* * *
Рецепт BBC Food было несложно соблюдать, а Ремус всегда немного успокаивался, когда ему нужно было выполнить все четко по инструкции. Во всяком случае, он любил готовить; это заставляло его чувствовать себя независимым и умным, как игра на басу. Он только снял картофель с огня и жарил лук, когда раздался звонок в дверь. В панике он бросился ко входу, чтобы впустить их, но обнаружил, что это была Мэри. Конечно, это была Мэри — у Сириуса ведь был свой ключ. Он впустил ее и вернулся к плите. — Ах, как я люблю видеть мужчину на кухне, — засмеялась она, проходя через парадную дверь. — Пахнет восхитительно! — Спасибо, — робко улыбнулся он. — Тебе следует надеть фартук, — сказала Мэри, бросая сумочку на стойку для завтрака. — Да ладно, я все равно переоденусь. — Поверь мне, — она покачала головой, снимая темно-синий фартук в тонкую полоску с крючка у холодильника. Она сложила его, а затем обернула вокруг его талии, чтобы завязать, пока он сосредоточился на луке. Она отступила, чтобы оценить свою работу. — Так-то лучше, — сказала она, — ты должен убедиться, что он видит, как ты готовишь. — Он уже видел, как я готовлю, — Ремус закатил глаза. — Поверьте мне, — повторила она. — Тебе сегодня перепадет. — Нет, — засмеялся он, раздавливая зубчик чеснока плашмя ножом, — я отказался от секса, помнишь. Это было его решение, а не терапевта. Он слишком полагался на секс, чтобы выбраться из неловких разговоров, и если он собирался наладить отношения с Сириусом, то ему нужно было прекратить так поступать. Хотя это было тяжело. В буквальном смысле. Мэри относилась к этому так же скептически: — Ну что ж, посмотрим. Итак, как все прошло? Кстати, классная стрижка. — Спасибо, — он смущенно коснулся затылка. — Все прошло нормально. Я имею в виду, он разозлился, это понятно… — Что? — Она прервала его, нахмурившись. — Ты рассказал ему, как ты болел? — Он уже знал об этом от Джеймса. Мне кажется, он реально гуглил пневмонию. — Ладно, так он понял, насколько это было серьезно, и типа, как тебе буквально некуда было идти? — Да, — ответил Ремус, добавляя в сковороду чеснок и другие травы, которые он купил. Мэри приподняла бровь: — Я просто говорю, что не понимаю, почему он должен так злиться, если он понял все, через что ты прошел. — Ну, я плохо поступил, когда уезжал, так что… — Ты имеешь в виду, когда он тебе изменил? Ремус почувствовал, как его щеки вспыхнули, и он не обернулся, чтобы посмотреть на Мэри: — Это не… я имею в виду, я уверен, что этому есть объяснение, и мы сильно поссорились, я потерял самообладание, так… — Я не злюка, Ремус, я просто хочу, чтобы ты смотрел в будущее, — сказала Мэри смягченным голосом. — Не делай того, что делал с Фенриром. Не все, что происходило и происходит — твоя вина. — Хорошо, спасибо. — Ремус ответил холодно. — Доверие идет в обе стороны, — продолжила она, — просто… убедись, что он тоже в деле, ок? Прежде, чем ты принесешь ему свое сердце на блюдечке. — Я сказал спасибо. — Он хотел сменить тему, и, к счастью, Мэри оказалась довольно тактичной. — Я принесла вино, — весело сказала она, вытаскивая из сумки две бутылки, — одна бутылка красного, одна — белого, все счастливы. — Ах, спасибо! — Ремус усмехнулся, бросая помидоры в сковороду и наслаждаясь шипением. Входная дверь снова открылась, и вошла Лили с огромным рюкзаком и звенящими ключами. — Привет, Мэри, — она широко улыбнулась, войдя. — Приятно видеть тебя снова — о, Ремус, ты выглядишь так сексуально, когда готовишь! — Я же тебе говорила, — Мэри высунула язык, — это все фартук! — Заткнись, — покраснел Ремус, снова отвернувшись. Общение было нормальным, если вам было на чем сосредоточиться. Он довольно долго слушал, как Лили и Мэри болтали некоторое время. Они вдвоем легко сцепились языками, Ремуса это поразило. Его всегда