И жили они долго, пока не умерли

– Почему ты меня не разбудила?!       Нерия поковыряла пальцем в оглушённом ухе и сыпанула из мешочка чай в закипевшую на костре воду в котелке. Стоящий над ней Гленн упёр руки в бока, глядя на неё взглядом, полным осуждения, презрения, обиды, и ряда других отрицательных эмоций, которые у него вызвал тот факт, что его не растолкали посмотреть на дракона. Но Нерии на его обиду было насрать так же, как ему было насрать на её чувства вчера, когда он сыпал несправедливыми обвинениями. Гленн сел рядом с ней на бревно и вытянул ноги, чуть не сбив ими котёл. Нерия помешала чай оторванной с дерева веточкой. – Почему ты меня не разбудила? – повторил Гленн. – Потому что ты ссыкло, – огрызнулась Нерия, – ты бы увидел дракона и заорал. И тогда бы он увидел нас. Ты готов драться с драконом? – Я готов. Это ты ссыкло. – А ты… – Никто не ссыкло, – оборвала их Айрис, сворачивая свой спальный мешок, – Сурана, ты всё сделала правильно. Гленн, у тебя ещё будет шанс посмотреть на дракона и продемонстрировать свою храбрость, ведь если он правда полетел к тейгу, мы с ним ещё встретимся. – Если Сурана меня снова не усыпит. – А это идея, – согласилась Нерия, аккуратно зачерпывая чай железной кружкой, – я усыплю тебя и скормлю дракону. Ты же переживал насчёт драконьего пропитания. И от присутствия твоего избавлюсь, и редкому животному выжить поможем. Сделаешь напоследок доброе дело. – Ну да, я же никогда не делаю добрых дел, не то, что ты. – Я такого не говорила. – Пожалуйста, прекратите, – взмолилась Айрис, – я не вынесу, если вы будете ругаться всю дорогу. И в тейге. И всю обратную дорогу. Что на вас нашло? – Я не виновата, – ответила Нерия, глотая горячий чай, – он сам ко мне лезет, ты же видишь. Всё ему не то, всё ему не так. – Не говори обо мне в третьем лице. – Во! – Нерия ткнула в Гленна пальцем. – Всё не так. В каком лице я должна о тебе говорить, если я говорю о тебе другому человеку? – Можно просто меня не обсуждать с другим человеком в моём присутствии. – То есть, ты предпочитаешь, чтобы я обсуждала тебя с другим человеком в твоё отсутствие? – Иди в жопу, – ответил Гленн и отодвинулся на край бревна. – Вот и поговорили, – подвела итог Нерия.       Айрис запихала спальный мешок в сумку, вытащила маленькое зеркальце и принялась приводить в порядок волосы, положив его на бревно рядом с собой. Нерия смотрела, как подруга переплетает густую рыжую косу, растрепавшуюся за ночь, и сама не испытывала никакого желания наводить не то что красоту, а даже хоть какой-то приличный вид. Её мучил сушняк, головная боль и неожиданная, но до отвращения знакомая апатия, которая перемежалась короткими вспышками раздражения. Наверное, зря она начала снова пить. Ей показалось, что это будет весело – как в старые времена надраться и вляпаться в приключение. Но вместо свободы и жажды жизни она теперь чувствует то, что, как она надеялась, благодаря Каллену, к ней не вернётся. Безразличие и гнев. Она вылила остатки чая из кружки на землю, достала из сумки фляжку, сделала обжигающий гортань глоток и отдёрнула руку, когда за фляжкой потянулся Гленн. – Ты не заслужил. – Ну хочешь, я на задних лапках перед тобой попрыгаю? – Хочу. – Пусть коммандер Каллен перед тобой прыгает. – Пусть, – согласилась Нерия, – я от тебя этого не требую, ты сам предложил. Не надо предлагать женщине то, что ты не собираешься выполнять.       Произнеся последнюю фразу она повернула голову к Гленну, глядя, как он бледнеет. Длинные пальцы сжались в кулаки, костяшки побелели. Нерия вскинула бровь, глядя на него с вызовом. – Я ничего Пасиенсии не предлагал, – тихо возразил он. – А я ни слова не сказала про Пасиенсию. – Я не идиот. Ты думаешь, я не понимаю, к чему ты ведёшь? – И к чему же я веду?       Гленн молча встал с бревна и начал закидывать разложенные у костра вещи в сумку, стряхнув с неё подсохшую грязь. Айрис пила чай, больше не вмешиваясь в их ссору. Нерия, сделав ещё один глоток из фляжки, убрала её и сдавила ладонями виски. В голове мучительно гудело, словно кто-то ударил в огромный чугунный таз, который вибрировал в мозгах Нерии с самого пробуждения. Алкоголь должен помочь, он всегда помогал. Когда она просыпалась в борделе, или на песке в паре километров от причала, или даже на балконе ратуши, куда влезла как-то ночью, поспорив, что украдёт мэрскую ленту под носом у стражи, но отрубилась, не дойдя до кабинета – всегда утренний глоток бренди помогал ей развеять туман в голове, собраться и прожить очередной день до вечера, когда она снова напьётся до беспамятства и заключения следующего идиотского пари.       