И жили они долго, пока не умерли

– Да сколько раз повторять, я просто на свадьбу шла! Свою! Вот, видите, платье белое… было. Кольцо, – Нерия ткнула под нос сидящему напротив неё за шатким столом немолодому стражнику, заполняющему бумаги, скованные руки, – ну правда, отпустите меня. Меня жених ждёт. – Подождёт.       Нерия понуро уставилась на свои колени, скрытые под испачканным сажей, пылью и землёй платьем. Ну почему, почему она всегда сначала делает, а потом думает? Ещё и Айрис подставила. Просила же близко не подходить. Если бы целительницу не оглушило взрывом, она бы спряталась до прихода стражников. А так их обеих схватили, сковали, привели в ратушу, развели по разным комнатам, и один Создатель знает, что она рассказывает сейчас тем, кто её допрашивает. Нерия решила придерживаться линии "ничего не знаю, шла мимо, и тут всё как затряслось, ой, мамочки". Но вдруг Айрис сейчас рассказывает всё как было. В подробностях. Про неё, про Тео, про венадаль.       Но если бы Айрис осталась на крыльце, как её и просили, Нерия, наверное, сейчас бы здесь не сидела. Может быть, её бы вообще уже не было. Может и города бы уже не было. Она бы провалилась под землю в эту загадочную зелень между корней венадаля, и вся собранная ею энергия разлетелась бы над Антивой, круша и ломая, вырывая с корнем деревья, срывая крыши с домов, разбрасывая напуганных горожан. Дверь у неё за спиной открылась, Нерия оглянулась и увидела знакомого стражника. – Рауль! – обрадовалась она. – Привет! Эй, скажи ему, что я ни в чём не виновата, ты же меня знаешь! Стражник отвёл взгляд и посмотрел на своего коллегу поверх её головы. – Храмовники хотят забрать обеих, – произнёс он, и Нерию затошнило от забившего нос запаха гари.       Храмовники. Этого следовало ожидать. Она должна была предвидеть, что они примчатся выяснять, что взорвалось в эльфинаже, но не предвидела. Дура. Она глянула на стражника за столом. Он прекратил скрипеть пером, и задумчиво сощурился. Похоже, так же не рад приходу храмовников, как она. Это естественно, городские стражники сделали грязную работу, задержали злостных нарушительниц, а бойцы элитного божественного подразделения пришли на всё готовое и хотят вкусить плоды чужого труда. Думай, Нерия. Что ему сказать, чтобы задеть больное место? – Знаете, я обычно не склонна бравировать своим положением, – начала она, когда Рауль вышел из комнаты, – но я весьма близко знакома с мэром Джованни. Я с ним сплю, на самом деле, вероятно, вы слышали, он этого не скрывает. – И что? – буркнул стражник, вперив в неё тяжёлый взгляд. Только бы не разозлить его. С одной стороны храмовники, с другой привилегированная шлюха, и от того, что она скажет, зависит, чью сторону он займёт. – Насколько я знаю мэра, он будет очень недоволен, если ему придётся вызволять меня не из городской тюрьмы, а из застенков Круга. Он никогда тепло не отзывался об андрастианской Церкви, а храмовников считает бездельниками, вкусно жрущими и сладко спящими на средства из городской казны. Так что скорее всего он очень расстроится, узнав, что ему нужно отстегнуть этим церковным тунеядцам ещё денег за мою свободу, когда он мог бы заплатить за то же самое лояльной ему городской страже.       Стражник хмыкнул и смерил её взглядом. Нерия сидела на низковатом стуле за высоким столом, который закрывал её по грудь. Торчит тут, тощая, мелкая, воняющая гарью, измазанная землёй, сложно поверить, что Джонни и впрямь за такое заплатит, она бы за себя медяка зелёного не дала. Стражник поднялся и вышел из комнаты, ничего не сказав.       