И жили они долго, пока не умерли

– Милое жилище, – произнесла Нерия, глядя, как имперец приближается к ней, шурша подошвами сапог по каменному полу. Подсунуть ему ноги, чтобы он запнулся и упал? Смешно, но бесполезно. – Вроде холостяцкая берлога, а вроде и девушку привести не стыдно. Чистенько. Сам прибираешься, или помощница по хозяйству заглядывает?       Он схватил её за шиворот, протащил по полу до каменной кровати и кинул на покрывало. Нерия перевернулась на спину, села и оттолкнулась связанными ногами, отползая к изголовью кровати. Имперец молча вернулся к своим алхимическим делам, насвистывая себе под нос какую-то мелодию из репертуара антивских бардов. – Ты прямо как Джонни, – поделилась она, прислоняясь спиной к холодной стене и прислушиваясь. Из-за стены слышался отдалённый гул, который Нерия сразу опознала, как звук, издаваемый залежами лириума. Это тевинтерское чучело тут раскопки проводит? – Мой бывший хозяин. Он тоже меня швырять любил. И, что интересно, тоже был весьма субтильного телосложения, прямо как ты. Дохлякам, вроде вас, нравится самоутверждаться за мой счёт. Чувствуете себя настоящими мужчинами, когда бьёте слабую женщину.       Имперец издал смешок, который, наверное, означал, что в её слабость он не верит. Нерия, впрочем, и не пыталась его убедить, она лишь хотела, чтобы звуки её голоса заглушали шорох, пока она нащупывает узел на стягивающей запястья верёвке и пытается его развязать. Имперец стянул её руки так туго, что при каждом движении жёсткая верёвка врезалась в кожу, натирая до ссадин. Узел не поддавался, гудение за стенкой раздражало и мешало сосредоточиться, у Нерии начала кружиться голова. – Я хочу пить, – сообщила она хозяину подземного жилища, – и жрать. У тебя тут есть еда? Точно есть, ты же в придорожную таверну наведываешься. А может даже охотишься на нагов. Ты когда-нибудь пробовал шашлык из нага? На вкус, как свинина.       Он отошёл от стола куда-то в неосвещённую часть комнаты, и через секунду вернулся, неся глиняную чашку с водой и кусок хлеба. Присел рядом с Нерией на кровать и поднёс чашку к её рту. – Бельё постельное, значит, родители в дорогу выдали, а фамильный фарфор зажали, – заметила Нерия, прежде чем сделать глоток. Холодная вода полилась в воспалённое горло, вызывая боль и желание глотать ещё и ещё, пока не наступит облегчение.       Перед носом Нерии появился хлеб, зажатый в руке, украшенной перстнем. Вцепиться ему в палец и отгрызть нахрен? Пока на ублюдке эта зачарованная штука, к магии, по крайней мере – её магии, он неуязвим, надо как-то снять с него перстень. Она решила подумать об этом попозже и потянулась ртом к еде. Имперец отдёрнул руку с паскудной ухмылкой, но через секунду снова протянул к Нерии. – С той самой минуты, как я тебя увидел, я знал, что скоро ты будешь есть из моих рук, – произнёс он, глядя, как Нерия жадно вгрызается в хлеб. – Я делаю это только потому, – ответила она с набитым ртом, – что мне понадобятся силы, когда я буду тебя убивать.       Он усмехнулся, дал ей запить и отошёл к столу, гремя склянками. Нерию продолжало мутить, несмотря на то, что она поела. К гудению примешивался какой-то звон, но голова всё равно начала работать лучше. Убивать он её в ближайшее время не собирается. Он мог убить её, пока она была без сознания, а если ждал, пока она очнётся, чтобы сначала поглумиться, а уже потом прикончить, то не стал бы тратить на неё воду и еду. Она зачем-то ему нужна. Значит, можно немного обнаглеть и задать пару вопросов. – Где мои друзья? – С ними всё хорошо. Пока, – ответил имперец, не поворачиваясь. – Я спросила не об этом. – И если ты будешь послушной – с ними и дальше всё будет хорошо, – продолжил он, дав понять, что на её вопрос отвечать не собирается. – Нет, не будет, – возразила Нерия, – ни разу ещё моё послушание не спасло моих друзей. Человек, который считает допустимым для себя шантажировать меня жизнью моих друзей, ни за что не отпустит их живыми, как бы послушно я себя ни вела. Ты плохой человек, убийца и психопат. Такие не отпускают заложников. – Психопат? – Да. Уверена, постояльцы таверны, пропавшие в лесу – твоих рук дело. А трактирщик с тобой в сговоре. Люди склонны доверять трактирщикам, хотя вот уж в Антиве ублюдков хитрей и продажней не найти. Почему-то после первого стакана бренди им выкладывают всё. Кто, откуда, куда едет, что везёт, кто ждёт дома. И трактирщик за скромное вознаграждение указывает тебе на тех, кого никто не ждёт и не будет искать, верно? – Почему ты считаешь меня психопатом? – А кто ещё станет убивать путников в лесу? Ты больной урод, которому нравится чужие страдания. Даже сестру не пожалел. – Она не была моей сестрой. Если подыскивать более подходящие слова для обозначения наших родственных связей, я бы скорее назвал её своей дочерью. – Чего? – не поняла Нерия. – Вы там в Тевинтере что за крема омолаживающие используете? Ты выглядишь на двадцать. – Мне двадцать пять. – Это всё меняет. Ладно, мне плевать на ваши инцестуальные имперские забавы, просто скажи, где мои друзья? – Рядом. – Рядом, – повторила Нерия, покрутив запястьем и чувствуя, как из-под верёвки стекает тонкая струйка, – то есть, где-то здесь. И если я не буду делать то, что ты хочешь, ты их убьёшь. Но если я буду делать то, что ты хочешь, ты их всё равно убьёшь, потому что именно так и бывает, когда я соглашаюсь на условия психопатов. Я считаю себя обязанной предупредить тебя – я не собираюсь быть послушной. А когда ты убьёшь моих друзей, я очень сильно разозлюсь. – Твои друзья, наверное, были бы очень расстроены, услышав, как спокойно ты рассуждаешь об их неизбежной смерти. – Но они не слышат. Я не покупаюсь на шантаж, хочешь убить их – убей, так мне будет даже проще. Ведь когда ты их убьёшь, мне больше не придётся думать о том, как их защитить, и я смогу уделить всё своё внимание тебе. – Чьей ещё жизнью ты готова пожертвовать, чтобы скинуть тяжкий груз обязательств? – поинтересовался имперец, перемешивая что-то стеклянной палочкой в широкой колбе. – Мужа? Племянницы? Своей орлейской любовницы? – Как много ты обо мне знаешь, – равнодушно произнесла Нерия, стараясь не выдать тоном, что его информированность её неприятно удивила, – но если бы ты провёл более тщательные исследования, то знал бы, что моя любовница – антиванка. – Разлетающиеся по тавернам слухи не всегда бывают предельно точны. – Да я популярна! – обрадовалась Нерия. – Впрочем, ничего нового, в местных тавернах уже почти двадцать лет обсуждают, с кем я трахаюсь. Ну