Ей и впрямь стало чуточку легче. Кровь прекратила стучать в висках, а слабость – давить на мышцы. Но место похмельного мрака в голове сразу же заняли воспоминания о вчерашнем разговоре и подозрениях Гленна.       На чьей стороне она будет, когда эльфы придут отвоёвывать свободу с совершенным оружием в руках? Когда они вернут магию, когда-то принадлежавшую их предкам, и этими же предками благополучно просранную. Нерия заглянула в сумку, проверяя, всё ли на месте, и потрогала пару скрученных в маленькие рулоны бинтов. Идиотский вопрос. Она будет на своей стороне. Как всегда. А её сторона там, где то, чем она дорожит. Её дом, её друзья, её семья. Лозунги об абстрактной эльфийской гордости и свободе не заменят ей Гленна с его вечными кризисами и поисками себя, всегда во всём правую зануду Айрис, беспечную и по подростковому бестактную Гвен… да даже Палому и Рафаэля. Они циничные, безнравственные, капризные, эгоистичные взрослые дети. Но они её семья. Они выходили её, выпестовали, дали знания, которые помогли ей не только выжить на антивских улицах, но и стать на этих улицах своей. Поэтому она будет и на их стороне тоже, когда эльфийское войско явится вершить справедливость, как их самоназначенный вождь её себе представляет. Если кто и убьёт Рафаэля – это будет она, как и обещала. И конечно же ничто не заменит ей Каллена. Его доброту, заботу, любовь, объятия и поцелуи. – Ааааайрис, – протянул Гленн, когда они, собрав свои вещи, покинули опушку, двинувшись вглубь леса, туда, куда ночью полетел дракон. – Я слушаю. – Почему ты не хочешь замуж? – Теперь он взялся за тебя, – ехидно прокомментировала Нерия. – Потому что брак – тюрьма для женщины. – Палома так же говорит, – заметил Гленн, – но она эта… куртизанка. – Какое это имеет значение? – поинтересовалась Айрис. – Ну, она считает, что все мужики – одинаковые, – пустился в объяснения Гленн, – что они все козлы, жёнам изменяют, к женщинам относятся, как к скоту. Но у неё односторонняя выборка. Естественно в бордель ходят только козлы, которые изменяют женам и не считают женщин за людей. Других мужчин там не увидишь, поэтому у женщины, половину жизни проведшей в борделе, искажённое восприятие и неполная картина мира. – А я половину жизни провела в своей лечебнице, слушая мужчин, которые подхватили гонорею от полотенца соседа в общественной купальне. Как думаешь, кем я их считаю, когда они приводят ко мне своих жён, чтобы я подтвердила им, что такое возможно? – Много наверное в твоей лечебнице мужей полегло. – Обожаю смотреть, как антивские жёны выбивают из них дурь, когда я говорю, что гонореей можно заразиться только при соитии. – Но у тебя тоже однобокое мышление. Есть же мужья, которые к тебе не ходят. – Они просто терпеливо наблюдают, как у них капает с конца, пока тот не почернеет и не отвалится. – Ну не все же изменяют. Коммандер Каллен не изменяет. – Не все любят копаться в куче испражнений в поисках бриллианта, как Сурана. – Да, я целеустремлённая, – похвасталась Нерия, – и оптимистичная. – Брак накладывает определённые ограничения, – продолжила Айрис, – а деторождение сужает границы настолько, что для самореализации остаётся очень узкий просвет. Нельзя быть и хорошей матерью, и профессионалом своего дела, что-то обязательно пострадает. – Насколько всё было бы проще, если бы Пасиенсия тоже так думала. – Проще для тебя, – заметила Нерия, – или нет. Ведь ты сам не понимаешь, что ты хочешь. У тебя к женщинам очень противоречивые требования, это я ещё в Скайхолде заметила. То ты хочешь, чтобы женщина была ласковой, как мама. То вот теперь мечтаешь о деловой мадаме, которая не хочет детей, потому что те мешают бизнесу. Только вот ласковые, уютные, заботливые барышни обычно хотят детей, а строгие карьеристки строят своих супругов, как в армии. – А нельзя совмещать? – Хотеть своих супругов и строить детей как в армии? Можно. С Калленом на эту тему посоветуйся. – Он мне ничего толкового не посоветует. Он меня не понимает. – Да что ты? – фыркнула Нерия. – И что же в тебе такого непонятного, сложный ты наш? – У него никогда не было таких проблем, как у меня, – сообщил Гленн у неё за спиной, – на него женщины вешаются. Он может выбрать любую из них. – И? – Ему не надо подстраиваться, чтобы сохранить отношения. Он в выигрышном положении и может диктовать свои условия, потому что если женщину что-то не устроит, за дверью ждёт толпа желающих занять её место. – По-моему, это ты Каллена совсем не понимаешь, – заметила Нерия, – и что, ты считаешь, что он диктует мне свои условия? – А что, кому-то другому ты бы позволила позвать в кровать ещё одну женщину? – брякнул Гленн.       