Что будет, если её отдадут храмовникам? Они не смогут распознать в ней мага с помощью своих навыков. Она слишком хорошо владеет собой, своими эмоциями, своей магией. Они с магией давно стали союзниками, она не выдаст. Но храмовники ведь могут прибегнуть к пыткам. Избиения она выдержит, это всего лишь боль. Но вдруг они её покалечат? Если храмовники решат выколоть ей глаз, терпеть она не станет, и что тогда? Ей придётся убить всех в антиванском Круге? Она сможет это сделать?       Нерия откинулась на спинку и запрокинула голову, глядя на пожелтевшую от времени побелку. Она сможет. Она вобрала в себя столько магии, собрала всё, что отдала Айрис, всё, что они выпустили из венадаля, а потом нанесла настолько точный, сконцентрированный удар, что ни одна лачуга в эльфинаже не рухнула. Да кто из магов в двадцать с лишним лет мог бы похвастаться таким виртуозным управлением энергией, да ещё и из нескольких источников, один из которых вообще непонятно откуда взялся и что из себя представляет. Нет, ну, может, кто-то и смог бы так же. Какой-нибудь отпрыск тевинтерского магистра, который с рождения учится, чтобы стать очередным магистром, когда его папаша сдохнет. Но маги Круга ограничены запретами и страхами, они не любят собственную магию, не понимают её, не живут с ней в гармонии, они читают одобренные Церковью книги и используют магию по инструкции. Но не может быть единой инструкции к тому, что индивидуально настолько, насколько индивидуален каждый маг.       Рафаэль научил её этому. Он всегда говорил, что ей не нужно бояться собственной магии. Нерия потёрла лицо скованными руками и посмотрела на испачканные сажей пальцы. Как она скажет ему, что передумала? Почему она не сказала сразу, что не хочет выходить за него? Потому что она сказала правду демону в Тени – она не знает, чего хочет. Она стоит на перепутье, смотрит на дороги, уходящие за горизонт, и не хочет идти ни по одной из них. Ни одна из этих дорог не ведёт туда, где она бы хотела оказаться. – Дерьмо.       Голова закружилась от голода, усталости, и от того, что через её тело сегодня прошло столько магии, что удивительно, как она вообще осталась жива. Ещё одно подтверждение, что она сильна настолько, что если придётся биться за свою жизнь с храмовниками, есть шанс победить. Но если придётся драться и с магами Круга? Они ей не враги. Убивать тяжело. Всё ещё тяжело.       Она закрыла глаза, борясь с головокружением, и представила того храмовника в Денериме, который преградил ей путь, когда она убегала из города через эльфинаж. Его нагрудник помяло мощным ударом, порез на лице, оставленный когтем порождения, сочился кровью, смешивался с грязью. Изо рта тоже текла кровь. Он умирал, но до последнего стремился выполнить свой главный долг – не дать магу вырваться на свободу. Она убила его, доделав то, чего добивался тот, кто смял нагрудник. Храмовник упал, глотая воздух, чтобы тот расправил сдавленные лёгкие, а Нерия перепрыгнула через него и помчалась между хижин к узкому лазу в ограде, не оглядываясь. Она знала, что он мёртв. Она убила его, потому что хотела жить. Он поплатился за то, что хотел заставить её умирать вместе со всеми в осаждённом городе.       Она сделает это снова. И снова, и снова, и снова. Она убьёт любого – храмовника, мага, человека, эльфа, дворфа, кого угодно, если он будет угрожать её жизни. Сегодня, когда она бежала к венадалю, слушая, как тварь в её голове кричит и сыпет проклятьями, когда ползла из последних сил, чтобы вышвырнуть её, когда магия прошла через неё, заполняя каждую клетку тела, Нерия почувствовала себя живой. Живой и свободной, не скованной правилами, условностями, страхами, болью. Она очень хочет жить. А чтобы жить, приходится убивать.       