И жили они долго, пока не умерли

– Не меня ждёшь, красавица?       Нерия ещё пару мгновений поизучала расписание ярмарки урожая на стенде в приёмной ратуши, которая делила с казармами одно большое здание, натянула на лицо самую очаровательную улыбку из всех, что её заставляла тренировать перед зеркалом Катрина, пока челюсти не заклинивало, повернулась к парню, задавшему вопрос, и томно взмахнула ресницами, глядя на него снизу вверх взглядом настолько невинным, насколько это вообще было возможно при давящем на неё чувстве вины. Молодой стражник, а это был именно стражник, в легком кожаном доспехе, с мечом в ножнах на поясе, на взгляд никакого внимания не обратил, потому что его ошеломлённый взор сразу же пал ниже. Нерия хранила молчание, со скрытым девчачьим восторгом наслаждаясь произведённым эффектом. Со спины она может и была красавицей, но это ни в какое сравнение ни шло с тем, что открывалось взгляду спереди. Платье, которое она выбрала, сзади было наглухо закрытым, до самой шеи. Нерия плохо представляла, как выглядит её спина, но реакция тех, кто имел неудовольствие её узреть, говорила, что сейчас это не самая привлекательная часть её тела. Джонни столько раз проходился по ней то ремнём, то плетью на конюшне, а то и остриём кинжала, и Нерия могла лишь догадываться, как отвратительно смотрятся глубокие, красные, наползающие друг на друга шрамы. Зато спереди он её не трогал, считая, что фасад любовницы должен оставаться красивым, и Нерия оценила это, выбрав платье настолько же закрытое сзади, насколько открытое спереди. Она опробовала свой образ на Тео дома, а теперь и на стражнике, который всё смотрел в её вырез, обнажавший грудь настолько, что, казалось, любое неловкое движение оголит её полностью. Стражник, похоже, этого и ждал, но Нерия знала, что этого не произойдёт. – Только если тебя зовут Энрике, – прервала она затянувшуюся тишину, интимно понизив голос. Палома говорила, у неё красивый голос. Нужно только уметь пользоваться. Мечтательное выражение на лице стражника сменилось разочарованием. – Нет, я Рауль, – с отчаянной надеждой произнёс он. – Тогда я жду не тебя, прости. – Рико! – позвал представившийся Раулем стражник, – тебя тут девушка спрашивает! – Красивая? – глухо донеслось откуда-то из дальних помещений. – Просто охренительно красивая! – сообщил Рауль и посмотрел на Нерию, рассчитывая, что она оценит комплимент. Нерия одарила его очередной улыбкой и полностью утратила к стражнику интерес, выжидающе уставившись в тёмный проём коридора, ведущего в казармы.       Рауль ещё немного промаялся рядом, надеясь, что на него обратят внимание, и отошёл, сделав вид, что очень заинтересован тем же стендом, который изучала Нерия до его прихода. Со второго этажа ратуши спустилась хорошенькая темноволосая девушка и присела за стол в приёмной, чтобы рассортировать какие-то бумаги. Рауль переключил своё внимание на неё и облокотился на высокую столешницу, рассказывая девушке какую-то шутку. Она звонко смеялась, а Нерия, хоть и стояла спиной, могла поспорить, что Рауль кидает на неё взгляды украдкой, надеясь, что она заинтересуется его чувством юмора. Но ей было совершенно не до этого. Она ждала, когда же наконец-то появится этот “Рико”, и заламывала пальцы, чтобы отвлечься от растущего в ней гнева. Она может убить этого ублюдка прямо здесь, никто ничего не поймёт. Она улыбнётся, возьмёт его за руку, одно заклинание – и он упадёт, сражённый сердечным приступом, увидев перед смертью туман, клубящийся в её глазах, о котором никому не расскажет. Всего лишь ещё один несчастный случай, у такого молодого парня оказалось такое слабое здоровье, а в Антиве стоит такая жара, ах, какая трагедия.       Сустав в пальце щёлкнул громко и болезненно, и Нерия тряхнула кистью, приходя в себя. Она явилась на разведку, убийство подождёт. Любой, кто хорошо с ней знаком, узнав, что она была рядом со стражником в момент его смерти, поймёт, кто довёл его до сердечного приступа. Как жаль, что Зевран уехал, и нельзя попросить его устранить проблему за пару андрисов. В коридоре показалась рослая фигура, Нерия оставила в покое свои пальцы и вздёрнула подбородок, нацепив улыбку. Пусть Джонни псих, изуродовавший ей спину, но и от него есть польза той женщине, которой она хочет быть. Он научил её смотреть на людей прямо и открыто, не сутулясь и не втягивая голову в плечи. Это обескураживает. И подкупает. – Чем могу помочь?       