хорошо, ты обо мне всё знаешь, умничка. А вот я о тебе не знаю ничего, кроме того, что ты родом из отстойной ямы, нескромно именующей себя империей. Кто ты, незнакомец? – Попробуй угадать. – Я смотрю, ты любишь странные игры – загадки, викторины. Хоть подсказку дай. В стихах. Ты же у нас поэт. – Не зная отдыха и сна, – продекламировал имперец, – орудует клинком она. Кто ей дорогу перейдёт… – Тот смертью страшною умрёт! – выкрикнула Нерия. – Так же можно говорить – “страшною”? – Я хотел сказать: “в постели кровью истечёт”. – Да, так складней, – согласилась Нерия, – ты на родине тексты для поздравительных открыток сочинял? – Мой брат развлекал меня загадками, когда я был маленький. Прятал какой-нибудь сюрприз и подбрасывал записку со стихом. – У тебя ещё и брат есть? Как же вас, имперцев, много, Ладно, ответ на загадку, скорее всего – я. Но это для меня ничего не прояснило. – У меня был брат. Помнишь Люция Винициуса? – Нет. – Ты его убила. – Я много кого убила, всех не упомнишь. И не все из них успевали представиться. Можно каких-нибудь подробностей? – Четырнадцать лет назад… – Вот и как я должна была это вспомнить! – возмутилась Нерия. – Ты ещё спроси, помню ли я, как храмовника того в Ферелдене звали. – … на приёме у мэра Антивы, – продолжил имперец, стоя к ней спиной, – остроухая сучка перерезала моему брату горло кинжалом Антиванских Воронов. – Ааа… – вспомнила Нерия, – злодейская бородка. Точно, вот как звали того имперца. Люций. А ты, значит?.. – Позволь представиться, – сказал он, поворачиваясь, – Маркус Винициус, сын магистра Клавдия Винициуса.       Нерия пару секунд смотрела в его самодовольное лицо, ожидая, что он добавит что-нибудь ещё, а затем расхохоталась, задрав голову. Когда она закончила и снова посмотрела на Маркуса, его поза уже утратила горделивость, зато руки сжались в кулаки. Какой ранимый. Это хорошо. – Маркус Винициус, – медленно, перекатывая во рту каждую букву, произнесла она и прыснула, – нет, серьёзно, тебя действительно так зовут? Люций и Маркус. Почему не Марк и Люциус? Как ваши тевинтерские родители выбирают, кому добавить в имя окончание? Или может это какой-то тайный шифр? Типа, не знаю, вы там мальчикам обрезание делаете, и кто Люций – того чикнули, а кто Маркус – того нет? Вот у меня есть знакомый – его зовут Дориан. А не должен ли он быть Дорианусом? Мы так мало знаем об империи, нам нужно чаще обмениваться опытом. Кстати, Маркус, Люция убила не я. Его убил Антиванский Ворон. Он вскрыл твоему братцу горло и сбежал в окно. А я просто стояла рядом, и смотрела, как Люций истекает кровью, словно заколотая свинья. – Ты смогла обмануть антивских храмовников, но не имперских магистров. Ты наследила магией, я знаю, что Люций был парализован заклинанием, когда его убили. Не имеет значения, кто воспользовался кинжалом, мой брат умер по твоей вине. – Ну, может, тебя утешит, что за почти пятнадцать лет я стала сильнее, умнее, и гораздо лучше скрываю следы своих преступлений. Когда я убью тебя, ни один тевинтерский магистр не поймёт, что произошло.       Маркус дёрнулся в её сторону, и на секунду Нерии показалось, что он потерял терпение, и сейчас схватит её за волосы и начнёт лупить головой о стену, но он остался у стола и взял с него колбу, подняв её на уровень глаз. За стеклом пузырилось что-то грязно-бурое, происходила какая-то реакция. Маркус понаблюдал за бурлением и отставил колбу. – Ещё не готово, – сообщил он. – Что там? – Скоро узнаешь. – Это скверна, – предположила Нерия, – что ты с ней делаешь? – Тоже скоро узнаешь. – Туману-то навёл, – вздохнула Нерия, – слушай, что ты от меня хочешь? Отомстить за брата? Подвергнуть долгой, мучительной смерти, чтобы я страдала? Не ты первый, не ты последний. – Я не собираюсь тебя убивать. Я заберу тебя туда, где ты и должна быть. Мне пообещали тебя в подарок на четырнадцатилетие. Отец сказал, что тебя уже везут в Тевинтер, и мне не терпелось посмотреть на остроухую тварь, которая способна околдовать наследника имперского магистра. Но вместо этого я получил коробку. Знаешь, что в ней было? – Конечно знаю, – Нерия широко улыбнулась, – я же тебе подарок и упаковывала, оказывается. С прошедшим, Маркус. – И ты называешь меня психопатом. – Ты хотел эльфийку в подарок на день рождения. Ты психопат. Я не поеду в Тевинтер. Понесёшь меня связанную на руках до самой границы? – Нет, ты пойдёшь сама.       Он отвернулся, и Нерия съёжилась, глядя, как он набирает переставшую бурлить жидкость в небольшой железный шприц, предварительно протерев иглу смоченной ватой, резко пахнувшей в её сторону спиртом. Она заёрзала на покрывале, отползая подальше, но имперец быстрым шагом приблизился к ней и схватил за волосы, оттягивая голову. Нерия скосила взгляд на приближающуюся к её шее иглу. – Не слишком ли близко к голове, Маркус? – Так и задумано. Сонная артерия снабжает кровью головной мозг. – Остальных ты в другую артерию колол, – Нерия забилась в его хватке, пытаясь увернуться, но Маркус крепче перехватил её волосы, воткнул иглу и надавил на поршень. Нерия вскрикнула, чувствуя, как в ней растекается жгучая отрава и закрыла глаза, чтобы не видеть, как имперец прикладывает к её шее вату и читает заклинание, чтобы затянуть место укола. Шея горела огнём, чесалась, и Нерии казалось, что у неё под кожей копошатся паразиты. – Я знаю, как не дать скверне проникнуть в твой мозг, – сообщил Маркус, отходя от неё. – Но если ты попробуешь сбежать или напасть на меня – то пожалеешь, что не можешь умереть быстро. Ты же видела, как умирают те, кого ранили порождения? – И что, – спросила Нерия и наклонила голову, пытаясь почесать подбородком шею. Жгло неимоверно. И гул за стеной как будто стал громче, – ты думаешь, я предпочту смерти, хоть и мучительной, лизание имперских пяток? Если мне представится хоть малейший шанс забрать тебя с собой в Тень, я им воспользуюсь – можешь не сомневаться. – Тебе никогда не казалось, что маги незаслуженно обделяют скверну вниманием? – ни с того ни с сего спросил Маркус. – Это ведь мощный источник силы. – Это яд, – ответила Нерия, – смертельная отрава, превращающая любое живое существо в раба того, кто в этом сезоне зовёт себя древним богом. Маги, храмовники, Серые Стражи – никто не может устоять перед каким-то… “зовом” и подчинится ему, кто бы ни звал. – Именно! – восторженно выкрикнул Маркус, и блеск в его глазах встревожил Нерию даже чуть больше, чем скверна в опасной близости от её мозга. – Представь, сколь могущественным будет маг, сумевший