Айрис, идущая впереди и собирающая в свою сумку несъедобного вида грибы с серой морщинистой шляпкой, резко остановилась, повернулась и непонимающе посмотрела на Гленна, затем опустила взгляд на Нерию. Нерия покачала головой. – Мне Палома растрепала, – добавил Гленн, – что у вас было втроём. – Ну, раз Палома растрепала… тогда да, было, – призналась Нерия и виновато посмотрела на возмущённо открывшую рот Айрис, – один раз всего. Ничего особенного. Секс как секс. Просто втроём. – Да, обычная ситуация, – ехидно ответил Гленн, – каждый день такое у всех бывает. Приходит муж, говорит: "Хочу секс втроём", а жена ему: "Да, милый. Конечно, милый. Сейчас позову подругу, ты какую хочешь, похудей, потолще?". Меня бы Пасиенсия за такое убила на месте. А коммандеру Каллену всё можно. – А чё сразу коммандеру Каллену-то, – обиженно поинтересовалась Нерия, перепрыгивая через грязную лужу, запорошённую гниющей хвоей, – это я с Паломой вообще-то… в отношениях состояла. Может это я ему говорю: “Хочу секс втроём с тобой и моей бывшей любовницей”. А он мне: “Да, милая. Конечно милая. Ты как хочешь – сверху или снизу?”. – Так и было? – Нет, – покаялась Нерия, – моё мнение вообще спросить забыли. – То есть? – спросила Айрис, нюхая очередной гриб и складывая его к себе. Нерия испуганно покосилась на толстую, ярко-красную ножку, кричащую на весь лес о том, что этот гриб смертельно ядовитый. – Ну там… – Нерия замялась и резко рванула вперёд по ковру из хвои и веток, спотыкаясь о торчащие из земли корни. Друзья поспешили за ней, пытаясь заглянуть ей в лицо. – Всё так быстро произошло… Всё очень запутанно… – И ты этого не хотела? – уточнила Айрис.       Нерия остановилась, ковырнула пальцем шершавую кору на коричневом стволе, убедившись, что она не испачкает её одежду липкой смолой, развернулась к друзьям и прислонилась к сосне. – Я хотела. Может быть, даже, я хотела этого больше, чем Каллен. Может, мы с Паломой обе хотели этого больше, чем Каллен, и она манипулировала им, рассказывая ему о Рафаэле и нас, а я подыграла этим манипуляциям, и мы вдвоём выставили всё так, будто это было его желание. Ведь я такая же гнусная манипуляторша, как Палома. И, может быть, я даже немного надеюсь, что пока меня не будет, Каллен сделает что-то, что я просила его не делать с Паломой, и тогда он будет очень виноват передо мной, а я великодушно прощу его и скажу, что я не против, чтобы мы были втроём. И даже если он этого на самом деле не хочет, он согласится делать всё, что я скажу, чтобы искупить вину. – Это всё щас сарказм такой был? – испуганно спросил Гленн, отойдя от Нерии на пару шагов. – Нет, – покачала головой Нерия, – ты же не думаешь, что Каллену, который с женщинами на “вы, уважаемая”, правда вдруг ни с того ни с сего пришло в голову устроить тройничок, и его жена-чародейка, которая очень тонко чувствует любые перемены его настроения, и искусная шлюха, способная из любого мужчины выманить всё – от кошелька до секретных правительственных документов, никак не приложили к этому свою руку? Палома закинула удочку, Каллен на неё попался, я подсекла, а потом мы его выудили и… кхм… отжарили. – Хорошо, – кивнул Гленн, не сводя с неё настороженный взгляд, – то есть, коммандер Каллен считает, будто он хотел тройничок, но это вы заставили его думать, будто он хочет тройничок? И зачем ты мне об этом говоришь? – Чтобы ты не питал иллюзий относительно коммандера Каллена, которому в отношениях со мной всё можно. Если бы я не хотела переспать с Паломой, между нами тремя ничего бы не произошло. Но я не сказала “нет” и… – Нерия поскребла кору под пальцами, – если честно, мне за это стыдно. Потому что Каллен потом сказал, что видит, что между мной и Паломой что-то происходит. И он прав. Я скучала по ней, и теперь никак не могу её отпустить. Она вернулась после этого в Орлей, а теперь она снова тут, потому что, очевидно, тоже скучает, и я должна, я обязана сказать ей, чтобы она уехала, потому что между нами ничего не может быть, но я не могу. Я ужасная. – Ага, – подтвердил Гленн, – у тебя вообще совести нет. – Будет лучше, если ты ей скажешь, – посоветовала Айрис, – ничего хорошего из