[рекомендую включить фоном La seine – Vanessa Paradi]
Уже вторую неделю вместо сладкого ленивого сна Кейтлин Гендриков приходит ранним утром на поле для квиддича, чтобы недолго потанцевать с достаточно неожиданным для неё человеком, Оливером Вудом. И каждый раз он благодарно смотрит на неё, ведь далеко не все так спокойно откажутся от возможности банально выспаться, особенно утром воскресенья. Вряд ли его самого можно назвать профессиональным танцором. Пусть двигается Вуд достаточно неплохо, это скорее какой-то отголосок родительских прихотей, нежели серьёзного увлечения. «Каждый уважающий себя мужчина должен уметь…», – часто начинал его отец, после чего следовал целый перечень каких-то сомнительных навыков юного джентльмена. Мало что интересовало мальчугана из этого перечня. Мало что интересовало его отца, когда тот учил сына бальным танцам. Только благодаря большой удаче мальчик полюбил этот досуг, а не наоборот. И спустя время уже для повзрослевшего, но всё также влюблённого в идею парить по залу в вальсе мальчика найти умелую партнёршу было приятным сюрпризом. Кейтлин настолько уверено ведёт танец, что иногда даже выхватывает лидерство. В светском обществе это сочли бы за абсолютную дерзость, но Оливера подобные мелочи мало волнуют. Он просто наслаждается чужим куражом и процессом. Ему приятно знать, что само мероприятие доставляет удовольствие не только ему, а уверенность, что это так, добавляло то, как Кейт не только соглашалась на идеи разнообразить танец, но и сама предлагала что-то своё. Так очень скоро с обычного английского вальса они перешли на венский, потом на фокстрот. Кейтлин даже научила Оливера мазурке, что вызвало у него очевидный восторг. Он бы точно не назвал себя фанатом России, как минимум потому, что лично ему мало что о ней известно. Но мелодия с пыльной маленькой кассеты, уносившая его новую подругу в воспоминания о доме, и его заставила вздрогнуть от странного ощущения внутри. Наверное, ему действительно не хватало перемен. Небольшой проигрыватель в его шкафчике теперь стал неотъемлемой его частью. В будни перед очередной тренировкой, открывая дверцу, за которой привычно лежат несколько кассет и магнитофончик, Оливер сдержанно улыбался. Не этот натюрморт в шкафчике, не даже сами танцы с Гендриков, а новое ощущение среди похожих друг на друга будней стало бальзамом на душу. Нельзя назвать это вдохновением или глотком воздуха, ведь Вуд очень даже доволен своей жизнью. Просто… так приятно иногда сменить деятельность? Разорвать собственный шаблон? Он вряд ли сможет объяснить. После очередной утренней сессии танцев Кейтлин, смеясь, приземлилась на скамейку возле мужской раздевалки и подставила лицо осеннему солнцу. На улице уже было достаточно прохладно, но ребята продолжали танцевать именно на поле, по большей степени из-за следующих сразу после тренировок гриффиндорской команды. Привыкший к ветру и холоду Оливер очень переживал, как бы Кейт не навредило их баловство, а она тихо хихикала, умалчивая о пережитых русских морозах. Обычно Кейт убегала сразу после того, как они заканчивали танцевать, чтобы не мешать чужому расписанию и не отвлекать ребят, но не сегодня. Наслаждаясь последними лучами греющего солнца, танцоры ленились сделать даже подхваты, ставшие для них какой-то обыденностью. Не то, что в первые разы. Сначала Оливер думал, что проблема в нём – может, это он что-то делает не так. Однако парень быстро догадался, что это не излишняя осторожность или чуткое личное пространство Кейт, а трагичное отсутствие хоть какого-то доверия к окружающим. Воспринимая это, как личную обиду, Оливер поначалу даже не понимал, почему она согласилась на репетиции с ним. Только с течением времени его глаза открылись и он понял, что ни в чём и не виноват вовсе. Не он когда-то глубоко задел такую самоуверенную и местами дерзкую девушку. И всё равно он чувствовал ответственность за это состояние. Садясь рядом с ней на скамью, Вуд неловко молчал, думал, как же начать разговор, но кроме глупых фразочек ничего не