И жили они долго, пока не умерли

      Стражник со шрамом поджидал её у входа в ратушу. Или не поджидал, а просто грелся на солнышке, стоя на широких ступенях из белого камня. Пересекая площадь, Нерия поймала его взгляд, улыбнулась и помахала. Стражник растянул изуродованный рот в короткой усмешке и тоже поднял руку. Нерия приближалась к нему неторопливым шагом, вспоминая лекции Катрины. Настоящая леди не суетится, не спешит, не несётся к мужчине, сломя голову. Так что Нерия степенно вышагивала по брусчатке, вынудив стражника смотреть на её приближение целую минуту в томительном ожидании. Ведь настоящая леди стоит того, чтобы её ждать.       Сегодня Нерия не стала слишком наряжаться. Первое впечатление уже произведено, можно больше не притворяться умопомрачительной красоткой, к ногам которой падают все антивские парни. Достаточно быть хорошенькой. И она была. Прежде чем покинуть свою спальню в особняке мэра час назад, Нерия бросила последний взгляд в зеркало и с непонятной самой себе тоской в душе признала – она действительно хорошенькая, все, кто говорили ей об этом, не лукавили. Плотный макияж её взрослил, но если лишь слегка подчеркнуть глаза, как Нерия сделала сегодня, её почти подростковая мордашка выглядела совсем кукольной. Собранные в высокий хвост волосы с небрежно выпущенными у лица прядями добавляли внешнему виду девичьей легкомысленности. А белое, длинное, приталенное, с открытыми плечами платье из тонкого льна не скрывало очертаний фигуры, хрупкое изящество которой теперь тоже казалось Нерии привлекательным.       Уже шагая к городу, как всегда на своих двоих, хотя Джонни уже неоднократно выговаривал ей за это, а как-то раз и съездил по лицу, когда она сказала, что больше любит гулять, чем трястись в повозке, Нерия поняла, откуда взялась эта смутная тоска, сжавшая сердце, когда она смотрела на своё отражение. В этом белом платье, таком красивом на её загорелой коже, с этими бездонными глазами, в которых, как ей показалось, застыли готовые пролиться слёзы, она выглядела беззащитной. Нежной, невинной, слабой, трогательной героиней книжек, которые она читала, мечтая стать такой. Потому что в книжках именно ей, этой героине, полагается самый лучший мужчина, который убережёт свою возлюбленную от невзгод. Закроет её собой от всех тягот и жестокостей мира. Ложь. Всё ложь.       Мужчины уважают только силу и ненавидят всё, что напоминает им о слабости. Уничтожают все ростки уязвимости, близости, доверительности – в себе и в женщине, которая рискнёт обнажить перед ними душу. Мужчина втопчет эту женщину, мягкотелую и беззубую, в землю, и пройдёт по ней, без вины и сожалений. Переломит ногами её хребет и пойдёт дальше, ни разу не оглянувшись на месиво из грязи, крови и осколков костей, что когда-то было женщиной, которая совершила самую большую ошибку, которую только можно совершить – поверила в мужское милосердие и сострадание. Нельзя быть слабой. Можно только притвориться – чтобы обмануть, завлечь, приманить. Сбить мужчину с толку, прикинувшись лёгкой добычей. Ещё одна из многочисленных масок, которую ей предстоит научиться носить. – Я спросил у Грегори, – чарующим голосом отчитался стражник, как только Нерия шагнула на первую ступеньку, – он говорит, что не знает ни о каком браслете. – Жаль, – ответила Нерия и встала напротив стражника. Интересную формулировку он выбрал. Не “Грегори не знает”, а “Грегори сказал, что не знает”. Значит ли это, что сам он Грегори не верит? – Тогда вынуждена спросить, нашёл ли ты для меня слова утешения? – Нет. Но я нашёл для тебя вот это.       