Но лучше бы конечно сегодня обошлось без этого. Нерия повернула голову, глядя на закрытую дверь. Из коридора не доносилось никаких звуков. Джонни же не бросит её, правда? Он столько денег в неё вложил, не подарит же он все эти деньги городской страже или храмовникам? Ну, может, оставит её тут на недельку, чтобы посидела, подумала о своём поведении, соскучилась по хозяину и при встрече виляла хвостиком и облизывала его лицо. Тео уже, наверное, в отцовском кабинете, умоляет её спасти. Проклятье, Тео. Стражники его не схватили, но эльфы видели его. Видели, как он рухнул у венадаля. Если их допросят, а их допросят, они об этом расскажут. Следов магии храмовники не найдут, всё рассеялось после взрыва, а если бы и нет, даже она в этих спутанных энергетических линиях не разобрала бы, где чьё, куда там храмовникам. Но версию про случайный визит в эльфинаж по дороге на свадьбу придётся отбросить. Пусть будет полуправда. Служанка примчалась в поместье, сказала, что молодому господину стало плохо в эльфинаже. Нерия прибежала туда, и тут что-то рвануло у венадаля. Почему сразу не сказала? Не хотела впутывать сына мэра. Почему ему стало плохо? Без понятия. Отец его бьёт, сотрясение, наверное. Он уже ходил к целительнице с раной на руке, в этот раз тоже пришёл за помощью. Почему пошла к венадалю? Потому что это священное дерево её народа, у которого она ищет покоя в тяжёлой ситуации. А у неё тяжёлая ситуация – она не попала на свою свадьбу, потому что сын мэра именно в этот день решил упасть в обморок. Вроде нормально. Если не считать того, что Айрис может дать расширенные показания, и тогда им с Тео конец. Дверь за спиной опять распахнулась, Нерия выпрямилась на стуле, глубоко вдохнула, вздёрнула подбородок и уставилась прямо перед собой.       Подземный толчок застал Рафаэля в таверне. Он отправился вместе с Алонсо в “Звезду Антивы”, потому что идти домой и страдать по Суране, которая всё-таки не пришла на свадьбу, как предсказывали его друзья, не хотелось. Он сидел, крутя в руках стакан бренди, вполуха слушал болтовню девчонки, с которой познакомился тут же полчаса назад, смотрел ей в вырез и думал о том, что эта цыпа, наверное, не бросила бы его у алтаря. Да ни одна нормальная женщина не кинула бы его в день их свадьбы. А он хочет ненормальную. Сумасшедшую, непредсказуемую, жадную, эгоистичную суку, которая трахается до изнеможения, льнёт к плечу, преданно глядя в глаза, а потом исчезает до следующего раза, когда ей припрёт запрыгнуть на его член. Поэтому она не пришла. Он ей не нужен. Никто ей не нужен. От него ей нужен секс, от мэра золотишко на тряпки и духи, от его сына – слепое восхищение, которое не получить от парня, который видит её гнилую натуру насквозь.       Он поставил стакан на стойку, следя за тонкими пальчиками, шагающими по его бедру, и уже собрался предложить новой знакомой уединиться, но стакан мелко задрожал, а вслед за ним и остальная посуда за спиной у Алонсо, заполняющего на стойке какие-то документы. Рафаэль повернулся на стуле, глядя на удивлённо озирающихся посетителей таверны. Некоторые вскочили со своих мест и выбежали на улицу. Рафаэль посмотрел на друга и пожал плечами в ответ на его вопросительный взгляд. – Пойду узнаю, что случилось. – Да зачем, – девчонка схватила его за руку, – всё уже закончилось. – Я всё равно посмотрю. – Возвращайся поскорей.       