лезло в голову. Образовавшаяся тишина показалось ему колючей и неуютной, но он продолжал молчать. Сказать ему правда было нечего, но необходимость это сделать не давала покоя. Будто сидя на гвоздях, он мялся на месте, выворачивал пальцы, тяжело вздыхал и чувствовал на себе изучающий взгляд Кейт. Наверное, это даже можно было бы назвать садизмом – то, как равнодушно она разглядывала Оливера в такой ситуации, однако Кейтлин и правда никогда не угнетала тишина, какой бы она не была. Она умела молчать и не видела в этом ничего плохого. В большинстве своём тишина смущала людей не потому, что она ужасная, злая и некомфортная, а потому, что их не научили с ней справляться. Многим становится не по себе от долгого молчания, оно вынуждает их что-то говорить, развлекать другого. «Мы же не шуты, чтобы кого-то развлекать», – говорил дедушка Кейтлин, на что она задумчиво глядела в его большие голубые глаза и согласно кивала, не до конца понимая эту аристократическую издержку. Однако, чтобы не прослыть плохим человеком, нужно идти людям навстречу. Именно этой мыслью руководствовалась Кейт, аккуратно касаясь чужого плеча. – Расслабься уже, – Оливер обернулся на её голос и увидел добрую улыбку. Напряжение и правда спало, но какой-то осадок затаился в груди. – Я в порядке, – улыбнулся он ей в ответ, на что она громко хмыкнула. – Что? – Ничего, – только пожала плечами Кейт, как бы признавая тезис верным. Ну в порядке, так в порядке. Только дёргаться можно поменьше. – О чём думал? Оливер грустно выдохнул. Всё, о чём он в последнее время думал, было будущее после школы, которое вроде уже и прописано, а вроде всё ещё так туманно. Страшно хотелось начать спортивную карьеру; для этого нужно пройти отборочные в Паддлмир Юнайтед, что кажется невозможным даже королю мотивационных нотаций, и в моменты размышлений на него набрасываются такие сомнения в себе, что появлялась мысль броситься в бега от самого себя. Но он не мог себе этого позволить. – О жизни. О предстоящем. Не знаю, просто шум в голове, – он потёр шею рукой. Кейтлин понимающе поджала губы – шум вместо обычного мыслительного потока та ещё шляпа. – Всё сложно. – Иногда очень приятно не думать. Это гораздо сложнее, однако так приятно. Оливер снова развернулся к Кейт, на этот раз замечая её загруженный видок: плечи опущены, взгляд утонул где-то в песке, руки безвольно висят по бокам, а брови бесследно исчезли за краем вязаной шапки, чей грязный горчичный оттенок навевал атмосферу минувшего Хэллоуина. Казалось, кто-то просто бросил на этой скамейке бесхозную куклу и ушёл, а она осталась бессмысленно взирать на окружающий мир. Как маленький потерянный ребёнок, вдруг осознавший какую-то слишком взрослую для его хрупкого сознания мысль. Оливер слишком долго вот так смотрел на девушку, и она подняла на него свои растерянные глаза, впервые за долгое время не успевши собрать себя в руки. – Тебе тоже не сладко? – аккуратно спросил Вуд. – Ерунда, Оли, – дёрнулась Кейт, вновь надевая будничную улыбку, которой её собеседник поверил не до конца. – Просто устала. – Так устала, что от мертвеца не отличишь – стеклянные глаза один в один, – на эту фразочку Гендриков закатила глаза и уже собиралась встать, но чужая рука на запястье остановила её. – Что с тобой? – Всё нормально… это…– она обдумывала, что ещё можно соврать. Вряд ли в любой другой день это заняло бы много времени, но сегодня, когда невыдуманная усталость и правда берёт своё, а голова гудит от бесконечных переживаний, мыслительный процесс, не давший ни одной хорошей идее, кроме как искренне и открыто выговориться хоть кому-то, занимает чуть больше нескольких минут – абсолютный антирекорд. – ‘Да это просто жопа.’ Оливер вдруг вздрагивает от неожиданного русского слога и резкости сказанных слов. Что такое ‘просто жопа’, он вычитает только из какого-нибудь карманного переводчика, однако о его коннотации он в состоянии догадаться сам. – Знаешь, я правда по-настоящему, искренне устала, но это чувство тянется так долго, что кроме него ничего уже не разобрать. – Понимаю, – только отвечает Оливер. – Этот переезд, эта школа, люди. Родители… Меня даже не спросили, хочу ли я что-то менять – просто отвезли непонятно куда, – голос Кейтлин дрожит, но сама она даже не замечает изменений. – Слушай, я думал, что ты отлично обосновалась в Хогвартсе. Разве тебе здесь плохо? – искренне удивляется Вуд. За столько лет учёбы в этом месте он никогда не чувствовал себя чужим. – Оли, здесь чудесно. Просто… это не мой дом, – горько выдохнула Кейт, закрывая глаза. Она впервые говорит это вслух, действительно принимая как факт – она очень далеко от дома. От дедушки, друзей, любимого камина и пострадавших от времени шахмат, старого замка где-то в Сибири и орущих друг на друга статуй Есенина и Маяковского. Они до сих пор где-то есть, помнят и, возможно, даже ждут её, но сама Кейтлин заперта в другом мире. – Я очень скучаю по родным местам, по людям. Здесь меня тоже окружают прекрасные ребята, но я чувствую себя неуместной. Будто неправильно, что я здесь нахожусь. Я здесь лишняя. Тихий шмыг не ускользнул от слуха Оливера, и он увидел, как девушка еле сдерживает нахлынувшие эмоции. Подняв голову к небу, Кейт смаргивала подступившую к глазам влагу, не желая показывать свою слабость ещё больше, а Вуд печально переваривал признание в невосполнимом одиночестве. – Ты не права, – только и сказал он, получив вопросительный взгляд. – Может, Хогвартс и не твой дом, но он может им стать. Не на долго, но может. Тем более, здесь есть люди, которые тебе всегда рады. – И кто, например? – саркастично спросила колдунья, вытирая нос. – Анджелина. Близнецы. Я. Да не знаю, помимо нас много кто рад с тобой пообщаться. – Слизеринцы с тобой не согласятся, – грустно посмеялась Кейтлин, в душе радуясь услышанным именам, но в то же время сомневаясь в утверждении Оливера. Вряд ли Фред и Джордж подтвердили бы его слова, ведь их свела простая случайность, да и с Анджелиной вышло примерно то же самое – не она сама решила съехаться с Кейт. Даже с Оливкой всё быстро может закончиться: после бала им уже незачем будет танцевать на поле для квиддича по утрам. – Слизеринцы в принципе редко с чем согласны, – улыбнулся ей Вуд, аккуратно притягивая в объятия. Удивлённо вжав голову в плечи, Кейт сначала не поняла, как ей стоит реагировать на этот жест, но это правда был искренний платонический порыв. Она немного расслабилась и всё-таки положила голову ему на плечо, отвечая на объятия. Им редко удавалось сесть и размеренно поболтать в бешенном ритме Оливкиной жизни, но даже так оба ценили эти моменты. Любые разговоры – будь то свежие сплетни или глубокие откровения – на лавке у раздевалок становились для них маленьким, но безумно приятным дополнением к их занятию. – Спасибо, что поделилась, – он потёр её по плечу, прежде чем отпустить. – Пожалуйста, не копи всё это в себе. – Да кому нужны мои проблемы? – уже ныряя в двери женской раздевалки, сказала она и мягко улыбнулась на прощание. – Увидимся! Последняя фраза донеслась до парня уже издалека. Он осуждающе покачал головой, готовый поспорить с Гендриков ещё раз, но уже не сегодня. Пришло время собраться с духом перед тренировкой и навести порядок. Вуд схватил несколько кассет и проигрыватель, уже было понёсся складывать пожитки и ждать членов команды, но вдруг, неожиданно для себя, чуть не столкнулся с одним из близнецов в раздевалке. Чуть не выронив кассеты из рук, он недовольно зыркнул на парня. – И тебе привет, – отсалютовал ему Джордж. Фред озарил его искусственной улыбкой, и Вуд внутренне напрягся. Только что испытанный испуг до сих пор напоминал о себе учащённым сердцебиением. – Вы сегодня рановато, – капитан аккуратно складывал свою аудиотеку в шкафчик, изо всех сил игнорируя необычное для Уизли настроение. – В башне скучновато по утрам, знаешь ли, – бросил ему Фред, натягивая на плечи футболку. Он не изменял своей привычной язвительности, однако было в ней теперь и что-то ещё. Не то нотки упрёка, не то обиды – сложно сказать точно. – Тогда быстрее переодевайтесь и на