Вопрос был произнесён таким голосом, что Нерия на секунду потерялась так же, как Рауль, узревший её анфас. Глубокий, спокойный, низкий, но не грубый голос, чем-то похожий на голос Рафаэля, который всегда путал её разум, отозвался вибрацией в её груди. Нерия приоткрыла рот, рассматривая высокого, широкоплечего, коротко остриженного стражника. Загорелое, немного обветренное, плохо выбритое лицо уродовал шрам от скулы до подбородка, пересекающий рот. Он казался старше своего товарища, старше Нерии, может быть, ровесником Джованни. Определить было сложно, потому что, в отличие от мэра, он выглядел не пьяницей, чья красота чудом не увяла до конца, а потрёпанным жизнью мужиком угрожающей внешности и неопределённого возраста. Нерия сказала бы, что он выглядит на паршивые тридцать или хорошо сохранившиеся сорок пять. Она представила, как этот громила говорит Мире что-то отвратительное своим чудесным голосом. “Остроухая шалава”. “Эльфийская потаскуха”. – Прости, – она отмерла и посмотрела стражнику в глаза бледно-голубого, почти серого цвета. И конечно же в окружении густых ресниц. Проклятые антиванские мужики с их ресницами, – я не ожидала, что у тебя такой красивый голос. Ты ведь Энрике, да?       Мужчина смерил её долгим, изучающим взглядом, от которого Нерии стало не по себе. Что он там воображает себе в своей башке? Размышляет, откуда у шлюшки из эльфинажа такая дорогая одежда? Не украдена ли она, не нужно ли арестовать забредшую в ратушу эльфийку-воровку и предложить ей “договориться”, как предыдущей? – А ты подруга мэра? – Знаешь меня? – уточнила Нерия. – Видел пару раз в городе. С ним. Так, чем могу помочь? – повторил стражник вопрос, так и не ответив, Энрике он или не Энрике. – Ты дежурил здесь, в казармах, когда мэр раздавал гуманитарную помощь? – Возможно. Это было… – стражник нахмурился, вспоминая, и по морщине между бровей Нерия поняла, что хмурится он часто, – полгода назад? Я не помню. – Капитан Скалия сказал, что дежурил ты с напарником, – ввернула Нерия в беседу фамилию нынешнего начальника стражи, – как его там? Грегори? – Всё равно не помню, – покачал головой стражник, которого отсылка к авторитетному лицу не впечатлила. – В тот день сюда должны были привести эльфийку, – не унялась Нерия, решив любой ценой растормошить его память, – её приговорили к десяти ударам плетью. Тоже не помнишь?       Она гневно сжала кулаки, внимательно наблюдая за лицом стражника, еле справляясь с желанием заставить его захлёбываться кровью на полу ратуши. Каждый день тут что ли эльфиек насилует, что никак не может вспомнить? Со счёта сбился? Перестал запоминать на втором десятке? – Я вспомнил, – сообщил он, совсем не изменившись в лице, – она украла кошелёк в очереди. – Да, – подтвердила Нерия, не став уточнять, что Мира ничего не крала. Её легенде это уточнение на пользу не пойдёт, – я хочу узнать, когда её привели, не было ли при ней браслета. Белое золото, сапфиры, агаты. – Прошло полгода, – напомнил стражник. – Восемь месяцев, – поправила Нерия, – я понимаю. Но он ведь может лежать у вас в вещественных доказательствах, или как это называется? Это ценная вещь, я хочу её вернуть. – Если это ценная вещь, почему ты заметила её пропажу только сейчас? – задал стражник логичный вопрос. – Потому что у меня много ценных вещей, – ответила Нерия, которая подготовилась к этому экзамену, – я вернулась домой тогда, не заметив, что он исчез, носила другие украшения, а сейчас хватилась – браслета нет. Начала вспоминать, когда видела его в последний раз, и поняла, что это было, когда Джованни занимался благотворительностью. – Я не видел никакого браслета, – стражник снова окинул взглядом Нерию, увешанную украшениями, как торговая площадь на Сатиналью, и вроде бы поверил, что она действительно могла забыть про браслет аж на восемь месяцев, – даже если он и был, его давно украли. Вещественные доказательства, если их в ближайший месяц не востребует владелец, списывают, а дальше их растаскивают стражники. Ищи свой браслет у скупщиков. Или под кустом на Королевской площади, где ты его обронила. Или у той эльфийки. – Она умерла. Я ходила в эльфинаж, прежде чем прийти сюда, – ответила Нерия, надеясь, что на лице стражника дрогнет хоть один мускул, но он остался невозмутим, – может, твой напарник видел