* * *
Шарлотта быстро закончила с личными отчётами, а посему ей было позволено отправиться в длительное увольнение — полноценный отпуск, чтобы отдохнуть и с новыми силами вернуться в строй. Первым делом, перешагнув порог уже злившего её своим видом Главного Здания Военного Совета и Управления Обороны, Гриффин быстрыми шагами метнулась в городской госпиталь, где как раз лежал её сын. Несчастный ребёнок. Всего пять лет, а уже настигла страшная болезнь: самый обычный рак лёгких. Никакие новшества в медицине и прогресс в лечении опухолей даже магией не давали явных результатов. Единственный прогресс заключался в том, что Леон всё ещё был жив. Шарлотту коробило ото всех этих мыслей, чудовищного осознания и паники, потому что она никак не могла ему помочь. Все её возможности сводились к дежурным словам поддержки, присутствию и попыткам ободрить умирающего мальчика. И именно в этот день случилось страшное: Шарлотте не позволили увидеть сына. Леон попал в реанимацию с лёгочным кровотечением. Прогнозы врачей были настолько неутешительными, что Шарлотта потеряла сознание, а как только запах нашатыря привёл её в чувство, только и оставалось, что бесконтрольно лить слёзы. Так она и просидела в коридоре несколько часов, ожидая хоть какой-то вести от докторов. Глаза уже болели от нескончаемых рыданий, которые Гриффин не была в состоянии контролировать. Всё за грудиной настолько распирало от фантомных болей, вызванных страхом потерять сына, что Шарлотта еле-еле могла сделать вдох. Иной раз ей казалось, что и она тут умрёт. Вместе с Леоном. Даже если и нет, то она точно знала: если её ребёнка не станет, то ей жить больше будет не зачем. Вскоре к ней подоспела медсестра, с облегчением доложившая: — Всё хорошо. Доктора стабилизировали его состояние. Кровотечение остановлено. С души Шарлотты упал не просто камень, а целая груда валунов. Слёзы хлынули ещё сильнее. — Я могу его увидеть? — Шарлотта попыталась спросить чётко, но заикание не дало ей этого сделать. Она чувствовала себя жалкой, хотя всё это было незначимо — главное, что Леон выжил. — Пациенту сейчас нужен покой. Навестите его завтра, — дежурно бросила медсестра, кивком попрощавшись. Шарлотта тяжело вздохнула, но всё равно с некоторым облегчением. Её жизнь в буквальном смысле продлилась ещё как минимум на один день. — Значит, завтра… — устало протянула она, вставая с потёртой больничной банкетки. Майский вечер и пережитый стресс так и взывали выкурить сигарету, и даже не одну. В этот раз табак даже не горчил, а запах дыма едва ли ощущался. Вместо него все рецепторы были обращены к запаху буйно цветущей сирени. Шарлотта редко позволяла себе расслабление в виде курения, только лишь после сильных эмоциональных потрясений. Неспешно она отправилась домой, где её должен был ждать муж. Ждал ли? А стоит ли вообще идти домой? Беннет должен был быть осведомлён о возвращении супруги, но ни встречи, ни совместного похода к сыну не состоялось. Более того, он не соизволил посетить госпиталь во время всего того кошмара, который Шарлотта переживала в гордом одиночестве, хотя его должны были немедленно уведомить о тяжёлом состоянии их сына. Птицы без устали кружили и звонко пели в розовеющем небе, стягиваемом сумерками. Чем ближе лето, тем позже в столице наступала полноценная ночь. Лиловые, белёсые и золотые облака неторопливо утекали вдаль, отражаясь на блестящей от игривой ряби водной поверхности канала, вдоль одного из которых устало шла Шарлотта. В руках у неё был только синий китель, который офицерша чуть ли не волокла безразлично по земле, а через плечо висела маленькая тёмная кожаная сумка, в которой были документы, жестяная коробка для сигарет и ключи. За то, как небрежно офицерка обращалась с элементом формы, можно и штраф получить при встрече с военной полицией, но она не испытывала ничего по отношению к этому факту, кроме безразличия. К её скупой радости, никаких служивых в красных беретах не встретилось. Но Шарлотта уже обнаружила себя возле парадной пятиэтажного эклектического здания, ведущей в их с Беннетом жильё, который он получил по долгу службы от государства. Как и всякий гражданин, так или иначе отдавший свой долг: военная служба или усердная работа — отличия были лишь в престижности вознаграждения. Хотя, как все прекрасно знали, нюансов для получения хорошей жизни имелось куда больше, чем просто праведный труд и игры со смертью. Тот же Беннет Гриффин: сейчас её муж состоял в должности полковника, однако, ему партия предоставила квартиру в самом элитном районе столицы, в новом облагороженном доме, с тремя комнатами. И всё не от больших заслуг, а от связей и «масти». Шарлотта цокнула, думая об этом, решив выкурить ещё одну сигарету, опершись на кремовую гладкую стену. «Вот вам и равенство». Хоть Шарлотта тоже происходила из знатной семьи, но у них была совсем другая репутация, другая история, поэтому в момент, когда Шарлотта получила звание офицера, она увидела однокомнатную квартиру в деревянном бараке на окраине города. Лучше, чем ничего. Зато всегда было, куда уйти после очередной ссоры с мужем. Вот и сегодня в воздухе витало что-то такое, ненавязчиво подсказывающее Шарлотте, что эту ночь она проведёт как раз в комнатушке унылого барака. Не докурив до конца, Шарлотта затушила сигарету и убрала её в жестяную коробочку, чтобы закончить с ней позже. Неспешно она поднялась на нужный этаж, дошла до нужной двери, вставила ключ в замочную скважину и звучно несколько раз повернула — дверь была открыта. Стоило Гриффин переступить за порог, как она увидела чужой женский плащ персикового цвета и аккуратные белые туфельки на совсем миниатюрную ногу. Шарлотта тяжело вздохнула. Уже даже обида и злоба не пробирали сердце, только свербящее чувство задетого собственного достоинства: как Беннет мог привести в дом другую женщину, зная, что его жена сегодня должна была вернуться? Впрочем, Шарлотта не стала устраивать скандалы и разборки, а вместо этого, нарочито громко вышагивая, зашла на кухню. Эти двое, судя по всему, были в комнате: развлекались на кровати. Такой вывод сделала Шарлотта, прислушавшись к звукам, доносящимся оттуда. Скрип брачного ложа, вздохи и охи. Шарлотта даже смогла услышать и понять, в каком хорошем ритме происходят все эти действия. — Удивительно. Со мной ты в жизни так не старался, — вслух обронила она, приглядывая, что съестного можно с собой захватить на ту квартиру. Выбор пал на остатки чёрного хлеба, десяток яиц, пачку макарон и банку тушёнки. Ко всему прочему, она решила заглянуть в гостиную, взять красную книгу из книжного шкафа и отыскать промеж пожелтевших страниц деньги, которые были отложены ранее на чёрный день. Всего тридцать тысяч флинсов. Продукты Шарлотта сложила в авоську, а деньги закинула в сумку к документам и направилась к выходу. Она захлопнула дверь, даже не оглянувшись. К чёрту всё. — Остальные вещи потом заберу, — снова вслух обронила она, припоминая, что