Bea Miller - Feel Something
Минхо для Хана был сверх всего и сверх всех. Слишком уж он отличался от привычного ему жизненного уклада. Сам себе на уме. Вот такой вот был Ли Минхо. Но не в плохом смысле. Здесь, скорее, подходит слово внеземной. Да, определенно находящийся где-то вне зоны доступности Джисона, но стремительно пытающийся попасть туда. Зачем? - Джисони-и, - Хан удивленно повернулся к очень сильно выручившему его парню, уже заходя в дом. Одной ногой на архиопасной территории. - Да, Минхо-хен? – словно на что-то надеясь, спросил в ответ младший. *Услышь меня и вытащи из омута. Ли вышел из машины, подбежал быстро к Хану и засунул в задний карман джинсов смятую бумажку. Опять тот же звон колокольчиков рядом с Джисоном, шлейфом улетающий в серебристый хендай и с ревом уносящийся прочь, прямо в непроглядную темноту ночи. Касание к пятой точке кажется все еще таким же горячим, как будто к заднице Хана приложили что-то раскаленное. Сгрузив аккуратно Юну на ее кровать и накрыв бережно одеялом, Джисон наконец-то вытащил записку, на которой ровным, круглым почерком было выведено: «**У каждого человека свои звезды. Одним — тем, кто странствует, они указывают путь. Для других это просто огоньки. +7-xxx-xxx-xx-xx» Ты уже не просто огонек. Bзpыв сверхновой звезды нacтoлькo мoщный, чтo зa кopoткoe вpeмя фaктичecки зaтмeвaeт вcю гaлaктику, в кoтopoй oн нaxoдитcя. Именно так бы Хан и описал их с Минхо встречу. Тогда они целую ночь переписывались обо всем на свете. Казалось, не было ничего, что бы они не обсудили. Джисон заснул только под утро. С улыбкой на лице впервые за долгое время.***
- Говорят, он перевелся к нам из другого университета. Интересно почему? Это ведь его последний учебный год. У Минхо не было какой-то особой причины для перевода. Он просто захотел. То, что слышали все, кто интересовался. Но за одним желанием скрывалось намного больше, чем могло показаться. Захотел перемен, захотел сменить обстановку. Слишком приелась окружающая его постоянно обыденность. Бывает так, что уже не можешь существовать в своей привычной плоскости, и требуется пересечь черту, чтобы почувствовать вновь свободу и безмятежность. В том городе его больше ничего не держало. Минхо всегда был своевольным и с раннего возраста самостоятельным. В основном, его воспитывала бабушка, потому как родители были в вечных командировках. Военные врачи - благородная, но не благодарная работа. Минхо одновременно и восхищался взрослыми, и жалел, что они часто в отъездах. Ли понимал, что по-другому нельзя, но по мере того, как становился старше, приходило горькое осознание того, что мама и папа пропустили большую часть взросления своего ребенка. Первые разбитые коленки, первые выпавшие молочные зубы, первые корявые попытки вывести буквы на листе бумаги. Бабушка заменила ему обоих родителей. К сожалению, возраст и болезни, которые не давали организму нормально функционировать даже с приемом таблеток, взяли свое. Она скончалась. Родители к тому времени устроились на постоянную основу в городскую больницу и взялись за воспитание своего сына. Уже почти выпустившегося из школы сына. С собственными мечтами и стремлениями, со сложившимся мировоззрением и приоритетами. С нетрадиционной ориентацией, о которой родители узнали, когда спросили парня, нравится ли ему кто-нибудь. - Я только недавно разошелся с одним, - сидя за завтраком и ковыряясь сонно в тарелке, ответил Минхо, - представляете, у нас с ним совершенно разные взгляды на жизнь были. - С ним?! - воскликнула мать. Отец отложил газету в сторону, уставившись на сына. - Ну... - парень поднял неуверенный взгляд на родителей, смотря на них в ответ, - да, - сам Минхо не считал чем-то странным свое влечение к парням. Кого