овладеть этим зовом! – Жаль тебя расстраивать, но ты не первый с такой идеей. Знаешь Корифея? А знаешь, где он теперь? – Я говорю не о фокусах с запугиванием Стражей демонами страха. Я имею в виду настоящий зов. Как у архидемона. Тот, которым я смог бы управлять всеми осквернёнными тварями. – Аааа, так вот что это было, – протянула Нерия, – вечно мне ничего не рассказывают. Хорошо, я так понимаю, у тебя в эту сторону есть какие-то подвижки? – Смесь в твоей крови, – Маркус указал на неё подбородком, – я провёл очень много тестов, прежде чем получил рабочий вариант. И ты будешь моим самым интересным экспериментом. – Что там? – Нерия сглотнула, сразу догадавшись, что он имеет в виду под тестами. – Скверна, лириум, моя кровь, моя магия. – Ты колол похищенным людям хер знает что и проверял, будут ли они тебя слушаться? – Ради науки приходится идти на жертвы. – Ты не учёный. Ты псих и убийца. – Помешанные на этике гуманисты не делают великих открытий. – Это что-то из лекций тевинтерского Круга? – Если бы у тебя был неограниченный доступ к материалам для исследований и нескончаемый поток объектов для опытов, разве ты не воспользовалась бы открывающимися перед тобой возможностями? – спросил Маркус, отворачиваясь. – Нет. У меня есть совесть. – Вот поэтому вы, эльфы – рабы, а мы – хозяева.       Он склонился над столом, подтянув к краю распухшую от вставленных листов тетрадь и начал быстро чиркать в ней что-то карандашом. Нерия уставилась ему в спину, представляя, что он там пишет. “День пятьсот восемьдесят восьмой. Новый объект проявляет агрессивность и не желает идти на сотрудничество. Нужно увеличить дозу препарата. Не забыть взять в таверне пончики в шоколадной помадке”. Она подёргала руками, чувствуя, как мокрая от крови верёвка режет запястья, и прислушалась к гулу лириума за стеной. Он точно звучал громче и иначе. В мерное гудение вплетался шёпот и мелодичный звон, вызвая тошноту и желание убежать подальше от источника звука. Да даже без музыки скверны, льющейся в уши, отсюда хотелось сбежать побыстрей, чтобы не быть очередным подопытным кроликом психа, возомнившего себя светочем науки. Вот зачем он похищал людей. – Это на тебя смерть брата так повлияла? – решила она и дальше провоцировать его, чтобы вызвать поток новых откровений. – Сбежал из дома на чужбину, сидишь в заброшенном тейге, экспериментируешь со скверной, убиваешь людей, чтобы справиться с горем. Или дело в воспитании? – Я справился с горем, – ответил Маркус, не отрываясь от своей писанины, – а вот моя мать – нет. Когда пришли известия о смерти Люция, она заперлась в своей комнате и не выходила несколько дней, отказываясь от еды и питья. В один из дней я пришёл проведать её, толкнул дверь, она распахнулась, и я увидел мать лежащей на кровати. Её лицо было чёрным от проступивших сосудов. На полу валялся флакон. Целитель сказал, она залпом выпила такую дозу экстракта корня смерти, что ею можно было бы убить сотню человек. – Твоя мать должна была знать, на что шла, когда рожала отпрысков тевинтерского магистра, – заметила Нерия, – вам весь Тедас смерти желает, глупо было надеяться, что её дети доживут до старости. – Зато отец совсем не горевал, – продолжил Маркус, не обращая внимания на её язвительные подколы, – тело матери ещё из спальни не убрали, а он уже помчался в Магистериум вершить государственные дела. Я его почти не видел, он ежедневно заседал в Сенате, а со мной соизволил поговорить через три года, и только для того, чтобы сообщить, что убийца моего брата скоро прибудет в Тевинтер и перейдёт в моё распоряжение. – Вообще, это похоже на горе, – заметила Нерия. – А потом он спутался с одной шлюшкой-вдовой и принялся растрачивать на её капризы моё наследство. Вот тогда я и уехал. – Шлюшка-вдова, – мечтательно протянула Нерия, – не будь я счастливо замужем, сказала бы, что это тот образ жизни, к которому я стремлюсь. Почему твой папаша решил отдать меня тебе, а не просто казнить? – Потому что смерть – недостаточное наказание за то, что ты разрушила мою семью. Но скоро я вернусь с тобой в Тевинтер – и там ты получишь всё, что заслуживаешь. – И чего же я, с твоей точки зрения, заслуживаю? Пресмыкаться перед имперской мразью? Ты настолько жалкий, что для поддержания самооценки тебе нужна эльфийская рабыня, которая будет, дрожа и умоляя о пощаде, ползать у твоих ног? Этого не будет. – Нерия придвинулась плотнее к стене, чтобы имперец, повернувшись, не заметил, как она выкручивает из под верёвки ставшую скользкой от крови ладонь. – Ты умрёшь. Ты можешь воображать, будто твоя мешанина из скверны и магии крови поможет тебе мной управлять. Можешь шантажировать меня жизнями моих друзей, мужа, племянницы, любовницы. Ты можешь даже их убить. А можешь не убивать. В любом случае, тебя ждёт только один финал – ты навсегда останешься лежать в этом тейге, от тебя зависит лишь – буду я в хорошем настроении, когда доберусь до тебя, и тогда ты умрёшь быстро, или в плохом – и тогда я как следует помучаю тебя перед смертью, чтобы удовлетворить свою жажду мести. Так что лучше не зли меня, Маркус. – Бросайся бессильными угрозами, пока есть возможность. Когда мы прибудем в Тевинтер, и ты займёшь положенное тебе по происхождению место рабыни – открывать рот ты будешь только тогда, когда тебе позволит хозяин. – Ты мне не хозяин, – возразила Нерия, – вы, тевинтерская шваль, не хозяева нам, эльфам. Вы ничтожества. – Мы, ничтожества, построили магическую империю, равной которой в Тедасе нет и не будет, – ответил Маркус, отодвигая записи и поворачиваясь к ней. Нерия ощутила, как верёвка сползла, освобождая натёртые руки, и приготовилась схватить имперца и содрать с него кольцо любой ценой сразу, как он приблизится. Но он остался стоять у стола. – Мои предки захватывали земли, совершенствовались в магических искусствах и поработили твой слабый остроухий народ, который должен быть благодарен, что ему отвели достойное его место в империи, а не изничтожили под корень. – Твои предки в сравнении с моими предками – обезьяны с палкой, которые бездумно повторяли за моими предками, не понимая сути и принципов того, что они делают, – не осталась в долгу Нерия, – твой народ – неумытые варвары, которых мои предки пожалели и научили сморкаться в платок и есть ножом и вилкой. Ваша хвалёная империя – утлый домишко, возведённый на остатках действительно величайшего магического государства Тедаса. Вы просто воры. Даже этот камешек на твоей трясущейся от обиды ручонке… Дай угадаю – какая-нибудь фамильная