И жили они долго, пока не умерли

      Возвращаясь в спальню после ужина, Тео был совсем не готов встретить там сидящую на его кровати Нерию. И никакой радости от её прихода он не испытал, потому что в руках она держала ту самую книгу, из которой он выдрал листок с заклинанием. Но это же хорошо, что она здесь? Могла бы сразу нажаловаться отцу, но пришла сначала поговорить с ним. Тео закрыл за собой дверь и встал возле неё, глядя на гостью исподлобья. Нерия закинула ногу на ногу и похлопала книжкой по коленке, показавшейся из высокого выреза юбки. – Ты что, правда думал, я не замечу, что кто-то рылся в моих вещах? – С чего ты взяла, что это был я? – решил скосить Тео под дурачка. – А кто? – Нерия раскрыла книгу, демонстрируя обрывок страницы в середине. – Папенька твой выскочил из нужника, прибежал в мою комнату, залез на второй ряд книжной полки, вытащил книгу, вырвал страницу и побежал обратно подтирать жопу? – Ты так подробно всё описала, что я согласен принять эту версию как рабочую. Это похоже на моего папеньку – подтирать жопу древними магическим трактатами. – Хватит врать. – Я не вру. – Ну что ж, – Нерия отложила книгу на тумбочку возле кровати. Тео посмотрел на обнажённую коленку, – тогда, выходит, это была Алана. – Почему Алана? – Тео испуганно перевёл взгляд на её лицо. – Ей-то это зачем? – Откуда ж я знаю? – Нерия медленно поднялась с кровати. – Когда я пришла, в комнате была только она. – Она же убиралась. – Очень удобное прикрытие, согласись, – Нерия сделала к нему короткий шажок, – ты никогда не думал, что служанка – подходящая личина, под которой можно пробраться в чей-нибудь дом? У слуг есть доступ ко всем помещениям, на них не обращают внимания, даже дела при них важные обсуждают, потому что, ну что эта дура может понимать в важных делах, да? Если бы я хотела стащить что-то из богатенького дома, я бы нанялась туда прислугой. Вдруг никакой Аланы не существует? И на самом деле она сорокалетняя отступница из Орлея по имени Женевьева, которая прикидывается пятнадцатилетней беженкой из Ферелдена. – Женевьева? – переспросил Тео, встревоженно следя за тем, как она продолжает неспешно приближаться к нему. – Или Кларисса. Или даже Фелиция, – Нерия остановилась перед Тео на расстоянии шага. Ему стало жарко, – хорошее имя. Если наймусь куда-нибудь служанкой – назовусь Фелицией. – Я думаю, что Алана – всё-таки Алана, – тихо возразил Тео, отводя взгляд, – и она не брала книгу. – А кто её брал? – Я не знаю. – Твоё враньё выйдет тебе боком, – пообещала Нерия, – но, наверное, так и должно случиться. Маги учатся только на своих ошибках. – Клянусь, я не… – Да насрать мне на твои клятвы, – перебила она, и Тео посмотрел ей в лицо. Рот Нерии капризно скривился, нос сморщился, а огромные глаза, не моргая, смотрели перед собой, как будто сквозь него, – и на то, что ты там затеял – тоже насрать. Я так устала, Тео. От твоего отца, от того, что не знаю, что ему взбредёт в голову в следующую секунду, что он заставит меня делать, как он изобьёт, изнасилует и изуродует меня в следующий раз. Устала от Катрины с её занятиями и нотациями, устала от твоей матери, которая смотрит на меня с осуждением за каждой утренней трапезой. Я устала от этого огромного дома, в котором мне страшно и одиноко, – она опустила взгляд в пол и снова подняла его на Тео, осмысленный и серьёзный, – я не могу разобраться с собственной жизнью. Охранять тебя, чтобы ты не напортачил со своей, – у меня тем более нет никаких сил. Мне очень плохо.       