Выйдя на улицу, Рафаэль сразу понял, что не вернётся. Над эльфинажем поднимался густой столп чёрного дыма и рассеивался над городом, накрывая его тучей. – Да бляха…       Он нырнул в проулок и со всех ног помчался к эльфинажу. Там что-то случилось, а если что-то случилось в эльфинаже, в этом точно замешана Сурана. Влезла в очередную неприятность по дороге на их свадьбу. Так и было. Она его не кинула. Просто если где-то нужна её помощь, она несётся туда, сломя голову, наплевав на себя и на него, в этом вся она, постоянно лезет в какую-то жопу, не продумав заранее, как будет из неё выбираться. Ничего. Всё решаемо. Они разберутся с этим, а свадьбу можно и перенести. Деньги ему жрицы конечно не вернут, да и насрать, он готов заплатить ещё хоть десять раз, главное, теперь он знает, куда подевалась его чокнутая невеста.       Возле эльфинажа собралась толпа. Рафаэль затаился в переулке, не став присоединяться к зевакам. У входа стояли стражники и несколько храмовников. В узкую щель неплотно закрытых ворот он разглядел храмовничью форму. Значит, сюда отправили целый отряд храмовников. Паршиво. У него есть друзья в страже, среди наёмников, есть связи с Воронами, но с храмовниками дел иметь никогда не приходилось. А если они схватили Сурану… Рафаэль прислонился лбом к каменной стене, думая, как лучше поступить, и боковым зрением заметил шевеление на стене. Мэрский мальчишка, воспользовавшись тем, что всех интересовал источник дыма, перелез через ограждение метрах в тридцати от ворот, спрыгнул и рванул в переулок. Рафаэль прикинул, где его можно перехватить и помчался наперерез. Когда мальчишка поравнялся с ним, Рафаэль схватил его за шиворот и затащил в тёмный угол, зажав рот. – Тихо, сопляк, это я, – он развернул брыкающегося пацана лицом к себе, – где Сурана? – Её увели. Её и Айрис. – Кто? Куда? – терпеливо уточнил Рафаэль. – Стражники. Не знаю куда. – Я знаю, – он задумчиво почесал голову, сунув пятерню в волосы, – короче, пацан, иди к отцу и скажи ему, что твою наставницу арестовали. Про храмовников в эльфинаже тоже скажи. А я пойду в ратушу и узнаю, как она там. – Что, даже не спросишь, что произошло? – Сурану вытащу и спрошу. Давай, вали, пока ей пожизненное не дали.       Мальчишка скрылся за домом, Рафаэль направился переулками в противоположную сторону. Знал бы, что всё так обернётся, зашёл бы за этой невестой херовой в поместье и отвёл бы в церковь за руку. А теперь из тюрьмы её вытаскивать придётся, и хорошо бы сделать это сегодня, потому что антиванская тюрячка – не то место, где Суране стоит проводить ночь. Хорошенькой девчонке там будут слишком рады.       Подходя к зданию ратуши, Рафаэль остановился. Зачем он вообще это делает? Пусть Джованни её спасает, у него есть деньги, а они понадобятся, стражникам пока на лапу не дашь, хрен они кого выпустят. Ну нет, нельзя же так, она же его невеста. Да и Сурана не оценит, если он бросит её здесь одну, как ссыкло последнее. Войдя внутрь, первыми, кого он увидел, были храмовники, в сопровождении которых к выходу шла рыжая целительница. Рафаэль пронаблюдал за тем, как она идёт, гордо расправив плечи и подняв голову, а рука храмовника повисла в воздухе у её локтя, который страж порядка так и не решился схватить, и сделал вывод, что с этой фифой всё будет в порядке. Она дочь богатого папы, маг Круга, пожурят немножко за нарушение дисциплины, заставят, может, котлы какие-нибудь отмывать, но таким мажоркам трудотерапия только на пользу. Но если они заберут Сурану, за неё в Круге никто не вступится. Ещё пара храмовников обсуждали что-то в стороне с хмурым дядькой, чьё пузо, на котором топорщилась форма антиванской стражи, намекало, что его давно перевели на бумажную работу. Из коридора, который, как Рафаэль, которого по этому коридору неоднократно провожали с почестями, знал, ведёт в тюремные камеры, показался его старый приятель. – Рауль, брат! – обрадовался он – За что в этот раз? – спросил Рауль, подходя ближе. – Видишь на мне наручники? – Рафаэль поднял руки, демонстрируя запястья. – Слушай, тут