поле. Я кое-что изменил в нашей стратегии, есть над чем поработать, – Оливер прямо и уверенно посмотрел на Фреда, а тот нехотя кивнул, не забыв мысленно фыркнуть. Дождавшись, пока капитан выйдет из раздевалки, братья переглянулись между собой. Оба думали о разговоре, слушателями которого они случайно стали. Конечно, когда речь идёт о близнецах Уизли, слово «случайность» применимо редко, ведь если что-то с ними и происходит, то это с вероятностью в девяносто девять процентов либо результат их шалости, либо заранее рассмотренный исход событий. Однако всё-таки целый процент выпадает на те дни, когда они на самом деле оказываются не в то время и не в том месте по чистой случайности. Сегодня эта случайность была очень полезной. Им и правда не стоило прислушиваться к чужим голосам на улице. Более того, им стоило сразу уйти или хотя бы обозначить своё присутствие, но они этого не сделали. Вместо этого они максимально приблизились к выходу на поле и стали слушать откровения знакомого голоса, наплевав на этические нормы. Не то что бы они для них хоть когда-то имели значение, но уже после того, как откатиться назад и отменить действие стало слишком поздно, они поняли – лучше бы ушли. Однако Фред и Джордж не были бы Фредом и Джорджем, будь они такими нравственными и честными. Именно поэтому чувству раскаяния в качестве неплохих соперников пришли негодование и капелька ревности. Почему это их криминальная партнёрша изливает душу их капитану, а не им? Чем он заслужил её доверие? Сказать, что братья были недовольны – ничего не сказать. Как будто то, как они посвящали девушку в их хулиганские ряды, не значило совершенно ничего. Звучит глупо, и парни это прекрасно понимали, но сделать со своей детской обидой ничего не могли. Больше, чем откровения с Вудом, ребят задели слова Кейт. «Я здесь лишняя», – вертелось у Джорджа в голове, эхом звучало где-то в сальной коробочке, не давая сосредоточиться даже на шнуровке. Он долго смотрел в одну точку, прежде чем взглянуть на брата: триггер подействовал и на Фреда. Эта фраза обоих Уизли погрузила в неприятные воспоминания. Именно по этой причине коллегиально было принято одно несущественное, но очень важное для них решение. Что ж, теперь их главной целью является переубедить глупую русскую колдунью в обратном. И если кто-то подумает, что это вызов – то да. Говорить братьям Уизли подобную чушь (точнее, не им, а Оливеру Вуду, но этот момент мы тактично опустим) – добровольно подписаться на курс нотаций.***
Выжидая нужного момента, чтобы пробраться в библиотеку, Кейтлин совсем не заметила, как этот самый момент наступил. Ещё недавно ей казалось, что до Святочного бала жить и жить, а о вылазке ходили только разговоры. Однако за бесконечными вечерами с близнецами колдунья не заметила, как наступила середина декабря. Профессора и студенты занялись всяческими приготовлениями к предстоящему балу и Рождеству, и это означало только одно – настало время под шумок обчистить закрытую секцию библиотеки. До её долгожданного грабежа остались считанные часы. Уже за ужином Кейтлин начала одолевать непривычная для неё тревога. Вокруг сотни учеников весело болтали, обсуждали предстоящий бал, сплетничали о сокурсниках и спорте, жаловались на домашку – всё как всегда. Только она, отвыкшая от нервозного ощущения перед какой-нибудь шалостью в груди, могла лишь неохотно поддерживать какой-то безумно важный и увлекательный разговор с девчонками. Настолько увлекательный, что Кейт совсем безучастно комментировала время от времени какие-то фразы Анджелины и Алисии, кивала головой и выдавливала из себя реакции на происходящее, но на самом деле её мысли были далеки от их компании. Волшебница была глубоко погружена в образ возможного провала. Флешбэки о минувших фиаско никак не уходили из головы, и даже весьма аргументированные доводы не способны были избавить от их навязчивого влияния на самочувствие девушки – она уже полчаса ковырялась в своей тарелке, отыскивая в ней потерянный аппетит. Не унимающийся взгляд то и дело бегал