Он раскрыл ладонь, и Нерия увидела лежащий в ней браслет. Серебряный браслет из тонких звеньев, с небольшой подвеской в виде полумесяца. – Я заметил в прошлый раз, что ты носишь серебро, – пояснил стражник, – наверное, поэтому ты так поздно обнаружила пропажу браслета. – Ты очень наблюдательный, – улыбнулась Нерия, стараясь скрыть волнение, которое это замечание вызвало в ней. Не намекает ли он, что раскусил её ложь? – Это моя работа – быть наблюдательным. – Ты его в бесхозных вещах взял? – Да. Его дорого не продашь, поэтому никто не позарился.       Это верно. За такую безделушку скупщик много не отсыпет. Нет никакого смысла менять серебро на медяки. Нерия протянула стражнику руку ладонью вверх. – Помоги надеть, пожалуйста.       Тонкая цепочка обвила запястье, и пока стражник возился с маленькой застёжкой, которая никак не поддавалась его огромным рукам, Нерия думала, что вот именно сейчас самый подходящий момент, чтобы предложить ему продолжить знакомство в неформальной обстановке. Нужно предложить ему выпить, это будет выглядеть естественно. Он сделал ей подарок, она растрогалась и пригласила его на свидание. Девочки любят украшения и любят тех, кто их дарит. Но она всё медлила, глядя на своё запястье, и, когда стражник закончил, отступила, так ничего и не сказав. – Надеюсь, тебя это хоть немного утешило. – Да, – она покрутила подвеску между пальцами и отпустила, – спасибо. Ну, раз никто тут не видел моего браслета, я пойду. Всего хорошего. – А… – Нерия повернулась к стражнику спиной, он осёкся и повторил за ней, – всего хорошего.       Шагая к выходу с огороженной площади, она спрашивала себя, почему передумала, и не находила однозначного ответа. Она разыграла всё безупречно, он бы согласился на её предложение. Ей нужно было всего лишь произнести его, но она не смогла. Не смогла заставить себя влезть в авантюру теперь, когда перед ней открылся новый путь, по которому она прежде никогда не проходила. Нужно ли ей вляпываться в очередную историю, полную интриг, лжи и смертей, когда она может… попробовать жить нормальной жизнью. Конечно, Джонни ещё долго никуда не денется, но она может жить две жизни – одну с ним, бегая по его поручениям и присматривая за его сыном, а вторую – самую обычную. Обычную жизнь замужней женщины. У неё есть дом, есть жених, есть деньги, чего ещё желать?       Спустившись ниже “Звезды Антивы”, Нерия свернула в переулок и зашагала к своему дому. Поворачивая ключ в замке, она съёжилась, представив, как сейчас дверь откроется изнутри, и ей крикнут: “Пошла прочь, бродяжка ушастая!”. Но нет, дом был пуст и выглядел так же, как когда она покидала его в последний раз. В тот день, когда ей доставили её грандиозную кровать. Она поднялась по лестнице и остановилась на пороге спальни, рассматривая обновку. У резного изголовья, на толстом голом матрасе лежали пара новых подушек и свёрнутое пуховое одеяло. Продавец в лавке отговаривал её от такой неразумной покупки, убеждая, что под пуховым одеялом ей будет жарко, но Нерия спросила, зачем он тогда вообще привёз в Антиву пуховые одеяла, раз не собирался их продавать, и лавочник сдался. Возле одеяла лежало чистое постельное бельё, которое Нерия купила там же и попросила постирать прачек в особняке мэра. Она притащила всё это в тот же день, когда привезли кровать, но застелить её не успела, потому что нужно было спешить на танцы. Зато успела помыть полы и окно с утра.       Разувшись и пройдя в комнату, Нерия перекинула подушки и одеяло на подоконник и принялась стелить простыню. Это оказалось непросто. В особняке её постель перестилала Алана, в доме Рафаэля её кровать была небольшой. Нерия бегала вокруг кровати, натягивая простыню то с одной, то с другой стороны. Подоткнула её у изголовья, а под матрас заправлять не стала, решив, что и так сойдёт. Отчитываться ей не перед кем. Подушки в наволочки она затолкала быстро, и пришла очередь одеяла. Через пять минут, безуспешно ища выход из пододеяльника, Нерия осознала, зачем в доме нужен муж. Чтобы вызволять маленькую её из огромного пододеяльника. Ещё через пять минут она всё же распихала углы одеяла куда надо и выбралась на волю.       