такое дело. К вам сюда должны были привести девчонку, эльфийку, красивую, зовут Нерия, глаза как небо в тучах, пахнет как лавка пирожника. – Как кострище она пахнет, – ответил Рауль, понижая голос, – её застали в эльфинаже, говорят, там всё раскурочено, дерево их какое-то священное с корнями выдрало. Храмовники подозревают, что она маг. – Да какой маг, – Рафаэль наоборот произнёс это громко, чтобы храмовники точно услышали, – обыкновенная шлюшка. Представляешь, я ей предложение сделал, она согласилась, а потом оказалось, её ещё мэр трахает. – Так она правда на свадьбу шла? – Ну да, – подтвердил Рафаэль, – а ты откуда знаешь? – Я слышал, как она нашему Пепе плакалась, – Рауль кивнул на пузатого мужика, – мол, отпустите меня, меня жених ждёт. – Мы должны были пожениться сегодня. – Её же мэр трахает. – Он же её не бесплатно трахает. А нам ещё на медовый месяц копить надо. – Она как-то сюда заходила, – поделился Рауль, – и я подумал: “И трахает же такую кто-то”. Теперь хоть буду знать – кто. Ладно, – он хлопнул Рафаэля по плечу, – пойду скажу, что жених может подтвердить показания, может, выгорит чего, – он усмехнулся, – выгорит, ха… ты понял, да… дело выгорит и эльфинаж тоже выгорел… – Да, да, я понял! – нетерпеливо выпалил Рафаэль. – Пиздуй уже.       Рауль отошёл, и он опустился на узкую деревянную лавку, искоса наблюдая за разговаривающими с мужиком, которого Рауль назвал Пепе, храмовниками. Пепе вытирал взмокший лоб и, судя по интонациям, упрямо стоял на своём. Храмовники напирали, но, как казалось с его наблюдательной позиции, без особого желания. Подошедший к ним Рауль начал что-то вещать, размахивая руками и указывая на Рафаэля. Тот улыбнулся мельком глянувшим на него храмовникам и приготовился к допросу. Скажет, как есть, ждал невесту в церкви, она не пришла. Увидел горящий эльфинаж и заволновался, потому что она часто его посещает, носит гостинцы сородичам. Где деньги берёт? Так её мэр трахает, это все знают. Почему решил жениться на такой шалаве? Тоже, блядь, очень любит гостинцы.       Заготовленная речь не пригодилась. Храмовники ещё немного нерешительно потоптались у стенки и покинули ратушу. Пепе скрылся в кабинете, Рауль ушёл за ним. Рафаэль развалился на скамейке, считая минуты. Где там этот пацан со своим папашей? Просто так Сурану не выпустят, точно придётся дать взятку, а у него в кармане пара серебряных монет. За то, что она натворила, придётся уплатить гораздо больше. Дерево выдрала с корнем, нихера себе.       Двери кабинета открылись и под конвоем стражников в коридор вышла Сурана, глядя прямо перед собой равнодушным взглядом. Рафаэль вскочил с лавки, привлекая внимание, она повернула к нему голову, и в глазах на одно короткое мгновение мелькнул страх. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но Пепе толкнул её в поясницу, уводя к тюремным камерам. – Сурана, я тебя вытащу! – пообещал Рафаэль и перегородил дорогу Раулю. – Слушай, братан, не надо её в тюрьму. Ты же видишь, какой она нежный цветочек. Она на любовных романах выросла, а там про тюрьмы не пишут. Я думаю, что не пишут, сам-то я их конечно не читаю. – Ничего не могу поделать, – развёл руками Рауль, – храмовники сказали подержать её здесь, пока они решают, как поступить. – Я денег принесу, – в отчаянии пообещал Рафаэль, лихорадочно соображая, у кого можно занять, – сколько? – Не прокатит. С храмовниками ссориться никто не станет. – Ну хотя бы в камеру её отдельную посадите, – сдался Рафаэль. – Посмотрю, что можно сделать.       