твоего молчания не выйдет. И по отношению к Каллену это нечестно, даже если между тобой и ней ничего не происходит. – Да, давайте, посадите меня в тюрьму за мыслепреступление! – взмахнула руками Нерия и ударилась ладонью о зашелестевшую хвойную ветку. – Никто же из вас никогда не хотел перепихнуться с кем-то на стороне! – Дело не в перепихе, ты сама знаешь, – Айрис приблизилась к ней, сняла с плеча сумку и вынула фляжку, убирая её к себе, – Сурана, тебе не надо обратно. Там нет того, чего ты хочешь. Там только смерти, потери и боль. И Палома, как символ того, что ты не растеряла всё по дороге сюда. Тебя тянет к ней, потому что, наверное, то, что было между вами – одно из немногих ярких пятен, которое смогло на мгновение разогнать темноту. И для того, чтобы снова по-настоящему испытать те чувства, которые ты получила от неё, тебе придётся в эту темноту вернуться. Ты правда размышляешь, не обменять ли весь свет вокруг тебя на одну яркую, короткую вспышку? – Я ничего не понял, – пробормотал Гленн. – Я поняла, – Нерия забрала протянутую сумку, – ты права. Как всегда. Я поговорю с Паломой, когда мы вернёмся. Закончу это. – Вот и хорошо, – с заметным облегчением похвалила Айрис и пошла за Нерией, продолжившей движение вглубь леса, – серьёзно, если вы с Калленом разругаетесь и расстанетесь, я вообще в любовь верить перестану. – Это слишком большая ответственность, – проворчала Нерия, отводя в сторону ветку. Пропустив Айрис и пройдя за ней, она отпустила ветку и та хлестнула Гленна по груди. Он выругался. – А вот предположим… – произнёс Гленн, спустя пять минут в тишине, – что на обрыве висят Палома и Каллен. Ты бы кого спасла, Сурана? – С чего бы им там висеть? – Это неважно. Отвечай, не задумываясь. – Я бы спасла Палому. – Почему? – Потому что Каллен очень сильный и выносливый. Он каждый день отжимается, приседает, воду из колодца таскает, дрова колет. У него такие мышцы, что когда он раздевается, у меня аж слюна на пол капает. Я как-то видела, как наша семидесятилетняя соседка подсматривала, как он обливается из ведра в саду… – Чё? – не понял Гленн. – Это тут при чём ваще? – Он дольше над обрывом провисит. А может даже и сам вылезет. А Палома ничего тяжелее ложки в руках не держала. – Вопрос не об этом был! – Тогда переформулируй его. – Хорошо. Предположим, сумасшедший маньяк, вот, Солас этот, например, схватил Палому и Каллена и говорит: “Выбирай, кто из них двоих умрёт”. Кого ты выберешь? – Зачем Соласу ставить меня перед таким выбором? – Да просто. Он же сумасшедший. Развлекается так. – Разве ж это развлечение, – возразила Нерия, быстро шагая по хрустящим еловым веткам, – давай лучше так – сумасшедший маньяк схватил Палому, Каллена, тебя, Айрис, Гвен, Рафаэля… и второго Рафаэля тоже, ладно уж, возьмём его в условия нашей задачки. И говорит: “Нерия, я хочу, чтобы ты работала на меня. А чтобы доказать свою верность, ты должна убить своих друзей. Хотя, ладно, девчонки пусть живут, их я продам в бордель, зачем такой красоте зазря пропадать. А если ты откажешься – они всё равно все умрут у тебя на глазах. А потом ты увидишь, как я распродам эльфов из антиванского эльфинажа по одному местным богатеям, которые будут истязать, насиловать, убивать твоих сородичей, и ты нихрена не сможешь с этим сделать, потому что ты всего лишь одинокая загнанная отступница в чужой стране, а я в этом городе царь и бог, и стоит мне свистнуть – все храмовники Круга будут охотиться за твоей остроухой головой. Как думаешь, приятель, как бы я поступила в такой ситуации? – Ты мне ответь, – тихо произнёс Гленн после короткой заминки. – Нет, давай ты. – Ты бы убила его, – предположил Гленн. – Нет. – Ты бы сбежала. – Снова нет. – Только не говори, что ты бы убила нас всех, чтобы спасти эльфинаж. – Вчера тебе этот вариант казался вполне возможным, что изменилось сейчас? – Не знаю. Не хочу верить, что ты правда это сделала. – Это гипотетическая ситуация. – Для гипотетической эта ситуация описана слишком детально. Что ты сделала, Сурана? – Продалась на своих условиях. Как мне тогда казалось. Выторговала жизни друзей в обмен на свою верность, которая покупателю показалась привлекательней, чем возможность повеселиться, глядя, как я убиваю тех, кто мне дорог. Думаю, кровавая бойня в его доме тоже свою роль сыграла. – Ты же маг! – не удовлетворился Гленн таким ответом. – Да ещё и больная на всю голову! Убила бы его – и дело с концом! Нахера такие жертвы? – Я была испуганной девчонкой, которая