Наверное, будь здесь Катрина, она бы закатила свои глазища при виде результата трудов ученицы. Постель выглядела неопрятно. Простыня свисала с кровати, одеяло скомкалось. Но Нерии казалось, что она не делала в своей жизни ничего прекрасней. Она завалилась на кровать и раскинула руки и ноги, стараясь занять всё пространство огромного матраса. Её огромного матраса. На её огромной кровати. В её постели, которую она только что застелила. В её доме.       Она села, вылезая из платья. Раздевшись полностью и распустив волосы, забралась под одеяло с головой и свернулась в клубочек, обхватив колени, чувствуя кожей прохладу простыни, принюхиваясь к запаху трав, которыми слуги в доме Джонни пересыпали бельё. Лавочник оказался прав – под одеялом быстро стало жарко. Нерия стянула его до талии и легла головой на подушку. Повернулась на бок, посмотрела на вторую подушку и представила Рафаэля. В этой постели, рядом с ней. Хочет ли она, просыпаясь, видеть его голову на соседней подушке каждый день? Она закрыла глаза, представляя его лицо. Карие глаза – глубокие, блестящие, живые. Насмешливую улыбку. Острые скулы. Каждый. Долбаный. День. Она будет потягиваться, открывать глаза и видеть его, лежащего рядом с ней. Может, им не съезжаться? Катрина говорила, в Орлее у супругов принято спать в разных спальнях. Они с Рафалем пойдут ещё дальше – будут жить в разных домах. Очень прогрессивно, а главное – удобно.       Все эти размышления пугали. Как будто она уже точно решила, что они поженятся, и теперь пытается примириться с эти решением, уговаривая себя, что можно организовать их быт так, чтобы Нерию не бесило присутствие новоиспечённого мужа в её доме. Но если ей так страшно, значит, это не то, что ей в самом деле нужно? Что там делают героини любовных романов в такой ситуации? Точно. – Надо взвесить все плюсы и минусы, – произнесла Нерия вслух и перевернулась на спину.       Плюсы. Какие у Рафаэля есть плюсы?       Иногда он даёт действительно дельные советы. Хоть Нерию и злили его вечные призывы смириться со своей природой, она была вынуждена признать, что как только она перестала сдерживать магию, пытаясь привести её в соответствие с заданными Кругом стандартами, управляться с ней стало гораздо проще. Природа не любит, когда её насилуют.       Он советовал ей не лезть к Джонни. Кто знает, если бы она тогда послушала Рафаэля, может, сейчас жила бы спокойно, не вздрагивая от шагов хозяина за дверью своей спальни. Что ещё? Рафаэль отличный любовник. Умелый и страстный. Если она хочет превратить свою жизнь в танго – лучше партнёра ей не найти. Их брак никогда не станет привычкой, искры между ними никогда не угаснут.       Он красавчик, и от его голоса у неё дрожат колени. Всё, плюсы закончились. Нерия перевернулась на бок и закрыла глаза, наслаждаясь теплом солнца, палящего сквозь чисто вымытое стекло.       Минусы.       Он кобель. Бессовестный, наглый потаскун. И считает её дурой, которая верит, что после свадьбы он изменится. В самом лучшем случае, он пойдёт на компромисс и станет изменять тайно, а не тыкать своими похождениями ей в лицо. Нерия представила, как не может пролезть в дверь своей спальни, цепляясь за косяк развесистыми оленьими рогами, и горько рассмеялась, скривив рот.       