поражали межличностные отношения, они казались ему такими чуждыми. Он сказал это своему терапевту, но она сказала, что это нормально. — Ничего, если я включу музыку? — спросила Мэри, доставая телефон. — Давай, — кивнула Лили. — Только не начинай петь, когда Джеймс будет здесь, иначе он вызовет тебя на батл в караоке, и я обещаю тебе, ты не захочешь этого слышать. — Я люблю караоке, — радостно ответила Мэри. — Тогда тебе следует встретиться с Марлен — эй, Ремус, удалось до нее дозвониться? — Гм… нет… — Он искал повод, но ничего не нашел. К счастью, Джеймс выбрал именно этот момент, чтобы появиться. — Ой-ой! — Проревел он, входя в квартиру. — Посмотрите-ка, кого я нашел слоняющимся снаружи — о, привет, Мэри, у нас вечеринка? — Просто ужин, — Лили потянулась, чтобы поцеловать его. — Ремус готовит. Ремус повернулся, чтобы как следует поприветствовать Джеймса, и замер, когда увидел, что Сириус входит позади него, опустив голову и засунув руки в карманы. Ремус несколько раз моргнул, ошеломленный, размахивая деревянной ложкой и капая томатный сок на пол. — Ой, я уберу. — Джеймс нырнул с кухонным полотенцем. — Извини! — сказал Ремус, возвращаясь к реальности, и повернулся, чтобы быстро перемешать смесь помидоров и чечевицы. — Нет проблем, — ухмыльнулся Джеймс, выпрямляясь и перекидывая полотенце через плечо, — Пахнет невероятно, что бы это ни было. И позволь мне сказать, Луни, в этом фартуке ты выглядишь особенно привлекательно. Ремус покраснел еще сильнее и пригнулся, чтобы избежать ухмылки Мэри, когда она проговорила Что я тебе говорила! через стол.* * * Сириус
Джеймс обнаружил его стоящим возле квартиры. Он пробыл там минут пятнадцать или около того, пытаясь решить, входить или нет. С одной стороны, он встречался с Гидеоном, а Ремус был его бывшим, так что даже если это и не было изменой, это все равно оставалось серой зоной, и Сириус торжественно поклялся избегать серых зон с этого момента. С другой стороны, Гидеон почти определенно изменял ему, и он очень, очень хотел снова увидеть Ремуса. Очевидно, он не собирался говорить об этом Джеймсу. Потому что Джеймс и так уже знал — это было одним из лучших моментов в том, чтобы быть его лучшим другом. — Давай, — сказал Джеймс, толкая дверь, — давай сделаем это, Бродяга, — и Сириус последовал за ним, радуясь, что у него не осталось выбора. Там с Луни была девушка. Девушка, которая знала его, смеялась над его шутками, у нее были сексуальные глаза, широкие круглые бедра и саркастичное чувство юмора. — Сириус, — мягко сказал Ремус, выключив огонь под тем, что он перемешивал на плите (боже, он выглядел чертовски сексуально, когда готовил). — Это моя подруга Мэри. Мы познакомились в туре, она певица. — Здравствуй! — Она вскочила и обняла его, ее мягкая грудь прижалась к нему, ее сладко-пряный аромат витал в его ноздрях. — Я так много слышала о тебе, — сияла она. — Правда? — Он нахмурился. Она отступила назад и нервно взглянула на Ремуса. Он повернулся спиной, очевидно, поглощенный резкой огромного баклажана. Кто доверил Лунатику выбрать самый вызывающий ассоциации овощ из всех возможных (или это был фрукт? Он был уверен, что видел о нем эпизод QI)? Сириус надеялся, что все они пройдут в гостиную, но все, казалось, были вполне счастливы стоять на кухне, болтать, смеяться и в целом прекрасно проводить время. Лили и Джеймс, очевидно, хорошо знали Мэри, они все болтали, как старые друзья. Ремус продолжал готовить, только то и дело поворачиваясь, чтобы застенчиво улыбнуться шутке или сделать какое-нибудь собственное остроумное вмешательство. — О, пока не забыла, я принесла вино, — Мэри встала со стула и направилась к холодильнику. — Кто какое предпочитает? Есть еще красное, я буду белое. — У меня свой сок, — Ремус поднял стакан, и Сириус почувствовал укол нежности. Он