***
Каллен стоял перед дверьми заведения, на большой металлической вывеске которого было выбито название крупными буквами – "Магнолия". И ниже приписка маленькими – "Клуб для респектабельных господ". Каллен конечно же знал, что никакой это не клуб. Это публичный дом. Бордель. Причём, ещё не так давно это был дешёвый бордель, где ежедневно случались драки между клиентами, работницами, клиентами и работницами, а также с прибывшими на шум стражниками, в том числе и с Калленом, который лично не раз вытаскивал отсюда буйных граждан без штанов. И вот поди ж ты – клуб для респектабельных господ. Каллену было всё равно, кто финансово вложился в "Магнолию" и сделал из дешёвого борделя дорогой, но его интересовало, не тронул ли новый владелец подвал. И чтобы это выяснить, ему нужно было пересилить себя и перешагнуть порог этого покинутого Создателем и всяческой добродетелью места. Он не хотел идти сюда один. Но никого из своих друзей он не решился бы просить сопроводить его в бордель. Может только Айрис, но она ему и так уже консультацию по нетрадиционным видам секса дала, хватит с неё мучений. И конечно он мог бы прийти сюда с Нерией. Но тогда не выйдет сюрприза. Когда она за ужином вдруг сдавленно хихикнула, а потом расхохоталась в голос, Каллен сначала подумал, что с ним что-то не так и начал нервно оглядывать себя, ища, над чем она может смеяться. Потом он решил, что у жены в очередной раз поехала крыша. А потом она успокоилась и оповестила его, что через три недели будет ровно восемь лет с того дня, как она поимела его в казематах. С формулировкой он был не согласен, но сам факт оспаривать не стал. Всё так – восемь лет назад, пасмурным осенним вечером и холодной ферелденской ночью у них случился первый секс в самом неподходящем для первого секса месте. Для Нерии это стало очередным поводом поржать, а вот Каллену эта мысль запала в душу. Он вспомнил, как Нерия шутила про планы на пятую годовщину брака и принял решение не ждать ещё полгода. Вариант попросить выделить им камеру в городской тюрьме он отмёл сразу. Реконструировать скайхолдские казематы в их строящемся доме он бы за три недели при всём желании не успел, хотя бы потому что там ещё не вырыт подвал. И Каллен подумал о борделе. О том самом борделе, который периодически всплывал в воспоминаниях жены, и в который она иногда грозилась его привести. И теперь он стоял под огромной латунной вывеской и по ряду причин не решался войти. Он не хотел, как бывший стражник, напугать своим присутствием респектабельных господ, и не хотел, чтобы респектабельные господа решили, будто он пришёл сюда с той же целью, что и они. – Всё будет хорошо, – произнёс он, берясь за начищенную дверную ручку, – ты почти настоящий антиванец, у тебя даже секс втроём был. Дверь открылась, и выпорхнувшая из неё девушка в наброшенном на голые плечи халатике, расписанном узором в виде ярких экзотических птиц, бросила на Каллена очень заинтересованный взгляд. Каллен шарахнулся от неё, покраснел и нырнул из полуденной антиванской жары в прохладный вестибюль. В вестибюле стоял один из респектабельных господ и скучающе смотрел на обмахивающуюся веером барышню, которая щебетала что-то на антиванском. Каллен зачем-то поздоровался и шагнул в следующую дверь. В первую секунду ему показалось, что он каким-то невероятным образом перенёсся в Зимний Дворец в Халамширале. С той лишь разницей, что на этом приёме женщины почему-то дружно забыли надеть юбки. Свет огромной люстры, в которой одновременно горела, казалось, тысяча свечей, ослепил его, запах духов забил нос, шум разговоров и музыка, исполняемая ансамблем на небольших подмостках, заложили уши. Каллен тряхнул головой и среди снующих повсюду красоток с подносами разглядел стоящую у бара управительницу этого вертепа, единственную, кто была ему знакома в обновлённой “Магнолии”. Познакомился он с ней, когда остался после ареста раздухарившегося клиента и спросил её имя для протокола. Она представилась Магнолией. Каллен вежливо спросил, не в её ли честь назвали заведение, на что она сказала, что она и есть это заведение, и добавила, что для такого галантного красавца любая из её девочек с удовольствием сделает скидку. Каллен, растерявшись, ляпнул, что у него дома есть бесплатная жена, а Магнолия хрипло расхохоталась и сказала, что он ещё молод, и с годами поймёт, что именно женатые мужчины переплачивают больше всех. Он медленно брёл к Магнолии, подбирая слова и невольно пялясь на девиц в чулках, корсетах, туфлях на высоченных каблуках. На некоторых были отделанные бархатом маски, отчего бордель ещё больше походил на Орлей. Каллен отогнал от себя кощунственную мысль о том, что под какой-то из этих масок может обнаружиться императрица Селина, подрабатывающая на досуге, и приблизился к бару. – Капитан! – улыбнулась Магнолия и протянула ему костистую, пахнущую пудрой руку. Каллен склонил голову и чмокнул воздух возле ладони, – Надеюсь, вы почтили меня своим вниманием не по рабочей обязанности? У нас здесь всё законно. – Мне всё равно, – ответил Каллен, облокотившись на стойку, – я уволился. – Какая жалость, – посочувствовала Магнолия, но Каллену показалось, что сочувствие было неискренним, – для вас, капитан, – добавила она, подтвердив его подозрения, – но не для меня, ведь это значит, что вы пришли сюда в поисках