Эффект бабочки

Пришел декабрь, а с ним и первый снег. Снег - это преувеличение. Больше похоже на пыль. Маленькие белые пятна замерзшего дождя рассыпались, словно водяные шарики. Деревья превратились в высокие тощие скелеты, нарисованные черным карандашом на фоне серого заснеженного неба. Я снова встретила Курта, на этот раз в книжном магазине. Я заметила его первой. Я не знаю, что делать. Он здесь, стоит около полки с бестселлерами "Нью-Йорк Таймс". Он одет в зимнее пальто, хотя, на самом деле, еще не так уж и холодно. Красный шарф обмотан вокруг его бледной шеи. Выглядит так, словно кровь течет из его горла. Я отворачиваюсь, потому что слишком стесняюсь подойти. Раньше у меня не было проблем с этим, но теперь я не знаю, что делать, когда вижу знакомых людей в общественных местах. Курт должно быть почувствовал, как чей-то взгляд прожигает его затылок, потому что я услышала свое имя из его уст. Он подходит ко мне, держа несколько книг подмышкой. Он выглядит по-другому. Я понимаю, что это из-за очков, выделяющихся на его лице. Они тонкие, в черной оправе, контрастируют с цветом его глаз, но не выглядят уродливо. Они делают его похожим на художника или библиотекаря. - Привет. Забавно видеть тебя здесь, - улыбка появляется на его губах. - Я не знал, что ты любишь читать. На самом деле, не люблю. С тех пор, как я начала проводить свои обеды в библиотеке, я открыла для себя Книги. Тысяча маленьких слов печатаются на пустой бумажке, создавая картинки в моей голове, соединяясь в фильм. Но я здесь не поэтому. Я пишу. Я спрятала свою книгу внутри себя, как можно глубже, чтобы оградить мои слова от посторонних глаз. - Я не знала, что ты носишь очки. Курт протягивает руку, чтобы коснуться оправы. Он должно быть забыл, что они все еще там. - О, да. Иногда они нужны мне для чтения. Они, э, не слишком нравятся мне, - он изучает меня сквозь линзы, миниатюрная стеклянная стена разделяет нас. - Не хочешь пойти в Старбакс? Я запинаюсь. - Нет денег. - Я заплачу. Сможешь вернуть потом, если хочешь. Думаю, если бы это был кто-то другой, я бы отказалась и сбежала оттуда. Но это Курт. Тот, кто начинает значить что-то для меня. Так что я киваю. Он ведет меня вдоль полок с книгами в мягком и твердом переплете, и людей, стоящих рядом и подыскивающих чтиво. Мы находим Старбакс, Курт заказывает что-то шоколадное, чего бы я никогда не коснулась, если бы была Настоящей Девушкой. Большинство мест занято Ноутбук-Армией и сюсюкающимися влюбленными, пришедшими сюда на свидание. Я нахожу места рядом с окном, излучающим холод, как только я приближаюсь к нему. - Как прошел твой День Благодарения? - спрашивает его голос, пока я делаю осторожный глоток кофе. Он обжигает мне язык. Я наслаждаюсь болью. - Я отказалась говорить моей семье о том, за что я благодарна, так что мой отец отправил меня в свою комнату. А твой? Курт слегка рассмеялся после моих слов. Я и не думала его смешить. - Мой тоже прошел не слишком хорошо. Мои родители - единственные дети в семье, а мои бабушки и дедушки либо мертвы, либо не живут в этой стране. Так что, мы с папой всегда отмечаем вместе. Своего рода, одиноко. Глаза Курта резко сфокусировались на чем-то рядом со мной. Я вздрагиваю, когда понимаю, что это. Я пытаюсь дотронуться до этого и снова вернуть в неизвестность, но он уже видел. Слишком поздно. - Что это? Я не хочу лгать ему. Возвращаю обратно. - Это история, которую я пишу. Там... Там еще не так и много. Его голубые глаза искрятся любопытством. - Значит, ты писатель? - Думаю, да. - О чем она? Я все еще привыкаю к тому, что происходит с моим горлом, когда рядом с Куртом. С остальным миром оно забивается и наполняется гвоздями, которые противно царапают поверхность моей глотки, едва я пытаюсь заговорить. Но с Куртом гвозди, слизь и клей исчезают. Я могу рассказать ему все. - О девушке, - начинает мой голос, мягко переходя в другой тон. - Она пытается рассказать миру свою историю, но еще не подобрала правильных слов. Курт смотрит на меня очень непонятным мне взглядом. Словно он смотрит в открытое окно на моем лице, чтобы разглядеть душу. Это уродливая несчастная вещь, но когда он видит ее, то принимает это. - Что эта девушка пытается сказать? Я сказала