что-то из личных вещей у неё на той квартире должно было заваляться. Хотя бы сменное нижнее белье и пара чистых рубашек. На первое время достаточно. Во дворе дома был припаркован некогда служебный авто «протокольного» чёрного цвета, доставшийся Шарлотте от влиятельного родственника из служб внутренних дел. Основной примечательной особенностью во внешнем виде транспорта были фары: казалось, что это не просто осветительные приборы, а глаза, способные отыскать в ночном городе предателей родины, между которыми тянулась широкая серебристая решётка, отдалённо напоминавшая китовый ус, что делало авто ни то забавным, ни то пугающим. «Малышка-догонялка» — так её называла сама Шарлотта из-за особенности транспорта разгоняться меньше, чем за двадцать секунд до ста километров в час. Хотя «догонялка» имела ещё одно удивительно свойство: её появление в каком-либо дворе нагоняло страх на жителей окрестностей. Все суетливо перешептывались: «За кем же приехали?». А затем и вовсе разбегались, кто куда — вдруг приехали по их душу. Забросив все вещи на заднее сидение, Шарлотта села за руль, провернула ключ зажигания и, под рёв мотора и свист шин, стремительно покинула двор. Небо стало немного темнее, чем было ранее: бледно-пурпурная синева тянулась от одного края до другого, и только на самой линии горизонта ещё прослеживалась золотистая полоса уже ушедшего заката, служившая ажурной каймой между небом и заливом, виднеющимся за праздными домами. Оранжевые горящие фонари стремительно мелькали, один за другим, пока Шарлотта неслась по почти пустой дороге. Время было не слишком поздним, но внутри всё равно немного свербило чувство лёгкой паники от того, что что-то может случиться, и мосты разведут прежде, чем она успеет их все проехать, а по пути их было три. Обожаемое зрелище для приезжих, но такое уже наскучившее местным, порой даже вызывающее неудобства: так можно было и полночи провести не на нужном тебе берегу, дожидаясь, когда мосты сведут снова. Всё прошло достаточно гладко, никаких приключений. Только огни города и роскошные фасады его центра, которые всё же под конец пути стали постепенно сменяться домами попроще и сероватых оттенков: типовые застройки для заселения работяг, сирот и прочего населения, которому тоже подобается жильё. Множество тополей, клёнов, ив и лип украшали зелёные скромные скверы, где-то виднелись незатейливые вывески простеньких казённых магазинов: «Овощи-фрукты», «Мясо», «Рыба» и прочие наименования без изысков. В итоге начался район бараков. Деревянные дома, обычно в два, реже в три этажа, стены которых жители собственноручно выкрашивали в какие-либо цвета: зелёный, голубой, жёлтый. В последний раз Шарлотта видела дом, в котором ей выделили квартиру, невзрачным и тёмно-коричневым, но тут, даже в сумерках, ясно проглядывался приятный глазу голубой цвет. Близ подъездов цвели деревья черемухи и высокие кустарники белой и обыкновенной сирени. Их благоухания распространялись на всю округу. В сочетании с запахами ранней травы, первых цветов, вроде пахучего обычного одуванчика, создавался опьяняющий букет ароматов, от которого немного кружилась голова. Внутри тёмного подъезда пахло сыростью и немного влажным деревом, половицы неприятно скрипели, как и ступени лестниц, которые, вдобавок ко всему, были неодинаковой высоты и косые. Приходилось Шарлотте ступать очень аккуратно, чтобы не полететь вниз. Спустя некоторое время раздражающего скрипа, она оказалась напротив двери в свою квартиру, такой же ветхой и деревянной, как и сам дом. Ключи с трудом провернулись: замок немного испортился — нужно поменять. Шарлотта устало вздохнула. Она переступила порог, и ей в нос ударили запахи лёгкой затхлости и пыли. Всё стояло на своих местах, но действительно немного запылилось. Первым делом Шарлотта решила взяться за влажную уборку, прежде чем лечь спать. Протереть пыль со всех поверхностей и помыть полы не заняло много времени в такой маленький квартире: всего-то около тридцати пяти квадратов. Также пришлось открыть все окна, но благодаря этому внутри стало пахнуть свежестью, цветами и травой. После трудного дня даже такая простая уборка немного утомила Шарлотту, отчего она устало упала на скрипучий табурет в кухне, тяжело вздохнула и уткнулась лицом в ладони. Одна сплошная усталость и ничего больше. С трудом раздвинутый диван и постеленная постель. А после даже тёплый душ не торопился расслабить напряжённое тело, а всякие мысли продолжали заполнять голову. Шарлотте даже думалось, что в этой самой голове скоро и места-то не останется. Шум воды и ударов множества струй о чугунную ванну, в которой сидела с опустошённым видом Шарлотта, не заглушали гул мыслей. В какой-то момент она настолько погрузилась в них, что даже не заметила, как просидела в ванной, прижимая к себе лейку душа, больше получаса. — Сколько ж воды я спустила, — с лёгкой досадой осознала она, завершая водные процедуры. Вытерев волосы и тело, она укуталась в это же широкое бежевое полотенце из грубой ткани, совсем неприятной нежной коже. Шарлотта была готова рухнуть на жёсткий диван и уже, наконец, погрузиться в сон, но сразу этого сделать после звучного падения не дал скрип половиц снаружи. Кто возвращался домой в столь поздний час? Шарлотта глянула на часы-будильник, стоявшие на невзрачной тумбочке у дивана. Стрелки показывали половину второго ночи. Она бы попыталась всё же отстраниться от этих звуков, если бы с реальным ужасом не осознала, что скрип становится всё ближе и ближе к её двери. От внезапности происходящего она даже подскочила, будто бы её тело было полно энергии. Однако, к несчастью, оружия при себе Гриффин не имела. Пришлось на цыпочках метнуться на кухню за ножом, сражаясь с дрожью в теле, приступом учащённого дыхания и болезненно быстрым сердцебиением, но пол всё равно подло поскрипывал от каждого её даже самого осторожного шага. «Кого это принесло?» — нутром и кожей, покрывшейся мурашками, Шарлотта ощущала, что незваный гость стоит прямо за её дверью, но почему-то даже не стучится. Ещё более осторожными шагами она двинулась к входу, держа при себе нож для разделки мяса, а телом ощущая, как полотенце норовит соскользнуть вниз. Шарлотта осторожно заглянула в глазок: в подъезде слишком темно, но там точно кто-то стоял. Робкий стук в дверь. Шарлотта встрепенулась и подпрыгнула на месте, а после с трудом сглотнула, но в эту же секунду она строго одёрнула себя, в мыслях утвердительно отчеканив себе: «Ты же солдат! Офицер! Чего тебе бояться? Маньяков? Да ты кого хочешь одной левой!». «Не нужно меня одной левой. У тебя не получится. Просто открой дверь». От неожиданности Шарлотта выронила нож, и тот с лязгом стали стукнулся об пол. На доли секунды она остолбенела, но потом отшагнула назад. — Да быть не может! Шарлотта ещё полминуты колебалась, открывать ей дверь или нет. Это был он. Точно. Но как? Что этот эльф тут делает? Как он тут оказался? «Я расскажу тебе