удовольствий. Каллен замялся, думая, как вежливо сказать даме, что он хотел бы получить удовольствие как-нибудь отдельно от неё. Даже если бы не был женат. Магнолии на вид было лет шестьдесят, и Каллен думал, что эта почтенная дама сама уже давно клиентов не обслуживает. – Кого вы предпочитаете? – спросила Магнолия, и Каллен немного расслабился, поняв, что она всё же предлагает ему не себя. – Брюнетки? Блондинки? Рыженькие? Люди? Эльфийки? Дворфийки? – Дворфийки? – испуганно переспросил Каллен. – Некоторый любят девочек пониже, – поведала ему Магнолия, – сами понимаете… А если вам нравятся властные женщины, рекомендую Хелу. Она из кунари. – Косситов. Точнее, тал-васготов, – поправил Каллен, у которого в голове всплыли лекции жены, – кунари – это… ну… религиозная принадлежность. Магнолия, мне не нужна девочка. – Мальчик? – оживилась Магнолия. – У нас большой выбор и полная конфиденциальность. – Мальчик тоже не нужен, – помотал головой Каллен, – мне нужен ваш подвал. – Оу, – Магнолия посмотрела на него таким же удивлённо-заинтересованным взглядом, что и девушка, услышавшая, что у него был секс втроём, – ни за что бы не подумала, что вы ценитель таких забав. – Мне нужны только кандалы, – заверил Каллен, – часа на два, может, на три. – Любой каприз за ваши деньги, – пожала плечами Магнолия, – если не секрет, капитан, что вы собрались делать в кандалах один? – Почему один? – удивился Каллен. – Я с женой приду. – Это… – у Магнолии дёрнулась очерченная коричневой краской бровь, но она всё же удержала лицо – весьма… необычно. – Долго объяснять. А можно заранее посмотреть, как всё устроено? – Конечно. Там сейчас никого. Бьянка! – подозвала Магнолия белокурую девушку в синем кружевном корсете, которая, смеясь, рассказывала что-то парню, разливающему пиво в кружки за стойкой. – Будь лапушкой, покажи капитану Каллену наше особое предложение. Бьянка одарила Каллена многообещающей улыбкой и зашагала впереди него, покачивая бёдрами. Каллен уставился на ягодицы, почти не закрытые кружевной тряпкой и задался вопросом, как постоянные посетители борделей не устают от такого количества обнажённого тела перед глазами. Нерия подшучивала, что он ханжа, которому дай волю – он всех женщин в робы замотает, но Каллен просто с трудом понимал разницу между публичным домом и общественной баней. Как возбудиться, когда все вокруг голые? В чём интрига? Спуск в тайную комнату “Магнолии” тоже не интриговал. В казематах Скайхолда лестница была тёмная, крутая скользкая, уже то, что они с Нерией спустились туда, не переломав ноги, воспринималось приключением, в конце которого ждёт заслуженная героем награда. А тут он прошёл за Бьянкой по широким, хорошо освещённым, чистым ступенькам и попал в комнату без окон, которую можно было бы назвать даже уютной, если бы не антураж пыточной. – Бьянка, – позвал он, отведя взгляд от стенда, на котором висело такое количество плёток, будто они тут лошадей мучают. – Я слушаю, – девушка повернулась к нему и перекинула через плечо светлые волосы, завитые крупными кольцами. – Можно спросить? – Для этого я здесь. – Почему тут козлы? – Каллен кивнул на деревянную конструкцию, верхняя перекладина которой была обтянута кожей. – Вы тут дрова пилите? Бьянка уставилась на него, приоткрыв рот, неуверенно улыбнулась, видимо, подумав, странный клиент шутит, а потом и рассмеялась, догадавшись, что он спрашивает всерьёз. – Нет, – она приблизилась и потянула его к себе за ворот рубахи, – давай я покажу тебе, что мы тут делаем. – Ты меня неправильно поняла, – Каллен осторожно убрал её руки, – слушай, я заплачу, сколько положено, но мне нужен не секс, а скорее… экскурсия. Я не извращенец! – заверил он, но судя по скепсису в глазах Бьянки, она в это не поверила. – Это… странная история. У меня есть жена. И наш первый секс был… ну… в тюрьме, – Каллен затих и потёр шею, сообразив, что этим уточнением он не спасает положение, но Бьянка, видимо, была настоящим профессионалом, которого ничем не удивить. Уголок её ярко-накрашенного рта дрогнул, но она лишь оперлась на козлы и замерла в ожидании продолжения. – Мы там, если что, не срок отбывали, – уточнил Каллен, – я напился, проиграл ей в “Порочную добродетель” желание, и она пожелала увидеть меня в кандалах. А там как-то всё завертелось, и вот мы уже скоро восемь лет вместе, и я решил сделать ей сюрприз. А у вас тут кроме кандалов столько всего, что я растерялся. Может, посоветуешь чего-нибудь? – А что нравится твоей жене, кроме кандалов? – спросила Бьянка, которая к концу рассказа уже улыбалась во все свои белоснежные зубы. – Всё, – уверенно ответил Каллен, – она любит всё, а я у нас в семье андрастианский ханжа. – Что ж… – Бьянка подошла к стенду, который привлёк его внимание на входе, и развернулась к Каллену с плёткой в руках. Каллен пригляделся в лёгкой полутьме к короткой ручке и хвостам, которых, как он мог с уверенностью сказать, было девять. Знал он это, потому что ему такой плетью прилетело, когда их с друзьями поймали за кражей яблок из сада местного лорда. Стражник поместья отходил десятилетнего Каллена по спине, а садовник стоял рядом и сетовал, что нельзя вернуть времена, когда на концах хвостов были крючки, которые сдирали с малолетних преступников кожу вместе с мясом. Бьянка протянула плётку ему, – ты когда-нибудь порол женщин плетью, андрастианский ханжа? – Нет. – Хочешь попробовать?***