С ним она никогда не будет в безопасности. Обратная сторона танго. Партнёр ведёт, а ты следуешь за ним, не зная, куда вас обоих заведёт его жгучая страстность. В тюрьму? В бега? На дно городской канализации в одном мешке на двоих? Разве этого она хочет? Нерия сжалась в комок и опять натянула на себя одеяло, прячась под ним с головой. Она хочет семью. Настоящую семью. Хочет приходить домой к человеку, который любит её. Готовить вместе ужин, рассказывать друг другу, как прошёл день. Валяться в постели до обеда, целоваться, пока губы не онемеют, заниматься любовью, вместе гулять на пристани, ходить в гости к друзьям. Может быть, даже…       Она потрогала ладонью живот, который вздрогнул от её прикосновения. Нет. Напрасная надежда. После того, что она сделала с той девочкой…       Дышать стало тяжело. От того, что под одеялом заканчивался воздух, и от воспоминаний о тёплой крови, текущей по ногам. Запах железа, сине-красное сморщенное тельце, покрытое слизью и кровью, с толстой трубкой пуповины, на земляном полу. Безразличная ко всему усмирённая девчонка. И боль. Невыносимая, убийственная боль разрываемых на части внутренностей.       Если бы она могла забеременеть, с её беспечным отношением к сексу это бы уже произошло. Подсознательно Нерия даже надеялась, что это произойдёт, и она убедится, что опрометчивый поступок не нанёс ей непоправимый ущерб. Но всё было понятно уже тогда, когда она истекала кровью рядом с мёртвым младенцем и его усмирённой матерью. Заклинание, которым юные магички в Круге тайком от наставников делились друг с другом, лишило её возможности стать матерью, уничтожило внутри неё что-то, что делало её полноценной женщиной. Сколько чародеек заплатили такую дорогую цену за то, чтобы избавиться от результата посягательств на их тело насильника в тяжёлых храмовничьих доспехах?       Нужно выходить за Рафаэля. Другого она всё равно не заслуживает. Даже если где-то есть мужчина, способный любить по-настоящему, на такую, как она, он и не взглянет. Она бесплодная остроухая шлюха, изуродованная шрамами, замученная кошмарными снами, топящая боль в антиванском бренди. Рафаэль – лучшее, на что она может рассчитывать.       На сгиб локтя упали крупные, сразу же остывшие капли, Нерия сильнее обхватила руками колени, сдавливая и подтягивая к лицу. Уткнулась в них, чувствуя, как челюсти привычно сводит в попытке сдержать рыдания. Здесь можно поплакать. Это её дом, её постель, никто не увидит, не услышит, не обидит. Она скинула одеяло, под которым из-за жары и духоты уже было невозможно дышать, и расплакалась, шмыгая носом и глотая солёные слёзы.       Ни в одной из его книжек не нашлось подходящего заклинания, и Тео уже начинал подозревать, что Нерия наплела ему какой ерунды, а он уши-то и развесил. Пот, кожа, ага. И гадание на кофейной гуще. Никакая официально разрешённая магическая школа не специализировалась на поиске людей по, так сказать, отходам их жизнедеятельности. А это значит, что ему нужны книги, которые Нерия прячет в своей комнате.       Влезть в её спальню оказалось проще простого – на двери не было никакого замка, ни снаружи, ни изнутри. Раньше Тео не придавал этому значения, но сейчас, проникнув в комнату Нерии тайком от хозяйки и глядя на вмятину от скрученной задвижки на деревянной панели, он ненавидел своего папашу так, что аж зубы болезненно сжались. Он будто всеми способами напоминает Нерии, что она здесь никто, просто вещь, с которой отец может делать, что захочет и когда захочет. Что она не гостья, а заложница.       В её отсутствие Тео в эту комнату ни разу не заходил, и хоть нужно было торопиться, потому что Нерия могла вернуться в любой момент, он встал посреди комнаты и огляделся. Кровать, застеленная однотонным песочным пледом. Какой-то цветок с маленькими фиолетовыми цветами в горшке на подоконнике. Книжный стеллаж, заставленный в два ряда. Туалетный столик с большим зеркалом, заваленный косметическими принадлежностями. Тео подошёл к нему и взял в руки флакон из ребристого стекла. Снял крышку, понюхал. Духи, её любимые, с запахом пряностей. Он оглянулся на дверь, быстро капнул из флакона на рукав рубахи, поставил его на место и подошёл к стеллажу.       