночника, – может, через полчаса мы им уже не понадобимся? – Очень на это надеюсь, – сказала Нерия, касаясь его шеи лёгкими поцелуями, – а то я продумала всё для идеального вечера на Сатиналью, и будет жаль, если придётся перенести. – В принципе, я уже готов остаться дома. – Нет уж, страдай.       Нерия выскользнула из его объятий и встала, поправляя платье. – Ты, как будто, из-за чего-то злишься. – Конечно я злюсь, – согласилась Нерия, – почему Гленн решил обсудить с тобой свою личную жизнь? Чем я хуже? Мы же друзья. – Наверное, со мной ему было проще. Ты ведь никогда не была двадцатилетним девственником. – Да, но я тоже могу давать отличные советы. – Потрахайся, и всё пройдёт – это не отличный совет, – Каллен встал и обнял её за плечи, – Нерия, ты ему как старшая сестра. Очень ехидная старшая сестра. Есть вещи, которые проще обсудить с посторонним, чем с самыми близкими людьми, особенно с теми, которые до сих пор видят в тебе ребёнка. – А ты, значит, видишь в нём взрослого мужика? – Ну… частично. Я понимаю, что он чувствует. – Это что получается, теперь у тебя с Гленном есть то, чего нет у меня с Гленном? – возмутилась Нерия. – Ты же хотела, чтобы мы подружились. – Я хотела, чтобы вы не ругались, – пробурчала Нерия, – но ты, как обычно перевыполнил план. Пойдём уже, а то твоему новому другу придётся налаживать личную жизнь самостоятельно.       Гленн пришёл в таверну заранее. Настолько заранее, что пышный букет роз в его руках уже начинал увядать. А вместе с ним увядало и настроение Гленна. Он сидел за столом на открытой веранде и грустно смотрел на счастливые парочки, которые совершенно не стесняясь и не щадя его его чувств, обжимались то тут, то там, пребывая в блаженном любовном томлении. У Гленна тоже было любовное томление, но не то, в результате которого люди оказываются в одной постели, страстно срывая друг с друга одежду. Его томление было вызвано страхом, что Пасиенсия, узнав о его намерениях, рассмеётся, снова назовёт его милашкой и проведёт ночь с антиванским красавцем, коих вокруг было в избытке.       Он увидел предмет своих мечтаний издалека. Пасиенсия шагала лёгкой, беззаботной походкой, широко улыбаясь, и никаких томлений, судя по её виду, не испытывала. А у Гленна, при виде глубокого выреза, демонстрирующего высокую грудь, страданий только прибавилось. В “Гиацинте” он к груди старался слишком не приглядываться, чтобы не выглядеть озабоченным малолеткой, сейчас же ему стоило огромных усилий оторвать взгляд от декольте и перевести его на лицо девушки, лихорадочно вспоминая правила этикета. Он вскочил на ноги, положив букет на стол и засуетился, отодвигая стул и предлагая даме сесть. – Привет, милашка, – сказала Пасиенсия, изящно присаживаясь.       Гленн грузно рухнул обратно на свой стул как мешок с дерьмом и еле сдержал жалобный стон. Где коммандер Каллен, когда он так нужен? Его тут опять милашкой обзывают, ему нужна мужская поддержка. Аура самца. – Привет, – робко ответил он и замолчал, не зная, как продолжить разговор. – Красивые цветы, – кивнула Пасиенсия на букет, так и оставшийся на столе. – А, да… – Гленн снова вскочил со стула, схватил цветы и протянул их девушке, – это тебе. – Я пойду попрошу вазу, – ответила Пасиенсия, тоже встала и направилась в таверну.       Гленн снова остался в гордом одиночестве. Ваза. Ну конечно. Надо было сходить за вазой. Или купить вазу. Или взять вазу у Айрис дома. Теперь Пасиенсия решит, что он дурак, который не знает про существование ваз. Он тоскливо огляделся, прикидывая, не сможет ли он сбежать сейчас, пока окончательно не опозорился, и увидел Нерию. Она вышагивала по булыжной мостовой, покачивая бёдрами, и при каждом шаге из высокого разреза выглядывала нога. Аж до самого паха. Картину довершали голые плечи и хмурый коммандер Каллен, угрожающе зыркающий по сторонам. – Ты сегодня скромненько, – прокомментировал Гленн, когда они приблизились, – наверное, даже трусы надела. – Конечно. Антисанитария кругом. – Как вы её из дома в таком виде выпустили? – Я не выпускал, – мрачно ответил Каллен, – но кто меня слушает? Я ведь всего лишь муж. – Ты так мило ревнуешь, – прокомментировала появившаяся с букетом в вазе Пасиенсия и насмешливо добавила, – коммандер Каллен.       