Нерия полулежала на перетащенной в мастерскую Гленна кушетке, и у неё очень чесался нос. Но чесать его она боялась, потому что когда полчаса назад она почесала глаз, Гленн разорался и ещё минут десять вертелся вокруг неё, укладывая руку, как было. Художником, в смысле, творцом, он был прекрасным, но художник, как личность, из него был отвратительный – нервный и капризный. – Сурана, хватит гримасничать – У меня нос чешется, – пожаловалась Нерия. – Да у тебя всё чешется! – опять вспылил Гленн. – К целителю сходи! Нерия замолчала, глядя на него в упор, но он уже спрятался за холстом. В мастерской воняло растворителем, она устала, ей было скучно. Она думала, что Гленн посмотрит на неё голую и быстренько нарисует по памяти, но уже третий вечер она торчала на этой неудобной кушетке, в неудобной позе, с лицом, на котором застыло игривое выражение, от которого у неё уже сводило скулы. У неё затекала рука, которой она опиралась на спинку, у неё затекала даже та рука, которая расслабленно лежала на животе. Она и не знала, что просто лежать – это изнурительная работа, и уже думала, как бы сказать Гленну, чтобы он ей за это заплатил. Но всё же, сильнее всего её сводила с ума скука. Она лежала уже, наверное, второй час, ничего не делая, и Гленн рычал на неё каждый раз, как она пыталась хоть как-то себя развлечь. – Я красиво получаюсь, приятель? – спросила она, устав сидеть в тишине. – Неописуемо, – буркнул Гленн. – А что получается лучше всего? – Сурана, отвали. – Грудь красивая? – Очень, – Гленн высунулся из-за холста, – она настолько красивая, что когда я закончу, я сделаю десятки копий этой картины и развешу их в каждом антиванском заведении, чтобы весь город видел, какая у тебя красивая грудь. Коммандер Каллен будет заходить во все таверны и радоваться, что каждый пьянчуга в Антиве знает, какая у его жены красивая грудь. Клянусь, я сделаю это, если ты сейчас же не замолчишь. – Я вам поесть принесла, – сообщила Пасиенсия, пятясь в открывшуюся дверь с подносом в руках. Нерия увидела оладьи и персиковое варенье в вазочке и жалобно заскулила. – Еду она ещё не заслужила, – проворчал Гленн. Пасиенсия поставила поднос на подоконник и подошла к нему. – Зато ты заслужил, – похвалила она, – красота. Потом нарисуешь меня так же? Гленн смущённо уставился в холст, а Пасиенсия потянула его к себе за ухо, заставив нагнуться, поцеловала в щёку и упорхнула из комнаты. – Не говори ей, – через несколько минут произнёс Гленн, посмотрев на Нерию, которая никак не могла подавить кривящую лицо ухмылку, – но я её уже так нарисовал.***
Нерия куда-то пропала, хотя Каллен её очень сильно попросил никуда не убегать с самого утра. Он несколько раз повторил, что это очень важно, но всё равно проснулся в пустой постели. Завтракающая Гвен на вопрос, где её безумная тётушка, пожала плечами, кошка от комментариев воздержалась, Каллен привёл себя в порядок и принялся ждать жену, которая явилась к обеду и втащила в кухню через чёрный ход что-то грандиозное. Пьющий чай Каллен смотрел, как она, отдуваясь и пыхтя, затаскивает в проём запакованный в пергамент прямоугольник, размером метр на полтора, но помогать не спешил. – О, ты тут! – обрадовалась Нерия, увидев его. – Где мне ещё быть, как не дома, где ты тоже обещала сегодня утром быть. – А Гвен дома? – Нет. – Отлично! – обрадовалась Нерия ещё больше и принялась обдирать бумагу со своей ноши. – С годовщиной! Только осторожно, Гленн сказал, что она конечно высохла, но пальцами лучше не трогать. Каллен поднялся и посмотрел сверху вниз на картину в деревянной раме. На холсте маслом была изображена Нерия. Голая Нерия на тахте. Совсем голая, прикрытая только ладонью, кокетливо касающейся живота. Ладонь была прорисована потрясающе реалистично, и Каллен сначала хотел похвалить Гленна, чей талант было видно даже ненатренированным глазом, но тут до него дошло, что всё это значит. – Выглядит очень… – он откашлялся, – точно. Словно ты для этой картины позировала. – И я позировала, – подтвердила Нерия. – А что сказала Пасиенсия? – спросил Каллен, очень стараясь не выругаться. – Что тоже так хочет. Каллен сел обратно и подпёр рукой щёку, не в силах оторвать взгляд от холста и перестать думать, о том, что Гленн видел то же, на что сейчас смотрит он. – Тебе не нравится? – сникла Нерия. – Нет, это очень красиво, просто… – Каллен поднял на неё взгляд, – это как-то немного неправильно, что ты ему позировала в таком виде. – Ты что, ревнуешь меня к Гленну? – возмутилась Нерия. – Мы друзья. У него есть невеста. Он не в моём вкусе. А я не в его. – Когда ты так оправдываешься, я начинаю только сильней подозревать, что между вами что-то есть. – О, ну конечно, мы там трахались между банок с растворителем! – всплеснула руками Нерия. – Милый, я лежала на долбаной кушетке, у меня чесался нос, а Гленн на меня орал и запрещал разговаривать. Ты представляешь, как тяжело мне было не разговаривать несколько часов подряд? Я на такие жертвы пошла, чтобы сделать тебе сюрприз, а ты меня в благодарность в измене обвиняешь? – Да не обвиняю я тебя ни в чём. Как я могу тебя в чём-то обвинять, если сам недавно ходил в публичный дом, – подлил масла в огонь Каллен, не пожелав и дальше ревновать в одиночку. – Ага, – не поверила Нерия, – тебя бы