изо всех старается быть хорошей, но лажает на каждом шагу. Я не знала, как сделать так, чтобы никто не пострадал, и решила, что будет лучше, если пострадаю только я. Но я очень сильно ошиблась, и моё решение принесло так много страданий, что мне никогда не искупить всю свою вину перед теми, кому я причинила вред. Поэтому я больше не заключаю заведомо невыгодные для меня сделки. Предпочитаю просто убивать тех, кто мне их предлагает. Если сумасшедший маньяк скажет мне выбирать между Паломой и Калленом, или между тобой и Айрис, я парализую его, возьму тяжёлый камень и размозжу голову этого ублюдка к херам собачьим. А потом намажу его мозг на хлеб и съем. – Обязательно в рот всякую дрянь тащить? – спросила Айрис. – Обязательно. Это акт устрашения. Свидетели разнесут весть о безумной мозгоедке, и больше никто не полезет ко мне и моей семье. Семья – это самое главное, приятель, – не поворачиваясь, обратилась она к Гленну, – семья наставит тебя на правильный путь, семья выслушает твои откровения в жутком лесу на болотах, семья похвалит тебя, семья скажет в лицо, что ты не прав, когда остальные просто отвернутся, чтобы не видеть, насколько ты паршивый кусок дерьма. Семья примет и обогреет, семья выпнет из гнезда, чтобы ты расправил крылья и полетел. Поэтому семью надо выбирать очень тщательно. Но не быть при этом мелочным и скупым. Если, глядя на женщину, ты мучаешься от того, что не можешь диктовать ей свои условия с помощью угроз и шантажа, то ни одна женщина не захочет, чтобы ты стал её семьёй. В семье не торгуются и не гонятся за собственной выгодой. – Да я же не всерьёз… я всё ещё расстроен из-за Пасиенсии. – Я знаю. – Я хочу, чтобы мы были семьёй. Но если я соглашусь завести детей, разве не получается, что она диктует мне свои условия? – Получается. Но ты волен не соглашаться на такие условия. А она вольна завести семью с мужчиной, который хочет детей. – Мы ходим по кругу. – Да, потому что ты простых вещей не понимаешь. – Нет, – Гленн схватил её за ремень сумки и потянул на себя. Нерия повернулась, – мы тут уже проходили. Я эту лужу уже третий раз вижу.       Она опустила взгляд и уставилась на грязную лужу, усыпанную иглами, которую перепрыгнула минут пятнадцать назад. – Странно, – протянула Нерия, – так быть не должно. – Может, ты просто сбилась? – предположила Айрис.       Нерия скорчила скептическую морду и посмотрела на солнце, которое пересекло зенит и склонялось куда-то в сторону далёкой тевинтерской границы. Говорил ей Каллен, что надо учиться ориентироваться по небесным светилам, но зачем, если магическое чутьё её никогда не подводило. Она встала лицом к солнцу и вытянула правую руку. – Нам туда. – Ты когда-нибудь хотела побывать в Арлатане? – спросил Гленн, когда они снова двинулись в путь. – Он же тут не так что бы далеко. На севере. – Там только лес и призраки. К тому же, это территория Тевинтера. – Ты там уже бывала, – догадался Гленн. – Да. – Интересно, почему Тевинтер не нападает на Антиву? – принялся размышлять вслух Гленн. – Здесь довольно длинная общая граница, можно прям из леса внезапно нагрянуть. Марш-бросок до столицы, раз-раз, Антива взята элитным подразделением сильнейших магов Тедаса. – Это тебе у Каллена, наверное, лучше спрашивать, – посоветовала Нерия, – он лучше меня разбирается, почему государства воюют или не воюют. Он тебе расскажет, почему из леса нападать нельзя. Но по большому счёту Тевинтеру нет смысла захватывать Антиву, они прекрасно сотрудничают. Вино, шёлк, рабы. Воронам и их прихвостням похер, как зарабатывать. Они не гильдия благородных убийц с кодексом и всем таким, которая не марает руки бесчестными делами. Хочешь, из Ривейна тебе девочку привезут, хочешь – из Вольной Марки мальчика. А надо будет – и в лес Арлатан пролезут, накроют стадо долийцев и пригонят прямо в Минратос по оптовой цене. Зачем воевать с такими прекрасными партнёрами? Да твою ж мать!       Нога в сапоге провалилась в лужу по щиколотку, Нерия сжала руки в кулаки, глядя, как иголки расплываются в стороны, опустилась на колени, сунула руку в лужу и пошерудила в холодной жирной грязи. – Нерия, что ты делаешь? – спросила Айрис. – Это не лужа, это лажа! – возмущённо сообщила Нерия, вставая и тряся рукой. – Я точно знаю, куда я иду. Этот хер нас за нос водит. Это морок. Иллюзия. Пугающе реалистичная. – Ты бы заметила такую иллюзию, – возразила Айрис, – я думаю, мы просто заблудились. – Сейчас всё выясним, – пообещал Гленн и ударил о землю посохом.       