Он пришёл за ней. Рафаэль пришёл, чтобы вытащить её из тюрьмы. Спускаясь по плохо освещённой факелами лестнице, Нерия понимала, что должна быть счастлива и благодарна. Но она испытывала лишь ужас от того, что ей придётся сказать ему, что свадьбы не будет, после того, как он примчался спасать её. Если её отсюда вообще выпустят, конечно. Пока перспективы были неясными. Она выложила для протокола свою историю о том, как пошла в эльфинаж за сыном мэра, храмовники покинули ратушу без неё, но эту ночь она проведёт в камере.       При её появлении по тюрьме прокатился радостный гомон. Заключённые просовывали руки между прутьев, подзывая Нерию, как собаку, причмокивая и свистя, кто-то схватил её за юбку, Нерия дёрнулась в сторону, обхватив себя руками за плечи. – Эй, жирный, давай её к нам! – Заткнись! – рявкнул стражник. – Красотка, бросай этого жирдяя, он свой хер уже лет десять не видел!       Нерия закрыла глаза, чтобы не видеть, как один из сидельцев под громкий ржач сокамерников демонстрирует через прутья клетки, что у него с хером всё нормально, и по громкому воплю определила, что стражник врезал демонстранту по предмету демонстрации. Через несколько шагов стражник загремел ключами, Нерия открыла глаза, с неё сняли наручники и толкнули в камеру.       Мужчин здесь не было, но глядящие на неё с узкой деревянной неотшлифованной лавки женщины выглядели недружелюбно. Нерия присмотрелась к ним в тусклом свете, переминаясь у двери камеры. Шлюхи. Самые дешёвые уличные девочки, задирающие юбки в переулках за медяк. Такие чаще всего попадают в неприятности. Их избивают сутенёры, клиенты отказываются платить даже те гроши, за которые они оказывают услуги, и между собой у них нередко случаются драки за территорию. – Здравствуйте, – робко поприветствовала Нерия. Никто не ответил и не отвёл пристального взгляда.       Их было шестеро, они сидели на лавке в рядок, свободного места больше не было. Нерии было необходимо присесть, организм исчерпал последние ресурсы, она хотела есть и спать, голова кружилась, тело тряслось в лихорадке. Она опустилась на земляной пол, прижалась к прутьям спиной и обхватила колени, подтянув их к груди. – За что тебя? – спросила одна из девиц хрипатым голосом человека, который часто простужается на холодных ночных улицах. – Ни за что, – ответила Нерия, глядя, как девица встаёт и подходит к ней, и крепче сцепила замёрзшие пальцы. – “Ни за что”, – передразнила девица под смех товарок, – давайте пожалеем несчастную богатую сучку, которую ни за что засунули в кутузку!       Нерия не стала отвечать или возражать, что она не богатая. Эта девица ищет повод развязать драку, лучше не нарываться. Она отвернулась, глядя на ползущую по стене мокрицу, и ей на скулу упало что-то, стекая по щеке. Нерия медленно вытерла рукавом плевок и подняла взгляд на стоящую над ней девицу, распахнувшую щербатый рот в гадкой улыбке. – Не отворачивайся, когда с тобой разговаривают. Думаешь, ты лучше нас? Девчонки, эта остроухая блядь думает, что она лучше нас. Сидит тут, нос от нас воротит.       Её схватили за запястье и рванули вверх. Другая рука сдавила подбородок, и Нерию придавили к прутьям, больно ударив о них головой. В нос ударил смрад гнилых зубов и больного желудка. – Что это тут у нас?       Помолвочное кольцо грубо содрали с пальца и Нерию опять толкнули. Она вцепилась одной рукой в прутья, стараясь устоять на ногах и сквозь пелену в глазах наблюдая, как обидчица пробует кольцо на зуб. – Отдай, – произнесла Нерия, – это не твоё.       Удар по лицу оглушил её, схватившая ворот платья рука сдавила шею, не давая дышать. – Завали свой хлебальник, принцесса, тут тебе не королевский дворец, нихера твоего тут нет. – Надо же, как легко в Антиве стать принцессой, – прохрипела Нерия, – надо всего лишь залететь в камеру к дешёвым шлюхам.       