браслет в тот день? Когда его смена? – Завтра. Давай поступим вот как, – предложил стражник, – вернись через два дня. Я спрошу у него про браслет. Но сильно не надейся, скорее всего, он пропал навсегда. Если конечно не валяется дома в горе украшений. – Там я уже искала. А мне с Грегори поговорить нельзя? – поинтересовалась Нерия. – Я бы не рекомендовал, – равнодушно ответил стражник, – он грубиян. – А ты, значит, в вашей паре очаровашка, – сделала вывод Нерия, и стражник вдруг улыбнулся. Криво, уголком израненного рта, но это всё же была улыбка. – Если сравнивать с Грегори, я обаятелен, как орлейский бард, – ответил он. – “И такая же мразь”, – ответила бы Нерия, если бы не была заинтересована в более близком знакомстве. Но по этой шутке она поняла, что при всей внешней остранённости стражник всё же клюнул на неё. Грубиян Грегори или нет, но этот тип точно хочет увидеть её снова. Так что вслух она сказала совершенно иное. – Тогда я вернусь через два дня. Если не найдёшь мой браслет, то найди хотя бы слова утешения. – А кого утешать-то? – спросил стражник ей вслед, когда она отвернулась, собираясь покинуть ратушу. – Как тебя зовут? – Нерия, – ответила она и вышла в антиванское пекло.       Когда она прошагала мимо “Звезды Антивы”, чтобы спуститься ниже и свернуть к воротам, городские часы пробили два. Нерия потопталась на месте и спиной сделала несколько шагов обратно. Приходить на занятия танцами пьяной не следовало, но трезвой – просто невыносимо. Катрина закончила пытать их вальсом, убедившись, что вальсировать у Нерии худо-бедно получается, и переключилась на танго, от которого кипел мозг и болели мышцы. Если вальс ей просто не нравился, то этот танец сводил с ума количеством движений, которые Нерия зазубрила и даже могла повторить в паре, но которые Катрина называла деревянными. Нерия не понимала, чего наставница от неё хочет, и мирило с происходящим только то, что теперь Катрина ругалась не только на неё. Деревянными в их танцевальном классе были все. Если верить Катрине, даже безногий ветеран ферелденской армии справился бы с танго лучше, чем молодая антивская аристократическая поросль.       Нерия шагнула в дверь “Звезды Антивы”, пообещав себе, что сделает всего один малюсенький глоточек бренди, зажуёт его сельдереем, и никто не догадается, что она пила. Хотя на её взгляд, наливать должны были прямо на входе в танцевальный зал. Для раскрепощения.       Алонсо увидел её у входа и, не дожидаясь заказа, стукнул стаканом о стойку и плеснул туда тот единственный алкоголь, который Нерия всегда пила здесь, у бара. Нерия же ещё у входа разглядела у стойки знакомые смоляные кудри и чуть было не развернулась, чтобы уйти. Но выпить хотелось сильнее, чем не видеть Рафаэля. – Можешь ли ты выглядеть ещё прекрасней, Сурана? – спросил он, когда Нерия села на соседнюю табуретку и приложилась к стакану. – Могу. Если будет достойный повод. – ответила Нерия, отставила стакан и повернулась на табуретке лицом к Рафаэлю, закинув ногу на ногу. – Как ни приду – ты здесь. Работы совсем нет? – Работа всегда есть, – Рафаэль вынул изо рта погрызенную зубочистку, – хорошей команды нет. Ты перед Джованни стелешься, Кабан ушёл долиной смертной тени, Палома уехала… – Уехала? – переспросила Нерия. – Куда? – Она взрослая девочка – передо мной не отчитывается. Все разбежались, а вдвоём мы с Хосе не так хороши. – Собери новую компанию отморозков, – посоветовала Нерия, – у тебя это прекрасно получается. Подобное к подобному. – Не хочу, – Рафаэль протянул руку к её ладони, лежащей на стойке и сжал, перебирая пальцы, – без тебя всё не то, Сурана. – Всё началось не с меня, и закончится не мной, – Нерия отняла руку, допила бренди и встала, – выше нос, Раф. Кругом полно остроухих дур с узкими бёдрами. – Посиди со мной. – Мне пора на танцы. – У тебя каждый день танцы? – Не каждый. Но сегодня у меня танцы. – А вечером? – Рафаэль спрыгнул с табурета, пытаясь удержать её за плечо. – Нянчишься с сопляком Джованни? – Нет, у него вечером история. Или экономика? – засомневалась Нерия. – Так ты свободна? – Допустим, – согласилась Нерия, – Рафаэль, что ты хочешь от меня? Втянуть в какую-то авантюру? – В этом ты у нас мастер, а не я. Сурана, приходи сюда после танцев. Посидим как раньше. Вдвоём.       