Она умолкла, глядя на него, а у Тео от вида серых глаз, наполнившихся слезами, затряслись руки от злости на отца. Не думая ни секунды о том, правильно ли он поступает, Тео преодолел разделявший их шаг и стиснул Нерию в объятиях, прижимая её к себе, вдыхая запах пряных духов, чувствуя, как её дыхание согревает плечо. Она обняла его в ответ. – Нерия, я хочу помочь тебе, – он уткнулся лицом в её волосы, мягкие, приятно пахнущие какими-то душистыми травами и торопливо проговорил, – проси, что угодно, я сделаю всё. Я увезу тебя отсюда, я найду для нас дом, я буду работать, я защищу тебя от всех – от моего отца, от храмовников, да хоть от демонов. Клянусь, я дам тебе всё, что нужно. Просто скажи, что мне сделать для тебя. – Поцелуй меня. – А?       Руки, обнимающие его, поползли вверх по спине и остановились на плечах. Тео распахнул глаза, глядя на черноволосую макушку и ощущая, как тёплые ладони пробираются за ворот рубахи и царапают кожу короткими ногтями. Нерия задрала голову, слёзы в глазах высохли, так и не пролившись. – Поцелуй меня, – повторила она.       Одна рука соскользнула с плеча, и Тео услышал щелчок дверной задвижки за спиной. Она что, серьёзно?       Поверить в то, что Нерия сама просит поцеловать её после того, как несколько раз прямо сказала, что между ними ничего нет и не будет, было сложно. Вдруг он поцелует её сейчас, а завтра она скажет, что ей просто было грустно и одиноко, и она совершила глупость, о которой им обоим стоит забыть. А вдруг она проверяет его решимость? Он откажется её целовать, и она разочаруется. Раз он такую мелочь для неё сделать не может, то что говорить о чём-то более серьёзном.       Пока он в полном смятении соображал, какой реакции Нерия от него ждёт, она провела рукой от плеча до шеи, коснулась пальцами затылка, отчего по всему телу Тео пробежали мурашки, зарылась рукой в волосы, привстала на цыпочки и тронула его губы поцелуем, от которого все мысли потонули в тумане. Какая разница, что будет завтра, если сейчас он может целовать её, держать в объятиях, чувствовать её тепло. – Нерия, – позвал он, когда она немного отстранилась и отпустила его.       Он хотел попросить, чтобы она не уходила. Пусть даже она больше не хочет его целовать, не важно, лишь бы только осталась здесь, с ним. Он уступит ей кровать и будет лежать на полу тихо, как мышь, и до утра слушать её дыхание, представляя, что ей снится что-то хорошее.       Подбирая убедительные слова, которые не звучали бы мольбой уличного попрошайки, Тео не сразу понял, что Нерия тянет на себя заправленную в штаны рубаху. От прикосновения ладони к животу он вздрогнул и обрадовался, что сгустившийся за окном сумрак скрывает, как сильно пылает от смущения его лицо. Но вот возбуждение никакой темнотой не укрыть. Ладонь двинулась ниже, пальцы потеребили металлическую пряжку ремня и надавили на вставший под одеждой член. – Нерия, – повторил Тео, хотя голос внутри кричал ему, чтобы он заткнулся и не мешал девушке его мечты трогать его стояк, – ты… точно… хочешь… – Хочу, – Нерия подняла голову, Тео перевёл взгляд с широко раскрытых серых глаз со странно расширенными в сумерках чёрными зрачками на приоткрытый рот, из которого вырывалось частое дыхание. Она заставила его пригнуться, положив вторую руку на затылок, и прошептала, – я хочу тебя. Пожалуйста… мне так одиноко…       Она продолжала говорить что-то ещё своим сладким голосом, что-то про то, что хочет его, что он нужен ей, что она не хочет проводить эту ночь одна в своей постели… но Тео уже не разбирал половины слов, кровь, которая вроде как должна была вся отлить от головы, наоборот прилила к мозгу и шумела в ушах, стучала и распирала сосуды изнутри. Он поднял руки, позволяя Нерии снять с него рубаху, застонал от прикосновения ладони, проникшей под расстёгнутый ремень, схватил Нерию за плечи и толкнул к кровати. Хватит строить из себя скромника – просрёт свой шанс, а второй раз она не предложит. – Я.. я тоже хочу… – пробормотал Тео, когда Нерия обогнула его, выбравшись из объятий, и усадила на кровать, – куда ты?       