всё, что пожелаешь. Хотя бы то, что я знаю, если мне не придётся спать здесь». Шарлотта застыла на месте, уставившись на невзрачную, но в тот момент немного жуткую дверь. Пугала эта деревянная хлипкость. Казалось, что даже если Шарлотта решит не открывать дверь, то враг за порогом просто вынесет эту жалкую преграду с одного удара ногой. Поток её негативных мыслей прервал голос эльфа, снова пронёсшийся в голове: «Ты только оденься, пожалуйста». Шарлотта вздрогнула, отчего полотенце чуть было не упало на пол. Судорожно она удержала его на теле и испуганно метнулась к небрежно брошенным рядом с диваном вещам. Суетливо, дрожащими руками, Шарлотта с трудом одевалась. Сердце бешено колотилось, и ощущалось для неё это так, будто бы оно со всей силы ударяет по рёбрам и лёгким, не давая нормально вдохнуть. Вернувшись к двери, но ступая более уверенно, Шарлотта подобрала нож с пола, глубоко вдохнула. Сердце всё ещё бешено стучало. «А что, если он сейчас нападёт?». В голове тишина. А она ожидала услышать ответ. Но желая поскорее со всем этим закончить, Шарлотта уверено повернула защёлку, дёрнула ручку двери и отворила её. Неяркий жёлто-оранжевый свет лампы, тоскливо горящей в коридоре, озарил незваного гостя. Шарлотта встрепенулась и широко распахнула глаза, которым ей не удалось сразу поверить: это действительно тот странный эльф. Феанфил. Она запомнила его имя. Правда, наряженный как местный студент инженерного факультета. Не хватало только огромных очков в пластмассовой оправе и с толстыми линзами. Завидев изумленное лицо Шарлотты, Феанфил блаженно заулыбался; его синие глаза светились точно два огонька, отражая что-то странное, чего Шарлотта давно не видела. Этот яркий, наивный и — она с ужасом окончательно осознала — влюблённый взгляд. Ступор и недоумение настолько сковали её ощущения и осознание происходящего, что Гриффин не сразу заметила, что чудаковатый парень протянул ей букет из белой и обыкновенной сирени. — Это мне? — с трудом выдавила она из себя, не в состоянии скрыть удивление. Феанфил робко кивнул, прикрыв глаза и улыбнувшись. Шарлотта растерянно взяла букет в свободную от ножа руку, потупленным взглядом окинула его, а после глубоко вдохнула сладкий аромат соцветий. — И чьи деревья ты ободрал? Эльф пожал плечами, продолжая улыбаться и излучать солнечную наивность. «Это всё неважно. Главное, что я нашёл тебя!». — А ты очень целеустремлённый… Но тут Шарлотта пришла на мгновение в себя. Она высунулась за дверь, оглядывая тёмное мрачное межквартирное пространство, попутно пытаясь вслушиваться в скрипучую тишину старого барака. «Не стоит переживать. Все уже спят». — Откуда тебе знать? — недоверчиво откликнулась Шарлотта, бросив колкий взгляд на Феанфила. «Ну, я же эльф! Я их всех слышу…» — тот же только недовольно нахмурился, явно обижаясь или недоумевая из-за того, что либо его способности недооценивают, либо о них вообще забыли. Шарлотта утвердительно всё же хмыкнула, вспомнив, что слух эльфов даже лучше, чем у котов. Удостоверившись и поверив на слово Феанфилу, она шмыгнула обратно в квартиру, хватая своего гостя за руку и утаскивая его за собой, из-за чего тот порядком растерялся и даже чуть не споткнулся об порог. — Не нужно так шуметь! — шикнула Шарлотта, закрывая дверь. — Снимай обувь! У кого ты только её отобрал… «Я не отбирал!» — из-за упрёков в воровстве Феанфил выглядел недовольным, но его лицо быстро смягчилось, и он покорно снял ботинки. Шарлотта же искала подходящую вазу для цветов, но нашла только старую большую банку, в которую и налила воды для сиреневого букета. Вновь задрожавшими руками она поставила ветви с цветками в банку и испуганно уставилась на пышные соцветия, которые своим однообразием усиливали голос в голове: «Что я делаю? Он же убьёт меня! Это враг! Это враг всей нашей системы миров! А если и не убьёт… Я укрываю врага! Я не застрелила его на пороге! Я вообще ничего не написала о нём в отчёте? Что я делаю? Что я творю? Меня же расстреляют без суда и следствия… Что будет с Леоном?». Пульс снова участился, в голове звенело, дыхание перехватывало, и уже не только руки, но и всё тело тряслось, отчего Шарлотта едва удержалась на ногах и чуть не уронила банку с сиренью на пол вместо того, чтобы поставить её на стол на крошечной кухне. Но банку от падения спас вовремя подоспевший Феанфил. Увидев состояние Шарлотты, да и слыша её мысли, как она уже сама догадывалась, он, встревожившись, осторожно посадил её на стул. Пристальный, но умиротворяющий взгляд сапфировых бездонных глаз хоть немного, но отвлёк Шарлотту от её кошмарных мыслей. «Дыши глубже. Я тебя убивать точно не собираюсь. Хотел — убил бы ещё тогда, а не спасал. И тебя никто не расстреляет. Я никому не позволю причинить тебе вред, тем более из-за меня. Скажешь всем просто, что не знала, что я неместный». — Ага! — вместо вскрика возглас Шарлотты был больше похож на сдавленный хрип из-за нехватки воздуха в лёгких. Перейдя на шёпот, понимая, что стены в доме тонкие, она продолжила: — Это всё бред! Я должна, наверное, была бы спросить твои документы там… Партбилет хотя бы! Военный билет! Ну, хоть что-то, а не просто так приглашать тебя к себе домой на чай с вареньем. Кто в это поверит? Да и ты не говоришь на нашем? Немой, что ли? Что за глупости… «А может, и немой? Разве немых эльфов не бывает?». Шарлотта задумалась. Правда ведь: должны бывать. Паника внутри утихала, но не покидала её, хотя телом стало проще управлять, а дыхание немного восстановилось. — Какая я глупая… Феанфил наклонил голову, недоумевая от таких выводов и в целом понурого вида и без всего этого изнеможённой Шарлотты. — Как ты вообще сюда попал? — устало спросила она, уткнувшись лицом в ладонь. — Все старые лазейки были устранены, а пограничные войска усилены. «Я умею кое-что», — взгляд Феанфила стал игривым и хитрым, он всем видом хотел показать, что его секреты очень интересны и достойны не только расспросов, но и восхищения. Шарлотта даже убрала лицо от ладони, с интересом наблюдая за эльфом в предвкушении ответа. «Просто я умею телепортироваться!» — с наигранной горделивостью Феанфил улыбнулся и важно показал на себя пальцем. Красовался он прямо-таки как подросток. Хотя, вроде, взрослый парень. Действительно, сколько ему было лет? Шарлотта не могла с уверенностью дать себе ответ на этот вопрос, но на его довод она тут же высказалась: — Ты меня за дуру держишь? — Однако его слова не внушили Шарлотте доверия, что заставило эльфа смутиться и состроить недовольное лицо. — И, кстати, лет-то тебе сколько? — вдобавок ко всему, она решила осведомиться и об этом. «Я не вру! Иначе как бы я тут оказался, а? А дракона того кто телепортировал подальше от вас? Он сам? Нет! ЭТО Я! И вещи я тоже ничьи не воровал! Это мой дар…. А лет мне… Девятнадцать!» — мимика на его лице играла точно в такт тем словам и интонациям, что Шарлотта слышала у себя в голове. Это одновременно изумляло и как-то — к её