Хрусталь на навершии засветился слепящей синевой, Нерия прикрыла глаза ладонью, поглядывая из-под неё на Гленна, которого целиком охватил дрожащий синий свет. Земля под ногами мелко затряслась, по воздуху пошла рябь, второй рукой Нерия оперлась на растущую рядом сосну и чуть не упала, потому что рука прошла сквозь ствол, который тоже зарябил и медленно растворился в воздухе.       Лес вокруг поплыл перед глазами, стекая, как будто на только написанную картину плеснули воды, и обнажая реальность. Нерия опустила голову, чтобы её не стошнило от тряски, глядя, как на месте хвойного ковра появляется короткая колючая трава, пробившаяся сквозь стёртые, щербатые каменные плитки. Айрис рядом шумно вздохнула. Земля прекратила трястись, и Нерия решила, что теперь можно и осмотреться.       Лес остался позади. Его лысая опушка виднелась в сотне метров от них, а прямо перед Нерией были поросшие мхом и какими-то вьющимися кустами обломки каменных стен, окруживших дыру в земле. – Тааак, – произнёс Гленн, встревоженно озираясь, – теперь у меня возник вопрос – что из того, что мы видели раньше, было настоящим, а что нет? – Дракон был настоящим, – ответила Айрис, и Нерия с Гленном повернулись в её сторону.       Одна из обрушенных стен была чёрной от сажи. Выжженная земля рядом с ней простиралась на сотню метров, превратив часть поросшей травой равнины в безжизненную пустошь, покрытой золой и… Нерия вытянула руку с заклинанием, прислушиваясь, и, убедившись, что дракона нет дома, приблизилась к его лежбищу, пригляделась, присела и встала, держа в одной руке голый, наполовину почерневший вытянутый череп, а в другой – отломанный толстый рог. Гленн сглотнул и крепче вцепился в посох. – Ты спрашивал, чем кормить дракона, приятель? Ответ найден – козами. Или мордатыми кунари. Но я думаю, это всё же коза. Голова маленькая. Гленн зажал посох подмышкой, показал два больших пальца и попятился, глядя, как Нерия идёт к нему с черепом козы. – Сурана, положи на место, вдруг у этого дракона все черепа подсчитаны – Ну теперь-то ты согласна, что мы должны вернуться домой и рассказать обо всём Каллену? – спросила Айрис, и брезгливо отшатнулась от Нерии, сунувшей ей в лицо череп. – И мэру. И Кругу. Сурана, хватит. – Я соглашусь, если ты её поцелуешь. Айрис выдернула череп у неё из рук и отшвырнула к остальным костям на выжженной земле. Раздался хруст. – Я её домой хотела забрать, – вздохнула Нерия, – подложила бы Каллену на подушку. С какой-нибудь запиской, типа “ты следующий” – Зачем? – Ну смешно же. – Обосраться можно, – прокомментировал Гленн, – от смеха, конечно же. Нерия, правда, нам лучше вернуться. Я уже наприключался от души. Дракон и тевинтерский псих – это ещё весело, а дракон и тевинтерский псих, наводящий реалистичные иллюзии – это работа для магов Круга и храмовников. Он явно нацелился на тебя, а твоя магия уязвима перед его. Иллюзии, которые могут обмануть твои органы чувств, сделают тебя глухой, слепой и тупой. Он готовился к твоему приходу. – Хорошо, – Нерия кивнула, – вы правы. Вернёмся домой и оповестим всех о том, что тут творится. Минутку только, я гляну кое-что.       Прежде чем двинуться в обратную сторону, она приблизилась к яме и заглянула вниз. Влажные ступеньки, когда-то бывшие частью большого зала над тейгом, в котором его обитатели много веков назад, наверное, принимали послов с поверхности, уходили в темноту. Вход засыпало землёй по бокам, и от широкой, удобной лестницы остался узкий проём, в который можно было втиснуться только по одному. Нерия отошла к стене и отвела в сторону ветки обвившего её растения. Под листьями обнаружилось вырезанное на камне и чуть стёршееся сердечко с буквой "Н" внутри. В выемках пророс короткий зелёный мох. Нерия потрогала его, отпустила ветки и вернулась к друзьям, которые напряжённо поглядывали в небо, с минуты на минуту ожидая появления дракона. – Всё, валим отсюда? – спросил Гленн. Нерия кивнула, сделала несколько шагов в сторону виднеющейся впереди опушки, и отпрянула, больно ударившись головой о невидимую преграду. Айрис с Гленном сразу же остановились, глядя, как она трёт лоб.       Нерия вытянула руку и наткнулась ладонью на стену, холодную и гладкую, как стекло. Она упёрлась в стену обеими руками и надавила. Гленн ткнул перед собой посохом, раздался глухой стук. – Это же иллюзия, да? – спросил Гленн.       