Увидев, как Нерия отступает на шаг, он испугался, что она уйдёт. Поцеловала, потрогала, нашептала на ухо непристойностей, чтобы раззадорить его и оставить одного. Красивая, соблазнительная и жестокая. – Я люблю тебя, – произнёс он, надеясь, что это её остановит, и запоздало понял, что она и не собиралась уходить.       Рукава белого платья, обнажающие плечи, сползли ещё ниже. Нерия освободила руки, и платье повисло на талии, открывая взору Тео то, что до этого он украдкой разглядывал в глубоких вырезах. Маленькую грудь с дерзко торчащими тёмно-розовыми сосками. Смуглую, с еле заметной родинкой с левой стороны, которую сразу же захотелось поцеловать. Ну зачем она такая красивая? Неужели папаша не мог и правда найти ему в наставники бородатого деда в остроконечной шляпе?       На демонстрации груди слишком красивая наставница не остановилась. Платье упало к её ногам. Стройным, загорелым ногам. Тео посмотрел на маленькие ступни, затем на узкие лодыжки, угловатые коленки… прикрыл глаза, медленно открыл. Поднял взгляд на бёдра. Тоже узкие, худые, с небольшим просветом между ними. Но всё равно выразительные на фоне очень тонкой талии и плоского живота. Изящные пальцы подцепили кружевную тряпку, обтягивающую эти бёдра, тоже загорелые. Нет. Это не загар. Это её кожа. Тёплого, золотисто-коричневого оттенка, усеянная родинками. И ягодицы, наверное, тоже в милых маленьких родинках. Но Нерия не дала ему это выяснить. Она сняла нижнее бельё, приблизилась вплотную, задев ногами раздвинутые колени, и оседлала его, прижимаясь грудью и впиваясь в рот поцелуем, совсем не таким осторожным, как первый. И если прикосновение чужих губ было ему знакомо, хотя никто раньше не терзал так его рот, проникая в него языком, прикусывая нижнюю губу, зализывая, снова прикусывая и оттягивая, то приятная, возбуждающая тяжесть стройного, гибкого, горячего, обнажённого тела была для него чем-то новым и неизведанным. Когда он сбегал из дома в деревенский трактир, местные смешливые девчонки без стеснения залезали к нему на колени, он даже несколько раз бывал за это бит их кавалерами, не сильно, но с унизительными оскорблениями про богатенького сынка. Но это всё были безобидные подростковые развлечения, которые никогда не доходили ни до серьёзных травм, ни до серьёзных отношений. И до несерьёзных тоже. Стоило его няне один раз застать его влезающим в окно после ночных гулянок, пьяного, побитого, но очень весёлого, она усадила его на кухне, напоила крепким чаем и, не стесняясь в выражениях, рассказала, что она ему оторвёт, если он вздумает портить деревенских девок. “Вы, сеньор, сейчас нагуляетесь, – говорила она, саркастично выделяя слово “сеньор” – а кто потом девчонку с вашим байстрюком в жёны возьмёт?”. И он это накрепко запомнил. Не потому что ему в этом возрасте необходимы были наставления от няньки, а потому что не хотелось разочаровать единственного человека, который его любил. Через год её не стало. Она сгорела от какой-то болезни за пару месяцев, но Тео и дальше не собирался её разочаровывать, и предел вольностей, который он позволял себе с деревенскими хохотушками – это объятия и поцелуи.       