шоку — умиляло. И исчезновение дракона в море: это многое объясняло, хотя и веры в то, что это было проделано именно Феанфилом, мало. При всём том, последняя фраза заставила её в смятении выпалить: — Чего? Какие ещё девятнадцать? Ты себя видел? Лось! Ещё чуть-чуть — и до потолка достанешь! Вас чем там кормят в вашей стране эльфов? Феанфил растянул губы в довольной улыбке: он явно это всё воспринимал как комплименты. «Я вообще даже для эльфов высокий!». — Неудивительно. Но мы отвлеклись. Можешь мне его продемонстрировать, свой «дар»? — Шарлотта тут же стала серьёзной и настороженной и приготовилась внимательно слушать ответ Феанфила, внимательно наблюдая за его поведением и реакцией, но тот лишь осмотрелся по сторонам, точно ища, за что бы зацепиться своим потерянным взглядом. Гриффин уже готова была пристыдить его за ложь, точно маленького ребёнка, который соврал о какой-то мелочи, как эльф выдал своей самой обычной речью на ломанном языке: — Пол и потолок. И окна. Не тут точно. — Несмотря на большие трудности с произношением, голос Феанфила казался Шарлотте очень приятным, не таким, каким он звучал в её голове: более живой и чистый, цепляющий и совсем не как у подростка. — Я уже и забыла, что ты умеешь разговаривать. Но на улицу мы точно не пойдём: нас могут увидеть. Тут у стен-то глаза и уши. Никому нельзя доверять. Никогда не знаешь даже, не подслушивают ли твои мысли! «Это громкий процесс… И яркий. Ты же видела. Конечно, не будет так громко и ярко, как с тем драконом, но всё же…». Гриффин крепко задумалась, нахмурив брови и отведя взгляд в сторону устало свисающей с невзрачного потолка лампочки. Вокруг неё кружили мельчайшие частички пыли — точно так же мысли в её голове вращались вокруг всей этой новой информации, часть которой была похожа на абсурдные сказки. Но проверить хотелось. И даже имелись какие-то доказательства, несмотря на их сомнительность, они подкупали любопытство Шарлотты. Тут же яркая мысль сверкнула у неё в голове, отчего она оживлённо вскочила со стула. — Мы уедем подальше! «С тобой хоть на край света!». Гриффин в недоумении вздрогнула, а щёки ощутимо зардели. Ей хотелось только лишь задуматься о чём-то положительном в его сторону, как она тут же пресекла это, чтобы странный, немного даже жуткий парень не подслушивал её мысли. «Не переживай так. Я чувствую, что ты переживаешь за свои мысли, но я не лезу так глубоко. Тем более, раз ты этого не хочешь. Это твои мысли и чувства — я не вправе на них посягать». Что-то в адресованных ей словах через потоки, связывающие невидимыми нитями два их сознания, хоть и чуждых друг другу, буквально с разных планет, даже формировавшихся под светом разных звёзд, чувствовалась неподдельная искренность. Тёплая яркая искренность. Как свет далёких звёзд в бесконечной космической тьме. Сердце Шарлотты вновь забилось сильнее, но уже не от страха. Что-то, чего она не знала, или забыла. Правда и открытость. То, чего не было в её социуме. То, что не приветствовалось партией и товарищами. Мысли должны быть как у всех — они принадлежат партии. Они должны шагать в ногу с идеями вождей и пролетариата. Или нет? Это её мысли, её чувства, и принадлежат они только ей… Никому больше. И никто не вправе на них посягать. От этой простой истины голубые глаза Шарлотты широко распахнулись, а глубоко внутри всё естество перевернулось. Но пришлось немедленно взять себя в руки, как подобает офицеру магармии. — Ладно. Поехали, — сухо выдала Гриффин, направившись на выход, прихватив с собой ключи от машины, ещё не понимая, что делать со всем тем, что творится внутри неё. Феанфил покорно, немного сутулясь, побрёл за ней, скрипя половицами. Быстро и уже практически на автомате Шарлотта открыла дверь, провернула ключи зажигания и приказным тоном, точно начальник, сказала Феанфилу: — На заднее. И старайся сильно не отсвечивать. Нас не должны останавливать, но всё же… Волнение снова обратилось дрожью по всему телу. Вдобавок и ночная прохлада коснулась кожи внезапным дуновением ветра. Шарлотта решила закурить, в это же время Феанфил неуклюже устраивался на задних местах, явно испытывая дискомфорт и беспокойство от такой диковинки. В момент, когда Гриффин делала глубокую затяжку, пытаясь успокоить бурю эмоций и мыслей, что внутри колыхали её, точно шлюпку на огромных волнах в штормовом море, Феанфил обеспокоенно обратился к ней: «Это же так вредно для тебя». — Жить вообще вредно. Ещё немного потратив времени на свою вредную привычку, Шарлотта всё-таки села за руль и дала газу, резко вывернув руль. От её дерзкого вождения несчастный эльф несколько раз ударился головой обо всё, с чем только мог столкнуться. — Держись крепче. «Ты аккуратнее. Мне нельзя умирать». — А кому можно? — усмехнулась Гриффин, выехав на узкую дорогу, что вела через другие деревянные угрюмые дома, выглядевшие в темноте несколько зловеще. Феанфил покачал ушибленной головой. «Нет, мне от смерти ничего не будет». — Это как?! — Шарлотта уже не знала, как это всё понимать. Телепортация, «от смерти ничего не будет», тот факт, что этот парень вообще здесь, а она, как ответственный перед своей родиной офицер, не пустила ему пулю в лоб. Голова шла кругом, но всё же необходимость сосредотачиваться на дороге быстро приводила Гриффин в чувства. Ей оставалось только ждать ответов. «Если я умираю, то за этим следует что-то вроде взрыва, но гораздо сильнее, чем во время телепортации. Гораздо! Я не могу это контролировать, как и процесс смерти своего тела. Но это так. Если я умираю, то есть моё сознание хоть на миг перестаёт существовать, — я не знаю сам, что это и как работает, — то вся магия вокруг меня и внутри меня сначала стягивается в одно место, а потом взрывается. Надеюсь, я понятно объяснил?». Звучало абсурдно. Странно и дико. Недоумение Шарлотты даже вылилось в лёгкую мигрень, из-за которой пришлось немного потереть виски одной рукой, а другой продолжать вести машину, несущуюся уже по пригородной околосельской глуши. Но Гриффин не стала пререкаться и доказывать, что всё это — какой-то бред и небылицы из сферы магической физики. Она решила узнать больше: — И насколько большой этот взрыв? «Однажды я уничтожил целый город… И не только это». Вместе с мыслями Феанфила Шарлотте передалась и его боль, которая взыграла в его душе, когда он поведал ей этот факт. В зеркало заднего вида она увидела опечаленное лицо юноши, после чего, в попытке ободрить, проговорила: — Слушай, вряд ли ты был в этом виноват. Тем более ты не можешь контролировать этот процесс. Смерть вообще никто не в силах контролировать… Но, получается, ты как-то оживаешь обратно? «Со слов тех, кто видел это, говорят, что я из пепла собираюсь по частям, начиная от костей и заканчивая кожей. Не так давно, в момент пробуждения сознания, я научился делать это быстрее и даже восстанавливать свои вещи, но это всё, что я могу. Наверное, я не очень-то и талантливый». — Ну как сказать. Иметь такой