цацка рода Винициусов? Которую твой дед передал отцу, а деду – прадед, а тому – прапрадед. И он должен был достаться Люцию, но тот позорно сдох, как собака, не сумев дать отпор остроухой рабыне, и потому теперь этот перстень у тебя. И из поколения в поколение мужчины твоего рода рассказывают друг другу историю о том, как ваш далёкий предок получил этот трофей в, разумеется, кристально честном сражении с эльфийским воином, который не выстоял против искусного имперского мага. Или нет. Может быть, твой далёкий предок организовал экспедицию на развалины Арлатана, где они с друзьями разграбили брошенные дома моих предков. Или даже, что наиболее вероятно, твой предок просто купил перстень у кого-то из искателей приключений, которых так и тянет прикоснуться к эльфийской истории и вынести из руин моей империи какую-нибудь магическую штуковину. Вы скупаете, собираете, присваиваете артефакты моей цивилизации, называете их своими, сами в это верите и заставляете всех вокруг верить в ваше могущество. Но сами вы ничего не можете. Вы повторяете фокусы, которым вас научили ваши предки, которых научили мои предки. Вы рождаетесь с магическим талантом, но вместо того, чтобы развивать его, слушать его, жить с ним в гармонии, вы предпочитаете старые трюки с лириумом и кровью. Настоящий маг живёт своей магией. Знает её сильные и слабые стороны, понимает, чем она отличается от магии другого чародея, как использовать именно её, а не инструкции из учебников Круга. Маг и есть его магия. Я – магия. А ты – подражатель.       Она сцепила руки за спиной, глядя, как Маркус отходит от стола и приближается к ней, то сжимая, то разжимая ладони, нервно и суетливо. Наконец-то она его разозлила, сейчас он потеряет самообладание, подойдёт, чтобы ей врезать, и вот тогда… Он остановился на полпути и заходил по комнате. Нерия закатила глаза и грязно выругалась про себя. Звон лириума в отдалении расползался по её мозгу, мешая соображать, и вторую такую оскорбительную речь она может и не придумать. – Так значит… – произнёс Маркус, не прекращая метаться по комнате. Нерия, глядя на него, подумала, что это бесит. Когда она так делает, это тоже всех бесит? – Значит, потомок рабов, наследница мёртвой цивилизации, говорит мне, сыну магистра великой империи Тевинтер, что мы не развиваемся? – Да, – подтвердила Нерия, убедившись, что задела его за живое, – именно это я и говорю. Вы так и остались обезьянами, которые отбирают друг у друга палку и колотят ею по голове, вместо того, чтобы сделать из палки мотыгу, вспахать землю и накормить голодных. – Ты ошибаешься. Я покажу тебе, как сильно ты ошибаешься.       Он двинулся к ней, и Нерия быстро пропихнула руки обратно в петлю, хватая её и придерживая, чтобы она не слетела. Можно и повременить с убийством, она его настолько расстроила, что он собирается показать ей что-то интересное и, несомненно, тайное. А если удастся зайти ему за спину, то может быть получится затянуть верёвку на его шее. Маркус схватил её за шиворот, стащил с кровати и поставил на пол. Нерия тут же повалилась обратно. – Ноги затекли, – сообщила она и вытянула ноги, – если хочешь мне что-то показать – сними верёвку.       Он замешкался, переводя неуверенный взгляд с её ног на лицо и обратно, но желание доказать, что он не жалкая пародия на мага, пересилило чувство самосохранения, и он отошёл за ножом. Да и что, в самом деле, низкорослый, тощий и хрупкий потомок рабов может сделать сыну имперского магистра, защищённого перстнем, блокирующим магию?       Как только он срезал верёвку, Нерия встала с кровати, переминаясь с ноги на ногу и подпрыгивая, чтобы побыстрее разогнать кровь. Можно было бы сделать это магией, но мерзкая жижа в её шее и звенящий за стенкой осквернёный лириум могли повлиять на заклинание, так что Нерия решила обойтись разминкой. Имперец толкнул её вперёд, и она крепче сцепила ладони, чтобы он ничего не заметил, но он, кажется, даже не посмотрел на её руки. Привык, что его жертвы – просто люди, которых можно остановить заклинанием.       Они вышли из комнаты и зашагали по длинному коридору с хорошо сохранившимися каменными стенами. Нерия помнила этот коридор, она бывала тут раньше и точно знала, что он близко к поверхности. Откуда тут осквернённый лириум? Хотя, в Лионе он вообще торчал прямо из земли. – Кстати, а ты знал, что даже эльфов в рабстве держать не вы первые придумали? – спросила она, чтобы скрасить прогулку беседой. – Это вы тоже у нас украли. Вот знаешь, бывает, что кто-то крадёт чужую личность. А тут целая империя украла личность другой империи. Тевинтер как девчонка, которая делает причёску как у подруги и покупает такую же одежду, потому что подруга больше нравится мальчикам.       Чем дальше они заходили, тем громче в её ушах звучал звон, перемешиваясь с шёпотом, скрипом, хрипом, гулом. Нерия тряхнула головой и почувствовала тычок под лопатку, когда на секунду остановилась, ощутив тяжесть в ногах и желание сползти по стене и уснуть. Коридор впереди заворачивал вправо, и она уже видела из-за поворота красное свечение. На имперца же оскверненный лириум не оказал никакого влияния. – Кольцо защищает не только от магии? – Чего ты у меня спрашиваешь? Это же артефакт твоей цивилизации, ты должна всё о нём знать. – Иди ты, – буркнула Нерия и, собрав волю в кулак, сделала последний рывок до поворота.       Огромный зал весь зарос красным лириумом. Он был везде – вылезал из развороченного пола, из потрескавшихся стен, свисал с потолка длинными острыми шипами, образуя своеобразную комнату внутри комнаты, излучающую зловещий алый свет. Имперец прошёл мимо еле стоящей на ногах Нерии, встал посреди этого жуткого великолепия, повернулся к ней и раскинул руки. – Что теперь скажешь? – Оригинальный выбор растений для сада, – хрипло ответила Нерия, вдыхая ртом тяжёлый воздух и часто моргая слезящимися глазами. Лириум звенел в её ушах, а исходящая от него энергия придавливала её к полу, как каменная плита. Дрянь в шее снова начала жечь. – Когда мы приедем в Тевинтер – я отрежу тебе язык. – Но я же такая чудесная собеседница.       Глаза заволокло кровавой пеленой, и Нерия поняла, что если продолжит противиться давлению, оно её размажет. А если она даст скверне отравить её магию, то… что? Превратится в чудовище из армии Корифея? Сколько энергии, излучаемой красным лириумом, она сможет пропустить через себя, прежде чем упадёт замертво? Ответов у Нерии не было, но и сил терпеть тоже, она расслабилась и позволила магии течь свободно, охватывая её и заполняя. Это просто магия. Её извратили, изуродовали, как и Нерию, но это все ещё она.       