думал, что помнит все о Ремусе, но маленькие жесты и причуды продолжали всплывать, и Сириус возвращался в начало лета, когда между ними все было так просто и так чудесно. — Я выпью бокал красного, — сказала Лили. — Я тоже, — Джеймс открыл шкаф для бокалов. — Бродяга? Вино? Пиво? — Нет, ничего не буду, — покачал головой Сириус, — завтра рано вставать. — Постоянно встаешь супер рано в последние дни, приятель, — сказал Джеймс с беспокойством. — Ты был дома вообще на этой неделе, верно? — Ага, — солгал Сириус. — Значит, ты оставался у Гидеона? — ровно спросил Ремус, отступая от плиты и вытирая руки кухонным полотенцем. Он облокотился на раковину, положив руки на стойку, подавшись бедрами вперед и заправив кухонное полотенце в фартук, и Сириус на мгновение потерялся. — Э… — Ну, у него есть кровать в офисе над салоном, — засмеялся Джеймс. — С ума сошел, правда — он буквально живет на работе. — Так проще, — пожал плечами Сириус, — я могу сделать больше, если буду на месте. — Но ты сжигаешь свечу с обоих концов, — сказала Лили, наливая вино в стаканы, которые поставил Джеймс. — Что ж, — фыркнул Сириус, — нужно много работать, чтобы добиться того, чего хочешь. Ремус резко взглянул на него. Их глаза встретились с тем же электрическим разрядом, что и в салоне. — Борьба — это часть жизни, — пробормотал он. Сириус кивнул: — Верно. Ремус отвернулся и принялся за свою стряпню. Было так трудно сказать, волновался ли Ремус когда-либо, или, чувствовал ли он то же самое, что и Сириус, он всегда играл так спокойно. Во всяком случае, пока его не разозлить. — Ремус сказал мне, что ты недавно открыл салон красоты, — вмешалась Мэри. Ремус повернулся спиной, нарезая картошку. Разочарованный, Сириус посмотрел на Мэри. — Да, верно. Открылись два месяца назад. — Потрясающе, а наращивание гелем вы делаете? — Ага. — Мне нужно будет зайти на этой неделе, — улыбнулась она. — Что ж, не забудь сначала забронировать, — ответил Сириус. — У нас все расписано. Он знал, что грубил, но ничего не мог с собой поделать. Почему она вообще была тут? Ремус решил, что это шутка? Он выставлял ее напоказ? — Да ладно тебе, ты мог бы втиснуть Мэри, — подтолкнула его Лили. — Она резервная бэк-вокалистка для Stupid Roar! По сути, рок-звезда, ты мог бы стать косметологом для богатых и знаменитых! — О, я всего лишь периодически выступаю с ними, официально я не в группе, — добродушно засмеялась Мэри. — Да, но ты была в туре, — сказал Джеймс, — у тебя, должно быть, есть куча рок-н-ролльных историй. Ты когда-нибудь выкидывала телевизор из окна отеля? Мэри закатилась смехом: — Выбросить телек? И скучать потом по Острову Любви? Без шансов! Все засмеялись, кроме Сириуса, который, глядя на часы, попытался выглядеть скучающим. — В любом случае, — Мэри покачала головой, ее локоны подпрыгивали — у нее действительно были невероятные волосы, Сириус отдал ей должное… — Это круг доверия. Что было в туре, остается в туре, верно, Люпин? — Ха, верно, — ухмыльнулся он ей в ответ, отбрасывая собственные локоны с глаз. Сириус скрестил руки на груди и в течение следующих двух часов не произнес ни слова.* * *
Когда сложное на вид блюдо, которое готовил Ремус, благополучно запекалось в духовке, компания направилась в гостиную, чтобы поболтать. Несмотря на то, что сказала Мэри, она была счастлива рассказывать им истории о своей разнообразной и яркой карьере. Сириус, у которого никогда не было музыкальной кости в своем теле, начал немного завидовать ей. Она была повсюду, встречала самых разных странных и замечательных людей, хотя была ровесницей ему. Он почувствовал, как этот старый монстр снова поднимается в нем — та ужасная жгучая боль, которую он испытывал в груди, когда думал о том, чего достигли все остальные, и насколько он был ничтожным по сравнению с