в публичный дом охрана не пустила. Ты из тех, с кого шлюхи денег не берут, владельцы публичных домов таких не любят. – Это комплимент? – Да. – Тем не менее, я правда был в публичном доме. И деньги с меня взяли. – Скажи, что ты лжёшь, или я надену эту картину тебе на голову. – И труд величайшего тедасского художника пропадёт даром? – язвительно спросил Каллен. – Я был в публичном доме, но ни с кем там не спал. – Тогда за что с тебя взяли деньги? – успокоилась Нерия. – За подарок тебе на годовщину. И чтобы его получить, ты должна через полтора часа быть в “Магнолии”. – А ты-то со мной пойдёшь? – Нет! – обиделся Каллен на то, что у неё вообще возник такой вопрос. – Гленна с собой возьми! Там столько обнажённой натуры – рука устанет рисовать! – Какой ты всё-таки гадкий ревнивец, – пробурчала Нерия, хватаясь за края рамы, – ужас. – Удивительно, с чего бы? – Это от низкой самооценки, – ответила Нерия и исчезла со своей картиной за дверью гостиной. Каллен не стал следовать за женой, чтобы объяснить, в чём она не права. В “Магнолии” поговорят, не зря же ему Бьянка минут десять рассказывала про кляпы. Да и не сказать, что он всерьёз разозлился на Нерию. Ему было неприятно думать, что другой мужчина смотрел на неё, даже если это Гленн, но разозлиться по-настоящему просто не получалось. И картина в самом деле получилась отличная, и пока Нерия собиралась, Каллен уже начал размышлять, где именно в спальне он повесит этот шедевр. Она вернулась в кухню минут через сорок, а Каллен уже был настроен вполне благодушно, успев напредставлять, что будет делать со своей супругой в “Магнолии”, и встретил её появление счастливой улыбкой. – Поверить не могу, что я иду с тобой в бордель, – пробормотала Нерия, шнуруя сандалии, – меня бы в Скайхолде на смех подняли, если бы я кому-то сказала, что генерал Каллен Стэнтон Резерфорд добровольно посетил бордель. – С законной женой же, – заметил Каллен. – Так это ж самое смешное! В Денерим со своим мабари. – Я в Вал-Руайо подобрал мабари, – тоскливо сообщил Каллен, – но пришлось его Брану оставить, не на корабле же везти. – Создатель… – Нерия закатила глаза, – да заведём мы мабари!***
Всю дорогу до “Магнолии” Каллен рассказывал ей, какие мабари умные, преданные и неприхотливые животные. Если сначала Нерия думала, что он просто не понял шутку, то к середине пути начала догадываться, что он специально сношает ей мозги. Когда они дошли до публичного дома, он вещал набившую ей оскомину историю о генерале Джоне Коннингтоне и его верном мабари по кличке Буран, а Нерия уже чётко знала, что муж ей мстит. Она не любила унылые истории о генералах и их собаках, Каллен это знал, а ещё он радостно ржал, когда его взгляд падал на её кислое лицо. Нерия представляла, как они придут в бордель, она попросит там что-нибудь толстое и продолговатое и засунет это Каллену в жопу. В “Магнолию” она вошла почти бегом, не веря, что собачьи байки сейчас наконец-то закончатся, помчалась к бару, чтобы выпить, и налетела на… собственно, Магнолию. Нерия думала, что старая калоша давно покинула этот мир, и к встрече была не готова. Она затрясла головой, сигнализируя бордельной маман, чтобы та сделала вид, что её не знает, но сигналы оказались недостаточно понятными. – Вы только посмотрите, кто пришёл! – скрипучим голосом возвестила Магнолия и потрепала Нерию по щеке. – Нерия Сурана! Я уж боялась, что ты совсем сгинула, лапушка! – Ты что, тут работала? – раздался за спиной голос Каллена. – Ах, ну что вы, капитан, – моментально выдала её Магнолия, – Нерия была нашей лучшей клиенткой. Никогда не обижала моих девочек, всегда платила по счетам и оставляла на чай. – Лучшей клиенткой? – переспросил Каллен. – У меня был тяжёлый период, – пробормотала Нерия, глядя на свои сандалии, – прям, очень. Переосмысление ценностей, пересмотр принципов, кризис сексуальности… – Как там Айрис? – не унималась Магнолия. – Её что-то тоже давно не видно. – У Айрис тоже был кризис сексуальности? – ехидно спросил Каллен. – Нет, – буркнула Нерия, – она меня отсюда вытаскивала бухую в говно. Спасибо за сюрприз, милый, я в восторге. – Ох, – Магнолия прикрыла рот ладонью, – так вы… Капитан, что же вы сразу не сказали, я и подумать не могла… – Что кто-то женится на постоянной клиентке всех окрестных борделей, да? – грубо перебила её Нерия. – Да кто здесь не ходит в бордели, дорогая? – возразила Магнолия. – Я не могла подумать, что ты когда-нибудь откажешься от того, что ценишь больше всего – от свободы. – Я свободна. Впервые в своей жизни, – Нерия повернулась к Каллену, который, слушая их разговор, посмурнел, – я всё ещё могу получить свой подарок на годовщину? Если конечно это был не он. – Дыхание Создателя, да! – Каллен оживился, похоже, довольный что эта неловкая ситуация не разрешилась тем, что Нерия вылетела из борделя, меча метафорические молнии. Или прибила кого-нибудь заклинанием буквально. – Пойдём. – Приятного отдыха, – пожелала Магнолия – Даже если бы тебя встретили на пороге фразой “вам как обычно?”, я бы ни слова тебе не сказал, клянусь, – произнёс Каллен, когда они уже спускались по ступенькам в знакомый Нерии подвал. Она не сомневалась, что новый хозяин его оставил. Золотая жила. – Да ты даже к картине приревновал, – ответила Нерия, глядя ему в спину. – Есть разница, – возразил Каллен, – к прошлому