Звон в ушах резко оборвался, и в полной тишине начали проступать звуки. Капающая вода. Трескающийся камень. Свист ветра. Шелест травы. Стрекотание ночных насекомых. Нерия открыла глаза. – Чувствуешь это? – спросил с любопытством наблюдающий за ней Маркус. – Я же сказал, скверна – удивительный источник силы. Ты себе даже не представляешь, что можно делать с её помощью. – Да нет, теперь, кажется, представляю, – мрачно ответила Нерия.       Перед её прояснившимся взором в кроваво-красных кристаллах проступали очертания тел. И лица. Какие-то – с закрытыми глазами, спокойные и умиротворенные, а какие-то – изуродованные гримасой ужаса и страдания. Закованные в лириум люди, как мошки в янтаре. – Какого… – Нерия, от шока забыв, что ей надо притворяться связанной, уронила верёвку и подскочила к одному из огромных кристаллов, тронув его ладонью. В нём была заключена девушка с тёмными волнистыми волосами и выразительным орлиным носом. Совершенно обнажённая, она стояла внутри кристалла, вытянув руки по швам. Красное освещение искажало черты лица, но не узнать её было невозможно, потому что она очень походила на тевинтерского маньяка. И на себя саму, конечно же. – Какой она тебе показалась? – спросил Маркус, и Нерия обернулась, ошарашенно глядя на него, похоже, не особо удивлённого, что она выбралась из пут. – Что? – Когда ты увидела её в таверне – что ты подумала? – Что она лживая тевинтерская сука, – честно ответила Нерия. – А в лесу? – Что ей не повезло стать жертвой убийцы, – опять послушно ответила Нерия, всё никак не понимая, к чему он клонит. – Они так похожи на живых людей, правда? Он схватил Нерию за плечи и повернул к другому кристаллу, в котором она увидела Маркуса Винициуса собственной персоной. – У меня не сразу получилось. Я годами экспериментировал, но теперь их не отличить от настоящих. – Это… – Нерия облизнула пересохшие губы, – это что… что-то типа… лириумных големов? – Лириумных гомункулов, скорее, – поправил её Маркус, – големы целиком состоят из неживой материи. А в моих творениях есть частичка меня. – Фу, – Нерия скривилась, – надеюсь, это не то, о чём я подумала. Но теперь понятно, почему ты назвал ту девицу своей дочерью. – Их кожа тёплая и мягкая, – восторженно продолжил Маркус, не обращая внимания на её комментарии, – они ходят, они разговаривают, они выполняют мои приказы, но им не надо есть, пить и спать. Когда я вернусь в Тевинтер и покажу Сенату, чего я добился, отцу придётся освободить для меня своё место в Магистериуме, и он пожалеет о том, что всегда считал Люция лучше меня. – Я думаю, когда старик Винициус говорил, что хочет понянчить внуков, он не это имел в виду! – Нерия отступила на шаг и упёрлась спиной в лириумный саркофаг, чувствуя исходящее от него тепло. – Маркус, ты самый больной на голову маг из всех, кого я когда-либо видела. А я ведь каждый день в зеркало смотрюсь, и не по одному разу. Всё это нужно уничтожить. Это негуманно, это неэтично, это очень опасно, в конце концов. Если ты притащишь свои исследования в Тевинтер… – У нас будет армия, которую никто не сможет одолеть! – подхватил Маркус, тоже отступая и размахивая руками. Красные отблески упали на лицо, искажая и делая его зловещим. – Кунари больше не захватят наши города, мы больше не будем хоронить близких, мы вернём все украденные у нас земли! Я буду героем! – Ты будешь “героем”, про которого в учебниках напишут, что из-за него окончательно рухнула и так державшаяся на соплях империя, – возразила Нерия, – зараза, которую ты изобрёл, распространится по Тевинтеру, охватит твоих соотечественников, и они превратятся в лучшем случае в этих вот марионеток, которые ты тут сколачиваешь для своего кукольного театра, а в худшем – в порождений тьмы со спёкшимися мозгами. И мне бы было на это насрать, но они понесут болезнь дальше. Сюда – в мой дом, в Неварру, а дальше по всему Тедасу. Континент вымрет, Маркус, и только Сегерон и Пар Воллен с ненавистными тебе кунари останутся хранить память о том, как ты всех убил. Вот для них ты будешь героем. – Ты ничего не понимаешь. – Да куда мне, – язвительно согласилась Нерия и, полуобернувшись, потрогала лириум, – значит, ты послал эту куклу в таверну, чтобы она разыграла передо мной сцену. Чтобы… её протестировать? – И это тоже. Я зашёл туда за едой, остался заночевать, увидел тебя в компании пары магов, услышал, как ты представилась трактирщику и подумал: “Да это же моя пропажа пятнадцатилетней давности, вот так встреча”. И решил, что ты должна навестить меня в моём жилище. – Наконец-то я поняла, почему муж так уговаривал меня взять его фамилию. Вот на такой случай. Но я и так собиралась в тейг, ты же видел карту. – Я увидел её уже следующим утром, после того, как подготовил всё для спектакля. – Бедняжка, всю ночь туда-сюда между тейгом и таверной под дождём бегал, – посочувствовала Нерия, – а мог бы сладко спать, мы бы всё равно пришли. – Я добавил тебе мотивации. – А когда ты отдал трактирщику записку? – Утром. – Что-то не сходится, – заметила Нерия и на секунду замолкла, услышав, как сквозь ставший терпимым гул лириума и звуки с поверхности пробивается какой-то посторонний шум. Ветер поднялся? – Ты не мог знать, что мы с Гленном оставим Айрис в таверне и пойдём в лес. Если бы мы ушли все втроём, у нас бы не было причин возвращаться, и мы бы не получили записку. – Все должно было быть по-другому, – ответил Маркус, который, явно упиваясь гениальностью своего плана, не обратил внимания, что его собеседница к чему-то прислушивается, – моя, как ты её назвала, "кукла", должна была дойти до таверны и умереть на пороге, вы бы получили записку и отправились в тейг. Я уже вёл её к вам, когда обнаружил, что ты и твой дружок шарахаетесь по лесу, поэтому пришлось убить её раньше. – Я слышала только одно сердцебиение. – Оно было моим. У них сердца не бьются. – Теперь каждый раз, как найду тело – буду просить Айрис делать вскрытие на месте! – возмутилась Нерия, повысив голос, чтобы, если Маркус тоже слышит шум с поверхности, отвлечь его. – Наплодили хер знает что, а я путаюсь теперь! Я слышала, как сердце прекратило стучать! Раз – и всё! Это ты как объяснишь? – Так же, как и ваши блуждания по лесу. – Иллюзия, – кивнула Нерия, – ясно. Так надо было нас сразу околдовать и брать тёпленькими, зачем все эти сложности? – Это не так просто, – покачал головой Маркус, – ты весьма магически одарённая. Для эльфа. – Это звучит так же бессмысленно, как: "Ты слишком хорошо разбираешься в винах. Для антиванца". – Но чем глубже в лес, тем сильнее влияние скверны, – Маркус обвёл рукой зал, – это лишь малая часть того, что я вырастил, залежи красного лириума простираются на километры вокруг. Так что, когда вы пересекли болота, морочить вам голову стало гораздо проще. А у тейга я вас усыпил. Да и тащить вас от входа ближе, чем от таверны. – То есть, всё, что мне привиделось дальше – породило моё воспалённое сознание под парами скверны? – Да. Ты проспала пять дней. – О, да я даже домой вовремя вернусь! – обрадовалась Нерия.       