Книг было много. История, экономика, биология, военное дело, художественная литература и, разумеется, магия. Очень много книжек о магии. Тео принялся водить пальцем по корешкам, ища знакомые названия. Вытянул один из толстых фолиантов в коже, из тех, что Нерия отобрала у него, и тут же сунул обратно, испуганно повернувшись к скрипнувшей двери.       В комнату спиной вперёд вошла Алана, таща таз с водой. Кряхтя, она опустила таз на пол, разогнулась, развернулась, вскрикнула от неожиданности и прикрыла рот ладошкой. – Простите, господин. Я не ожидала, что тут кто-то есть.       Она вечно называла его “господин”. Не “сеньор”, как это принято в Антиве, а, видимо, на ферелденский манер. Он как-то раз предложил ей называть его просто по имени, хотя бы когда отец с матерью не слышат, но Алана от такого предложения вспыхнула и, заикаясь, сказала, что господин, должно быть, шутит. Как можно, это слишком непочтительно. – Я… – Тео замялся, не зная, как объяснить своё присутствие в чужой спальне. – Что вы тут делаете? – Алана нахмурилась, а Тео удивился её грозному тону. Куда вся почтительность делась? Хотя, она же служанка Нерии, конечно она недовольна, что он шарится здесь в её отсутствие. Что же сказать? – Я… – повторил Тео, и подошёл к служанке ближе, решив сказать всё, как есть. – Алана, мне нужно найти у Нерии одну книгу. Это очень важно. – Но… – Алана открыла рот, замолчала и вытаращила глаза на Тео, схватившего её за плечи, и наклонившегося к её лицу. – Прошу тебя, не говори ей, что я был здесь, – умоляюще попросил он, – клянусь, я не делаю ничего плохого, и Нерии это никак не навредит. – А вам? – Мне? – удивился Тео неожиданному вопросу. – Нет. Мне тоже не навредит. – Хо… хорошо, – ответила Алана, – господин, отпустите меня, пожалуйста. Мне нужно сделать уборку, пока госпожа не вернулась. – Да, прости, – Тео разжал руки, которыми слишком сильно стиснул узкие плечи, и вернулся к стеллажу, – я скоро уйду.       Алана молча принялась протирать пыль на подоконнике, а Тео опять заметался взглядом по книгам. Нужно спешить. Пересматривать все книги – это очень долго, нужно соображать быстрее. Нерия говорила, что храмовники накладывают отслеживающее заклинание на филактерию. Он начал сдвигать книги, ища на дальних полках потрёпанный том без названия, в котором вычитал про филактерии раньше, чем Нерия отобрала книжки. Только бы она не убрала его куда-то в другое место.       Книга нашлась быстро. Тео раскрыл её, осторожно перелистывая истончившиеся от времени сшитые тесьмой страницы, рассматривая рисунки и читая приписанный чьей-то рукой перевод. Современный антиванский и тевин чем-то были схожи, но переводчик понял далеко не всё. На одной из страниц взгляд зацепился за слово, отдалённо похожее на слово, которое в антиванском означает “искать” или “найти”. Тео присмотрелся к рисунку на странице, изображающем ритуал наложения заклинания и аккуратно вырвал его из книжки. Алана повернулась к нему на звук рвущейся бумаги, с ужасом глядя, как он заталкивает испорченную книгу обратно на полку. – Зачем вы… – Алана, так нужно, – Тео спрятал листок за пазуху, – пожалуйста, ни слова Нерии. – Хорошо, – грустно повторила Алана и одновременно покраснела и побледнела, когда Тео снова тронул её за плечи. – Я твой должник, – он чмокнул её в лоб и отпустил, – когда я разберусь со всем этим – проси, что хочешь. – А… ага… – пролепетала Алана, но Тео уже выскочил за дверь и помчался к своей комнате.       