по стенам, столу, подругами и сидящим неподалёку Уизли, которые как ни в чём ни бывало дурачились в кругу гриффиндорцев. Их как будто совершенно не волновала предстоящая вылазка, и Кейт безумно завидовала их беспечности. Когда-то и она так спокойно относилась к своим проделкам, но сейчас девушка однозначно не в той позиции, что раньше – все её козыри остались в Колдовстворце. Единственная надежда на удачную вылазку в Хогвартсе – двое рыжих пацанов, вызвавшихся ей помочь. Да, те самые, что кидаются друг в друга едой. Боже… Уже лёжа в постели и притворяясь спящей, Гендриков вслушивалась в размеренное дыхание соседки и вдруг подумала – так ли ей нужна эта запретная секция? Часть неё, сомнительная и неуверенная, подкидывала причины отказаться от ночного похода в библиотеку, уговаривала остаться в тёплой постели и ныла, что не хочет разочаровать семью в случае выговора от профессоров. Ну действительно, зачем она ввязалась в эту авантюру? Зачем она эту авантюру затеяла? Нужно было отказаться от этой идеи ещё после первого провала. Только вот её саму не устраивала перспектива трусливо поджать хвост. Как минимум не так воспитана, чтобы просто принять поражение и ретироваться. Ведь что-то неумолимо тянуло её в запретную секцию, подсказывало ей, что там находится нечто очень важное. Интуиция или, быть может, какие-то провидческие корни её предков, но она чувствовала, что должна побороть тяжесть одеяла и выйти из комнаты. Толком не зная, для чего, но должна. Бродский бы ей, конечно, не гордился. С этими мыслями она заставила себя тихо покинуть спальню, взглянув на свою тёплую постель как будто в последний раз. Парни уже ждали её внизу, такие же беспечные и внешне ни о чём не переживающие. Конечно, Филч и его пушистая компания столько раз ловили их до этого, что им уже ничего не страшно. Однако никто пойманным быть не хочет. Даже матёрые хулиганы. Наверное, поэтому привычный шутливый тон Фреда звучал более серьёзно, чем профессор Макгонагалл когда-либо могла бы. Энергия у парней сейчас бешенная. Электрическая. Их самоуверенность можно даже потрогать. Как очаровательно. – Я надеюсь, что не умру по вашей вине, – сказала она напоследок под ухмылки братьев, и они втроём покинули гостиную Гриффиндора. Благодаря потайным ходам и поддержке мародёров, дорога до библиотеки оказалась на редкость спокойным путешествием. Ни разгуливающей кошечки завхоза, ни профессоров, снующих по замку в приступе лунатизма, ни даже Пивза – всё шло идеально. До момента, когда Кейтлин нужно было надеть мантию-невидимку и дойти до запретной секции одной. Это было обговорено ещё задолго до их вылазки, других вариантов не было, она была морально готова, но страх очередного провала парализовал девушку, прячущуюся вместе с товарищами за гобеленом. Фред протянул Кейтлин мантию и заметил, как опасно подрагивают её руки. Чёрт. Он не был готов к этому. Им с Джорджем приходилось периодически наставлять Джинни, успокаивать и поддерживать её в сложные моменты, да и в Хогвартсе они временами подставляли плечо товарищам, но ещё никогда до этого они не делили ответственность за свои шалости, не сталкивались с чужими нервами во время вылазки. Вероятно, потому что они всегда ходили одни. Он стоял и смотрел на мандраж Кейт и не понимал, что конкретно ему нужно делать. Единственное, что было ясно – если сейчас парни не помогут Гендриков собраться, можно смело разворачиваться и уходить, ведь никто даже не знает, что именно волшебница хочет найти в библиотеке. Пару секунд у парня заняло на то, чтобы собраться с мыслями. – Хей, Лин-Лин посмотри на меня. Да, мисс, я к Вам обращаюсь, – Фред мягко коснулся её рук, перекладывая в них мантию. – Вспомни, что ты нам рассказывала. Джордж, внимательно слушающий брата, спокойно рассматривал едва видимые в темноте очертания её лица. Он тоже заметил нервозность их подельницы, но говорить ничего не стал. Подумал, будет лучше промолчать о неестественной бледности девушки, нежели ещё больше вгонять её в тревожность. Ему показалось, если он будет