Маркус посмотрел на неё с брезгливой жалостью, решив, наверное, что она до сих пор не поняла, что домой не вернётся. Но она всё прекрасно поняла. Сумасшедший имперский маг, чьего брата она убила, собрался отвезти её к себе на родину и сделать своим ковриком для ног. Вместе с ними в Тевинтер поедут результаты исследований, которые он годами проводил на похищенных людях в заброшенном тейге. В которых описан рецепт какой-то алхимической смеси, благодаря которой, якобы, можно управлять обколотыми жертвами, как архидемон порождениями. А также вырастить армию шпионов, которые ни на первый взгляд, ни на второй не отличимы от настоящих людей. Если с кровью Маркуса получаются куклы, похожие на Маркуса, то если каким-то образом раздобыть кровь Алистера Тейрина… В общем, Нерия всё прекрасно поняла. И лучше бы она об этом всём ничего не знала. Но, раз узнала – придётся с этим что-то делать. Она потёрла горячую шею и прислушалась к мерным взмахам крыльев над головой. – Спасибо, что ответил на мои вопросы, Маркус, – произнесла она, услышав, как земля дрогнула, и дракон фыркнул, разгребая лапами что-то хрустящее, чтобы лечь на расчищенное место, – мне ещё кое-что любопытно. Праздный интерес. Почему труп в лесу был в неглиже? Мог бы и оставить бедной девочке её одежду. – Это другая девочка, – пояснил Маркус, отвернувшись и любовно поглаживая лириумный кристал, – та девочка, что приходила в таверну, сейчас на пути к Тевинтеру. Раз уж я возвращаюсь домой, я решил оповестить об этом своего дорогого отца, чтобы он подготовил мне достойную встречу. А девочка в лесу – отработанный материал. – Нерационально ты материалы расходуешь. В Круге за такое выговор сделают. – Часть образцов остаются жизнеспособными не очень долго. Они начинают гнить, трескаться… обычно я пускаю их в переработку – выращиваю на их телах новый лириум. Эта уже плохо соображала, так что я использовал её для дела. – Со своим потомством имперцы не церемонятся. Последний вопрос, и обещаю – я заткнусь до самого Тевинтера. Всё-таки, где мои друзья? – Валяются в зале у входа. Ты проснулась раньше всех. – Почему ты оставил их там? – Это самый последний вопрос? – Нет, – призналась Нерия, – будет ещё самый-пресамый последний вопрос. – Я решил, что будет безопасней для меня держать их отдельно от тебя. Ты могла бы разбудить их раньше времени, будь они рядом. – Как же ты меня боишься. – Я предусмотрителен. – Что ты собираешься с ними сделать? – задала Нерия самый-пресамый последний вопрос. – То, что я делаю с отработанным материалом. Но сначала ты убьёшь их для меня. Как моего брата. Хочу посмотреть, как ты сделала это с ним. – А я говорила, что так будет, – пробормотала Нерия, – вот я так и знала.       Она отошла и осторожно присела между двумя длинными, острыми кристаллами, стараясь ни на что не напороться. Маркус ходил между своими творениями, рассматривая их и не обращая на неё внимания. Дракон наверху улёгся, о чём-то глубоко вздыхая и медленно метя хвостом по земле. Нерия слушала, как под ним перекатываются кости и камни, и смотрела на красный лириум. Его тут так много. Огромный запас энергии, который можно использовать, но который никак не действует на Маркуса, потому что на нём зачарованный перстень. Если она попробует использовать скверну, чтобы вырубить его заклинанием – скорее всего, ничего не получится. Но на драконе нет зачарованного перстня. Это животное. Огромное животное с толстой шкурой и чешуёй, острыми зубами, длинными когтями, к которому в обычной ситуации она бы лезть не рискнула, потому что её заклинания опробованы на существах размером с человека и на них же безупречно работают. Но если она воспользуется осквернённым лириумом, может быть, ей удастся заставить эту громоздкую машину повернуть в нужную ей сторону. Что она знает о драконах? Они ящеры. Значит, у них холодная кровь? Но они же огнём дышат. Но наверное химическая реакция происходит в лёгких. Вот они горячие. А кровь холодная. И кости у драконов полые и лёгкие. Наверное. Да как ей это поможет?       Она прислонилась щекой к лириуму, привалившись к кристаллу, и прикрыла глаза, чтобы Маркус, посмотрев на неё, подумал, что она устала. Дракон успокоился и дремал, и Нерия осторожно потянулась к нему заклинанием, чувствуя, как энергия осквернённого кристала переходит к ней. Медленный стук сердца зазвучал в её голове, перемешиваясь с течением крови в сосудах, сокращениями мышц, импульсами в мозгу, хрустом суставов. Как и всегда, живая материя раскрылась перед ней музыкальным инструментом, на котором она вольна сыграть любую мелодию. Только если всю её жизнь Нерия играла максимум на контрабасе, то дракона бы она сравнила с органом. Маркус стоял в нескольких метрах от неё, его дыхание было еле слышно за глубокими вдохами дракона. Проникнуть в чувства имперца Нерия не могла из-за перстня, но по дыханию определила, что он спокоен и пока ничего не заметил. Хорошо, для начала нужно парализовать крылья, чтобы дракон не сбежал.       Лириум под щекой треснул, Нерия тихо цокнула языком и начала вытягивать магию из другого кристалла, гоня от себя мысли о том, как ей аукнется этот план. Она напитывается скверной быстрее, чем храмовники в армии Корифея, вдруг потом она будет, как её муж, бросаться на всех без дозы лириума. Но он-то вылечился, а у неё после осквернённого лириума не будет ни шанса. Дракон всё спал, пока не зная, что его уже загнали в силки. Главное, всё сделать аккуратно и чётко, и не убить его раньше времени. А для этого надо успокоиться и сосредоточиться. Раз. Два. Три. Четыре… Она мысленно досчитала до десяти, открыла глаза, и дракон взревел от боли, когда его мирный сон оборвал спазм сосудов в голове. Маркус посмотрел на высокий потолок. – Мой сосед опять буянит.       