дар и научиться самостоятельно в столь юном возрасте им хоть немного владеть — это талант. У нас ребята годами учатся взаимодействовать с магической материей, а ты с ней играешь как с песком в песочнице, если тебе верить. Преодолевать пространство с помощью магии — это вершина того, чего добилась наша магнаука. И то! Учёные, инженеры и маги продолжают совершать ошибки, а само человечество не в состоянии самостоятельно или даже с помощью куска магии в руках переместиться хоть на сантиметр без специальной аппаратуры и заумных установок… «Звучит очень сложно, но очень похвально! У эльфов тоже есть… установки? Для перемещения между мирами. Но, как мне известно, они очень отличаются от ваших». — Ваша наука больше напоминает какое-то научное шаманство. «Звучит грубо как-то…». — Уж извини. Некоторое время болтовни, и они были на месте. Пустое тихое поле, обрамлённое пустой автомобильной дорогой, на обочине которой Шарлотта оставила автомобиль, и высаженными вдоль границ посевных полей деревьями. На фоне звёздного неба виднелись линии электропередач, бравшие начало за одним горизонтом и уходящие за другой. Феанфил заворожённо смотрел на них, несколько раз вздрогнув. «Звук бегающих молний щекочет слух. Вроде, вы зовёте это током? Электричество? У нас нет электричества». — В будущем мы тоже надеемся отказаться от электроэнергии и перейти на энергетический потенциал магической материи. Вы тоже используете его, как мы — электричество, но всё равно живёте в каком-то средневековье… «У этого средневековья долгая история и множество причин, одна из которых, к слову, ваша держава. Но не будем о грустном. Прошлого не изменить — нужно идти вперёд! За светлым будущим!». — Это на тебя так наш коммунистический воздух влияет? — рассмеялась Шарлотта, заслышав его последний лозунг, достойный пропагандистского плаката. Глядя на него, она думала, что эльф обозлится на её усмешливую реакцию, но он продолжал заворожённо смотреть на провода, в которых что-то слышал. Тут же она добавила: — Это объясняет, почему местные эльфы, несмотря на все притеснения со стороны партии, не идут против неё. Шарлотта в этот же миг, закончив говорить, немного опешила от своей неосознанной откровенности, отчего в испуге закрыла рот, искренне испугавшись, что за её словами, осуждающими политику действующей власти, последует наказание, но здесь был только Феанфил, который всё-таки сместил своё внимание на неё. Она столкнулась с его томным взглядом и мягкой улыбкой. Страх тут же отступил, ведь с ним можно было говорить, что думаешь. И не бояться. Не бояться даже своих чувств. «Просто им нужен лидер. Вот и всё. Кто не побоится сказать вашим королям что-то против». — Да, наверное, ты прав. Да и вряд ли такой лидер будет. У нас люди-то людей боятся. Брат доносит на брата, отец — на сына, мать — на дочь и так далее. Везде только видимость сплочённости и коллективизма. Но это всё фарс и мишура. Все боятся и ненавидят друг друга… И все хотят хоть какой-то выгоды для себя в этом несправедливом мире уравнителей, которые, разве что, уравнивают людей до уровня плинтуса, но сами хотят быть на вершине и иметь всё… Феанфил поник от услышанного. Сказать на это ему было явно нечего. Но вдруг он улыбнулся и звонко вслух сказал: — Я обещал показать! Эльф схватил Шарлотту за руку и притянул к себе, после чего заключил в объятия. От неожиданности Гриффин не успела понять, что произошло, но дальше последовало и вовсе что-то невообразимое. Перед глазами всё залило ярчайшим светом. Он был настолько ярким, что даже после того, как Шарлотта закрыла глаза, он проникал в самую глубь глазного яблока. Резкой вспышкой белизна сменилась чернотой, тело словно онемело. Не ощущалось ничего: ни дуновения ветра, ни запахов поля, ни звуков — даже тишины не было. Даже тела словно не существовало: руки и ноги словно отнялись или контроль над ними был полностью утерян. И так же неожиданно, как это началось, это всё закончилось. Свет стремительно переменился густой темнотой, поверхности кожи коснулся тёплый воздух, в нос ударили ароматы незнакомых трав. Шарлотта с трудом открыла глаза, и первое, что увидела, не считая Феанфила, — это песок. Немного оглянувшись назад, краю её взора предстали пламенеющие в огнях рассвета песчаные дюны. В испуге Шарлотта отпрянула от Феанфила, вырвавшись из его объятий. Песок придал её движениям неуклюжести и спровоцировал падение на колени. Но всё это время Шарлотта смотрела на поднимающуюся из-за волнистого горизонта звезду, едва ли чем-то отличавшуюся от той, что каждое утро поднимается и над их планетой. — Где мы? «Это Иззуддин. Родные земли предков моей матери. До изгнания эльфов с Титании, народ мазлим жил чуть ли не в райских садах, а оказался в неприветливой пустыне. Но эта пустыня особенная… Ваш народ так и не смог добраться до её сердца, а там много чего интересного. Когда-нибудь я тебе это всё покажу». Правда, пока что Шарлотту мало интересовали интригующие других секреты враждебного мира. Её больше волновало то, как они здесь оказались так быстро, не используя ровным счётом ничего. — Так мы сюда телепортировались? Прям в другой мир? Ты действительно это можешь? — Шарлотту охватило множество эмоций: восхищение, изумление, страх, восторг, недоверие и даже гнев. Гнев из-за того, что песок теперь был везде, особенно его много в обуви. — Сколько же возможностей… Ты же не только сам можешь телепортироваться, но и прихватить с собой ещё что-то или кого-то… И всё, что ты рассказал, правда. Феанфил кивнул, будучи довольным собой. — Но почему ты не используешь эту силу против нас? Ты же можешь просто… «Потому что я не собираюсь убивать невинных людей и нелюдей. Я даже не хочу, чтобы отец и прочие короли продолжали бороться за Титанию. В идеале я бы хотел сделать всё, чтобы наши народы примирились. Но если этого не получится, то я постараюсь найти и создать новый мир — новый оазис и райский сад. Ни один эльф, и даже дракон, больше не прольёт кровь из-за человека. А пока этого не произошло, я буду делать Риниас лучше». — Вот это я понимаю мегапроект… Если справишься, любого нашего инженера переплюнешь… Феанфил искренне и обворожительно улыбнулся, а блики в синих глазах сверкнули, точно яркие кометы в темном небе. Глядя на эти совсем не фальшивые прямодушие и романтическую мечтательность, Шарлотта невольно и сама улыбнулась. Однако на этом сюрпризы со стороны эльфа не закончились. Он протянул ей руку, после чего снова последовала вспышка света перед глазами, тьма и отчуждённый полёт сознания до момента приземления в до боли знакомом Шарлотте месте: двор больницы, в которой уже не просто прибывал на лечении, а буквально жил её несчастный Леон. Вздрогнув и отпрянув назад, она спросила: — Что мы тут делаем? «Где-то тут твой сын. Я хочу ему помочь». Гриффин уже даже не удивлял тот факт, что Феанфил что-то знает о её сыне, его болезни и её переживаниях о нём, хотя он и обещал лишний раз не