аккуратно касаться спины Кейт, подталкивая её в коридорах, это поможет ей заземлиться, но, по всей видимости, надо было не касаться, а толкать. – Вспомни тех пацанов, с которыми ты вечно творила что-то, – между тем продолжал Фред, не отпуская чужих рук. Он никогда не задумывался о природе их с братом тактильности и не придавал прикосновениям к кому-то большого значения, поэтому даже не догадывался, какой терапевтический эффект имела теплота его рук. Кейт тихо смотрела на мантию, которую они держали вместе, и вслушивалась в шёпот Уизли, погружающий её в воспоминания о Мише и Сергее. – Не думаю, что эти парни одобрили бы твою напуганную моську. Джордж прыснул, а Кейтлин недовольно зыркнула на него. Что это он себе позволяет в такой ответственный момент – издевательски хихикать над ней? Ну уж нет. – У тебя есть два варианта, дорогуша, – вновь обратил на себя внимание молодой человек. Гендриков заинтересованно взглянула на него. – Либо ты сейчас отправляешься в эту глупую библиотеку и выносишь оттуда всё, что только можешь забрать, либо… Он выдерживает драматическую паузу, заставляя глаза Кейт широко распахнуться в предвкушении чего-то ужасного. – Либо я запечатлею твоё очаровательное напуганное лицо и отправлю его твоим друзьям в рамочке. Наши коллеги должны знать, с какими дилетантами нам всем пришлось работать. Джордж давится от немого хихикания, хватаясь за каменные стены, а Фред очень довольно глядит на надутую и взбешённую иностранку. Как сильно ей хотелось прикрикнуть на этого довольного своей работой шутника. Вместо этого она окончательно выхватывает из его рук мантию и накидывает на плечи. – Не дождёшься, – наигранно улыбнулась Кейт, прежде чем накинуть капюшон и исчезнуть. Гобелен колыхнулся, и братья остались одни. – Надо было её ещё в лоб поцеловать, чтобы наверняка, – продолжал хихикать Джордж, облокачиваясь на стену. – Такая воодушевляющая речь должна была закончиться чем-то подобным. – Ну вернётся, сам поцелуешь, – подразнил брата Фред, смотря, как у того брови взлетают вверх. Пока близнецы стебали друг друга одним им понятными шутками, Кейт зашла в зал библиотеки. Брошенная без намёка на какое-то освещение комната казалось жуткой и мрачной. Увидевший эту картину магл, вероятно, счёл бы обычно уютную библиотеку домом каких-то недружелюбных полтергейстов, и отчасти был бы прав. Всё-таки и сюда призраки замка периодически заглядывают. Внезапная мысль прервала созерцание библиотеки: «Даже с мантией-невидимкой медлить нельзя.» Кейт торопливо проскользнула к стеллажам запретной секции, и стала вчитываться в надписи на корешках. В темноте даже крупный шрифт был почти не читаем, но пользоваться палочкой было как минимум страшно – так её быстро бы обнаружили. Приходилось напрягать и без того измученные глаза, всматриваясь сквозь мрак в стоящие фолианты. Книжки по продвинутой трансфигурации, вероятно, анимагии, её не сильно интересовали – про оборотничество она вдоволь начиталась дома. На полках пылились собрания по тёмной магии, жестоким практикам ЗОТИ и прочему колдовскому старью, но Кейтлин никак не могла зацепиться взглядом хоть за что-нибудь интересное. Складывалось впечатление, что в секцию просто убирали те материалы, которые были бесполезны или опасны для преподавания и могли пригодиться только для каких-то исследовательских работ. Пройдя к другим стеллажам, девушка всё-таки радостно вздохнула: с верхних полок на неё глядели сочинения по сотворению заклинаний и стихийным чарам. Сметая свои находки в сумку, она разглядывала остальное собрание библиотеки. Большинство литературы она либо уже видела, либо что-то ей рассказывали в Колдовстворце, но некоторые экземпляры заставляли её глаза сверкать от предвкушения. Буквально в ряд стояло множество книг по симпатической магии, и колдунья, не стесняясь, захватила парочку с собой. Так с каждого стеллажа по паре книг падало в сумку Гендриков. Травничество, альтернативные источники энергии. Кейт даже нашла богом забытые пергаменты по боевой магии. Сумка приобрела пугающий