A dancer dies twice — once when they stop dancing, and this first death is the more painful. Martha Graham
Минхо и Джисон все никак не могли встретиться. У каждого было свое расписание, причем у Ли слишком загруженное. Все-таки выпускной год, предстоящий диплом, преддипломные практики, а также академическая разница, которую Минхо должен был закрыть как можно скорее. Рабочая программа и учебный план прошлого университета немного отличались от тех, которые были здесь, на новом месте. Поэтому необходимо было сдать недостающие экзамены и зачеты. Ли усердно готовился, потому что не хотел оставлять все напоследок. В отличие от Хана. Из-за постоянной занятости на подработке в кофейне, где он проводил чуть ли не все свободное время, он не успевал за дэдлайнами. Да и, если честно, ему было как-то все равно. Только начало года, а у него опять осенняя хандра по поводу учебы, неправильного выбора и жизни в целом. Но унывать ни в коем случае нельзя. Нельзя позволить эмоциям и внутренней беспомощности взять над тобой верх. Обоих спасали их ежедневные переписки. Парни все больше узнавали друг о друге, но в пределах разумного. Хан все еще доверял свои тайны только Ликсу и пока что был не намерен сильно открываться новому приятелю, с которым был знаком как будто лет сто уже. Иногда такое бывает, что встречаешь человека, а он оказывается соулмейтом, второй половинкой твоей израненной души. Хан в соулмейтов никогда не верил. До появления загадочного Ли Минхо в его жизни. Хотя был, конечно, еще один. Они с сестрой обожали смотреть дорамы с актером, у которого было идентичное имя. Так вот, соулмейты. Разве могут два незнакомых человека стать довольно близкими за короткое время, продолжать фразы друг за другом, с каждым днем находить все больше и больше схожих интересов и мыслей. Да не бывает такого. Это просто стечение обстоятельств. Хан упорно убеждал себя в этом, пока пялился в экран телефона, где была открыта их с Минхо переписка, и где буквально минуту назад они секунда в секунду написали одно и то же. - Глупости это все, - Джисон откидывает телефон в сторону и продолжает вчитываться в строчки книги, которые пробегает глазами уже в сотый раз и все равно ничего не понимает. И не поймет, наверное, в голове ведь в данный момент только одно. Для Хана это все невероятно странно. Он даже к Хенджину и Феликсу так быстро не привязывался. В обеих ситуациях все было постепенно, шаг за шагом. Словно маленький, едва накрапывающий дождик. В случае с Минхо же был самый настоящий ливень, который неожиданно обрушился на голову неподготовленного к этому Джисона. Парень с нетерпением ждал их личной встречи, потому что собеседником Ли был отличным, хотелось обсудить с ним еще бесконечное количество тем. Только ли это интерес к разговорам по душам или нечто большее? Но Хан не предполагал, что его желание так скоро исполнится. Так внезапно, как и начинающийся дождь. Зонта с собой естественно нет. Правильно, а зачем? Феликс попросил Джисона занести ему после своих пар оставленные у Хана нужные ему кисточки и наброски. С одной стороны, парень уже несколько дней не видел Ликса, он соскучился, и ему было чем поделиться с ним. С другой, он бы лучше сейчас отправился домой отсыпаться. Тут, как назло, еще и этот противный дождь, неприятно моросящий и заставляющий вздрагивать от холода. Не добежав до корпуса, в котором у Феликса еще шли пары, Джисон юркнул под козырек соседнего здания, которое старался обходить стороной вообще-то. Потому что вся его жизнь могла быть там. Уже как третий год. Какая жалость, что факультеты искусств и хореографии находились совсем рядом, и Хан каждый раз, проходя мимо второго, постоянно стыдливо опускал глаза вниз. Потому что он был слишком слаб и не смог отстоять свою мечту. А чего жалеть сейчас? После Хвана двери зала Джисон запер под семью замками. Потому что не хотел снова провалиться. Достав из сумки телефон, Хан взглянул на время и понял, что время до конца пары Феликса еще есть, и что он не побежит сейчас сквозь ливень до здания напротив. Не хватало промокнуть еще сильнее. Ему сейчас нельзя болеть. Хан устало выдохнул, кидая телефон обратно в сумку, и начал ходить туда-сюда вдоль окон. Окон, в которые он лучше бы сейчас не смотрел. Пусть даже это и получилось как-то случайно, рефлекторно, что ли. Джисон в миг остановился так, что чуть не споткнулся о собственные ноги, ведь заметил через стекло такой знакомый профиль, который, кажется, в ту ночь слишком сильно въелся в сознание и отпускать не хотел. Хан стоял и смотрел завороженно на Минхо, который наравне с другими выполнял упражнения у станка, демонстрируя свою божественную осанку, упругие сильные бедра, которые сейчас обтягивало спортивное трико, красивые и очень изящные руки, перемещающиеся из одной позиции в следующую. Старший, конечно, упоминал, что танцует, но они не так много говорили про учебу, потому что Хана она очень бесила, и Минхо это сразу же понял, поэтому болтали они лишь на отвлеченные темы. - Плие...