Войдя и заперевшись, он развернул листок, внимательно изучая рисунок. Ничего сложного, на первый взгляд. Рисовать руны он умеет. Филактерии с кровью, которую надо положить в центр, у него нет, но есть та записка. Если Нерия всё-таки его не дурила, то действительно, какая разница – кровь, пот, да хоть слёзы. Правда кровь всё же понадобится, чтобы накапать её в руну. Но для этого и его кровь сойдёт.       Он сдвинул в сторону ковёр, освобождая место на полу и взял с письменного стола мелок. Нерия любила рисовать мелками схемы заклинаний и неприличные рисунки, поэтому он хранил их в комнате, на случай, если её посетит вдохновение. На срисовку руны, в избытке украшенной завитушками, ушло минут десять. Тео положил в центр в виде ромба записку, отряхнул руки, достал карманный ножик, который таскал на всякий случай, но обычно ковырял им заусенцы, снял рубаху, чтобы не запачкать кровью, опустился перед руной на колени и застыл над ней, не решаясь начать. Это магия крови. Он никогда не использовал магию крови. Но Нерия сказала, что она малефикар, и с ней всё нормально. Людей она не режет, по ночам демонически не хохочет. Это всё ещё магия, просто из другого источника. Тео полоснул ножом по левой руке чуть ниже локтя и резко выдохнул, вытянув руку над руной. Не больнее, чем когда папаша ему нос вправлял. И главное, стоит того. Каждой капли, что сейчас стекает в руну, окропляя белый мел на полу. Тео взял вырванный листок, читая с него заклинание. Руна засветилась красными и синими всполохами, кровь заструилась к записке, и Тео запнулся, глядя, как она вытекает из мела, который снова становится белым, и течёт к центру руны, но взял себя в руки и продолжил читать. С последним словом кровь впиталась в записку, не оставив от себя ни следа, и руна погасла. Тео поднял записку и тут же понял, что вторую-то часть заклинания он не знает. Он хлопнул себя по лбу здоровой рукой. “Филактерию” он сделал, а как её активировать – понятия не имеет. Он наскоро затянул рану на руке, смыл кровь в тазу для умывания и рванул обратно к комнате Нерии.       С Нерией он столкнулся в коридоре. Она выглядела восхитительно. Тео засмотрелся на её белое платье и точёные плечи и забыл, что держит в руках записку. Он сунул её в карман. – Что прячешь? – спросила Нерия, остановившись у двери спальни. – Стихи писал, – уверенно соврал Тео. – А чего такой бледный? – Долго писал, на воздухе давно не был. – А чем от тебя пахнет? – Булочками с корицей. – О! – обрадовалась Нерия. – Схожу тоже возьму! – Их нет, я все съел.       Нерия сощурилась и посмотрела на него внимательным взглядом, от которого Тео захотелось провалиться в подпол и там умереть от стыда. – Знаешь, – медленно произнесла она, – у меня сейчас нет абсолютно никакого настроения разбираться в твоём вранье. Встретимся за ужином, – она открыла дверь, – привет, Алана. – Госпожа.. – Служанка подхватила таз и потащила его к двери. На выходе она подняла на Тео расстроенный взгляд, и он опять устыдился. За то, что заставляет её лгать. Он схватился за таз. – Я помогу. – Не надо. – Он же тяжёлый. – Я донесу. – Я помогу! – рявкнул Тео.       Алана от испуга выпустила таз, порезанную руку свело, Тео не удержал левую дужку, и грязная вода хлынула на пол, заливая коридор и часть комнаты Нерии. – Впервые вижу, чтобы наказание за враньё настигло кого-то так быстро, – прокомментировала Нерия, присаживаясь на кровать и глядя, как вода подбирается к светлому пушистому ковру, – кажется, ты очень прогневал Создателя.       Тео виновато посмотрел на Алану, которая пребывала в ступоре от шока, взял тряпку, опустился на колени и принялся собирать воду. Да. Кажется, сегодня он очень прогневал Создателя.