Это было не то предложение, от которого невозможно отказаться. Нерия уже давно вычеркнула из списка важных дел посиделки с Рафаэлем в таверне. Потрахались – и до новых встреч, у неё нет времени играть в любовь со взрослым мужиком с душой капризного подростка, который ищет в ней терпеливую и всепрощающую мать. Но сегодняшняя встреча с этим стражником с магическим голосом далась ей непросто, и сидеть вечером дома, прокручивая в голове, как именно она его убьёт, Нерия не хотелось. Лучше отвлечься в компании другого парня с магическим голосом. – Хорошо, – согласилась она, и Рафаэль наконец-то отпустил ей плечо, – я вернусь в семь. На пару часов, не больше, а то Джонни с меня шкуру спустит. То, что от неё осталось. – Договорились. В семь.       Через полтора часа Нерия, пунктуальная, как и всегда, когда никто не сбивает её с намеченного пути требованиями вот прямо сейчас зайти в его спальню, стояла в танцевальном зале. Она не стала переодеваться, только освежила макияж, собрала распущенные волосы, чтобы не лезли в глаза, и сменила удобные сандалии на каблуки, как этого требовала Катрина, которой будто приплачивали за то, что бы Нерия чувствовала себя на занятиях как можно более уязвимой, беззащитной и плохо стоящей на собственных ногах. – Откуда ты такая красивая, колченожка? – спросил Себастиан, едва появившись на пороге танцевального зала.       Нерия не ответила, только сверкнула в его сторону взглядом, в который вложила столько презрения, что любой ферелденский мужчина под этим взглядом сжался бы в комок и сел плакать в углу. Но антиванцам всё нипочём. Особенно Себастиану, потому что он безмозглый хам. К счастью, после того инцидента с пощёчиной Катрина запретила ему приближаться к Нерии, так что он держался подальше и задевал её только словесно.       Пианист, аккомпанирующий орлейскому вальсу, с приходом в эту пыточную комнату антиванского танго сменился на нескольких скрипачей. Ученики как всегда разбились на пары, кружа по залу. Нерия слушала, как рыдает несчастная скрипка и шагала за партнёром, который держал её за талию так, словно не был уверен, можно ли трогать девушку за талию, прежде чем он спросит на то дозволения её папеньки. Она считала шаги, вспоминая наставления Катрины. Что-то вроде: “вперёд телом, назад ногами, рисуем круг, на правой ноге прокручиваемся, левую подтягиваем, Создатель милосердный, кто придумал эту хрень, ему вообще заняться было нечем?”. Просить Тео помочь ей с танго Нерия не решилась, понимая, что чем меньше интимных занятий на двоих у них будет – тем спокойней обоим. Но и его наставления она тоже помнила – смотреть партнёру в лицо и позволить ему вести. Мужчина главный. Правда, главенство её нынешнего партнёра по танго так и хотелось оспорить – он, как и Нерия, заученно шагал по деревянному настилу, и глядел сквозь неё, не понимая, куда и зачем он должен вести какую-то остроухую деваху. – Стоп!       Звонкий хлопок вывел всех танцующих из полусонного состояния, ученики повернули голову к наставнице, которая смотрела на них, как на тараканов. Плохо танцующих тараканов. Тараканов без чувства ритма. Тараканы выстроились в шеренгу, переминаясь и следя за прохаживающейся перед ними Катриной, гадая. кого сегодня прихлопнут тапком. – На вашей родине говорят, – начала Катрина, остановившись, – что танго – это вертикальное выражение горизонтального желания. По рядам учеников прокатился смешок. Нерия мрачно вздохнула. Только тут ей ещё горизонтального желания не хватало, ага. – Но единственное желание, которое может узреть свидетель ваших флегматичных телодвижений, – продолжила Катрина, – это желание скорейшим образом покинуть этот зал, чтобы всю грядущую ночь предаваться скучнейшему из пороков – неуёмным возлияниям в ближайшей таверне. Танго призвано выражать вашу юность, трепетность, страстность. Но я вижу снулых рыб, уставших от жизни.       Нерия украдкой дыхнула в ладонь и принюхалась. Бренди пахло не сильно, вряд ли донеслось до Катрины. Но выглядело так, будто наставница бросила камень в её огород. Она не устала от жизни. Она устала от танцев. – Нерия! – позвала Катрина, и Нерия аж подпрыгнула и чуть не выкрикнула: “Клянусь, я трезвая!”. – Выйди. – Куда? - испуганно уточнила Нерия. – Сюда, – Катрина указала на середину зала, пристально глядя на ученицу своими огромными, густо накрашенными глазами       Нерия покинула шеренгу и встала, вытянув руки по швам и ожидая выволочки. Всё-таки унюхала, ищейка орлейская. – Сеньор Себастиан, вы тоже.       