Криво усмехнувшись ему в спину и набрав сил от следующего кристалла для нового заклинания, Нерия заставила соседа буянить ещё громче от того, что ему свело переднюю лапу. Она услышала, как дракон встал на задние лапы, а затем резко опустился на все четыре, пол под ней тряхнуло, и Маркус повернулся к ней. – Что ты…       Нерия взвилась с пола и проскочила между двумя лириумными кристаллами, прячась от имперца, насылая на дракона всё новые бедствия и цепляясь за любой источник магии в помещении, чтобы усилить свои заклинания. Дракон заколотил лапами и хвостом по земле, ревя и пытаясь взлететь, но Нерия, объятая энергией скверны, чувствовала его страх и отчаяние от того, что все попытки тщетны. – Прекрати! – крикнул Маркус, и в ту же секунду один из подточенных Нерией кристаллов лириума с треском отвалился от потолка, не выдержав нового удара дракона по земле, и с оглушительным звоном упал, разбившись о пол. – Ты всё здесь разрушишь!       Она нырнула за другой лириумный кристалл и услышала, как под её напором трещит лириум на потолке. Да, она всё тут разрушит. Ещё одно заклинание отправилось в сочленение суставов в огромной лапе, которая тут же ударила от боли в землю, сбивая с потолка новые куски лириума. Шею будто обожгло кипятком, а между звуками беснующегося дракона и гудящего лириума в её голове вклинился голос Маркуса. – Остановись. – Надо же, почти работает! – выкрикнула Нерия, перепрыгивая через упавший прямо ей под ноги огромный кристалл с телом внутри.       Жжение усилилось вместе с ощущением копошения насекомых под кожей. Нерия оступилась и упала. Сначала ей показалось, что она запнулась об очередной осколок, но тут же поняла, что это её ноги вдруг отказались повиноваться. – Успокой его, или я убью тебя, – прозвучало в её голове.       Она перевернулась, оперлась на руки и посмотрела наверх. Кусок лириума трясся прямо у неё над головой, отзываясь на метания дракона на поверхности. Нерия начала отползать, глядя, как Маркус приближается к ней, вытянув объятую кровавым пламенем руку. – Я не знаю, как его успокоить, – солгала Нерия и закричала, чувствуя, как скверна ползёт внутри неё, подбираясь к мозгу. – Наверное, будет лучше, оставить тебя тут, – произнёс он вслух, надвигаясь. – Но я же твой самый интересный эксперимент.       Нерия, мелко перебирая руками, отползла ещё, чувствуя, как в её голове разливается убийственный яд, и потянулась к дракону, чтобы в последний раз заставить его помочь ей. Лириум вокруг затрещал так громко, что она уже не слышала ничего, кроме него, голова взорвалась дикой болью от скверны, которую в неё направил имперец, всё тело свело от переполняющей её силы, и Нерия поняла, что она умирает. Падает спиной в пустоту. А через мгновение она схватилась за уступ.       Дракон заревел в её голове, его сердце билось часто и прерывисто в её собственной груди, его дыхание наполняло её лёгкие воздухом, его страх, боль, отчаяние, его величие и мощь – на одну секунду всё это принадлежало Нерии. Она закричала, вложив в этот крик всю свою ярость, всю силу, всю магию, и своды зала содрогнулись, обрушивая на них с Маркусом кроваво-алые снаряды, врезающиеся в пол, разлетающиеся на куски осколками осквернённого лириума. Нерия рухнула на спину, крича и крича до хрипоты, пока в тейге и над ним всё не стихло.       Дракон больше не бушевал. Он не издавал ни единого звука, и Нерия, глядя в обнажившийся под лириумом каменный потолок, почувствовала, как по щекам стекают слёзы, облегчения или сожаления, она не могла сейчас сказать точно. Маркус, лежащий неподалёку, звуки издавал. Жалобные стоны и болезненные хрипы. Нерия с огромным трудом села, ощущая себя так, будто по ней пробежал отряд кунари, и увидела, что Маркуса придавило упавшим осколком, как она и надеялась. Ему размозжило ноги, а верхняя половина тела торчала из-под красного булыжника и скулила. Нерия с трудом встала на колени и подползла к Маркусу, который, приподнявшись на локте, расширившимися от ужаса глазами смотрел на то, что осталось от его ног и не мог выдавить из себя ни слова, только писк. Из его рта стекала широкая струя крови. – Мне жаль сообщать вам скорбную весть, – произнесла Нерия, и Маркус посмотрел на неё, – но вы больше никогда не сможете ходить.       Она истерически засмеялась, и её смех отразился от высоких сводов и оставшихся лириумных кристалов. – Нет, – произнёс Маркус, – нет, нет, пожалуйста, нет…       Нерия толкнула его в грудь, он упал, она подняла с пола увесистый осколок лириума и склонилась над ним. – У тебя ещё братья-сёстры есть? – спросила она. – Нет, – ответил Маркус. – Ну вот и славно.       Острый край лириумного осколка вошёл точно ему в глаз с мерзким чавканьем. Нерия выдернула острие и заколотила камнем имперцу по голове, превращая его смазливую морду в кашу. Переносица сломалась и с хрустом вдавилась внутрь, кожа и мышцы рвались, обнажая череп, а Нерия всё била и била, размахиваясь от души и глядя, как во все стороны разлетаются ошмётки волос, костей и мяса. – Сурана…       Нерию тронули за плечо, она остановилась и услышала бульканье и клёкот. – Нерия, хватит, он мёртв.       Она повернулась к Айрис, присевшей рядом с ней. Подруга выглядела плохо, бледная, потная, с дрожащими руками. Гленна тошнило в паре шагов от них. – Я ещё должна съесть его мозг, – пролепетала Нерия, глядя на свои измазанные руки и окровавленный лириумный камень. – Не должна. Пойдём. – Пожалуйста… – Нерия взяла имперца за ещё тёплую руку, стянула с пальца перстень, сунула его в карман, встала и отвернулась от изуродованного трупа, – пожалуйста, не говорите Каллену, что я… – Не скажу, – ответила Айрис. – А ему точно не стоит об этом знать? – спросил проблевавшийся Гленн. – Не стоит! – Ну хорошо, хорошо! – Гленн поднял руки и пошатнулся, хватаясь за лириум, но тут же с криком отдёрнул руку, увидев, что в этом лириуме заключено, и схватился за голову. – Пойдёмте отсюда, мне очень плохо. – И мне, – согласилась Айрис. – А мне вроде и ничего, – пробормотала Нерия и уцепилась за подругу, идя с ней к выходу в коридор. – Я должна вам признаться. Я дракон. – Рада за тебя, – ответила Айрис, – сейчас выберемся на воздух из этого кошмарного места, и ты нам подробно об этом расскажешь. – Нам нельзя на воздух! – Нерия отцепилась от неё и побежала по коридору. – Нужно уничтожить всё! Если кто-то узнает, чем этот больной тут занимался, нам всем конец!       