я тебя не ревную. Оно только твоё, я не имею к нему отношения. А в настоящем я хочу, чтобы ты по возможности согласовывала свою свободу со мной, уж прости. – Он просто меня рисовал. – А я просто хочу, чтобы обнажённой тебя видел только я, договорились? – Договорились, – согласилась Нерия, – я в общем-то и не планировала это повторять. Позировать очень сложно. Каллен закрыл за ними дверь, и Нерия прислонилась к ней, осматриваясь. Ничего не изменилось. Всё та же Магнолия наверху у стойки, всё та же “Магнолия” здесь, внизу, где Нерия провела немало времени, подыскивая себе искупление по душе, пока не решила, что уже достаточно наказана. – Итак, – обратилась она к повернувшемуся к ней Каллену, – что мы здесь делаем? – Здесь есть кандалы. – Отлично, – кивнула Нерия, – раздевайся. – Я надеялся, что разденешься ты. – Ну нет, – возразила Нерия, – у нас тут годовщина первого секса, знаешь ли, и в кандалах тогда был ты. Могу сгонять наверх за колодой карт, чтобы всё было в точности как в прошлый раз. – У нас не так много времени, – Каллен начал расстёгивать рубаху, – так что давай усечённую версию. – Кстати, в “Порочную добродетель” меня научили выигрывать именно здесь, – поведала Нерия, наблюдая, как он разоблачается, – местные девчонки за картами зарабатывали даже больше, чем… по прямой специальности. – Ты здесь и правда много времени провела? – Да. У меня… – Нерия закусила губу, – был саморазрушительный период. Я пила, занималась сексом, пила, занималась сексом, снова пила, снова занималась сексом. Иногда Айрис приходила сюда, отводила меня домой, приводила в порядок, но меня хватало ненадолго. Я возвращалась, и опять пила и занималась сексом. Целый год, как один день. – А потом? – А потом у меня деньги кончились, – призналась Нерия, – да и затрахалась я, если честно. Захотелось попробовать что-то новое. Дворфские тейги, например. – Ты же не серьёзно? – спросил Каллен, как обычно аккуратно складывая одежду. – Отчасти. Неподалёку действительно обнаружили закрытый тейг, туда собирали экспедицию, но меня бы не взяли, конечно, так что я влезла туда сама. Собрала свою экспедицию из жадных до сокровищ ублюдков и потеряла в пещерах большинство из них. – Саморазрушительный период продолжался, да? – Да, – согласилась Нерия, подходя к Каллену, который придвинулся к стене и задрал руки, – он был очень долгий. Ну что это за кандалы? Скука смертная. – Да вроде нормально, – Каллен покосился на прикреплённые к цепям мягкие кожаные браслеты, которые Нерия затягивала на его запястьях. – В Скайхолде было лучше, – не согласилась Нерия, – в тамошних кандалах было что-то дикое. Металл, ржавчина… – Столбняк, – добавил Каллен, – о чём ты думала, когда пошла со мной туда? – О том… – Нерия провела пальцем по его груди, – что я, должно быть, совсем спятила, раз хочу храмовника. Ещё о том, – она царапнула ногтями по животу, – что ты непозволительно медленно раздеваешься. И наконец о том, что твоя задница ещё прекрасней, чем я её себе представляла, – она привстала на носочки и, притянув лицо Каллена к своему, почти коснулась губами его губ, – а о чём думал ты? – О том, что боюсь проснуться. После такого романтического признания Нерии стоило бы заняться сексом с мужем, на радость им обоим, но надо было следовать сценарию. И у неё осталось незаконченное дело. – А теперь поговорим, – сообщила она, отступая на пару шагов. – Нерия! – Да расслабься, храмовник, сегодня никаких провокационных вопросов. – Я не хочу вообще никаких вопросов, – воспротивился Каллен и попытался дотянуться до неё ногой. Нерия отскочила. – Полегче. Там и для лодыжек крепления есть. – Нерия, иди сюда. – Нет, сначала ты меня выслушаешь. – Дома нельзя было поговорить?! – Дома кандалов нет. А мне спокойней, когда ты в них, потому что то, что я скажу, тебя скорее всего не порадует. – Я выберусь отсюда, – пообещал Каллен, – и ты пожалеешь о каждой минуте, что я провёл в кандалах, слушая, как ты говоришь то, что меня не порадует. – Что-то ты не настроен на диалог, я смотрю, – Нерия отвернулась к пристроенной под стенд с плётками полке с коллекцией кляпов, – значит, помолчишь пока. – Нерия, не сме… – каучуковый шарик, помещённый в рот, помешал Каллену выразить возмущение. Нерия затянула ленту на затылке дорогого мужа, фиксируя кляп, и побыстрей отошла, пока он снова не начал пинаться. – Тебе очень идёт, – похвалила она. – Ммм, – ответил Каллен и угрожающе сощурился. – В общем, тут вот какое дело, – начала Нерия, – я не хотела тебе говорить, но мы с тобой тратим больше, чем зарабатываем. – М? – спросил Каллен. – Ну, понимаешь, – пояснила Нерия, – стройка, платья, косметика, аренда борделей… Мои чаевые и гонорары за наставничество этого не покрывают. Я врала, что на всё хватает, но на самом деле я уже какое-то время отношу скупщикам свои украшения. В этот раз Каллен мычать не стал. Он смотрел на втянувшую голову в плечи Нерию какое-то время, а потом закивал, подзывая её к себе. Она подошла и осторожно оттянула кляп. – Может тебе стоит покупать меньше платьев? – спросил Каллен. – Сам-то понял, что сказал?! – возмутилась Нерия и пихнула кляп обратно. Каллен снова негодующе замычал. – Меньше платьев! Как язык-то вообще повернулся! А завтра ты мне скажешь трусов меньше покупать? В чёрном теле жену держать вздумал? Каллен закатил глаза и лягнул