Себастиан встал рядом с Нерией, но Катрина развернула их лицом друг к другу. Нерия уставилась на Себастиана презрительно, он на неё – насмешливо. А ещё во взглядах обоих сквозило недоумение. – Нет, – простонала Нерия, догадавшись, к чему всё идёт, – пожалуйста, кто угодно, только не он. – Почему? – спросила Катрина. – Потому что я не могу вертикально выразить горизонтальное желание, которого у меня нет. – Не стесняйся, я же вижу, что ты меня хочешь. – Я хочу тебе глаза выцарапать, придурок. – Этого желания достаточно, – обрадовала Катрина, – и прошу вас, следите за языком. Оба.       Нерия обречённо положила руку на спину Себастиану, он сделал то же самое и толкнул её к себе так, что она еле удержалась на каблуках. – Красивая висюлька, – он кивнул на длинное ожерелье, спускающееся в глубокое декольте. – “В штанах у тебя висюлька”, – подумала Нерия и наступила ему на ногу. Себастиан сморщился, но от комментариев про её кривые ноги в этот раз почему-то воздержался.       Заиграли скрипки, и с первого же шага Нерия осознала, что значит фраза “мужчина ведёт”. Вальс в паре с Себастианом был мукой, потому что и Нерия не знала, с какой ноги шагать, и он сам был больше заинтересован издевательствами над “колченожкой”, чем танцем. Но испортить танго он, как настоящий антиванец, себе позволить не мог.       В каждом его движении, в каждом повороте плеч Нерия чувствовала уверенность, за которой хотелось последовать. Хотелось отдать себя в чужие руки и позволить им управлять каждым её шагом. Что она и сделала. Может быть ей пока не хватало умения, и её шаги были не такими чёткими и выверенными, как у Себастиана, но что она умела великолепно – так это чувствовать. Предугадывать. Подстраиваться. Катрина или Палома сказали бы, что это женская интуиция, но Нерия знала – это магия. Она в её крови, в её природе, она и есть Нерия, нужно просто не мешать ей, дать раскрыться, отпустить и позволить жить своей жизнью.       Музыка звучала всё быстрей, но Нерия уже не боялась запнуться или не успеть за Себастианом. Она смотрела ему в лицо, на котором не было прежнего насмешливого выражения, и ловила каждый его взгляд, поворот головы, вздох, всё, что подскажет ей, каким будет следующий его шаг, а значит – и её. В какой-то момент Нерия осмелела настолько, что как только Себастиан подался назад, раскрываясь, давая ей пространство, она без смущения обвила ногой его бедро, и изумлённо приоткрыла рот, когда он , придержав её лодыжку, сделал выпад, вынуждая её прогнуться в пояснице почти до пола. – Ты сегодня какая-то другая, – заметил он, склонившись над ней и на несколько мгновений задержав Нерию в таком положении, – голову, что ли, помыла? – Волосы в носу выщипала, – съязвила Нерия и крепче вцепилась в его рубашку на спине, возвращаясь в вертикальное положение.       В ушах шумела музыка, собственный пульс, чужое ровное дыхание. Мышцы бёдер ныли, лодыжки уже одеревенели из-за проклятых каблуков, а танец всё продолжался, и Нерия покорно следовала за Себастианом, как марионетка подчиняясь движениям его рук, не в силах отвести взгляд от его лица, околдованная танцем, охваченна жаром тела мужчины, держащего её в объятиях.       Музыка оборвалась, но магия не исчезла сразу. Нерия зачарованно проследила за ладонью Себастиана, коснувшийся её щеки, и позволила ему оставить на своих губах поцелуй. – Ты что, пьяная? – еле слышным шёпотом спросил он, не отстраняясь. Нерия пришла в себя, оттолкнула его и отвесила пощёчину. Раздался хохот, аплодисменты и даже свист, Нерия отступила ещё на шаг, глубоко дыша и свирепо глядя на кривую ухмылку своего неожиданно умелого партнёра по танцам. – Вот это, – Катрина указала раскрытой ладонью на них, вперивших друг в друга пристальные взгляды, – танго.       Они вернулись в разные концы шеренги, Нерия злорадно отметила, что Себастиан трёт ударенную щёку, и вернулась к отработке движений до конца урока. Ещё через час все разошлись, и она привычно уселась на ступеньки небольших подмостков для музыкантов, скинув туфли и растирая уставшие лодыжки. – Наверное, тебя можно повысить. Теперь будешь не колченожкой, а, скажем, косолапкой.       Она подняла взгляд на задержавшегося в зале Себастиана, который приблизился к её месту отдыха, медленно встала и шагнула на ступеньку выше, чтобы сравняться с ним. – Звучит мило. Что нужно сделать, чтобы получить ещё одно повышение?       