Гленн хохотнул, но тут же осёкся под грозным взглядом бывшего начальника. Нерия опустилась на стул, выставив ногу в разрез. Каллен сел рядом и натянул ткань платья, прикрывая до безобразия эротичную картину. Гленн смотрел на него сочувственно и думал, что если у них с Пасиенсией сложится, он будет вынужден так же блюсти приличия её декольте. Нога снова показалась из разреза, и Каллен оставил отчаянные попытки восстановить свой статус строгого мужа. – Что будете пить, дамы? – обречённо спросил он и повернулся к жене. – Тебе бренди? – Томатный сок, – невозмутимо ответила Нерия, а Гленн, наконец, перевёл взгляд с ноги на лицо, чтобы убедиться, что его подругу не подменили демоном, ведущим здоровый образ жизни. – Пасиенсия? – обратился Каллен ко второй даме и Гленн в очередной раз позавидовал тому, как легко он общается с женщинами. Будто они такие же люди, а не неземные существа, снизошедшие до жалких смертных, которые даже цветы в вазу поставить забывают. – Вино. – Пожелания по еде? – Возьми на свой вкус, – сказала Нерия, – только половину таверны не скупай, оставь другим чего-нибудь. – Один раз-то всего было, – ответил Каллен и поднялся, – пошли, пацан. Возьмём Суране томатный сок. Может, и платье поскромнее раздобудем.       Гленн вошёл за Калленом в таверну и покорно поплёлся к стойке, у которой было на удивление много народу, учитывая, что на дворцовой площади уже начался карнавал. На который он, кстати, хотел попасть. – Что-то Нерия сегодня злее, чем обычно, – заметил он, когда Каллен сделал заказ и облокотился на стойку, окидывая зал цепким, внимательным взглядом, будто никак не мог хоть на секунду забыть, что он не на работе. – Она мне мстит. – За что? – За то, что ты решил посоветоваться в романтических вопросах со мной, а не с ней. – Мне её советы не подходят, – проворчал Гленн, – вариант “просто предложи ей потрахаться” не для меня. – Я ей то же самое сказал. Как успехи, кстати? – Никак, – простонал Гленн, – я не знаю, о чём с ней разговаривать, как с ней разговаривать, стоит ли вообще с ней разговаривать, или лучше будет не отнимать время, которое она могла бы потратить на кого-то получше. – Ты же с орлейками нормально разговаривал, – напомнил Каллен, – анекдоты рассказывал. Про Хоука в таверне. – С ними было проще. Я не боялся всё испортить. А сейчас боюсь, потому что если я всё испорчу и упущу самую прекрасную девушку в Антиве, а может быть и во всём Тедасе – я себе этого не прощу. – Как всё серьёзно, – хмыкнул Каллен, беря со стойки принесённый трактирщиком поднос с напитками, – просто будь собой, пацан. Ты хороший парень, хоть и болтливый не в меру. Если ты не понравишься ей таким, какой ты есть, значит, это просто не твоя женщина. – Какой-то очень банальный совет, – заметил Гленн, плетясь за ним. – Иногда чем проще – тем лучше.       Они вышли на веранду, и Гленн врезался в Каллена, который вдруг резко остановился, перегораживая выход. Гленн высунулся из-за его плеча и увидел, как на стул коммандера присаживается стройный, молодой антиванец. – Эй, сероглазая! – обратился он к Нерии. – Что мне сделать, чтобы ты в меня влюбилась? – Я влюблена в своего мужа, – холодно ответила Нерия, но пыл ухажёра это не остудило. – Знаешь, как говорят? Муж – не шкаф… – О, ты даже себе не представляешь, насколько ты ошибаешься. – ... подвинется, – продолжил антиванец. – Я тебя сейчас сам подвину, – сообщил Каллен, подойдя к Нерии со спины и грохнув подносом о стол. Томатный сок чуть не выплеснулся Нерии на платье, а антиванца как ветром сдуло, – Сурана, тебя на пять минут одну оставить нельзя. – Я-то тут причём? Он сам подошёл. – Я всё больше хочу жить в деревне на три дома, где каждая собака знает, чья ты жена. – Какие очаровательные патриархальные замашки. Клейми меня ещё, как корову. Я предлагала пригласить на нашу свадьбу половину Антивы, но кто-то поразительно похожий на тебя настоял на тихом венчании. И теперь никто не знает, чья я жена.       