залезать к ней в голову. Видимо, заметив смятение Шарлотты, эльф взволнованно добавил: «Ты просто так громко об этом думаешь временами, что я случайно всё-таки услышал. Извини, позволь всё же загладить свою вину. Я хочу помочь ему». — Ты что, и такое можешь? — с недоверием и ухмылкой на лице поинтересовалась Гриффин, безмятежно отпустив тот факт, что Феанфил, хоть и невольно, но порылся в её голове. Но, в конечном итоге, она решила довериться ему и его явным попыткам покрасоваться. Но до конца она не понимала, почему решил это сделать. Внутри неё бушевало смятение, но хуже вряд ли могло бы быть. — Если тебе нужно знать, где его палата, — она указала рукой на определённое окно, после взгляда на которое в глубине души её больно кольнуло, — должен быть там, если никуда не перевели. Только давай быстро и тихо: у стен тоже есть глаза и уши! И не смей навредить ему. Я с тебя шкуру спущу и сотру в порошок. Ты понял, эльф? «Насчёт ваших не волнуйся: пока всё чисто. Я же эльф — я всё слышу! И не переживай. Ни ему, ни тебе я зла не желаю». Феанфил хитро ухмыльнулся. С такой улыбкой, демонстрирующей его более выраженные клыки, чем у людей, и длинными острыми ушами, он напоминал ни то наглого кота, ни то лису-чернобурку, способную на любую шалость. Шарлотта хотела снова закурить, дабы как-то расслабиться после стольких нахлынувших на неё разом эмоций и информации. Эльф дал ей немного отдохнуть от приключений, позволив остаться на земле. Несмотря на то, что Шарлотта уже видела левитацию Феанфила, она всё равно не переставала удивляться и задавалась вопросами: «А что он ещё может и откуда такая сила вообще взялась?». После того, как Феанфил проник внутрь палаты через окно, всё происходящее кануло в неизвестность. Единственное, что заметила Шарлотта, это фиолетовое свечение, которое быстро вспыхнуло и также быстро потухло. Тут же эльф вернулся к ней и устало протянул: — Спа-а-ать. — Не думала, что кому-то вроде тебя нужен сон. Магия тебе не замещает сон и пищу? «Нет, вроде как, моё тело такое же живое, как и твоё. Даже болеть что-то может. Просто я могу это залечить. Я, может, и могу не хотеть спать. Но пока не умею». — Ну, пойдём. Чудак. А то нас точно заметят. Но не мог бы ты нас как-нибудь вернуть к машине? А то мы её бросили в поле на дороге. Феанфил взволнованно почесал голову, всем своим смущённым видом извиняясь за это. Он прикрыл глаза и стал прислушиваться. Шарлотта с гордостью и одобрительно покивала головой, скрестив руки на груди: урок о том, что у стен есть глаза и уши, был усвоен странным гостем. «Никого». И опять они очутились в поле. Там же, откуда переместились в первый раз. Снова эта тишина, кружащая в мелодичном весеннем танце с ветром по открытому пространству и ударяющаяся разве что только о стены из деревьев, листья которых начинали шуршать после каждого такого воздушного потока. На совсем стемневшем небе звёзд стало ещё больше. Шарлотта и Феанфил молча засмотрелись на блестящее полотно над их головами. Они могли простоять так ещё очень долго, если бы Шарлотта не одёрнула их обоих. — Пошли, — Гриффин взяла эльфа за руку и повела за собой. — На заднее. Возвращались они в усталом молчании, потому что Феанфил заснул на заднем сидении. Шарлотта не стала его будить, хотя вопросов в её голове было не море, а целый океан, да ещё и очень глубокий. В дороге она поразмышляла и сделала вывод, что использование такой силы утомляет обычное смертное тело, несмотря на какие-то явные способности к ускоренной или даже мгновенной регенерации. Даже более совершенное и выносливое тело эльфа не выдерживало напора магии — что говорить о людях. Людям магия давалась всегда с боем, с кровью. Сколько загубленных судеб стоят за нынешними познаниями и умениями людской части общества — невозможно вообразить. В одиноких размышлениях дорога казалась короче и проще, несмотря на то, что Шарлотта старалась в этот раз ехать медленнее и аккуратнее, чтобы не разбудить своего мирно спящего пассажира. Тем не менее, как только она заглушила мотор, пришлось прервать сон эльфа, немного потормошив его. К её удивлению, он легко встал и последовал за ней без лишних слов, потирая глаз кулаком. — Поднимайся без лишнего шума. Нам совсем ни к чему лишнее внимание со стороны соседей. Хорошо? — Иэн…, — пробормотал Феанфил на своём языке. Шарлотта наверняка знала это слово: «да», хотя языком эльфов она не владела от слова совсем. Мало, кто его знал хорошо, только узкопрофильные специалисты, но не эльфы. Местным эльфам запрещалось его использовать: это приравнивалось чуть ли не к измене родине. Не что иное, как полный отрыв от культуры и разрушение связи со своими «соплеменниками» из вражеского мира. Подобным образом правительство пресекало возможность контакта между эльфами с двух сторон, дабы избежать восстаний и массовых измен. За дверью было уже немного спокойнее. Закрыв её на щеколду, Шарлотта тяжело вздохнула, прислонившись спиной к двери. Это был слишком сложный и непонятный день, как будто бы всё это сон, странный и даже немного пугающий сон. Теперь ей хотелось только одного: как можно скорее снять с себя всю одежду и упасть в кровать, расставшись с мыслями хотя бы на время сна. Конечно, при условии, что ей удастся уснуть. Послышался шум. Шарлотта заглянула в комнату и увидела, что Феанфил улёгся на пол рядом с диваном. — Эй, ну ты чего! Давай я тебе хотя бы одеяло постелю. Не на твёрдом же спать… Феанфил никак не отреагировал, возможно, он уже уснул. Слышалось лёгкое сопение. Но Шарлотта всё равно решила отдать ему своё одеяло и подушку, а сама просто накрылась пледом и положила под голову руку. «Спасибо», — отозвался мысленно Феанфил, проснувшись и положив подушку под голову. Все его действия неловко совершались в полудрёме, после которых он тут же погрузился в крепкий сон, оставив Шарлотту наедине с собой. Ей оставалось только в тишине глядеть в окно, за которым стояла безмолвная безоблачная ночь. Ещё с час Гриффин так пролежала, наблюдая за тем, как менялся оттенок небосвода с тёмно-синего на более светлый. Она старалась отпустить мысли, не пытаться поймать их за хвост. В какие-то моменты даже прогнать их подальше от себя, но они, точно назойливые комары в жаркую летнюю ночь, свистели где-то в воздухе, не давая уснуть. В конечном счёте, уже застав розовеющие редкие облака, Шарлотта ненадолго погрузилась в сон, во время которого ей даже ничего не снилось. Но это долгожданное короткое умиротворение прервал телефонный звонок. Мерзкое дребезжание и громкий звон били по ушам и вызывали головную боль. Гриффин с трудом оторвала себя от дивана, вдобавок ко всему обнаружив тот факт, что она не снимала одежды. Феанфил всё ещё спал. К её удивлению, ему было всё равно на надоедливое визжание телефона. Шарлотте в голову не приходило, кто мог звонить ей с утра пораньше, да ещё и на эту квартиру. Глянув на часы прежде, чем поднять трубку, она увидела, что времени было восемь