Он рванул её на себя за бёдра, обтянутые платьем, так же неожиданно, как сделал это вначале танца, но теперь Нерия крепко стояла на босых ногах. Она пнула его коленом в пах и отпрянула, он скривился, хватаясь за самое дорогое. – Снова распустишь руки – я позову стражу, и тебя отсюда вытурят. – Я с первого взгляда понял, что ты стерва, – поделился наблюдениями Себастиан, разгибаясь и отходя в сторону. – Я этого и не скрывала. – За какие заслуги мэр тебя терпит? – Скоро узнаешь, – Нерия прислонилась к закрытой крышке пианино, – если будешь послушным мальчиком. – Послушным? – Себастиан усмехнулся. – С чего бы мне тебя слушаться, колченожка? – Теперь я косолапка, – напомнила Нерия. – Я тебя, придурка, насквозь вижу. Вместе с твоим горизонтальным желанием. Не поздновато пытаться привлечь внимание девочки, дёргая её за косички? – Ты решила, что ты мне нравишься? – Нет. Я всего лишь остроухая подстилка. Такие, как я, не нравятся таким, как ты, – не выбирая выражения ответила Нерия, – но ты меня хочешь. Это заметно по твоей глубокой озабоченности моей личной жизнью. – Когда мы танцевали, мне показалось, что ты тоже меня хочешь, – поддержал Себастиан этот откровенный разговор и опять попытался сократить расстояние между ними, но Нерия выставила вперёд руку. – Я хочу научиться танцевать, – честно ответила она, – как ты. У тебя это потрясающе выходит, мне тоже так нужно. – Тебе нужны частные уроки? – Да, – подтвердила Нерия, – без Катрины, стоящей над моей душой с плетью. Я не могу учиться в таких условиях. И может быть… – она опустила руку, приблизилась к Себастиану и потрепала его по щеке, – если ты будешь очень хорошим учителем, однажды я не сдержусь в своих желаниях. – Где мы будем заниматься? – спросил Себастиан, что можно было расценить как согласие. – Придумай что-нибудь, – ответила Нерия, – ты мужчина, в конце концов. Тебе и решать.       Себастиан попытался удержать её за запястье, но Нерия увернулась, подхватила стоящие на ступеньках туфли и направилась к выходу из танцевального зала, чувствуя себя соблазнительницей из любовного романа. Роковой женщиной. Рафаэль назвал её так однажды, и её это задело, ведь в любовных романах роковая женщина – отрицательный персонаж, но что если это её призвание? Ей не быть невинной девой, которую спасёт прекрасный принц, но и статистом она в своей собственной истории оставаться не собирается. Если для того, чтобы взять судьбу в свои руки, ей необходимо быть отрицательным персонажем, женщиной, которую презирают за то, что она пользуется всем, что готовы ей дать мужчины, очарованные её красотой – пусть так. Если мужчины согласны делиться с ней тем, в чём она нуждается, только в обмен на постель – это не её вина. И то, что у них клетки мозга отмирают при виде милой мордашки – тоже не её вина.       До назначенной встречи с Рафаэлем она успела умыться, причесаться, переодеться и навести новый макияж. И даже ухитрилась сбежать из дома, не напоровшись на неприятности. Тео был на своих уроках, Джонни отсутствовал с самого утра, и Нерия могла себе позволить спокойно пройти по коридорам поместья, не озираясь и не стараясь быть незаметной. Так что в “Звезду Антивы” второй раз за день она вошла в приподнятом настроении. Рафаэль, едва увидев её, встал со стула и двинулся навстречу. Нерия кивнула в сторону свободного стола, но он показал ей ключи. – Я снял комнату. – Не лучшую, – обратила внимание Нерия. – Прости, я сейчас самый нищий из твоих поклонников. – Алонсо мог и скинуть по дружбе, – съязвила Нерия, поднимаясь по лестнице, – ты вроде сказал, что мы посидим как раньше, о комнате речи не шло. – Какая разница, где сидеть? – Так и я о том же спрашиваю.       Он провернул ключ в замке, открыл дверь и она присвистнула, входя внутрь. Разница была очевидна. Внизу не было кровати, усыпанной лепестками роз, зажжённых свечей, от которых в запертой комнате стало душновато, и исходящей паром бадьи, в которой также плавали алые лепестки. Нерия оглянулась на Рафаэля, закрывшего за ними дверь. – Это что ещё за будуар орлейской императрицы? – Ты же любишь всякие романтические штуки. А я люблю тебя.       