ними. Спать на односпальной кровати в офисе. Никогда не выходить из зоны комфорта дальше паба. Быть отстойным бойфрендом. Тем временем Мэри побывала в большем количестве стран, чем он даже слышал. Он наблюдал за Ремусом, наблюдал за ней. Он выглядел очарованным, и Сириус не винил его. Ремус хотел такой жизни — полной приключений и азарта. Не маникюр и электронные таблицы. Духовка начала пищать, и Ремус поднялся с пола в гостиной, чтобы проверить. — Пять минут! — Он крикнул из кухни. Лили села, ее вино плескалось в стакане: — Лучше накроем стол — Поттер, помоги мне со скатертью, Блэк — тарелки и столовые приборы. Сириус хотел отказаться, он не хотел идти на кухню, где Ремус был один. Но нельзя было ослушаться приказа Лили Эванс, поэтому он неохотно встал и направился внутрь. Ремус стоял перед открытой духовкой, положив руки на бедра, и хмурился. — Все нормально? — Спросил Сириус. Ремус повернулся к нему, моргая. — Э-э, да. — Ты ее сжег или что-то в этом роде? — Нет, — Ремус покачал головой, посмеиваясь, — она просто застряла. Не могу найти перчатки для духовки. — О, верно! — Сириус потянулся к ящику у раковины и открыл его. Внутри были аккуратные ряды свежевыстиранных и свернутых кухонных полотенец, а также два комплекта перчаток для духовки. — Черт побери, — Ремус покачал головой, выхватывая красную пару, — Лили и Джеймс педанты, а? — Да, вынужденная мера. — Пробормотал Сириус, снова чувствуя себя неловко. Он наблюдал, как Ремус присел и медленно вытащил форму для запекания из горячей духовки, затем выпрямился и закрыл дверцу пальцем ноги, повернувшись, чтобы поставить блюдо на стойку. Пахло очень хорошо, и он так и сказал. — Спасибо, — улыбнулся ему Ремус, идя к шкафу за тарелками, а Сириус в это время искал ножи и вилки. — И спасибо, что пришел. Я рад, что ты здесь. — Ну, халявная еда… — Есть несколько вещей, которые я не успел сказать раньше, — продолжал Ремус, не глядя в глаза. — Было бы хорошо поговорить после ужина. — Гм. Может быть. Если еще не поздно. — ответил Сириус. Он имел в виду «не поздно вечером, чтобы я мог вернуться домой в разумное время», но Ремус явно неправильно понял и выглядел шокированным, почти обиженным. Не в силах вынести это, Сириус взял тарелки и отнес их в гостиную, где воздух был более пригодным для дыхания. Лили и Джеймс поставили обеденный стол и накрыли его яркой бирюзовой скатертью, а Мэри раскладывала салфетки. — Я помогу, — улыбнулась она, потянувшись за тарелками и столовыми приборами. Он хотел вырвать их из поля ее досягаемости, как раздраженный малыш. Нет! Это моё! Но ему удалось заставить себя вежливо улыбнуться в ответ, и они сделали это вместе. Когда все сели есть — Мэри и Ремус напротив Джеймса и Лили, Сириус в конце — Джеймс сказал тост за возвращение Ремуса, затем Ремус поднял тост за Лили и Джеймса, чтобы поблагодарить их, а затем Мэри за то, что она помогла ему сбежать из Ирландии (что бы там ни имелось в виду, наверное, какой-то тупой анекдот). Затем Мэри произнесла тост за новых друзей, а Джеймс и Лили присоединились к ней, подбадривая. Сириус каждый раз поднимал стакан, но чувствовал себя обделенным. Мусака — Сириус ее раньше никогда не пробовал, вегетарианскую или какую-либо еще — была восхитительна, так что, по крайней мере, было чему радоваться. Он забыл о кулинарных способностях Ремуса, Гидеон представлял себе готовку как тушеные бобы на тосте. — Ремус, как дела с написанием песен? — спросила Лили между глотками. Она взглянула на Мэри и Сириуса, чтобы подключить их к разговору. — Вы должны послушать, как он там репетирует, — кивнув головой в сторону спальни. — Это саундтрек к моим утрам. — Извини, — сказал Ремус, — я постараюсь сдерживаться. — Нет, это прекрасно! — Что ты писал? — Заинтересованно спросила Мэри. — О, и то, и это, — пожал плечами