ему слишком много. Такое ощущение, что он уже все знает и просто ищет подтверждения. Я уклоняюсь от этих слов, от света, сияющего, словно огонь в моих глазах. Я больше не хочу об этом говорить. - Кто-то причинил ей боль? Я замираю. Я словно экран компьютера, который резко застыл; лицо с удивленными глазами и растянутым в форме буквы "О" ртом. Паутина снова возвращается, демоны подбираются ближе. Я представляю, что книжный магазин сокращается в размерах, становясь в одночасье одним ничтожным кирпичом. - Хватит, - шепчу я. Но он не останавливается. В глазах Курта загораются множество различных эмоций. - Той ночью, когда ты ушла с вечеринки Рейчел и села в мою машину, ты была слишком пьяна. Слишком эмоциональна. Ты все говорила о комнате. - Хватит. Мой голос не похож на шепот. Это не крик. Но в моем горле он ощущается именно так. Курт вздрогнул, пораженный моим поведением, но не попытался остановить меня, когда я вдруг встала и ушла. Я быстро двигалась сквозь книги, это лабиринт, из которого я никогда не смогу выбраться. Когда я вылетела за дверь, резкий порыв холодного ветра ударил в лицо. Я не хочу двигаться дальше. Я иду к краю стоянки, балансируя между твердой землей под ногами и океаном черного цемента, когда машина приближается ко мне с громким ревом. Я вижу красную ленту уголком моего глаза. Теплое тело останавливается позади меня. Он изо всех сил пытается заговорить. Может, он знает, каково это. - Ты забыла это. Он держит в руках мою книгу. Она закрыта. Я быстро забираю ее, пальцы прячут ее подальше, туда, где она будет в безопасности. Пару секунд мы стоим в тишине, холодный ветер резко бьет по нашей коже, но никто из нас не готов сдвинуться с места. - Прости, - говорит он очень низким голосом. - Это не мое дело, о чем твоя история. Мои глаза смыкаются и вновь открываются пару раз. Я уже почти чувствую соленые слезы, размывающие любые видимые очертания. Но их нет. Может, я просто устала плакать? - И ты прости. Просто... Это сложно объяснить. Я не знаю, как сказать, - я не узнаю свой собственный голос. Он дрожащий, шаткий, словно новорожденный жеребенок, но потом снова сильный. Он поднимается и опускается в воздухе, достигая ушей Курта. Я слышу, как он мягко выдыхает. - Тогда, ничего не говори, - произносит он. Когда я смотрю на него, вижу тень улыбки на его лице. Я обещаю себе, что однажды все ему расскажу. Но сейчас, мы оставим все как есть. - Мы... Мы друзья, Курт? - я не уверена, откуда возник этот вопрос. Откуда-то из глубины меня, где есть лишь пропасть, вечно голодная и размышляющая о чем-то, но не оттуда, где хранятся все мои секреты. Это уязвимую сторону я больше никому не показываю. - Даже если ты одна из самых загадочных людей, которых я встречал, и если иногда у меня абсолютно нет такта... Да, я верю, что мы друзья, - когда он улыбается, глядя на меня сверху вниз, я вижу это в его глазах. В первый раз я вижу в них свое отражение. Теперь я стала приходить в Бруквуд раньше. Я тихо пробираюсь сквозь тусклые коридоры к ведущей вниз лестнице, и вот, я в подвале. Легкий толчок в дверь, после отряхивания моей сумки, ведет меня в сад. Я выдернула все мертвые растения и старые ползучие сорняки. Все еще очень много работы ожидает меня здесь; камни должны быть передвинуты, компост разложен, а статуи выравнены. Грядки далеки от совершенства. Они неоднородные, потемневшие, больные. Они не знают, что и думать о такой внезапной заботе. Так давно ни один человек не ступал сюда, они сбиты с толку моими действиями. Становится все труднее находится снаружи. Погода становится холоднее. Снег выпадал уже несколько раз, последний был сильнее предыдущего. Я была вынуждена взять перчатки. Иногда, когда я просыпаюсь по утрам, воздух очень морозный. Но это терпимо. Все это больше не так болезненно для меня. Ольга Янг позволила мне вернутся и снова подавать еду Дорис. Она не думает, что это хорошая идея, но я говорю, что смогу справится с этим. Я сильнее, чем кажусь. По крайней мере, я постоянно повторяю это себе. Дорис, кажется, вовсе не обращает на меня внимание. Я даже не уверена, что она узнала меня. Ее болезнь очаровывает меня. Воспоминания за всю жизнь, хранящиеся в течение многих десятилетий, могут