Она пожала плечами и принялась обходить поляну, ощупывая руками невидимую стену. Гленн пошёл в противоположную сторону. – Попробуем перелезть? – предложил он, когда они встретились, обойдя стену по кругу. – Давай я тебя подсажу.       Нерия присела, подбирая с земли камешек, выпрямилась и, размахнувшись, бросила вверх. Он ударился о прозрачный потолок, отскочил и с высоты трёх метров и упал на стоящую в стороне Айрис, чудом успевшую уклониться. – Это купол, – сделала вывод Нерия, – магический защитный купол. Этот козёл нас запер. Хорошо, что мы Каллена с собой не взяли, а то бы его сейчас тут воспоминаниями о Кинлохе накрыло. – И как его убрать? – спросил Гленн, нацелившись засиявшим посохом в стену. – У него магическое происхождение, – ответила Айрис, – теоретически, его можно рассе…       Гленн не дослушал, с наконечника посоха сорвалась волна магии, разрезала воздух, обдала магов порывом ветра, ударилась о невидимую стенку, отразилась от неё, сбила Нерию с ног и отбросила на землю. – А если в разные стороны так ударить, то нас сплющит и размажет, – подсказала она, с кряхтением поднимаясь и потирая ушибленную поясницу. Гленн тоже встал с земли, опираясь на посох. Айрис почему-то устояла, – давайте попробуем. – Я не подумал. – Айрис, ты сможешь убрать купол? – Нет. Его тевинтерский маг поставил. Я целитель, а не отряд из двадцати храмовников. – Ну всё, выкидыш имперский, вот сейчас ты меня реально взбесил! – заорала Нерия и рванула ко входу в тейг. – Вы ждите меня тут, наверху, а я найду его и сниму заклинание. – Как? – уточнил Гленн. – Башку его тупую отхерачу! – А если дракон вернётся? – Вы же под куполом. – А что, если купол не пропускает только тех, кто внутри него? – предположила Айрис. – Мы же как-то вошли.       Нерия остановилась, глядя в черноту внутри тейга. В этом есть смысл, не сидел же тевинтерец тут в засаде круглые сутки, дожидаясь, когда они придут, чтобы тут же запереть их под куполом. – Нерия, не глупи, – Гленн подошёл к ней, в его ладони вспыхнул огонёк, – мы с тобой пойдём. Вместе ему башку отхерачим. Только мозги его не ешь, ладно? – Этого я не обещаю, – ответила Нерия, глядя, как он медленно спускается по мокрым ступенькам, исчезая под землёй, – кстати, говорят, если есть плоть своих врагов, можно обрести их силу. И ум. – Будь это правдой, ты бы уже была сильной, как коммандер Каллен, – отозвался снизу Гленн. Пламя разгорелось ярче, освещая лестницу, и Нерия тоже начала спуск, – вон ты сколько крови из него попила. – Да ему нравится. Он как герой вампирского романа, который отдаёт свою кровь прекрасной таинственной женщине, ради возможности каждую ночь видеть её в своей постели. – Звучит, как описание любого брака в принципе, – заметила Айрис, спускаясь за Нерией, – только мужчина с женщиной периодически меняются местами. – И иногда зовут третью женщину, чтобы она тоже попила кровь им обоим, – добавил Гленн. – Это было один раз, – Нерия вытянула руку, поддерживая заклинание и прислушиваясь. Залы тейга впереди наполняли обычные звуки – капающая вода, еле слышный шелест ветра, скрип, писк, стон крошащихся от времени камней. – Один. А если бы Палома заранее сказала, что растреплет об этом всей Антиве, то и его бы не было, потому что я не готова была делить свой стыд ни с вами, ни с кем-то ещё. Я бы хотела, чтобы моя тайна о том, что я плохая жена, которая требует от мужа безупречной верности, а сама хочет свою бывшую любовницу, умерла со мной. – Ну а Палома этого, очевидно, не хочет, – напомнила Айрис, следуя за ней по узкому, низкому тоннелю с земляными стенами. Под ногами чавкала мокрая грязь. – Не давай ей пить твою кровь. – Ой, блин, – произнёс Гленн, протиснувшись сквозь тесный проём и выбравшись из тоннеля. Нерия прибавила скорость, расслышав в его голосе страх. – Блин… блин…       Как и в последний раз, когда она была здесь, разрушившийся коридор вывел её в огромную залу с высокими сводами, которую она приняла за обеденную, благодаря длинному и широкому столу, вырезанному из каменной глыбы. Но если в прошлый раз зал был погружён во тьму, то теперь отовсюду лился свет множества свечей, расставленных на столе, на каменных стульях, на вырезанных в стенах полках. Зал освещали факелы, развешенные по стенам, и костёр в нише, когда-то служившей жителям тейга камином. – Какой гостеприимный хозяин, – произнесла Айрис, а Гленн молча ткнул посохом в сторону стола.       