стену, как своенравный конь. Нерия снова опасливо приспустила кляп. – Я пошутил. Нерия, почему ты не сказала, что нам не хватает денег? Я найду работу, не надо продавать украшения. – Я не хочу. – Что ты не хочешь? – Чтобы ты находил работу. – Это ещё почему? – Потому что мне нравится, когда ты дома, – зажмурившись, призналась Нерия, – когда я прихожу из “Гиацинта”, а ты сидишь на крыльце и ждёшь меня. И я не думаю, где ты, что с тобой, жив ли ты. И вижу тебя каждый день, а не в редкие выходные. И я никогда не была счастливей, чем сейчас. Гленн сказал, что я веду себя, как мамочка, но я не хочу быть мамочкой. Я хочу, чтобы у меня был муж. А когда у тебя есть работа, ты женат на работе. – Я найду работу, которая не помешает мне быть мужем. – Такая бывает? – Нерия открыла глаза. – Твоя работа не мешает тебе быть женой. – Я её делаю на отвали, ты так не умеешь. – Я постараюсь найти баланс между работой и семьёй, – пообещал Каллен, – но для этого мне надо знать, что в моей семье происходит. Не лги мне, пожалуйста, особенно о таких важных вещах. – Ты же знаешь, что я солгу ещё не раз. – Зачем? – Затем, что это единственный способ сделать так, чтобы всё было, как я хочу. – Нерия… – Каллен шумно вздохнул, – я не сомневаюсь, что ты всегда получишь, что хочешь. Но если для достижения желаемого тебе приходится мне лгать, то тебе не кажется, что желание обходится слишком дорого? Я хочу, чтобы ты была счастлива, но точно ли для счастья тебе нужно, чтобы всё было по-твоему любой ценой? Не думаю, что ты была счастлива, проводя время здесь в пьяном угаре, хотя ты определённо делала, что хотела. И ты недолго будешь счастлива, таща всю семью на себе и обманывая меня, чтобы я сидел дома, потому что тебе так спокойней. – Ты должен оттенять мою магическую мудрость своей храмовничьей глупостью! – фыркнула Нерия. – А ты такой умный, аж бесит. – Просто у тебя ум академический, а у меня хозяйственно-прикладной, – утешил Каллен, – если беседа закончена, можно уже переходить к той части, где я подсматривал за тобой в библиотеке? – Это можно пропустить, я и так знаю, что ты больной маньяк. – Сколько раз повторять, я просто мимо прох… – Каллен подавился словами и негодующе посмотрел на Нерию, снова сунувшую ему в рот кляп. – Тише, храмовник, – Нерия похлопала мужа по щеке, – не пытайся оправдаться, все знают, что ты очень плохой мальчик. Подглядывал за мной, с любовницей моей переспал, в бордель без меня ходил. И что мне теперь с тобой делать? Она повернулась спиной, нагнулась расшнуровать обувь, и прижалась к Каллену ягодицами, распутывая тесёмки нарочито долго, чтобы у мужа было достаточно времени представить, что она будет с ним делать. Затем выпрямилась и, подцепив ткань на талии, потянула вверх платье, стягивая очень медленно, так, чтобы чувствовать, как каждый новый открытый участок кожи соприкасается с телом Каллена, как обычно, очень жарким. Он даже в Скайхолде, в собственной продуваемой всеми ветрами спальне был таким горячим, что забираясь к нему под одеяло каждую ночь, несколько недель перед их долгим расставанием, Нерия чувствовала себя, как дома, в Антиве. Так ей тогда казалось. Но только уехав обратно в Антиву, она поняла, что именно там, в той спальне, в той постели, она и была дома. Твёрдый член надавил ей на поясницу, и Нерия не отказала себе в удовольствии потереться о него, прежде чем повернуться к Каллену. Вид у него был осоловевший, взгляд бессмысленный, и вряд ли он ещё был в настроении ворчать, но Нерия всё же решила пока оставить кляп во рту. – Ну какая ж всё-таки красотища, – она сунула палец под ленту, держащую кляп, и слегка оттянула, – надо домой такой же приобрести. Буду его тебе надевать, когда ты на Гвен рычишь. Фу, плохой храмовник! – щёлкнула она Каллена по носу, когда он попытался вытолкнуть кляп и укусить её за палец. – Хочешь, чтобы я тебя наказала? Каллен воодушевлённо закивал, и Нерия подумала, что если бы он знал, что знает она, то так сильно бы не радовался. Например, что в этой комнате где-то запрятаны зажимы для сосков. – Когда я тут развлекалась, у них была такая приблуда, – Нерия цокнула языком, – член. Деревянный, лакированный, на ремнях. Пристёгиваешь его и того… Спросить у Магнолии? Каллен отчаянно замотал головой. – Ферелденские консерваторы, – сокрушённо вздохнула Нерия, – неужели тебе не хочется шагнуть за горизонты дозволенного? Расширить… кхм… границы? – она оттянула кляп. – Что скажешь? – Скажу, что не надо расширять мои границы деревянным членом. – ответил Каллен. – Ну, как хочешь, – согласилась Нерия и вернула кляп обратно, – ходи, как дурак, с узкими границами. Но мы ещё вернёмся к этой теме. – Ммм, – отрицательно промычал Каллен. Нерия погладила его по щеке, поправляя кляп, провела пальцем по подбородку, шее, вниз до ключиц, и прильнула к ним губами, спускаясь дальше поцелуями. Прикусила сосок, второй, и ощутила тот же восторг, что и в Скайхолде в тот момент, когда поняла, что может потрогать Каллена везде, где захочет. Что этот храмовник, который послушно залез в кандалы по её просьбе, сейчас весь её, с головы до пят, и она может касаться его, целовать, прижиматься к нему, гладить, кусать. Слушать его дыхание, вдыхать его запах, чувствовать кожу, мышцы, кости под руками, зарываться пальцами в волосы. Когда она вдруг вспомнила, спустя столько