Но с Нерией он может позволить себе больше. Она не наивная девчонка, у которой житейского опыта ещё меньше, чем у него. Уж она-то точно знает, что у секса бывают последствия, и прилагает усилия, чтобы они не наступили. А даже если и наступят… пусть. Папаша конечно взбесится, будет рвать, метать, размахивать шпагой и грозиться переписать завещание на своего любимого неваррского жеребца. И перепишет, скорее всего. Ну и ладно. Если Нерия забеременеет, он её не бросит, даже если это будет стоить ему всего отцовского имущества. Он признает ребёнка и не допустит, чтобы его семья в чём-то нуждалась. Если с кем-то он и готов зайти настолько далеко, так это с Нерией.       Пока это всё проносилось в его голове в гораздо менее связных формулировках, Нерия переключилась с его рта на шею, оставляя следы от лёгких укусов, а её руки обосновались в паху. Утонувшая во мраке комната плыла перед его взором, сливаясь в одно тёмное пятно, единственной яркой деталью на котором были огромные серые глаза, возникшие у лица, когда Нерия придвинулась очень близко, вжимаясь в член. Тео чувствовал, как она трётся о него, горячая, мокрая, настойчивая, похотливая. Слышал, как сквозь стоны снова шепчет что-то до безумия приятное. – Хочу тебя… – она положила себе на бедро его руку, которой он упирался в кровать, боясь прикоснуться, – ты мой… мой… мой… мой… мой…       Он схватил её обеими руками, сдавливая бедра, уткнулся лицом в грудь, целуя её, вдыхая запах корицы и имбиря, удушливый и пьянящий. Переместил ладони на ягодицы и умоляюще застонал, устав ждать, когда Нерия наконец наиграется и даст ему то, чего он так хотел чуть ли не с первой минуты их знакомства. Провёл руками по талии, погладил по спине, гладкой и шелковистой.       Путающий разум запах рассеялся, как морок, наведённый ведьмой из страшных детских сказок, комната перестала крутиться перед глазами. Тео моргнул и посмотрел на Нерию, щурясь от давящей головной боли, которая сменила разом пропавшее возбуждение. – Где твои шрамы?       В глубине серой бездны у его лица вспыхнул золотистый огонёк. Тео убрал руки и открыл глаза. За распахнутым окном щебетал соловей, полоска восхода освещала комнату мягким оранжевым светом. Он сел, сдавливая ладонями голову, глаза заслезились от режущей боли в них. Тео поднялся, хватаясь за стену доплёлся до окна, упёрся в подоконник, высунулся из окна, и его пищевод и гортань начали сотрясаться в спазмах. Его не рвало едой или водой, но внутренности будто выворачивало в судороге. Он даже не мог закричать от боли, потому что горло сдавило так, что он боялся, что сейчас задохнётся. Соловей заходился чириканьем, которое отдавалось в больной голове. – Да заткнись ты уже, – простонал Тео, когда ему стало чуточку легче, захлопнул окно и осел под подоконником, вытягивая ноги и приваливаясь затылком к прохладной стене.       Опять этот сон. С того дня, как он влез в комнату Нерии, прошло три недели. И теперь он постоянно видит этот сон. Начинается он всегда одинаково – она приходит, чтобы отругать его за кражу. И заканчивался до сегодняшнего дня тоже одинаково – они занимались любовью. Но сегодня сон прервался до финала, потому что он заметил, что в нём что-то неправильно. У Нерии не было шрамов. Нет, он заметил, что с этим сном что-то не так, в самую первую ночь. В самое первое утро, когда проснулся ещё более уставшим, чем ложился накануне в кровать. Он списал это на тревогу. Он боялся, что Нерия заметит, что он сделал с книгой, это даже нашло отражение в его сне. И поэтому не отдохнул как следует. Но на следующее утро всё повторилось. И с каждым следующим утром становилось хуже. Неделю назад его мучила только головная боль, а сегодня его тело как будто выжимает огромная прачка крепкими обветренными руками.       