часов. Устало вздыхая, она ответила: — Слушаю. — Шэрри, это ты? Голос родной матери Шарлотта узнала сразу, он даже придал бодрости. Просто так она никогда не звонила. — Да, конечно. Что случилось? — Это чудо! Настоящее чудо! Звонили из больницы, вот недавно! Леон! Он здоров! Полностью здоров! Ты представляешь? Вот на что способна наша медицина! Ты представляешь? Такое счастье… Полностью здоров. Шарлотта от шока выронила трубку, на мгновение потеряв контроль над задрожавшими руками и не в состоянии хоть слово сказать. Губы дрожали, а взгляд устремился в одну точку, даже не фокусируясь ни на чём. Как такое возможно. Гриффин вспомнила, что случилось ночью. То, что она восприняла, как наивную игру и попытку со стороны Феанфила покрасоваться перед ней, оказалось самым настоящим чудом. Божественным чудом. «Это действительно сделал он?» — поняла она, испуганно взглянув на безмятежно спящего на полу эльфа. Придя в себя, она схватила телефонную трубку, которая печально повисла на проводе и раскачивалась, подобно маятнику, и торопливо проговорила: — Слушай, я тебе потом позвоню. Чуть позже! Пока! — Что-то ещё пыталась её мать проговорить в телефон, но Шарлотта ничего не расслышала, кроме какого-то взволнованного бормотания. Шарлотта буквально швырнула с грохотом трубку на место, бросилась к Феанфилу и начала его будить, всячески раскачивая и тормоша. Однако задачка оказалась не из простых. Да и эльф слабо реагировал на её попытки его разбудить. — Вставай! — уже озлобленно выкрикнула она, ударив Феанфила кулаком по спине. В ответ она только услышала, как тот сквозь сон бормочет на своём родном языке. — Я ни слова не понимаю из твоей тарабарщины! Проснись же! «Что такое?»— наконец, Шарлотта дождалась хоть какой-то реакции. Утомившись и запыхавшись, поправляя взъерошенные волнистые волосы, она присела рядом, уже относительно спокойно дожидаясь, когда Феанфил поднимается и с ним можно будет вести более осмысленную беседу. Хотя тот и не выглядел достаточно к ней готовым. Эльф сонно протирал глаза, разминал спину и периодически звучно зевал, чуть ли не заваливаясь обратно на боковую. — А ты большой любитель поспать. «Это правда… На самом деле, я просто ещё перед нашей встречей сутки не спал». — Просто ответь мне и спи дальше: это действительно ты вылечил моего сына? — голос Шарлотты дрожал, она требовательно и вопросительно смотрела прямо в глаза Феанфила, ища в его мимике и действиях хоть какой-то подвох: ей слишком сложно было смириться с реальностью случившегося и принять это. Да, маги-врачи могут ускорять заживление ран, ожогов и прочего, но в пределах разумного: доктора не всесильные боги и не могут отрастить больному новую конечность или орган, так же, как и не могут повлиять на болезнь, причина которой кроется где-то глубоко внутри генома больного. Феанфил же непринуждённо ответил: «Ну да, хотелось сделать для тебя хоть что-то хорошее. Тебе было грустно, и ты страдала. Если я могу помочь, то я стараюсь помочь. Я просто хочу помогать людям, и не только людям…». И он снова уснул, вновь оставив Шарлотту наедине с жалкими попытками осознать тот факт, что этот юнец не просто какой-то сильный маг, а нечто большее. И не просто сложно, но и страшно представить, что он может ещё. И кто может этим воспользоваться, и в каких целях. Особенно с их стороны. — Что же будет, если про тебя узнает наше правительство? Они же не успокоятся…, — последнее, что спросила Шарлотта, но задала этот вопрос она в большей степени всё же себе, окунаясь в нарастающий ужас, обдумывая все возможные варианты последствий, которые только могли прийти в голову. Всё это уже сейчас выглядело по-настоящему жутким.Глава 18
29 октября 2022 г. в 11:12
Экспедиция в гавани почти свернулась. Оставались только прилежащие пещеры и гроты в скалах, в которые решили засунуть свои любопытные носы учёные. Шарлотта находила их всех немного забавными, хотя и очень полезными: до смеху стереотипные широколобые очкарики, готовые часами ползать на карачках или ковырять сырые стены пещер в поисках чего-то грандиозного и понятного только им самим. При всём при том, эти пещерные тоннели показались любопытными даже ей. Тут когда-то явно было действующее месторождение магии в форме всё тех же кристаллов, которые добывали местные эльфы для каких-то своих целей.
Опуская прекрасные таинственные детали прошлого и тот факт, насколько чарующе выглядели светящиеся разноцветными огоньками стены, военные шли впереди учёных, проверяя, не притаились ли здесь драконы или дикие животные. А может даже и эльфы. Сама Шарлотта нашла только проржавевший сломанный меч. Она отчего-то предполагала, что на сегодня для неё удивительные археологические находки закончатся, но стоило ей сделать неосторожный шаг, как она ощутила и услышала, что под стопой что-то характерно хрустнуло. Посветив туда фонарём, Гриффин увидела, что раскрошила чьи-то останки. В лёгком испуге отстранившись, она осветила и всю остальную область, благодаря чему столкнулась с черепом, торчащим между камней. Эльфийским черепом. Она это поняла по удвоенному, в отличие от человека, количеству клыков.
Почему этот эльф умер? Как давно? И почему он тут? Шарлотту искренне заинтересовал этот вопрос. Но вряд ли горстка голых костей и сломанный ржавый меч дадут ей хоть какие-то ответы, ведь она не археолог. Да и было ли всё это важно? Скорее всего, нет. Она пошла вперёд, пробираясь по узкому тоннелю. Магических кристаллов становилось всё меньше, а оттого и темнее вокруг. Всё тише и тише, шум суеты оставался позади, доносясь до ушей только слабым эхом. Она явно отбилась от своей группы. Первые ростки эфирной паники стали пробираться наружу, из-за чего Шарлотта в лёгкой спешке начала искать выход. Вдруг она увидела слабый свет вдали. Без тени сомнений, Гриффин двинулась к нему, старательно пытаясь не касаться сырых и скользких стен пещеры. Разве могло что-то пойти не так?
Сияние отчего-то становилось всё ярче и ярче, будто кто-то целенаправленного его усиливал, словно проворачивая какой-то регулирующий интенсивность освещения выключатель. Глаза с трудом справлялись с таким напором, из-за чего Шарлотта была вынуждена их закрыть и идти вперёд на ощупь. По этой причине она не увидела, что выход из тоннеля был несколько выше уровня пола пещеры, в которой она оказалась. Резкое падение вынудило её распахнуть сначала глаза, а затем и рот: всё кругом было испещрено кристаллами разных форм и размеров голубого и синего цвета. На стенах, на потолке — везде. Даже из пола тянулись причудливых геометрических форм выросты. Несколькими из них офицерша даже ободрала ладони и колени. Из-за активности магических скоплений в пещере было очень тепло, местами даже горячо. Шарлотта поднялась, но продолжила с восхищением разглядывать всю ту красоту вокруг, которую она нашла совершенно случайно, чуть щурясь от света. Вдруг сияние стало меркнуть, как будто им в действительности кто-то управлял.