Ремус. — Немного фолка. Для разнообразия, знаете ли. Немного блюза. — О, ты же знаешь, как я люблю блюз, — усмехнулась она. — Если тебе понадобится певица… — Вообще-то, это было бы потрясающе, — улыбнулся в ответ Ремус. Живот Сириуса сжался. — Если к концу месяца у тебя будет что-нибудь готово, мой друг проводит вечер талантов в Angel — только для новеньких нераскрученных артистов. Хочешь, я могу внести тебя в список? — Правда? — Ремус моргнул. — Конечно, — кивнула она. — Зачем еще нужны друзья? Заинтересован? — Да! Если ты будешь петь со мной. — Конечно, просто дай мне знать, когда у тебя будет музыка на руках для репетиции. Он просиял. Сириус понял — Ремус такой другой. Может, дело было в терапии, как он говорил. Возможно, дело было в Мэри, но изменения были неоспоримыми. Он выглядел таким… расслабленным. За весь вечер ни одного саркастического комментария. Для сравнения, Сириус чувствовал себя напряженным и зажатым, как натянутая струна. К тому времени, как они закончили ужин, обе бутылки вина были выпиты, а Джеймс пил четвертую бутылку пива, что никогда не сулило ничего хорошего. Сириус был совершенно трезв и очень этому рад, потому что пение уже начиналось. — Мэри, — сказал Джеймс, вставая и протягивая руку, — я прав, думая, что ты неравнодушна к караоке? — Караоке — это жизнь, — невозмутимо сказала она, взяв его за руку. — Отлично! — Он привел ее в гостиную. — О, нет, — засмеялась Лили, — пожалуйста, только не SingStar, Джеймс! — Боишься, что если я начну петь, я стану для тебя неотразим? — Да, любовь моя, — вздохнула она, тоже вставая. — Все верно. О, Ремус, тебе не обязательно! Ремус встал и начал собирать тарелки. — Позволь мне, — прошептал он Лили, — дай мне улизнуть от пения. — Ха, тогда продолжай, — она покачала головой и пошла к Джеймсу и Мэри. — Сириус? — Я помогу с мытьем посуды. — Хорошо, — она подмигнула ему, проходя мимо, но он проигнорировал ее. Он схватил почти пустую форму для запекания и последовал за Ремусом на кухню, где начал помогать соскребать с тарелок остатки еды и загружать посудомоечную машину. — Спасибо, — улыбнулся ему Ремус. В тихом позднем вечернем свете кухни он выглядел немного усталым, но все еще счастливым и непринужденным. Он полез в карман и вытащил знакомую пачку таблеток, вытащил две и проглотил их, не запивая. — Чувствуешь себя хорошо? — Спросил Сириус, не в силах справиться с собой. — Прекрасно, — кивнул Ремус, наклоняясь, чтобы складывать тарелки. — Просто… много общения, понимаешь. Только привыкаю к этому. В соседней комнате заиграла метал-группа Оазис. Джеймс был таким предсказуемым. — Slip inside the eeeeeeye of your miiiiiind… — начал он кричать. — Don’t you know you might find, — пропел в ответ великолепный знойный женский голос, — A better place to play… Ремус улыбнулся, нежно закрыв глаза. — Разве у нее не самый невероятный голос? — Наверное. — Наверное? — У меня нет слуха, — пожал плечами Сириус. Он сложил остатки мусаки в контейнер и поставил в холодильник. — Я рад, что ты познакомился с Мэри, — сказал Ремус, — все время, пока мы были в туре, я думал: «Сириусу понравится эта девушка». Она забавная, правда? — Да, полагаю. — Сириус хмыкнул. — Если тебе нравятся такие вещи. — Какие вещи? — Ремус смущенно посмотрел на него. — Ты в порядке? Ты… — Ты спал с Мэри? — Рявкнул Сириус. Проклятие. Он не справился с собой. Ремус посмотрел на него, его лицо было ясным и честным. — Да, — просто сказал он. — В туре мы спали. Но с тех пор, как вернулись, нет. Теперь мы просто хорошие друзья. — Так зачем ты ее пригласил?! — прошипел Сириус. — Потому что… — Ремус выпрямился, закрывая посудомоечную машину. Он вздохнул, — потому что она первая подруга, которую я когда-либо завел сам. — Он закусил губу. — Я хотел, чтобы ты с ней познакомился, потому что… я