батман тандю жете...батман фраппе...ронд де жамб анлер, - Хан, не пропуская ни единого движения, смотрит неотрывно через окно, разделяющее его и танцевальный зал, и шепчет названия экзерсиса, которые даже спустя столько лет не смог забыть. Минхо выглядел так, будто он был создан для танцев. Был рожден именно для того, чтобы блистать в свете софитов и в глазах Джисона. Плавные движения ногой по полу чередовались с мощными махами в разные стороны, демонстрируя прекрасную растяжку. Тело, натренированное многолетним трудом уверенно показывало плоды долгих часов в зале. Джисон следил за каждым прогибом не в силах оторваться от столь потрясающей картины. И он пропустил тот момент, когда они пересеклись взглядами. Снова. Прям как тогда. Гром, прозвучавший вдалеке, заставил Хана всем телом содрогнуться и во вспышке молнии увидеть того, кто был подобно его отражению, и смотрел на него своими блестящими, игривыми глазами, вытирая полотенцем скатывающиеся по лицу капли пота. Минхо улыбнулся мягко и кивнул Джисону в сторону входа. Хан на негнущихся ногах зашел в здание хореографического факультета и прошел в зал, в котором Минхо собирал свои вещи и развязывал аккуратно пуанты слегка подрагивающими от нагрузки и напряжения пальцами. - Х-хен, это было очень здорово! - Джисон широко улыбнулся и, сам того еще не осознавая, открыл дверь вBillie Eilish, Khalid - Lovely
Джисон сбрасывает кроссовки и носки, оставаясь на босу ногу, и стоит несколько секунд с закрытыми глазами, привыкая к контрастным ощущениям холодного пола и разгоряченного после класса воздуха. Открывает медленно глаза, смотря на себя же в зеркало, но в этот раз уже не прячась. Дотрагивается мягко до лица, поворачивает голову в сторону. Двойник делает то же самое, повторяет движения до мельчайших подробностей. Трогает ладонью зеркальную поверхность, ведет нежно вниз, боясь, что от одного прикосновения это все может разлететься вдребезги. Опускает руку и вновь же заносит ее над своим противником с огромным желанием задушить этого прошлого Джисона. Отдергивает плечо, потому что не может это сделать. Он - это я. Отворачивается в сторону, вновь возвращая руку к зеркалу, но не касаясь его, делает небольшую волну и опускается плавно на пол, размахивая кистями только ему одному известными движениями. Падает резко животом на пол. Ощущение, будто другой Джисон наваливается на него со всей силой, выбивая из настоящего воздух. Хан пытается подняться, вновь и вновь падая. Понимает, что прошлое навсегда вместе с ним. But you never go away. So I guess I gotta stay now. Но он в праве изменить настоящее, сделать из него нужное ему будущее. Wanna feel alive, outside I can't fight my fear. Даже если он нигде не чувствует себя в безопасности, танцевальный зал все равно продолжает дарить ему нотки комфорта и чего-то родного. Наверное, так и чувствуется для Хана место, которое действительно можно назвать домом. Джисон способен победить своего внутреннего демона. В глубине души он четко это осознает. Пусть сейчас все его движения - это наполовину воссоздаваемое по воспоминаниям прошлое и импровизация настоящего, он очень удивлен тем, что на этот раз тело его слушается и с точностью до миллиметра выполняет приказ за приказом, которые, на самом деле, отдаются совсем неосознанно. Медленные движения сменяются резкими выпадами, пассе и турами. Спина, постоянно склоненная за книжками и готовкой кофе, теперь выгибается до приятного хруста. Кажется, что все снова встает на свои места. Мышцы уже тянуть начинает, но эта боль вовсе не отдает каким-то дискомфортом. Уплывающая мысль о том, что с такой нагрузкой завтра точно не избежать сильнейшей крепатуры, ускользает, как только Хан слышит нежный голос, раздающийся со стороны входа, фальцетом подпевающий строчки этой самой песни, играющей негромко из динамиков джисонова телефона. Isn't it lovely, all alone, Heart made of glass, my mind of stone. Tear me to pieces, skin to bone. Джисон смущен? Напуган? Взволнован? Наверное, все вместе, потому что Ли Минхо в данный момент ошарашенно смотрит на него, продолжающего извиваться под музыку, не способного остановить собственное, изголодавшееся по танцам тело. Смотрит изучающе, с интересом, с неприкрытым восхищением, с беспокойством. Потому что по щекам Хана вдруг начинают течь слезы обжигающие. Закончилась песня, закончились и все силы. Слишком сильный эмоциональный всплеск вот-вот готов был разорвать на части всхлипывающего парня, пока тот не почувствовал, как его резко прижимают к себе, и он утыкается в мокрую после душа шею, вдыхая приятный запах чего-то сладкого. Ладонь большая аккуратно гладит по волосам, убирает нежно со лба взмокшую челку, когда Джисон наконец-то поднимает взгляд и в следующую секунду оказывается прижат нос к носу. Hello, welcome home.