«Вижу, тебе тут понравилось?» — снова голос в голове. Шарлотта встрепенулась, но машинально выхватила оружие. — «Мне тоже нравится. Люблю слушать пение магических камней. Люди его не слышат».
— Где ты?! — воскликнула она, выхватив револьвер. Шарлотта узнала голос эльфа.
«Пожалуйста, не пугайся. И убери свою эту штуку. Тут лучше не стрелять».
Шарлотта неохотно верила его словам, поэтому продолжала искать взглядом того самого эльфа, готовясь в любой момент выстрелить, невзирая на его предупреждения. Эльф же не заставил себя долго ждать. Гриффин даже не поняла, откуда он взялся в самом центре пещеры. Такой непринуждённый, расслабленный и улыбчивый, словно её угрозы для него — детские шалости с её стороны, а выстрелит она в него не пулей или магическим зарядом, а камушком из рогатки. Его невинное юное лицо где-то на уровне подсознания подкупало Шарлотту, отчего она слегка смягчилась в эмоциях, а тело стало менее напряжённым, но при всём при том она оставалась начеку. Но чему радовался этот странный тип?
«Я сам создал это место, кстати. Вот прямо сейчас, перед тем, как ты сюда зашла».
«Что? О чём он?» — его слова в её голове ввели Шарлотту в ступор.
— Что ты такое несёшь?
— Смотри! — сказал эльф, вытянув руку вперёд. В ожидании самого худшего расклада, Шарлотта чуть было не выстрелила, но сдержалась, увидев, как в руке незнакомца формируется кристалл. После он снова продолжил с ней мысленный диалог: «Я могу отдать тебе всё тут и даже больше, но я хочу, чтобы все ваши люди ушли из этих земель. Хватит ненужных смертей. Наши не успокоятся».
Гриффин опешила и опустила оружие, не находя нужных слов.
«Но если бы именно ты осталась — я был бы рад!»
Шок быстро сменился озлобленностью.
— Извращенец, что ли!
Эльф чуть склонил голову в бок и вопросительно посмотрел на офицершу, словно желая услышать объяснения.
«А ведь я даже не поцеловал тебя против твоей воли — сил бы мне хватило. Да и ты мне обязана: обещала же… Почему я вдруг извращенец?».
Шарлотта встрепенулась. Злоба и смущение пробирали её насквозь до скрежета зубов. Но, к её шоку, не отвращение. Она снова поймала себя на мысли, вызвавшей у неё отвращение к себе, до чего же хорош был этот парень, несмотря на то, что он — эльф, да ещё из лагеря врагов. Но каким же загадочным он являлся созданием: в его руках растут кристаллы, он без труда разделался с морским чудищем и вообще общается с помощью телепатии: на такое не способны даже люди из народа вихар. Чувствовать мысли, настроение человека — да, но читать каждое слово в голове, отвечать на мысли так, словно это живая речь — это что-то невероятное.
Всё же, странное общение необходимо было прекратить как можно скорее. Вероятно, если бы она дала этому парню то, что он так вожделел, то тот сразу же исчез бы с глаз долой. Шарлотта убрала револьвер, сжала кулаки, напрягла и приподняла плечи и строгим маршем двинулась вперёд, прямо на эльфа, отчего тот в один миг растерялся и даже хотел поддать назад, но не успел: Шарлотта вытянула руки, крепко ухватилась за плечи эльфа и, что было сил, потянула его к себе, дабы склонить ближе. После она повисла на его шее, оказавшейся достаточно крепкой, чтобы у уже не совсем незнакомца не было возможности задрать голову и вырваться. И вот, к своему же изумлению, Гриффин сделала это: глубокий чувственный поцелуй в губы, от которого её сердце забилось в груди с той же скоростью, что и у напуганной мыши при виде кошки. Ощущая то, как эльф положил свои ладони на её талию, Шарлотта в первую секунду хотела ударить его куда-нибудь ногой, но вместо этого не сделала ничего. Лишь углубила поцелуй, с ужасом осознавая, что испытывает неподдельное удовольствие. Теперь она уже сама ближе прижалась к нему.
Это всё заходило слишком далеко, но у неё было ни сил, ни желания остановиться. Шарлотта даже не сразу обнаружила, что гладит рукой его гладкую щёку, немного горячую оттого, как сильно к ней прилила кровь. Да и сама она ощущала, как вся горит, будто бы школьница, целующаяся где-то в закоулках с парнем, который ей нравится. Нравится. Безумно. Её тело принялось подавать куда более пикантные сигналы: в тот же момент, как Шарлотта поняла, что между ног само собой от лёгкого возбуждения стало влажно, а само причинное место дразнящими, самопроизвольно возникшими приятными зазывающими ощущениями требовало, чтобы он взял её прямо здесь и сейчас.
Вдруг, эльф отстранился.
«Я думаю, этого достаточно!».
Шарлотта, вновь к своему удивлению, испытала разочарование оттого, что самый приятный поцелуй, возможно, за всю её жизнь, оборвался и не перерос во что-то большее. Кровь продолжала бурлить, сердце неистово билось, а кожа лица ощутимо горела. Глядя на него, Гриффин находила незнакомца безумно манящим — насколько это было нормально? Ей бы хотелось одёрнуть себя, но не получалось, особенно после резко вспыхнувшего воспоминания в голове об измене мужа. А что, если это отличный шанс отомстить?
Только она захотела броситься в объятия эльфа с целью продолжить, как голос в её голове — его голос — строго остановил поток её странных идей:
«Не нужно играть с моими чувствами. Ты мне правда очень нравишься, но я не хочу быть инструментом мести».
Сердце Шарлотты болезненно кольнуло. Ноги немного обмякли, и она чуть не оступилась, шагнув назад. Неужели всё это время он знал, что она чувствует, чего хочет, но не стал этим пользоваться? Почему? К чему это благородство? И разве эльфы этих краёв способны на такое?
«Я не чудовище. И я не хочу причинять боль человеку, который тронул моё сердце настолько сильно, что я пошёл против воли отца и короля».
Эльф мягко и немного кротко улыбнулся. Шарлотта только и могла, что смотреть на него круглыми глазами, раскрыв рот. Его слова тронули её и очень глубоко задели. Буря мыслей и эмоций переполняли Гриффин, но сказать ничего не получалось. Эльф уже собрался уходить, неспешно повернувшись к ней спиной, и только тогда она смогла спросить:
— Погоди! Как тебя зовут?
Эльф, продолжая радушно и нежно улыбаться, отчего у Шарлотты на душе становилось пугающе тепло, ответил:
— Феанфил. Удачи тебе, Шарлотта.
Он ушёл, оставив её наедине со своими эмоциями и мыслями. И какими-то странными чувствами, из-за которых Шарлотта еле сдерживала порыв и стыдное для неё желание побежать за ним.