вес, и плечо понемногу начинало ныть от её тяжести, но Кейтлин была безумно воодушевлена своим уловом. Но сумку она всё же вручит кому-то из братьев. Авантюристка уже собиралась возвращаться к Уизли, но взгляд её зацепился за небольшую стопку книг на письменном столе. Обычно библиотекарь и студенты не оставляют ничего перед тем, как уйти, и ей это показалось странным. Более того, она не припомнила того, чтобы эти книги уже были на столе, когда она входила. Сложившаяся ситуация выглядела крайне подозрительно, и по-хорошему – стоило бы сразу уйти. Однако любопытство девушки оказалось сильнее, и она подошла ближе к столу. На первый взгляд в забытых книгах не было ничего примечательного. Кейт медленно перекладывала их между собой, вчитываясь в заголовки, пока на одном из них её сердце не пропустило удар. «Обрядовая магия», – гласило наименование на кириллице. Как ни пыталась, волшебница не могла припомнить, чтобы в Англии практиковали обряды, а в Хогвартсе студентов углублённо обучали подобному колдовству. Лишь однажды на занятиях затронули тему обрядов, на ЗОТИ, но и то лишь мельком. Кейтлин долго разглядывала обложку, испытывая новый необъяснимый приступ тревожности. Что-то здесь было не так, но она отчаянно не могла понять, что же... Книга была потрёпанной, очень старой, а от того ветхой, но золотые буквы заголовка, будто недавно отполированные, глядели на Кейт с характерным для позолоты блеском. Было видно, что книгу не раз и не два перечитывали, оставляли закладки, загибая уголки страниц, и делая какие-то пометки, бессовестно пачкая сплетённые листы чернилами. Почему русское издание оказалось на столе Хогвартской библиотеки, выяснять не было времени. Решать, что делать, нужно было быстро. И всё же девушка стояла, пытаясь отыскать хоть какое-то рациональное объяснение своей находке. Что-то в этом сказочно необычайном совпадении было явно не так. Из глубины библиотеки послышался шум, и Гендриков очнулась будто от оцепенения. В темноте комнаты она не смогла разглядеть кого-то, но сигнал о том, что надо поскорее убираться, был получен. В последний момент схватив книгу со стола, она рванула назад за гобелен, молясь всем богам, чтобы это был просто Пивз. Из-за стеллажей вслед за волшебницей вышла высокая тощая фигура. Чья-то рука любовно подобрала оставшиеся книги, и скрылась в темноте также легко, как и появилась.***
– Да я говорю вам, там точно кто-то был! – Лин-Лин, ты просто перенервничала. Максимум, что с тобой случилось, это неудачное дуновение сквозняка и шелест папируса, – мотнул головой Фред, натягивая обратно спадающую лямку сумки. Несчастный клочок ткани почти трещал по швам от переполняющего его гранита науки, и троица лишь надеялась, что сумка не порвётся на половине пути к спальням. – Это был не шелест. Звук был как от удара или громкого стука подошвы обо что-то. И с каких пор вы стали так меня называть? – С тех самых, как мы начали вместе грабить школьные библиотеки, – улыбнулся идущий рядом Джордж. – И испытывать звуковые галлюцинации, – иронично подхватил Фред и получил испепеляющий взгляд иностранки. – Ладно, ладно! Может там и правда кто-то был! Но нам это теперь не очень интересно. Главное, что мы спокойно ушли и нас никто не видел! – А если нас сдадут Дамблдору? От этого вопроса близнецы прыснули, как бы не собираясь больше развивать эту тему. Для них эта страшилка уже как пару лет не работала. Макгонагалл водила братьев Уизли в кабинет директора как к себе домой, и они чувствовали себя наедине с профессором Дамблдором вполне комфортно. Ужас и благоговейный страх за свою судьбу перед директором они не испытывали. Однако сейчас они даже не рассматривали перспективу попасться, ведь были на сто процентов уверены, что их вылазка прошла гладко: сами парни нигде не светились, а Кейтлин была в мантии, и её уж точно никто не мог увидеть. Единственный момент, который мог пойти по одному месту, был здесь и сейчас – по дороге в башню Гриффиндора. Стоило бы об этом хорошенько подумать, прежде чем зацикливаться на