Он поднялся и, пошатываясь, подошёл к зеркалу, висящему над тазом для умывания. Под всё ещё припухшим из-за перелома носом засохла кровь. Тео зачерпнул воду в ладонь и умылся, осторожно касаясь носа пальцами. Папаша лицо ему основательно подправил, но почему-то кажется, что сегодня нос кровоточил не поэтому. Тео вернулся на кровать, перевернул подушку холодной стороной вверх, лёг и прижался к ней щекой.       Это заклинание. Точно оно. Можно было бы утешить себя, что он всего лишь заболел, и скоро всё пройдёт, но зачем выдумывать объяснение происходящему, когда оно лежит на поверхности. Он провёл какой-то ритуал, опираясь только на свои догадки о том, для чего он нужен – и вот результат. Если бы весь эффект заклинания заключался в том, что теперь к нему во сне до конца жизни будет приходить Нерия и снимать платье – он бы не жаловался. Но что-то истощает его. Забирает силы. Или даже убивает.       Он сел, потянулся к висящим на стуле штанам, вытащил вырванный листок, рассматривая его наверное в сотый раз за эту неделю. Нихрена не понятно, кроме того, что он пустил себе кровь по инструкции, написанной каким-то тевинтерским умником на тевинтерском языке. Вдруг это инструкция, как подселить к себе демона, потому что тевинтерские умник хотел себе демона, насылающего сны неприличного содержания? И что теперь делать? Признаться Нерии? Нет. Нет, только не это. Предстать перед ней малолетним кретином, который беспечно баловался магией крови – это навсегда перечеркнуть вероятность, что застрявший в голове сон станет явью. Он должен разобраться с этим так, чтобы Нерия ничего не заметила. И поскорей, пока не стало поздно.       Спускаясь утром к завтраку, Нерия не могла думать ни о чём, кроме того, что за три недели Рафаэль так и не объявился. Ни тут, ни в “Звезде Антивы”. Ковыряясь ложкой в своей овсянке с фруктами, она перебирала в уме варианты, куда он сбежит от неё, чтобы она никогда его не нашла. Она бы посоветовала ему бежать в Ферелден, ей туда путь заказан. Но сможет ли Рафаэль жить в государстве, где холодно девять месяцев в году, а женщины не спешат прыгать в постель к первому встречному? Звучит, как место, куда он попадёт после смерти за плохое поведение. Но она слышала, где-то в переулках Денерима есть бордель. Рафаэль может пристроить свою продажную задницу туда, если конечно после Мора они снова открылись.       Все за столом молчали, так же, как и она, погружённые в собственные мысли и проблемы. Отдавая пустую тарелку служанке, Нерия бросила короткий взгляд на Тео. Последнее время он выглядел уставшим. Но это неудивительно, учитывая, что Джонни нагрузил наследника занятиями так, что тому вздохнуть было некогда. Она его вообще перестала утомлять магическими знаниями, и по вечерам они просто болтали, а то и расходились по разным углам, чтобы он мог побыть один и отдохнуть хотя бы часок в день.       После завтрака у Тео были занятия по истории, а у неё куча свободного времени до уроков этикета с Катриной. Нерия шарахалась по коридорам поместья и уговаривала себя, что ей не нужно идти в "Звезду Антивы" и спрашивать Алонсо, не заходил ли его лживый дружок. Рафаэль сделал ей предложение, а она просто милостиво согласилась. Это он должен за ней бегать. А раз не бегает – ну его нахер тогда.       