быть уничтожены за несколько месяцев. Человеческое сознание со всей своей силой и властью очень слабое и хрупкое, словно лист бумаги. Эта болезнь проникает внутрь и пожирает все твое существо. Отправляет все в Лету. Ольга согласилась дать мне еду для Дорис, только если кто-то еще пойдет со мной. Так, на всякий случай, если Дорис захочет швырнуть что-нибудь мне в голову снова. Рыбы и Джунглей, разумеется, не было, и Курт все еще оставался единственным человеком, которого я здесь знаю. Так что он пошел присматривать за Дорис вместе со мной. Три мягких стука в ее дверь. Никакого ответа. Я с силой толкаю дверь. Дорис снова сидит в своем кресле. Я не думаю, что она когда-нибудь поднимается с этого места. Она сидит, ждет и смотрит на Что-то. Прекрасное Что-то, которое увлекает ее за собой, подальше от этой дыры. Может быть призрак, или ангел, или сама Смерть. Я знаю все это, потому что она сыплет тирадами о том, как ужасно это место, всякий раз, когда я приезжаю. Так или иначе, я думаю эти речи бесконечны. Кажется никому из волонтеров не нравится приносить ей еду. Они думают, что я сумасшедшая, раз вызвалась присматривать за несчастной старухой вроде Дорис. Он поворачивается, чтобы взглянуть на нас. Ее глаза сужаются. - Кто ты? И почему ты здесь? Я медленно шагаю вперед. - Меня зовут Куинн. Я здесь, чтобы доставить еду. Дорис дарит нам горькую усмешку. - И это вы называете "еда"? Я выросла на ферме, и я знаю, что это такое. Помои для корма животных. Мы ведь все просто животные, верно? Просто скот на этой сумасшедшей ферме. Действительно подходящее описание. Я родилась на ферме, и теперь я умру на ферме. Я никогда не говорю слишком много, когда приношу ей еду. Я стараюсь поставить поднос на ее стол так аккуратно, как это вообще возможно, и затем сбежать. Сбежать, сбежать, сбежать из этого серого маленького куба, в котором они держат ее взаперти. Мне жаль ее. Я думаю, что именно поэтому я продолжаю приходить сюда. Если я буду оставаться здесь, то тоже превращусь в злую старуху. Я думаю, она ненавидит людей, приносящих ей еду, потому что мы может уйти. Она наблюдает за нами, уходящими во второй половине дня, возвращающимися на следующий день. У нас есть свобода прийти и уйти, ходить и бегать, и покидать это место. Но у нее нет. Она должна оставаться здесь. Возможно даже до самой смерти. - Кто ты? - спрашивает Дорис, вытягивая свою морщинистую шею до тех пор, пока четко не видит Курта, стоящего в дверях с некоторым беспокойством. Он смотрит на нее, глаза расширяются. - Я Курт. Мы... Мы встречались прежде. Дорис хмурится, смотря на него, словно очень старается сфокусироваться на его лице. Ее брови выгибаются в широкую линию, заключив, что он чужой, и он лжет ей. - Мы никогда прежде не встречались. Я уверена. Курт не пытается спорить. Он просто смотрит в сторону, пока я ставлю тарелку. - Птицы, - бормочет Дорис себе под нос, теряя интерес к Курту и продолжая смотреть в окно. - Птицы. Я знаю, что не должна, но ничего не могу поделать. Я спрашиваю прежде, чем успеваю подумать. - Что с птицами? Дорис поднимает голову, словно она забыла, что не одна в комнате. - Они больше не прилетают к кормушке. Ее нужно наполнить. Я постоянно об этом говорю, но никто не слушает. Никакого уважения к старшим. Я уже приблизилась к Дорис. Она указывает на оконное стекло, которое открывает вид на небольшой дворик. Три металлических стержня, выступающих из земли, поддерживающих кормушки, словно стебель поддерживает цветок. И они действительно пусты. - У вас есть корм для птиц? - Конечно. Это там, в моем шкафу. Я слышу, как горло отчищается. Курт смотрит на меня, стоя в дверях, и чуть-чуть покачивает головой. Он не думает, что мы должны наполнить эти кормушки. Я не понимаю, почему он так думает. - Курт и я наполним их для вас. Удивление на старом лице Дорис творит странные вещи с моим сердцем. Я не думала, что для меня еще возможно чувствовать жалость и печаль, но я чувствую это. Струны моего сердца были задеты выражением лица этой старой спятившей женщины. Мне приходит в голову, что не важно, как долго ты присматриваешь за человеком. Это совсем другое, нежели заботиться нем. - Было бы неплохо. Я рассматриваю вещи в большом