лет, проведённых в борделях, спальнях своих покровителей и постелях случайных собутыльников из таверн, как это – заниматься любовью. Она опустилась на колени, целуя живот, глядя, как мышцы сокращаются от её касаний, еле удержалась, чтобы не впиться зубами в мускулистое бедро под рукой, положила вторую руку на член, осторожно сдавив его пальцами, и услышала одобрительное мычание из-под кляпа. Тогда, в Скайхолде, что заставило её так же встать на колени перед храмовником, который приходил по ночам в её сны, чтобы тащить по холодному каменному полу в закоулках башни, когда-то бывшей её тюрьмой? Откуда взялось это спонтанное желание доставить ему удовольствие, услышать его стоны, чтобы убедиться, что ему так же хорошо в этом мрачном подземелье, как ей? Сейчас она тоже слышала, как он стонет. Приглушённо, сквозь кляп, но всё равно от каждого звука Нерию всё сильней охватывало возбуждение. Каждый раз, как он отзывался на прикосновение её рук, языка, обхвативших головку члена губ, ей хотелось сделать для него ещё что-то, чтобы снова услышать, увидеть, почувствовать, что ему с ней хорошо. Член вошёл в её горло – большой, горячий, подрагивающий, и Нерия сама не сдержала стон от мысли, что он скоро окажется в другом месте. Она погладила вздымающийся от частого дыхания живот, сдавила бедро, придерживая Каллена, чтобы он прекратил толкаться ей в рот, встала, вытащила кляп и мазнула тыльной стороной ладони по подбородку, стирая натёкшую слюну. – Если ты сейчас расскажешь анекдот, – произнёс он, как только Нерия развязала ленту и убрала кляп подальше, – я с тобой разведусь. – Я не хочу развода, – ответила она, вставая на цыпочки, чтобы освободить его руки. Каллен склонил голову, целуя ею шею, пока она возилась с наручниками, – я хочу, чтобы ты оттрахал меня так, чтобы все клиенты в борделе обзавидовались и выстроились к тебе в очередь. – Это я запросто. Он дёрнул её на себя, сомкнув руки на талии, и стянул бельё, насквозь промокшее от её возбуждения. Нерия обвила руками шею Каллена и удивлённо заморгала, когда он оторвал её от пола, подхватил под ягодицы и куда-то потащил. Она завертела головой, строя предположения, где они будут трахаться. В этом подвале было достаточно интересных мест, например, деревянный крест у стены, но Каллен протащил её ещё пару шагов и усадил на узкое кожаное сидение, достаточно высокое, чтобы компенсировать их разницу в росте. – О, я помню эти козлы! – обрадовалась Нерия и потянулась руками к мужу, но он легко оторвал её от сидения, развернул спиной к себе и толкнул, заставляя лечь на живот. Сидение оказалось между её болтающихся в воздухе ног, и прохладная кожа вдавилась в промежность. – Милый, ты же знаешь, я ненавижу конные прогулки. – Эта тебе понравится, – пообещал Каллен, по очереди заключая её лодыжки в кожаные браслеты. Нерия подёргала ногами, и цепи, идущие от браслетов к вкрученным в пол металлическим кольцам, натянулись, – в прошлый свой визит сюда я узнал много интересного, – поведал он, обойдя Нерию спереди и так же обездвижив её руки. – Например? – Например, я узнал, что на этих козлах не пилят дрова. – Да ну? – фыркнула Нерия, звеня цепями, и вертя головой в поисках отошедшего супруга – и что же на них делают? – Наказывают непослушных жён, – ответил Каллен, возвратившись и продемонстрировав ей плётку-девятихвостку. – Я очень непослушная жена, – подтвердила Нерия, – выбей из меня всю дурь. – Сурана! – Каллен почесал затылок. – Пожалуйста, помолчи, мне и так неловко! – Ну так воткни мне кляп, – посоветовала Нерия. – Не могу. Бьянка сказала, что первое время лучше делать это без кляпа, чтобы ты могла сказать, если что-то не так. – Что за Бьянка? – Прелестная работница этого заведения, которая рассказала мне, как правильно тебя бить. – Только рассказала? – сощурилась Нерия. – Или ещё и показала? – Ну, – Каллен смущённо отвёл взгляд и опять вцепился в свой затылок, – показала, конечно. Сначала на мне, а потом и я её… Мы были одетые. В основном. – Храмовник, ты бил женщину? – Не сильно. – А она тебя сильно? – Сильнее, чем я её. – Молодец, – похвалила Нерия незнакомую Бьянку, – моя девочка. – Я могу её позвать, – обиделся Каллен. – Нет уж, милый. Взял плеть – бей. Но помни, кто готовит тебе ужин. – Я готовлю мне ужин. – Вот и накажи меня за то, какая я нерадивая хозяйка! – начала подзуживать его Нерия. – Давай, вспомни все обиды и унижения. Вспомни, как я тебя чуть не убила. Вспомни, как я припёрлась к тебе в кабинет пьяная, я-то не помню. Вспомни, как я подкинула тебе на рабочий стол медвежьи какахи. – Так это была ты! – А ты думал – кто? Фиона? – Это было низко даже для тебя, – Каллен зашёл сбоку и погладил её по спине. – Я позировала Гленну, – напомнила Нерия, – совсем голая. Абсолютно. Я зашла в его мастерскую, сняла платье, мои соски затвердели от холода… Каллен треснул её ладонью по заднице. Нерия поёрзала по согревшейся под ней коже, ожидая нового удара, но муж опять застыл. – Если бы я знала, что ты тут развлекаешься с какой-то Бьянкой, – продолжила нагнетать Нерия, – я бы позировала Гленну с раздвинутыми ногами. – Тогда я бы выпорол вас обоих. – Ты даже меня одну выпороть не можешь. С глухим шлепком кожаные хвосты плётки опустились ей на лопатки. Нерия вздрогнула – не от боли, от неожиданности. Переплетёные полоски кожи заскользили по