болтовне о библиотечном сквозняке. – Боже, чего ты только нахватала? – возмутился Фред, снова натягивая лямку сумки обратно на плечо. Джордж протянул свою руку для пересменки, и брат благодарно передал ему тяжесть. – Много теории магии. Очень много… – с сожалением вздохнула Кейтлин. Она потянулась к Джорджу, чтобы забрать сумку и понести её сама, но тот по-дружески шлёпнул её по руке и взглянул, как на придурошную. – С ума сошла? Иди и получай удовольствие. Скоро уже ляжем в кровати. – К слову говоря, почему вы трое до сих пор не в кроватях? Компанию ночных гуляк обдало холодом, все трое синхронно остановились на полушаге. Декан Гриффиндор, материализовавшаяся из-за угла, стояла в своей ночной рубашке и домашней шали с очень огорчённым выражением лица. – Вот и он, призрак в белой вуали...– тихонечко прошептал Фред, надеясь, что профессор его не услышит. – Молодые люди, в этом году я рассчитывала на Ваше благоразумие, но вы, по всей видимости, и не думаете о соблюдении школьных порядков. Мало того, что Вы вдвоём разгуливаете ночью, Вы ещё и прихватили с собой Мисс Гендриков. Хотите, чтобы репутация хулиганья закрепилась ещё за одним студентом? Кипящая от злости профессор Макгонагалл оглядывала Фреда и Джорджа, ожидая от них хоть каких-нибудь оправданий, но те от неожиданности позорно стушевались и всё пытались родить какую-нибудь дельную отмазку, чтобы Кейтлин их будущее наказание не коснулось. Творческий кризис в шестнадцать лет – достаточно печальная судьба... – Профессор, простите, но… – Мисс Гендриков, нарушению режимных моментов нет никаких… – Профессор, простите, но мистер и мистер Уизли не виноваты в том, что им пришлось покинуть свои спальни в такой поздний час. Вообще-то, это всё моя вина… Фред и Джордж покосились на подругу, ожидая, как она с дуру сдаст всю их операцию, и тогда им троим точно не избежать унизительных, даже болезненных и, что самое страшное, нескончаемых отработок у Филча. Почти познав, что такое полное смирение, Фред опустил взгляд в пол и стал лишь ожидать своей участи, пока декан удивлённо рассматривала свою новую студентку. – И почему же Вы оказались разгуливающими посреди ночи по замку, мисс? – Я хожу во сне, профессор…– смущённо пожала плечами Кейтлин. – Видимо, мне приснилось, как я иду на занятия, и… я правда пошла. Даже взяла с собой сумку. Мальчики увидели, как я выхожу из башни и побежали за мной. Сказали, что если бы вдруг я упала с лестницы, они бы себе не простили… Взгляд профессора ещё некоторое время скептично очерчивал фигуры подростков, а затем заметно потеплел. Профессор будто оттаяла: напряжённые плечи немного опустились, а сложенные на груди руки вдруг задёргались в какой-то чересчур эмоциональной жестикуляции под еле разборчивое лепетание Макгонагалл. Женщина подошла к троице ближе и погладила девушку по плечу. – Что же Вы сразу не сказали? – Минерва по-доброму посмотрела в глаза Кейт, а затем повернулась к близнецам. – А Вы? Вы почему молчали? – Вы не дали нам заговорить, профессор…– тихо прошептал Джордж, опасаясь реакции декана. – Честно говоря, я не ожидала услышать от Вас ничего хорошего. – Справедливо, – подметил Фред. – Это очень благородный поступок, джентльмены, – перебила молодого человека колдунья, призывая не испытывать её терпение на прочность. – Мисс Гендриков очень повезло с такими заботливыми товарищами. Милая, подойдите завтра после завтрака к мадам Помфри, она выпишет Вам лекарство от сомнамбулизма. А теперь немедленно возвращайтесь в постели. Минерва отпустила своих студентов и ещё какое-то время смотрела им вслед. Ни её белая ночная рубашка, ни даже старая шаль не спасали женщину от холода каменных стен, но она всё равно продолжала стоять. Конечно же, она не до конца поверила в историю о хождении во сне, но это был очень достойный поступок. Не важно, поступок Кейтлин или братьев Уизли. Главное, что они защищают друг друга. До тех пор Минерва за них спокойна. И до тех пор, пока дети остаются в своих постелях по ночам. Бога ради, это ведь не так сложно!..