удивишь этим в 21 веке? Но мать и отец не хотели принимать такого Минхо. Для них это было слишком неправильно, но со временем они смирились, хотя разговоры через стенку и обсуждение его личной жизни очень бесили парня. Спустя год обучения в университете, взрослые все еще не оставляли попыток достучаться до сына в плане выбора профессии. Смены рода деятельности. Сомневались в хореографическом факультете, который Минхо буквально боготворил. Младший Ли в своей семье был как белая ворона. У него и родители, и вообще все родственники имели хоть какое-то, но отношение к медицине. - Ба, я хочу так же, как они, - сказал мальчик, сверкающими от восхищения глазами смотря на сцену и наблюдая за кружащимися по всему периметру белыми пачками, взлетающими от изящных пируэтов. Бабушка, даря ребенку всю свою заботу, старалась максимально разнообразить детский досуг. Водила на множество секций, читала на ночь не только сказки, но и интересные факты из энциклопедий. Так, Минхо с детства сам тянулся ко всему творческому. Сочинял смешные стишки, с которых бабушка хохотала от души. Ходил в музыкальную школу и радовал почти каждый вечер бабулю своей игрой на фортепиано, уча усердно очередную композицию. И, что самое важное, безумно любил танцевать, порывом к чему послужило однажды увиденное им лично "Лебединое озеро", когда бабушка решила сводить внука на балет. Мечтательный Минхо, как и любая творческая личность, искал вдохновение. Хотелось новых впечатлений. В своем маленьком, тихом городке все стало выглядеть довольно безжизненным. Ли знал вдоль и поперек каждый закоулок, каждый кустик, чуть ли не каждый камешек. Хотелось по-настоящему влюбиться. Так получилось, что очень романтичному в душе Минхо попался очень скупой на чувства партнер, который видел в нем лишь внешнюю оболочку, и ему не было никакого дела до того, что скрыто глубоко внутри. Да, природа явно не обделила парня приятной внешностью. Его тело можно сравнить со скульптурой древнегреческого бога Аполлона. Кихен каждый раз голодными, грязными взглядами раздевал Минхо и грубо брал, даже когда тот со слезами на глазах просил остановиться, потому что больно было безумно. Ли ощущал себя самой настоящей конфетой с яркой-яркой оберткой. Ее только увидишь и сразу же захочешь. Как же он возненавидел Кихена. После этого расставания по его же инициативе Минхо чувствовал только опустошение и неприятную тошноту, когда узнал, что его использовали для собственного имиджа. Чтобы самоутвердиться за счет красавчика и отличника, любимца вся и всех. В университете что-то интересное и провокационное всегда быстро разлетается. Вот бывший, которого явно не устроил разрыв с Аполлоном, и начал цепочку слухов о подстилке Ли Минхо. И большинство, подчиняясь стадному чувству, начали за спиной шептаться, а потом уже и в лицо высказывать свои гомофобные противные мыслишки, от которых Ли воротило ужасно, но он стойко выдерживал все дерьмо в свой адрес. Потому что он знал правду, и это было важнее. А ему ведь просто хотелось, как в этих дурацких фильмах про вечную любовь, лежать с кем-то на мокрой после дождя траве, наблюдать за бесконечными звездами на темном небе и держаться за руки. Хотелось свободы. Тотального родительского контроля, конечно, не было. Зато постоянно преследовало ощущение сковывающих его цепей, которое просто-напросто мешало жить. Минхо устал. И абсолютно такой же уставший взгляд он увидел на той студенческой вечеринке. В этих больших, замерших напротив глазах, поблескивающих разноцветными от подсветки искрами, Минхо разглядел море боли и каплю безнадежности. На несколько секунд они, подобно Солнцу и Марсу, которые встретились в периастрии, какой-то неведомой силой попали под влияние друг друга.