шкафу, пока мешок с птичьем кормом не попадается на глаза. Мне удается вытащить его на мягкий белый ковер, но не удается поднять. Курт смотрит на меня, прежде чем изогнуться и взять мешок в свои руки. - Мы не должны делать подобные вещи для людей, которые находятся здесь, - говорит он мне, когда мы выходим на улицу через мрачный двор. - Члены их семей ответственны за полив из растений, наполнение птичьих кормушек и все такое. Он резко выдыхает, опуская мешок на землю рядом с оконным стеклом. Я заглядываю внутрь, чувствуя небольшую панику, когда пара старых глаз смотрит в ответ. Я узнаю Дорис на внутренней стороне стекла. Она пристально наблюдает за нами, как будто мы на телевидении. - Приходило ли тебе в голову, что у нее нет никаких родственников, которые могли бы наполнить кормушку? - я спрашиваю его очень тихо, надеясь, что Дорис не умеет читать по губам. Он не отвечает. Я отсоединяю кормушки, поднося их как можно ближе к сумке, чтобы он мог насыпать семена внутрь. Воздух холодный. Наше дыхание создает вьющиеся облака в воздухе. Наконец, кормушки наполнены до самого верха. Мы обронили немного семян, но я думаю. что белки будут благодарны нашей небрежности. Дорис по-прежнему пристально глядит на кормушки, когда мы возвращаемся к ней в комнату. - Я была неправа, - говорит она, какой-то странный блеск в ее глазах. - Я действительно знаю тебя. - Курт возвращает мешок с кормом на место и тянет меня за руку, давая понять, что мы пробыли у Дорис слишком долго. Рыба и Джунгли наверняка удивлены нашим отсутствием, но это волнует меня меньше всего. - Знаете? - она кивает. - Я вижу тебя каждый день, на улице, в том заброшенном саду. Я на мгновение замираю, чувствуя резкий прилив крови к голове. Этот сад должен был быть моим личным миром, в тайне от посторонних глаз. Я чувствую, что Курт смотрит на меня в замешательстве. - Пришло это чертово время, когда у нас появился кто-то, заботящийся о мелочах. Этот сад был заброшен многие года. Приятно видеть, что ему наконец уделяют внимание. - Ее слова удивительно добрые. Абсолютно не соответствуют ее характеру. Хотя, я уверяю себя: она снова вернется к своим причудам, как только забудет, что Курт и я были единственными, кто наполнили ее птичьи кормушки. Но я не могу поверить, что кто-то видел меня, работающей в этом саду. Как она узнала? Знает ли еще кто-то? Я просто развлечение для остальных: пытаюсь исправить то, что не может быть исправлено? К счастью, Курт не упоминает сад до полудня. Вечер еще не наступил, когда молодые волонтеры должны были остаться, и когда он поймал мой взгляд. Он подошел ко мне ближе. Настолько, насколько я позволила ему подойти. - Что это за сад, о котором говорила Дорис? - его голубые глаза наполнены любопытством. Не говоря ни слова, я разворачиваюсь. Курт как-то понимает, быстро следуя за мной вниз по коридору. Мы спускаемся вниз на несколько лестничных пролетов, пока не достигнем самого нижнего. Армия ржавых стиральных и сушильных машин сегодня шумят громче, создавая белый шум на фоне, когда я подхожу к сломанной двери. Я заставляю ее открыться, и это приводит Курта в мой секретный сад. Не слишком красиво. Вроде бельма на глазу, на самом деле. Здесь все еще есть уродливые обрывки и выдернутые с корнем сорняки, опавшие листья, которые покоятся в затвердевшей грязи на протяжении многих лет. Но он мой. И я показываю это часть меня Курту. Он прошел сквозь порог моего мира. - Как... Как давно ты нашла его? - спрашивает он в изумлении. - Еще когда только начала здесь работать. Он впечатлен. Я вижу это. Он осматривается, его брови подняты, а губы немного искривлены, словно он пытается улыбнуться. Может он не думал, что во мне есть что-то подобное. - Он будет очень красив весной, - говорит его мягкий, слабый голос. Мы стоим здесь еще немного в полном молчании. Пока Курт исследует сад, я поднимаю голову к небу. Здание Бруквуда раскинулось рядом с нами, словно гора. Только мгновение спустя я вижу огромное окно на этой стороне здания, какая-то зона отдыха для жителей. Оно должно выходить во двор. Я представляю морщинистое, когда-то красивое лицо Дорис вглядывается в меня, пока я работаю здесь, в сорняках. Я чувствую тень улыбки на своем лице.