Нерия разметала в стороны лепестки и присела на кровать, настороженно озираясь. Нет, она не думала, что сейчас со дна бадьи вылезет парочка храмовников и арестует её под радостные крики Рафаэля: “Обманул! Обманул!”, но ситуация была, мягко говоря, нетипичной. – Ты клумбу на Королевской площади обокрал? – она смяла лепестки в кулаке и выпустила, глядя, как они опадают на пол. – Я их купил. – Ну да. – Клянусь. Я купил букет роз и обдирал его тут полчаса. – Раф, что происходит? – Я же сказал. Без тебя всё не то. – Ясно, – Нерия встала с кровати и протянула руку, – дай ключи, я ухожу. – Сурана… – Дай их мне. – Прошу, не уходи, – взмолился Рафаэль, – ты не представляешь, сколько мы с Алонсо вёдер воды сюда перетаскали.       Нерия, которая уже приготовилась к страстным признаниям в любви, жалостливым уговорам, обещаниям, которые Рафаэль никогда не выполнит, опешила и посмотрела на заполненную бадью. – Сколько? – спросила она. – Много. Я хотел тебя порадовать. Ты же любишь в ванне торчать. Сурана, останься, – Рафаэль протянул ей ключ, – если хочешь, я уйду, а ты развлекайся, – он кивнул на тумбочку у кровати, – вон еда, вино. Отдыхай.       Она взяла протянутый ключ, глядя, как он смиренно ждёт у двери, пока она откроет и выпустит его. От всего этого за километры тащило обычной для Рафаэля дешёвой манипуляцией. Она бросила ему ключ, который он ловко поймал в подставленную ладонь, и начала развязывать шнурки на вороте рубахи. И правда, не пропадать же набранной ванне. Рафаэль привалился к двери и уходить не спешил. – Ты ещё тут? – спросила Нерия, стащив рубаху через голову и расстёгивая ремень. – Всё-таки хочешь, чтобы я ушёл? – Я хочу, чтобы ты остался, налил мне вина и не пудрил мои мозги, – Нерия разделась, потрогала воду и осторожно перелезла через край бадьи, разгоняя в стороны мокрые лепестки. Она села и вытянула измотанные танцами ноги, – давай выпьем, потрахаемся и разбежимся – это то, что у нас получается лучше всего. – Как пожелаешь.       Он отошёл налить вино, а Нерия закрыла глаза, погружаясь в воду по плечи. В комнате витал удушливый запах роз, от которого клонило в сон. Наверное, и правда стоило выгнать Рафаэля и остаться здесь на пару часов. Устроить маленький праздник для себя одной. Но он уже поставил на бортик у её головы бокал, разделся и забрался в бадью, усевшись напротив Нерии. Она взяла бокал, отсалютовала Рафаэлю и, сделав глоток, вспомнила, как Себастиан заметил, что она пьяна, но не сказал Катрине. Наверное, это что-то значит. – Как дела, Сурана? – Хорошо, – ответила Нерия и, решив, что эта не та информация, которую нужно скрывать, похвасталась, – Джонни выправил мне документы. Теперь я полноправная гражданка Антивы. – Здорово, – одобрил Рафаэль, – поздравляю. Как там твой сопляк поживает? – Могу сказать, что он думает о тебе гораздо реже, чем ты о нём. – Это же не я пытаюсь отбить у него девушку. – Я не твоя девушка, – Нерия ткнула Рафаэля пяткой в живот, – но даже если бы и была, ты что, считаешь какого-то сопляка соперником себе – известному сердцееду и непревзойдённому любовнику? – Я могу быть хорошим любовником, Сурана, но у него есть то, что возбуждает тебя больше всего – папашины деньги. – А что было у Зеврана? – ехидным тоном спросила Нерия       Вместо ответа раздался плеск и ей в лицо полетела пригоршня воды вперемешку с лепестками. Тушь, старательно нанесённая дома, потекла прямо в глаза, которые Нерия не успела закрыть, и их жгуче защипало. От боли потекли слёзы, она зачерпнула воду, смывая краску. – Прости! – Рафаэль тоже принялся отмывать её лицо. – Дерьмо! Сурана, прости, я же не знал! – Что ты не знал? – Нерия промыла глаза и посмотрела на него. – Что ты накрашена. – Ты что, мать твою, не помнишь, как я выгляжу? – прошипела она. – Для меня ты всегда выглядишь великолепно, – нашёлся Рафаэль и склонился к лицу Нерии, почти касаясь губами её губ, – но больше всего ты мне нравишься такой. Как в первый день нашего знакомства. Помнишь, как тогда, в комнате Паломы. Без твоих паршивых шмоток. И без всего этого на твоём лице. – Что, и макияж у меня паршивый? – Не начинай.       