её спине, чуть царапая жёсткими, в сравнении с остальной плетью, кончиками. Новый шлепок пришёлся по ягодицам, тоже совсем лёгкий. Ну да, Бьянка, наверное, сказала, что жертву сначала нужно разогреть, а Каллен всё всегда делает чётко по инструкции. Нерия закрыла глаза, развлекаясь гаданием, где плеть коснётся её в следующий раз. Удары были слабыми, большинство любовников ласкали её больнее, чем Каллен бил. Он её плёткой по большей части гладил. – Можно сильнее, – прозрачно намекнула она. Очередной удар по ягодицам вышел чуть ощутимей, и Нерия послала мысленную благодарность Бьянке, которая хотя бы выдала её мужу настоящую плеть, а не игрушку с плоскими, мягкими хвостами, которыми невозможно причинить боль, даже если захочешь. А Каллен, похоже, и не хотел. – Ещё сильнее. – Ты уверена? – Как никогда. Каллен зашёл ей за спину, и на её ягодицы посыпались удары, один за другим. От очередного шлепка она сильнее прижалась к сидению, сжимая бёдра, чувствуя, как её клитор трётся о кожу, а цепи натягиваются, не давая согнуть колени и хоть немного уменьшить давление на промежность. Каждый новый удар заставлял бёдра Нерии вздрагивать, усиливая трение, вырывая из неё стоны. – Ещё. Ягодицы обожгло ударом, от которого Нерия вскрикнула и натянула держащие её руки цепи, ухватившись за них пальцами. – Тебе больно? – спросил Каллен. – Да. Продолжай. Целый град болезненных шлепков обрушился на её задницу и бёдра, не давая Нерии ни на секунду передохнуть от хвостов, хлещущих ей кожу, и собственных криков, перемежающихся со стонами. Сидение под ней намокло так, что каждый рывок от удара ощущался очень приятно, и Нерия тёрлась о гладкую кожу, теряя голову от возбуждения, почти готовая кончить, пока очередной удар не пришёлся ей прямо в неосторожно подставленную Каллену под руку промежность. Нерия вскрикнула особенно громко, из глаз брызнули слёзы, она уткнулась лицом в сидение, слыша, как Каллен, отложив плеть, идёт к ней. – Дыхание Создателя! Прости, я не хотел! – произнёс он, склоняясь к её лицу. – Я хотела, – Нерия подняла голову, – ни о чём не жалею, кроме того, что не успела кончить. Поможешь с этим? – Ты… – Каллен запнулся, выбирая слова. – Чокнутая? – подсказала Нерия. – Особенная. Он выпрямился и обошёл её, возвращаясь обратно. Его руки легли на её пылающие от ударов бёдра, и Каллен подтянул Нерию поближе к краю, отчего цепи на руках натянулись до предела, а на ногах наоборот чуть ослабли. Она прижалась грудью к гладкой поверхности и застонала от первого рывка, заставившего её потереться о кожаную обивку всеми чувствительными местами сразу. – О, да, – выдохнула она, когда Каллен сунул руку между ней и сидением, надавливая пальцами на клитор, – люблю тебя. – Скажи ещё. – Я люблю тебя. Я так сильно тебя люблю. Последние слова захлебнулись в стоне, который вырвался из Нерии, содрогающейся в оргазме, стремительном и внезапном, будто догнавшем её после того, как она ускользнула от него пять минут назад под плетью. Она ткнулась лбом в обивку сидения, чувствуя, как удовольствие всё накатывает и накатывает волнами от каждого движения Каллена внутри неё, как её мышцы обхватывают его, сдавливают в спазме, который отдаётся во всём теле таким наслаждением, что хочется кричать, даже громче, чем от жгучих ударов девятью хвостами кожаной плётки.***
– Ой, мамочки, – простонала Нерия, когда Каллен тоже кончил, освободил её и помог спуститься на пол. – Что? – испуганно спросил Каллен. – Где болит? – Везде, – призналась она, – лежать на этой штуке – это как позировать, только в конце ещё и картину не дали. – Мне в Скайхолде тоже картину не дали, – заметил Каллен, – а я гораздо дольше в цепях простоял. Громкий стук в дверь помешал Нерии напомнить, что он вообще-то в награду получил любимую жену, которая гораздо лучше, чем картина. – Кто там? – крикнул Каллен, и Нерия прыснула. – Время вышло, капитан, – ответила ему из-за двери Магнолия, – освобождайте помещение. – А если я не освобожу помещение? – поинтересовалась Нерия. – Что ты сделаешь, Магнолия? Выломаешь дверь своими слабыми старческими руками? – Капитан Каллен, хотите услышать пару невероятных историй о вашей прелестной супруге? – Да! – Не хочет он! – Нерия кинула в Каллена его штаны. – Милый, одевайся, мы уходим. – Зачем ты ей нагрубила? – спросил он, когда Магнолия ушла наверх, удостоверившись, что они скоро выйдут. – Она вроде ничего. – Не ведись на её обаяние, – посоветовала Нерия, обуваясь, – она маман в борделе. Знаешь, что это значит? – Не знаю. – Что она непотопляемая сука, которая вылезет из любой ямы, сложив лестницу из трупов. Самая хитрая, самая бессовестная, самая злокозненная шлюха из всех, которая пробилась на вершину пищевой цепочки борделя интригами, предательствами и подставами. – Как ты хорошо её знаешь, – заметил Каллен, открывая дверь. – Кого я только не знаю, – вздохнула Нерия и взяла его за руки, – подожди. Прежде чем мы пойдём, я хочу сказать кое-что важное. Кое-что, что должна была понять восемь лет назад, но поняла только сейчас. – Что? – Я пошла с тобой в казематы Скайхолда не потому что хотела получить карточный долг, и не из-за твоей великолепной задницы, и не потому что у меня давно не было секса. Я пошла туда, потому что уже была в тебя влюблена. Каллен улыбнулся, наклонился к ней и поцеловал в макушку. – Как и я.