не знаю, я просто хотел показать тебе. — SOOOOO SALLY CAN WAIT! SHE KNOWS IT’S TOO LATE CUZ SHE’S WALKING ON BYYYYYYY… — проревели Джеймс и Мэри из гостиной. Ремус покачал головой: — Послушай, ты не зайдешь в мою комнату на секунду, чтобы я мог сосредоточиться? — Ладно. — Ответил Сириус, снова скрестив руки. Это моя комната, хотел он сказать. Джеймс назвал бы его паршивцем за то, как он вел себя, но он не знал, как остановиться. Гостевая спальня находилась рядом с кухней, так что, по крайней мере, они могли проникнуть внутрь так, чтобы никто в гостиной их не увидел. Это было почти так же, как на прошлой неделе, когда Сириус обнаружил, что там живет Ремус. Теперь он чувствовал себя немного виноватым из-за того случая. Стены казались голыми без фотографий Сириуса. Он все еще мог видеть маслянистые пятна от блю-така (прим.пер. это такая пластелиноподобная липкая масса, на нее крепят мелкие вещицы типа фотографий) на стене. — Джеймс вернул тебе твои вещи? — Спросил Ремус, заметив его взгляд. — Ага, — кивнул Сириус. Они были в его спальне дома, но он еще не вернулся, чтобы посмотреть их. — Ты действительно спишь в офисе над салоном? — Всего несколько ночей. Ремус приподнял бровь. Сириус вздохнул: — Хорошо, да, каждую ночь. Так проще. И я хочу, чтобы у Марлен и Доркас было свое место, достаточно долго был третьим лишним. — Я уверен, что они это видят не так. Сириус пожал плечами. Они все еще слышали пение Джеймса и Мэри в соседней комнате. Чтобы отвлечься, он подошел к столу. Компьютер Джеймса перенесли, а ноутбук Ремуса теперь стоял на нем, закрытый, весь в клочках бумаги и заметках. Он узнал тонкие, куриные каракули Ремуса. — Твои песни? — Некоторые из них. — Хватит на десять альбомов, — удивился Сириус. — Ну, не все они хороши, — фыркнул Ремус, — но это помогает. Написание песен. — Ты действительно собираешься сыграть их с Мэри? — Да, надеюсь на это. — Ремус остановился, садясь на кровать, — тебе не нужно к ней ревновать. — Я не ревную. — Резко сказал Сириус. — Она моя подруга. Когда я заболел в Дублине, она осталась со мной. Она даже отвезла меня обратно в Лондон, я едва мог идти, не падая. — Звучит так, как будто ты вообще не был в состоянии перемещаться, — фыркнул Сириус. — Да, верно… — Ремус снова закусил губу. Это было необычно, он редко проявлял нервозность — или вообще какие-либо эмоции, кроме критического стоицизма. — Но я пытаюсь научиться принимать чужую помощь, клянусь. — Это хорошо, Ремус, — честно сказал Сириус. — Ты знаешь, что я ушел из Full Moon? — Я предполагал. Марлен показала мне пост, где они ищут нового басиста. Ремус вздрогнул, скривив рот, как будто ему было больно. — О, конечно. Я не… я этого не видел. Я с ними не контактировал. — Вообще? — Сириус удивленно поднял брови. — Вообще. — Тихо сказал Ремус. Наконец он поднял глаза и похлопал по кровати рядом с собой. — Присядешь? Пожалуйста? Сириус уступил и подошел к нему. Они сели рядом, не соприкасаясь, но достаточно близко, оба слегка развернулись вовнутрь, чтобы смотреть друг на друга лицом к лицу. Прошел еще один момент тишины, теперь стало не так неловко. Вблизи теплое знакомое лицо Ремуса заставляло Сириуса хотеть плакать. У них обоих руки лежали на одеяле, и если бы Сириус просто протянул свой мизинец, он бы коснулся Ремуса. — Мы не будем заниматься сексом. — Внезапно сказал Ремус, его глаза расширились. — Прости, что? — Сириус нахмурился. — Извини, — покрасневший Ремус посмотрел вниз, — я просто, э-э… я просто хотел бы сначала все прояснить. Я. хм… пробую кое-что новое, где я узнаю кого-то, прежде чем запрыгнуть на него. — Ах, да, — Сириус засунул руки в карманы. — Но мы-то уже знаем друг друга. — Мы ведь начинаем с самого начала, помнишь? — Ремус приподнял бровь. — А, ладно. Сириус чувствовал, что ему становится