Девицы загалдели, но Нерия уже не услышала, что конкретно они кричат, потому что от нового удара в голове зазвенело. Она почувствовала лишь, как шершавая рука срывает с её шеи цепочку с кулоном, и упала на колени, чтобы поймать покатившееся по полу кольцо Рафаэля. Едва она накрыла кольцо ладонью, сверху на неё наступила обутая в сандалию нога. Нерия закричала от боли и тут же захлебнулась криком от удара в живот. Она свернулась в клубок и руками закрыла голову от новых ударов, которые посыпались на неё остервенело и беспорядочно. Это закончится. Это обязательно закончится. Это не с ней. Это не она лежит на земляном полу, это не её тело избивают ошалевшие от безнаказанности и жажды крови твари. Всё закончится, всё закончится, всё за… – А ну к стене! Быстро!       Новый удар под рёбра вышел совсем слабым, и Нерия услышала, как что-то мягкое и тяжёлое ударилось о стену. – Начальник, она первая начала! – заныла какая-то из девиц, а Нерию подхватили, ставя на ноги. Она качнулась и осела обратно, ничего не видя перед собой, будто в одночасье ослепла. – Давай, не рассиживайся, – её схватили за подмышки, закидывая одну руку на плечо. Нерия сжала пальцы, чувствуя кожанный доспех, и побрела, еле переставляя ноги, держась за стражника, – вот, бабы… – тихо пробормотал он.       Зрение постепенно возвращалось, и Нерия поняла, что её переводят в другую камеру. Пустую. Стражник усадил тут же завалившуюся на бок Нерию на лавку и присел на корточки. Она узнала Энрике. Стражника – эльфийского насильника. Только этого не хватало. – Ты как? – Лучший день в моей жизни, – стуча зубами, ответила Нерия, – когда подадут ланч? – Они тебе голову отбили? – Нет, я всегда такая. Почему меня перевели? – Жених очень просил. Прямо-таки умолял. Видимо, очень хорошо тебя знает. – Он у меня самый лучший. – Несомненно, – подтвердил Энрике, – сказал, никуда не уйдёт, пока тебя не выпустят. Пойду поищу, чем вам обоим укрыться.       Он вышел из камеры, заперев дверь. Нерия скукожилась на лавке, отвернувшись к стене и сжимая в кулаке спасённое кольцо. Какого хрена Рафаэль делает, с чего это не свойственное ему геройство? Чего он добивается? Чтобы она умерла от чувства вины, когда бросит его? Он же не знает. Тогда к чему вся эта забота?       Вновь зазвенели ключи, Нерия повернулась, на неё опустилось тонкое, колючее шерстяное одеяло. Второе стражник свернул и сунул ей под голову. – У вас тут что, арестанты так стоя и живут? – спросила Нерия, глядя, как он достаёт из-за пазухи что-то ещё. – А если на десять лет посадят? – Это временное пристанище, – Энрике протянул ей булку с маком и бурдюк с водой, – осуждённых переводят в тюрьму за городом. Ещё, говорят, у Воронов есть своя тюрьма, но, наверное, врут. – Почему ты такой добрый? – Нерия взяла булку и принюхалась. – Потому что если любовница мэра умрёт на моём рабочем месте, мне потом много бумажек заполнять придётся.       Он вышел, не забыв опять закрыть за собой дверь. Нерия села на лавке, прислоняясь к холодной стене, чтобы она хоть немного успокоила боль в избитом теле, и откусила булку, запивая водой. Энрике мудила, но на удивление точно догадался, что ей сейчас нужно, чтобы дожить до утра. Еда, вода и тёплое одеяло. Она доела, стряхнула крошки и поняла, что ей необходимо в туалет. – Извините! – крикнула она. – А куда тут… ну… – В ведро! – гаркнули из соседней камеры.       Нерия осмотрелась и действительно увидела в углу своей клетки жестяное ведро. – Когда я выберусь отсюда, – пообещала она, пристраиваясь над ведром в позе парящего над предгорьем орла так, чтобы не грохнуться в собственную же мочу, не удержавшись на трясущихся, обессиленных ногах, – я убью тебя, Тео.