Он поцеловал её. Осторожно и ненастойчиво, мягко касаясь кончиками пальцев подбородка. Вторая рука легла на бедро, и Нерия положила сверху ладонь, переплетая пальцы. Как она назвала Рафаэля, когда они с Айрис болтали в её новом доме? Пагубная привычка. Пагубная, но такая приятная. Она запустила свободную руку в смоляные кудри, путаясь в них мокрыми пальцами, и провела языком по губам Рафаэля, скользнув между ними, намекая, что целомудренного поцелуя ей недостаточно. Он подхватил её за бёдра, вытаскивая из воды и подсаживая на бортик бадьи, в который Нерия уперлась руками, наблюдая за Рафаэлем, устроившимся между её ног и целующим внутреннюю сторону бедра. – Можешь мне не верить, Сурана, – произнёс он, подняв голову и посмотрев на неё, – но у меня нет никого ближе тебя. Я люблю тебя. И знаю, что каким бы ублюдком я ни был, ты всегда будешь добра ко мне. Потому что не умеешь по-другому.       Спустя час, разбирая спутанные мокрые волосы и глядя на сморщившуюся от воды кожу на кончиках пальцев, Нерия задавалась вопросом, дала ли ей её доброта хоть что-нибудь, кроме боли, разбитого сердца и желания умереть. Рафаэль, уже одетый, сунул в рот виноградину, подошёл к Нерии сзади и провёл рукой по спине. – У меня от этой херни мороз по коже. – Очень плохо выглядит? – Как творчество обитателя лечебницы для душевнобольных, – Рафаэль обвёл пальцем один из шрамов, – интересно. Он как будто на твоей спине пытается татуировки Воронов изобразить. Сурана, может ну этого психа нахер? – В каком смысле? – Нерия скрыла шрамы под рубахой и повернулась к Рафаэлю. – Давай свалим отсюда. Вдвоём. – Что значит – свалим? – опять не поняла Нерия. – То и значит. Уедем. Увезу тебя отсюда подальше, пока он тебя не убил. – А раньше тебе меня увезти что мешало? – вскипела Нерия, которую изрядно утомили запоздалые предложения спасти её от Джонни. – Когда он меня ремнём порол при тебе. Помнишь? Вы меня ещё трахали вдвоём. Тогда тебя тоже мороз пробирал? – Что я мог сделать? – повысил голос Рафаэль. – Сурана, я не рыцарь из девчачьей книжки, не жди от меня, что я буду биться за честь прекрасной дамы. Я всего лишь человек. Называй меня трусом, но я не меньше твоего хочу жить. Если ты не можешь защитить себя от него, то что против него могу я? – Я… – Нерия запнулась, понимая, что спорить тут не о чем. Он прав. Да, он трус. И приспособленец. Но какой у него выбор? А у неё выбор есть, но всё это время она выбирала быть жертвой, – мне не нужен рыцарь, Раф. Но мне нужна опора. Хоть иногда. Она нужна всем. Даже тем, кто не просто… эльф. – Выходи за меня, – выпалил Рафаэль. – Чего? – спросила Нерия, глядя, как он опускается перед ней на одно колено и стаскивает с пальца самое тонкое из его многочисленных колец. – Выходи за меня, – повторил Рафаэль, протягивая кольцо ей, – Нерия, я серьёзно. Я хочу жениться на тебе. – Разве нас поженят? – Нерия ошарашенно уставилась на кольцо. – Ты же андрастианка, – уверенно произнёс Рафаэль, – как и я. А теперь ещё и антиванка. Жрицам плевать, что ты эльф, поверь. – Раф, ты точно понимаешь, что такое брак? – Понимаю. Мы будем вместе в горе и радости, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас. – И ты не будешь спать с другими женщинами? – Скажи “да”, и я больше никогда даже в сторону других женщин не посмотрю. – Но если ты всё же переспишь с другой женщиной, – уточнила Нерия, – я же смогу с тобой развестись? – Сможешь, – подтвердил Рафаэль, – в Антиве разрешены разводы. – Хорошо, – Нерия протянула руку. – Это “да”? – Да. – Да? – Да!       Кольцо, надетое на палец, тут же слетело. У Рафаэля, конечно, были изящные руки, но не настолько, чтобы его кольца пришлись Нерии в пору. Он поймал его у самого пола и поднялся. – Я куплю другое, – пообещал Рафаэль, – а пока так…       Он расстегнул цепочку на шее Нерии, на которой она носила простенький кулон в виде серебряной капли, приобретённый за какие-то смешные деньги на торговой площади, и продел в кольцо. Оно скользнуло по цепочке вниз и повисло рядом с кулоном. Нерия потрогала кольцо, всё ещё не до конца осознавая, на что согласилась. – Мы что, правда поженимся? – Да, Сурана. – Рафаэль схватил Нерию за руки и прижался своим лбом к её. – Я обо всём договорюсь. Тебе нужно только купить самое красивое платье и прийти в церковь вовремя. Я сообщу – когда.       Он поцеловал её в лоб и покинул комнату так быстро, что Нерия даже не успела спросить, надо ли звать в церковь кого-то ещё. Свидетелей, подружек невесты… Она присела на край кровати, напяливая штаны и всё косясь на висящее на шее кольцо. Она согласилась. Назад ведь дороги нет? Или есть? Так и не найдя ответа на свой вопрос, она задула свечи и вышла из комнаты, прихватив с тарелки почти нетронутую гроздь винограда.