Гленн опустился на стул и с трудом подавил желание закрыть лицо ладонями. Нерия с коммандером Калленом снова за своё. Будто из Скайхолда и не уезжали. Того и гляди, она начнёт кидаться заклинаниями, а он выгонять всех магов из Антивы. А потом кто-то кого-то придушит. Он уставился в стол, чья лакированная поверхность была слегка подпорчена тонкой длинной царапиной, и ощутил на плече осторожное прикосновение. Пасиенсия ободряюще ему улыбнулась и вопросительно указала на бутылку вина. Он утвердительно кивнул. – Так, значит, у тебя своя таверна? – решился он заговорить, глядя, как она разливает вино по бокалам. – Да. Досталась от отца. А у тебя есть своя таверна, милашка? – Нет, – улыбнулся Гленн, – но я бы в таверне пригодился. Я могу нагреть воду, разжечь камин… – Спалить сарай, – добавил Каллен. – Ты маг, – утвердительно произнесла Пасиенсия, – а так и не скажешь. – Почему? – Нет печати страдания на лице, – съязвила Нерия. – Вроде того, – согласилась Пасиенсия, – сколько я встречала магов, характер у них был не подарок. – Спасибо, – буркнула Нерия, глядя в свой стакан.       Гленн тоже посмотрел в свой бокал, пряча довольную ухмылку. Может быть, бесконечно повторяемое “милашка” относилось к его подарочному характеру, а не к тому, что у него на лбу написано, что он робкий девственник? Если так, то у него есть шансы. Он потеснился, позволяя официантке поставить на стол чугунок на подставке, в котором дымилось жаркое, дразнящее обоняние ароматом розмарина, и почувствовал, что жизнь налаживается. – Храмовник, ты что заказал? – капризным тоном спросила Нерия, и у Гленна снова всё упало. – Мясо. – А я хотела рыбу. – Ты сказала, чтобы я заказал на своё усмотрение. – Да. И ты должен был понять, что я имею ввиду рыбу. – Как я должен был это понять? Я что, на прорицателя похож? – Ты похож на моего мужа. Мой муж должен знать, что я люблю рыбу. Я что-то пропустила, храмовник? Может, ты уже не мой муж? Может, ты на развод подал, пока я покупала своё развратное платье?       Гленн смотрел на их перепалку, и растущий градус абсурда уже поджигал его седалище. Он попросил коммандера Каллена его поддержать, а они с Нерией как всегда устроили цирк с конями. А ему стыдно перед Пасиенсией, потому что их первое свидание он представлял себе совсем не так. Он склонился к девушке, чьё лицо выражало смесь удивления и заинтересованности разгоревшимся скандалом. – Ты не хочешь сбежать? – спросил он. – Я надеялся увидеть знаменитый антиванский карнавал, а тут какое-то орлейское шапито. – Я с удовольствием, – согласилась Пасиенсия, вскакивая и хватая бутылку с вином. – Девушка, извините! – крикнул Гленн официантке. – Заверните нам жаркое с собой, пожалуйста!       Нерия с Калленом прервали дискуссию, в которой она уже обвиняла мужа в том, что он намеренно лишает её организм так необходимого ей фосфора, и посмотрели на собирающуюся парочку. – Уже уходите? – Разочарованным тоном спросил Каллен. – Мы… – Гленн запнулся, – мы хотим на карнавал сходить. Дело не в вас, честно. – Совсем не в вас, – подтвердила Пасиенсия, – я так давно не была на карнавале. Целый год. Вы тоже приходите. Потом. Когда… ну… разберётесь с рыбой.       Они схватили вино, свёртки с едой и заспешили к выходу с веранды. Едва они скрылись из виду, Нерия подставила ладонь, и Каллен звонко хлопнул по ней, отчего официантка, ставшая невольной свидетельницей скандала, вздрогнула, будто испугавшись, что ссора перешла в стадию рукоприкладства. – Отлично сыграно, храмовник. – Как по нотам. – Импровизация с тем парнем была особенно хороша. – Я не импровизировал, – сообщил Каллен, – я правда заревновал. И я удивлён, что твоя идея сработала. – Никто не любит участвовать в супружеских распрях, – пояснила Нерия, допивая сок, – супруги-то в итоге помирятся, но если ты волей-неволей поучаствовал в их ссоре, они объявят тебя виноватым. А так у этих двоих теперь хоть тема для разговора будет. Обсудят, какие мы придурки. – Они ведь могли уйти по отдельности. – Я знаю Гленна, – пожала плечами Нерия, – в экстремальной ситуации его мозг начинает работать, решимости прибавляется, сомнения развеиваются. Я была уверена, что он её пригласит, но не была уверена, что она согласится. Но тут мы бы ничего уже не поделали. – Ты страшная женщина, Сурана. Не хочу представлять, сколько манипуляций ты используешь в нашем браке. – Только одну, – Нерия встала и потянула Каллена за руку, – сейчас мы пойдём туда, где никто, кроме тебя, не увидит меня в этом возмутительно распутном платье, и я тебе её с удовольствием продемонстрирую.