На столе в окружении свечей, плавающих в мисках с водой, лежал человек. Нерия приблизилась, уже зная, что он мёртв, и отпрянула, разглядев в оранжевом свете восковое лицо с заострившимися, но узнаваемыми чертами. – Это он, – сообщила она, – козёл тевинтерский. – Жертвенный козёл, – пошутила Айрис, – ему выпустили кишки. Нерия перевела взгляд с орлиного носа на острый подбородок, на бледную безволосую грудь и ниже – на вспоротый живот, из которого вывалилась вялая требуха. Крови почти не было, будто его убили в другом месте, обтёрли и принесли сюда. – Ну, могло быть и хуже, – ободряюще произнесла она. – Например? – тихо уточнил Гленн. – Наш маньяк мог бы развесить тут трупы в приветственных позах, типа… – она помахала рукой, – “Здорово, путники!”. А то и в непристойных. – Наш маньяк тут лежит, – Айрис указала подбородком на тело, – и он мёртв. Умер незадолго до нашего прихода, кстати. Ещё мягкий.       Она тронула тевинтерца за колено и потянула ногу в сторону. По внутренней стороне бедра змеились чёрные дорожки скверны. Воздух задрожал, Нерия повернулась к Гленну, который вцепился в посох, читая заклинание. Через секунды всё стихло. – Я просто подумал… вдруг нам всё это кажется. – Нет, – Нерия покачала головой, – у нас два имперских трупа, обколотые скверной, дракон и купол над тейгом. Всё реальней некуда.       Айрис приподняла руку имперца, рассматривая вены на запястье. Нерия пригляделась, обошла стол и взяла вторую руку, холодную и гладкую, будто резиновую. – У него был перстень с камнем. Серебро и… оникс, наверное. Его нет. Она присела, обшаривая руками пол возле стола. Айрис с Гленном тоже принялись осматриваться. – Может, убийца снял, – предположил Гленн, – продаст потом скупщику в городе. Или взял в качестве сувенира. Маньяки любят сувениры от жертв. – Да, может быть, – пробормотала Нерия, – а может быть и нет. Странно это всё.       Она стала с пола, осматриваясь. В конце зала виднелся знакомый широкий проём, ведущий к спальням. Давным давно это был чей-то богатый дом, где за широким столом собиралась семья зажиточного торговца, а может и аристократа. Может даже короля. А теперь здесь логово тевинтерского убийцы. А на месте Арлатана лес, из которого империя строит себе корабли. Может, псих, который выдаёт себя за Ужасного Волка, не так уж и не прав? – Там спальни, – она указала на выход, – и коридор, через который можно выйти… эээ… на улицу. Типа того. Город поделён на несколько уровней, но я думаю, что наш маньяк прячется ближе к поверхности. – А это что? – спросил Гленн.       Нерия повернулась и увидела, что он тычет пальцем в пролом в стене. Три пролома и три идеально ровно прокопанные прямоугольные проёма в земле. Как три двери, из которых нужно выбрать одну правильную. – Раньше здесь этого не было, – ответила она, подходя ближе и заглядывая в один из проёмов. Впереди виднелась только чернота. – Разделимся? – предложил Гленн. Нерия и Айрис посмотрели на него с упрёком. – Да пошутил я. – Это точно ловушка, – сделала вывод Нерия, – значит, нам туда и надо. – Почему? – Потому что если ему и в самом деле зачем-то нужна я – быстрее будет сделать, что он хочет, и встретиться лицом к лицу, – Нерия прислушалась, пытаясь почувствовать хоть что-то в глубине проёмов, но её старания успехом не увенчались, – пойдём налево. – Тебе лишь бы налево, – по-дурацки пошутил Гленн и пустил впереди неё огонёк, освещающий ровные земляные стены, – блин, как в могиле. Только вертикальной. – Вот, кстати, заживо меня ещё не хоронили, – заметила Нерия, – интересный экзистенциальный опыт, наверное. Трансцендентный даже. Представь, что тебя закопали, приятель, что бы ты делал?       Гленн ничего не ответил. Шарик, летящий впереди, начал тускнеть и совсем погас. – Приятель? – неуверенно произнесла Нерия и повернулась. В проёме, кроме неё, никого не было. – Айрис? Гленн?!       Она быстро зашагала обратно в зал. В нём всё было по-прежнему, но друзья как сквозь землю провалились. – Ребят?! – позвала Нерия, и у неё заныл живот от тревоги и нехороших предчувствий. – Эй, урод! Если ты с ними что-нибудь сделаешь, я тебя в Тевинтер по частям в пятнадцати коробках отправлю!       По залу пронёсся резкий, холодный порыв ветра, и все источники огня, кроме бывшего камина, в одно мгновение погасли, оставляя Нерию в гнетущем сумраке и зловещей тишине. Она обернулась. В центральном проёме сверкнула короткая вспышка света и тут же погасла. – Раз, – произнесла Нерия вслух и двинулась обратно к проёму, – два, три, четыре, пять, шесть, семь…       На счёт десять она глубоко вдохнула и шагнула в непроглядную темноту.