Проходя мимо кабинета Джонни, она остановилась и бросила взгляд на гостеприимно приоткрытую дверь. Её хозяин полулежал грудью на столе, сдавив руками голову. Совсем сдал. Когда они познакомились, он хоть и пил, но был бодр, целеустремлён и строил коварные планы. А теперь или исчезает из дома на весь день или сидит в своём кабинете и глотает бренди, как воду. Даже бить её стал реже. Нерия вошла в кабинет. – Чего тебе, ведьма? – спросил Джонни, подняв голову, и Нерия опешила от такого комплимента. Она вскинула бровь и опустилась на стул с противоположной стороны стола. Джонни потянулся к стоящей рядом полупустой бутылке, но Нерия рванулась вперёд и схватила бренди раньше него. – Тебе хватит.       Джонни поднял на неё взгляд мутных глаз с красноватыми прожилками. Нерия демонстративно сделала глоток из бутылки и закинула на стол ноги, развалившись на стуле. – Чего ты добиваешься? – Пытаюсь вернуть тебе вкус к жизни, – ответила Нерия и поморщилась, когда следующий глоток обжёг горло, – сил нет смотреть на твою кислую рожу. Во что ты превратился, Джонни? Раньше я тебя боялась, а теперь ты вызываешь у меня сочувствие. Давай, врежь мне по лицу. Хочу снова тебя ненавидеть. – Тебе тоже хватит, – Джонни кивнул на бутылку, – я-то скоро сдохну, а тебе твои мозги ещё пригодятся, Нерия. – Почему ты скоро сдохнешь?       Он встал и отошёл к окну. Выглянул, захлопнул створки, задёрнул шторы. Нерия следила за этим с брезгливой жалостью. – Что, посекретничаем, как подружки? – спросила она, когда Джонни вернулся на своё место. – Ты знаешь, кто такие Антиванские Вороны? – Гильдия наёмных убийц, – ответила Нерия, ни на секунду не замешкавшись. Не стоит притворяться, что она не в курсе, только полной дурой себя выставит. – А кто такие Когти? – Смутно догадываюсь, – Нерия пожала плечами, – смею предположить, что это какие-то высшие чины Антиванских Воронов, к которым ты имеешь непосредственное отношение. – Я грандмастер Дома Гатто, – поведал Джонни. Прозвучало это совсем не торжественно. Даже тоскливо, – а кто, как ты думаешь, должен занять моё место, когда меня не станет? – Тео? – Тео, – подтвердил Джонни, – мой сопливый, мягкотелый наследник, который шпагу в руке удержать не способен. Когда Вороны меня прикончат и придут за ним, он их встретит в венке из ромашек и сыграет на лютне мелодию собственного сочинения. – Он не играет на лютне, – заметила Нерия, – что произойдет, если Тео по какой-то причине не займёт твоё место? – То же, что произошло со множеством Домов, которые теперь не стоят никакого упоминания. – И что, нельзя назначить другого наследника? Возьми под крылышко какого-нибудь маленького убийцу, дай ему имя, титул, – спросила Нерия, вспомнив рассказы Зеврана, – и пусть наследует, Дом Гатто будет жить. – Под руководством какого-то остроухого мусора, рождённого в борделе? – спросил Джонни, и Нерии стало обидно. Не за себя, за Зеврана. – Для того я столько работал? Добивался своего положения в гильдии, поста мэра, заработал на это поместье – чтобы отдать это всё кому-то, вроде тебя, Нерия? – На пост и дом кто-то вроде меня и не претендует, – язвительно напомнила Нерия, – поместье отпиши сиротскому приюту, а на пост мы назначим кого-нибудь демократическими выборами. Джонни, тебе что важнее – выживание твоего Дома или плевок в вечность гильдии наёмных убийц своими драгоценными генами? – Какая рука важнее – правая или левая? – Ну тогда не надо было отсекать одну из своих рук сразу после её рождения, – сменила Нерия тон на серьёзный, – если ты хотел наследника, который будет твоим отражением, то и растить его надо было самому, а не вешать на нянек и наставников. Ты опоздал, Джонни. Твой сын вырос без твоего участия. Если ты хочешь, чтобы этот твой Дом, кстати, что это вообще