Она вбежала в комнату Маркуса и запнулась о разлетевшиеся по полу склянки. Землетрясение, которое устроил дракон, задело и спальню. Книги попадали с полок, Нерия хватала их и рвала, била колбы и мензурки на мелкие осколки, топтала ногами вылившиеся из них жидкости, стремясь уничтожить всё, до чего дотянется. Друзья вошли за ней. – Сурана, ты чего? – Нужно всё тут сжечь! – она подскочила к Гленну, тряся его за ворот рубахи. – Давай, спали тут всё нахер! – У него тут какие-то исследования остались, – сообщила Айрис, беря со стола записи Маркуса. Нерия подскочила к ней и вырвала тетрадь из рук, раздирая её на куски. – Нерия! Я хотела почитать. – Сейчас… – Нерия сдавила голову ладонями, собираясь с мыслями, – я всё объясню. Минутку. Этот псих синтезировал какую-то дрянь, с помощью которой можно подчинять себе людей и выращивать лириумных гомункулов, которые будут копией того, у кого взят биологический материал. Если его исследования попадут не то, что не в те руки, а вообще хоть в чьи-то руки… – Я понял, – перебил Гленн. В его руках вспыхнул огонь, окутывая его до локтей, и Гленн скривился и застонал. – Скидывайте всё в кучу.       Через пару минут гора имперского имущества вспыхнула, как порох, и в комнате остались только камень и пепел. Гленн схватился за стену и пополз на выход, Нерия и Айрис пошли за ним. – Нужно ещё лириум уничтожить. Он тут до самых болот разросся. – Нерия, мы не сможем уничтожить лириум, – справедливо заметила Айрис. – Я могу. Я его прям крошила. Я справлюсь. – Если бы ты знала, как ты сейчас выглядишь – ты бы так не говорила, – ответила Айрис, – мы должны сообщить обо всём в Круг и мэру. – Нет! – возмутилась Нерия. – Только не этому мудиле! – Я сообщу этому мудиле. А ты сообщишь Кругу. – Ага, они меня слушать станут. Отступницу, которая у них богатых клиентов сманивает. – Возьмёшь с собой Каллена. Может, бывший генерал Инквизиции у тебя за спиной заставит их тебя выслушать. – Да, возможно, – она встала и схватилась за шею, – твою мать! Я забыла! У меня скверна в мозге! – Что?! – Айрис тоже встала, щурясь в полутьме и пытаясь хоть что-то рассмотреть. – Как она туда попала?! – Этот урод вколол мне свою волшебную жижу в шею! Я умру! – Проклятье… – Айрис схватила её за плечо, рассматривая шею, – Сурана, не смешно. – Чего? – Шутка, говорю, твоя не смешная и не уместная. – Да ты не с той стороны смотришь! – Я с обеих посмотрела. Следов заражения скверной нет. – Гленн! – Нету, – подтвердил Гленн, осмотрев шею, – может, опять галлюцинации? – Нет, он точно… – Нерия запнулась и уставилась в стену, – я для последнего заклинания вытянула из лириума почти всю скверну, он рассыпался прям на глазах. Возможно, скверна во мне тоже ушла в заклинание. Такое ведь может быть? Я её истратила, как лириум. – Я уже во что угодно поверю, – вздохнула Айрис, – ладно, главное, ты не умираешь. – Вот это повезло, конечно, – Нерия зашагала дальше и свернула в другой коридор, указывая друзьям путь.– А вы-то как вообще? – Как будто я прожил несколько очень странных дней и посмотрел пару жутких кошмаров, – ответил Гленн. – Каких кошмаров? – спросила Нерия. – Да… всяких. Про маму, про Пасиенсию… – Мне тоже снились кошмары, – призналась Айрис, – мне приснилась Валентина. – А мне не приснилась, – обиженно поведала Нерия, – в моём сне она в дурке сидела. Она никогда меня не любила.       Они вышли в первый зал, в котором, естественно, не было ни трупа на столе, ни свечей, что было хорошо, потому что если бы беснующийся дракон поронял свечи, кто знает, чем бы это кончилось, ни даже костра, и уж абсолютно точно не было трёх проёмов в земле. Всё оказалось её больной фантазией. Зато возле стола обнаружились их сумки, сваленные в кучу. Маги забрали свои вещи, протиснулись в проход и через несколько минут выбрались наружу в лесную темноту.       Дракон лежал на утоптанной, выжженной земле, укрытый собственными крыльями, как плащом. Мох на стенах руин обгорел, повсюду валялись отломанные камни, почва просела. – Я её убила, – поделилась Нерия, – я убила дракона. Что ж я за говно такое, а? – Когда сюда придут маги и храмовники из Круга, они будут тебе очень благодарны, поверь, – успокоила Айрис. – Она наверное собиралась гнездится, яйца отложить, – Нерия отошла от дракона подальше, к деревьям, и села на траву, – а я её убила. Я пытала её перед смертью. Ей было очень больно и страшно. Я не дракон. Я Джонни. – Валентина больше не могла иметь детей, – Айрис произнесла это бесцветным голосом и села рядом, и Нерия удивлённо посмотрела на неё, – потому что он ударил её в живот, когда уже близились роды. А когда родился Тео, он приказал всем уйти из комнаты, потому что хотел, чтобы Валентина истекла кровью и умерла. Я видела её в кошмаре. Она сказала, что когда-нибудь со мной поступят так же, потому что я ничем ей не помогла. Ты – не он, Нерия. В тебе нет ничего от него.       Она спрятала лицо в ладонях, и по дрогнувшим плечам Нерия поняла, что Айрис плачет. Нерия придвинулась к подруге, чтобы обнять её, но тут между ними рухнул Гленн и обхватил их обеих своими длинными руками, тесно прижимая к себе. Айрис разревелась в голос, а Нерия уткнулась Гленну в подмышку, пахнущую после нескольких дней в лесу отнюдь не розами. Но его запах всё равно подействовал на неё успокаивающе. – Ты чего делаешь? – спросила она. – Пытаюсь быть главой семьи, – отозвался он. – Для начала очень неплохо.       Гленн поцеловал её в макушку, Нерия прижалась к Айрис и замерла, вдыхая ночной воздух. Отравленный скверной, как ей теперь известно. Подруга права, об этом должны узнать все, кто отвечает за безопасность города. Ну, по крайней мере, записи Маркуса они уничтожили, правда его лириумный гонец уже далеко, и её не перехватить. Но пусть это тоже будет заботой мэра и Круга. – Надо побыстрей пересечь болото, – сказала она, когда Айрис успокоилась, – как раз до рассвета к нему выйдем, и сможем спокойно перейти. На поверхности вроде ничего не чувствуется, но я не хочу тут больше оставаться ни секунды. И надо трактирщика навестить. – Мы его убьём? – испуганно спросил Гленн. – Нет, антиванскому правосудию отдадим. Конечно же мы его убьём, что за глупые вопросы! – Только давай без… кровавого месива, – попросила Айрис. – Честное слово, это не повторится, – пообещала Нерия, подходя к дракону и ища в траве неподалёку от него совершенно необходимую ей вещь. Обнаружив среди обломков костей изрядно побитый жизнью череп козы с отломанным рогом, она запихала его в сумку. – Ну нахрена? – простонал Гленн – Это сувенир, – ответила Нерия, закидывая сумку на плечо, – знаете, что в этой истории самое смешное? – Что? – спросил Гленн. – Ничто из того, что мне с собой впарил Каллен, так и не пригодилось.