жарко, хотя понятия не имел, почему. Ремус, как обычно, поднял вопрос о сексе, Сириус даже не думал об этом. А теперь ему сказали, что этого не произойдет, и теперь это все, о чем он мог думать. Сидеть на кровати было еще хуже — они провели здесь вместе невероятную ночь в жарких темных объятьях лета. Сириус подавил дрожь восторга от воспоминания. Ремус повернулся и выдвинул прикроватный ящик, вытащив пачку открыток, немного загнутых и связанных между собой резинками. — Я начал писать их, когда заболел гриппом, — сказал он, держа их в руках, — я так много хотел тебе сказать. — Ты можешь сказать что-нибудь из этого сейчас? — Нет, не думаю, — сказал Ремус, плечи дрожали от бесшумного смеха, — я бы предпочел, чтобы ты их прочел. Сможешь? — Конечно. Ремус вытащил одну из верхних. На ней была фотография Бранденбургских ворот, Сириус узнал ее по школьной исторической поездке в Берлин. Ремус не переворачивал ее и не передавал ему, он держал ее в руке и взглянул наверх, чтобы встретиться глазами с Сириусом. — Прежде чем я… — он снова закусил губу. Она стала темно-красной и слегка припухшей. Сириус боролся с желанием наклониться и поцеловать ее тут же. — Я не хочу, чтобы ты читал их, если… если нет шансов. — Шансов? — Ты действительно причинил мне боль, в ту ночь, когда мы расстались. — Сказал Ремус, отвернувшись и глядя на открытку в своих руках. — Я начал доверять тебе, и… я знаю, что ты не единственный, кто был виноват, но это было очень, очень больно, Сириус. И если ты все еще с ним, то… — Я не с ним, — сказал Сириус, когда оборона разрушилась. — Не совсем. Он все время мне изменяет, мы почти не видимся. Я с ним только потому, что это легко. — Легко, — сказал Ремус, тяжело дыша, — я не думаю, что когда-либо было очень легко, правда? — Не совсем так, — сказал Сириус, — ты был… незнакомым и иногда непредсказуемым, но все важные вещи давались легко. Говорить с тобой. Быть с тобой. — Это мило с твоей стороны, — фыркнул Ремус, все еще глядя вниз. Сириус хотел бы посмотреть на него. Он хотел взять его за руку, поцеловать, обнять его, что угодно. — Но… ты должен знать, что, пока я пытаюсь измениться, я все еще могу быть непредсказуемым. Я все еще могу облажаться. — Я могу облажаться, — сказал Сириус. — Ремус, я сожалею о том, что случилось, я правда… — Вот, — Ремус протянул ему открытку. — Прочти это. Давай не будем больше ничего говорить, пока ты их все не прочитаешь, ладно? — Ладно… — Сириус посмотрел на него, протянув руку. — Только не здесь! — Ремус поспешно сказал. — Пожалуйста, не читай ее здесь. Можешь подождать, пока не вернешься домой? Сириус взял ее. Он не стал ее переворачивать, хотя очень хотел. — Хорошо, я обещаю. — Бродяга?! — Джеймс крикнул из гостиной. — Давай, дружище! Ты и я, Hounds of Love! — Ладно, мне действительно нужно это увидеть, — усмехнулся Ремус, вставая. — Давай, пошли. Сириус встал за ним с открыткой в заднем кармане. Когда они закрыли за собой дверь спальни и вошли на кухню, Сириус остановился. — Выиграй для меня немного времени, ладно? — спросил он Ремуса. — Мне просто нужно позвонить. — Конечно. Ни с того, ни с сего Ремус взял Сириуса за руку, слегка сжав его пальцы. Затем так же быстро отстранился и вошел в гостиную, оставив Сириуса дрожать. Он справился с дыханием, затем вытащил телефон, прислонился к раковине и выглянул в окно кухни, прислушиваясь к гудкам. Темнело, и уже вышла луна, яркая и дружелюбная в сумерках, такая же серебристая, как таинственный металлический предмет на его кольце для ключей. — Все в порядке? — Наконец ответил Гидеон. — Что случилось? Сириус смог расслышать шум бара в трубке. — Где ты? — Просто вышел немного выпить. У нас были планы? — Нет, я у Джеймса и Лили. — Хочешь приехать позже? Я могу остаться один… — Нет. Гм, Гидеон? — Да? — Все кончено.