такое, возглавляла твоя плоть и кровь, смирись с тем, что новый Антиванский Коготь будет приходить на собрания наёмных убийц в венке из ромашек. – Вы с ним близки? – задал Джонни внезапный вопрос, который застал Нерию врасплох. Сказать “нет”, после того, как она нажаловалась, что Тео в неё влюблён, не выйдет. А сказать “да”... чутьё подсказывало, что этого говорить не стоит. – Я его наставница, – она встала и поставила на стол пустую бутылку, – мне пора на уроки этикета. Подумай всё-таки о том, чтобы передать бразды правления тому, кто больше годится на роль продолжателя твоих славных деяний.       Перед встречей с Катриной она решила сначала забежать в спальню. Прополоскать рот, хотя бы. Не то что бы это помогло, от неё разило алкоголем на метры вокруг, но после того, как Катрина откровенно поговорила с ней о браке, Нерии не хотелось слишком уж открыто демонстрировать пренебрежение её занятиями.       В спальне стоял Рафаэль. Торчал возле туалетного столика, вертел в руках флакон духов. – Я уж боялся, что мне весь день ждать придётся. – Как тебя впустили? – Нерия подошла к нему и отобрала флакон. – Никак, – он обнял её за талию, прижимая к себе, – окно закрывать надо, Сурана. – Здесь полно стражи.       Рафаэль закатил глаза, демонстрируя, что он думает об умениях местной стражи. Потом наклонился к её губам и поморщился. – Ты что, пьяная с самого утра? – А ты что теперь – утренние проповеди читаешь? – Когда мы поженимся – ты бросишь пить. – Держи карман шире, – огрызнулась Нерия и фыркнула, глядя, как он встаёт на одно колено, – Раф, мы это уже проходили. – На этот раз всё официально, – он вынул из кармана коробочку, обитую чёрным бархатом и открыл, протягивая Нерии. На чёрной шёлковой подушечке лежало кольцо из жёлтого золота с малюсеньким круглым бриллиантом в центре, вдавленным в метал, – о, прекраснейшая Нерия Сурана! Окажешь ли ты мне честь стать моей женой? Если ты скажешь “да”, я буду счастливейшим из мужчин.       Нерия посмотрела на кольцо, изо всех сил стараясь не выдать разочарования. Даже едва знакомый стражник в первую же их встречу запомнил, что она любит серебро. Но только не Рафаэль, который вроде как должен знать её, как облупленную. Но нет, он купил не то, что ему по карману и что ей точно понравится, а самое дешёвое из самого дорогого. Она протянула руку, и Рафаэль надел кольцо на палец. Нерия начала расстёгивать цепочку на шее, чтобы вернуть его кольцо. – Да не надо, – догадался Рафаэль, что она хочет сделать, – оставь себе. Я же с ним сделал предложение на самом деле. И ты больше любишь серебро. Но помолвочное кольцо должно быть дорогим, это традиция. – Помолвочное? – пролепетала Нерия, ошарашенная тем, что он произнёс именно то, о чём она подумала. Всё-таки запомнил. Просто решил соблюсти традицию. Кто он и куда он дел Рафаэля? – А что, есть ещё и обручальное? – Конечно, – подтвердил Рафаэль, вставая с колен, – я тебе его покажу. Завтра, в час пополудни. – Завтра? – Я обо всём договорился, – он взял её за руки, – завтра мы поженимся, Сурана. Надень что-нибудь милое и приходи в церковь. В час. Я буду тебя ждать.       Он склонился, целуя её, и через несколько мгновений нырнул в окно, оставив Нерию в одиночестве смотреть на колышущуюся штору. Завтра. В час. Они поженятся завтра. Он будет её ждать. Она потрогала кольцо на цепочке, подошла к тазу с водой, которую каждое утро меняла прилежная Алана, ополоснула рот и посмотрела на своё отражение. Завтра она станет замужней женщиной. Надо спросить у Катрины, положено ли по правилам этикета опаздывать в церковь на собственную свадьбу.