Бессмертный солдат

      Фил был невероятно горд собой из-за того, что смог, как все выражались, откосить от работы с грубой и неприятной женщиной на острове. Лишь время от времени он являлся туда в начале дня, чтобы убедиться в присутствии всех курсантов его отряда, а после с блаженным видом приходил в академию и довольно быстро разбирался с бумажной волокитой, вверенной ему лейтенантами Корфом и Хоба.       Утопая в неиссякаемом количестве бумаг, документов, отчётов и прочей целлюлозной ерунды, Фил ощущал себя больше школьным учителем или завучем, которого посадили за отчёты об успеваемости учеников. Попутно с этим ему приходилось вместо капитана Тейлор заниматься планировкой и организацией всяческих выездов на полигоны в будние дни и другими видами досуга для расширения кругозора юных будущих солдат, чтобы тот был шире, чем диаметр прицела на каком-нибудь оружии.       Всё-таки их подход к обучению будущих военных гораздо масштабнее и кропотливее, чем на каких-нибудь армейских курсах для новобранцев, не прошедших отборы в учебные заведения более высокого ранга. Жадная до плоти и крови партия готова была любого, кто хоть немного способен «подружиться» с магической материей, погрузить в пучину зла, которая зовётся гордо Магическая Армия Союза Объединённых Миров – МАСОМ! Гордо!       Фил аж поёжился.       Во всей этой рутине ему не хватало лишь одного, а точнее одной, — подсолнуха! Они проводили время вместе и наедине лишь четыре дня в неделю. Помимо пятничных тренировок и дополнительных занятий, Фил добавил Эрине ещё и вторник. Но даже не по своей воле, а по прямому приказу генерала-ректора Уольф Маргл — очевидная сирена, в отличие от того же сержанта Соела Гиллса: за ушами у старика можно было разглядеть жабры, а на затылке чешую.       Пятница особенно хороша была тем, что её нудный учебный вечер перетекал в чудесную ночь и утро субботы. Ближе к вечеру они уже с Эриной оставались у него и проводили вместе время. Фил чуть ли не парил от чего-то, что изнутри распирало, но так приятно, а телу становилось легко. Он искренне верил, что они оба делают друг друга счастливее.       Он бы и дальше витал в облаках, окрылённый чувством такой странной любви, которую едва ли удавалось контролировать, если бы не странное ощущение от происходящего вокруг.       Всё затихло. За окном воцарилась полноценная белая зима, сопровождающаяся то трескучими морозами, от которых горела кожа, то ветрами, дующими с залива и тащащими за собой ледяную колющую влагу.       Белоснежный январь принёс за собой не только суровый северный холод, свойственный портовому городу, но и перемены в отряде Фила.       Лично старший лейтенант привёл в строй двоих потерявшихся курсантов, увидев которых, отряд на миг не сдержал строй, но всё же смог удержаться, чтобы не броситься к Вилму и Фриде. Но Фил скомандовал:       — Да вольно, вольно! Поздоровайтесь!       Ребята мигом окружили неожиданно объявившуюся парочку. Ярче всех встречала пропавших до этого момента Эрина: она бросилась на шею Вилму со слезами на глазах. Фила даже кольнула ревность, ведь его девушка так долго обнималась хоть и с другом, но всё же с другим парнем. Однако эльф держал себя в руках и старался размышлять здраво. А вот Фриду с бурными эмоциями встретила уже именно Рикки. Совсем крошка на фоне рослой крепкой эльфийки, она, точно ребёнок, подбежала к сокурснице и обхватила её руками, зажав в настолько крепкие объятия, насколько это было для неё возможно. Фила немного удивляло, что всё-таки даже эта «Фрида» нашла себе друзей. Хотя считала ли она эту девчонку-эмпата подругой? Вопрос сложный. Но эльфийка явно растерялась.       Слышались вопросы Вилму:       — Вы где были?       — Да я в госпитале отсиделся, — с лёгкой усмешкой отмахнулся Вилм.       — А шрам? Откуда шрам?       — Да я на танк горящий лицом упал с крыши, — парень говорил это одновременно так серьёзно и так несерьёзно, расслабленно, незатейливо, что ему, вроде как, даже верили. Фил одобрил это: не стоило распространяться обо всём, что случилось. Верхушка добро не давала. Парень часто поправлял повязку, скрывавшую левый глаз, вокруг которого и расползался шрам от ожога. Фил заранее попросил парня скрыть свои изменения: внезапно окрасившийся в жёлтый цвет глаз вызвал бы море вопросов.       — Фрида! Фрида! Где ты была? Что с тобой было?       Фрида немного замешкалась, её глаза растерянно забегали и на доли секунды встретились с глазами строго смотрящего на неё Фила. Эльфийка смогла сохранить присущую ей холодность и сдержанно ответила:       — Удар по голове. Ничего не помню. Я была в коме.       Все охали и ахали.       — Так, девочки! Пообнимались, поцеловались! Довольно! Стройся! — приказал Фил.       Курсанты мгновенно выполнили приказ. Фрида и Вилм заняли свои места, которые так долго без них пустовали.       Фил по своему личному желанию стал возить своих курсантов и сержантов на стрельбище настолько часто, насколько позволяли их расписание и учебная программа. Несмотря на то, что после нападения на Красный остров, затихло буквально всё и со всех сторон, расслабляться не стоило, особенно учитывая, что программа у ребят была чуть ли не вдвое укорочена. Это касалось и сержантского состава.       Эльф догадывался, с чем могла всё-таки быть связана с такая спешка: эльфы южной столицы, о которых говорили ещё осенью. Щуря глаза, по которым бил морозный ветер, и вслушиваясь в свист свинцовых пуль и магических боевых снарядов, Фил осторожно предположил то, отчего его глаза округлились, а сигарета чуть было не выпала из приоткрытого рта.       — Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться? — в чувства Фила привёл голос Соела, немного улыбавшегося и с интересом заглядывающего в лицо старшего лейтенанта.       — Разрешаю.       — Я прервал вас? Вы о чём-то думали?       — О жопе твоей голой думал, сержант. Что за вопросы? — рявкнул Фил, чем немного припугнул сержанта Гиллса, но тот всё же принял свой привычный, хоть и по военной выправке, но довольно лёгкий и расслабленный вид, а на лицо вернулась улыбка.       — Нас раньше отправят?       Гиллс будто бы всё это время читал чужие мысли, из-за чего у эльфа кольнуло за рёбрами неприятной тревогой. Или, может, даже этот сержант знает больше?       — С чего ты взял?       Соел растерянно пожал плечами и, немного обернувшись, посмотрел на курсантов за спиной, стреляющих по мишеням.       — Да вы так подорвались с практической частью.       — Времени мало, вот и всё. У меня плохое предчувствие. Но это не твоего ума дело, товарищ сержант, — Фил предпочёл сохранить официальную форму общения. — Возвращайся к своей группе. Не хрен тут языком чесать. Работай! Бегом марш!       Соел покорно и без пререканий исполнил приказ своего командира.       «Ублюдок Адриан точно был связан с южными мятежниками».       Так закончил свои мысли Фил. Можно было бы бежать куда-то и кричать о своей догадке, но здравый смысл подсказывал Ригеру, что высшее командование и члены партии не идиоты, скорее всего, и сами уже обо всём догадались.       Они настреливали мишени до позднего вечера. Небо стянули мраком уже даже не сумерек, а подбирающейся из-за восточного горизонта лапы тёмной холодной ночи, которые жадно и без церемоний пожирали пурпурное зарево заката.       После того, как Фил проконтролировал, что все курсанты вернулись на территорию академии, а сержанты вручили ему скромные заметки о достижениях своих групп, сам Ригер неторопливо побрёл к себе домой. Где его сегодня никто не ждал. Эта печальная мысль заставила его оглянуться и посмотреть на корпус, где было женское общежитие. Были мысли просто вторгнуться туда и позвать Эрину пойти с ним, но девушка всё ещё не желала лишний раз светить их отношениями.       Пришлось возвращаться одному.       Но ноги привели Фила не к дому, а к набережной залива, которая уже полупустой линией тянулась вдоль берега неспокойного детища моря и скрывалась где-то в глубокой темноте, в которой даже огни фонарей будто таяли и исчезали.       Он пошёл вдоль береговой линии. Шикарные постройки города постепенно сменялись более простыми, однотипными, без излишеств. Чем дальше, тем серее. В итоге на окраинах и вовсе глазам эльфа предстали старые бараки. Сложно было представить, кто именно в них жил, но кто-то точно там обитал: за деревянными рамами горел тёплый свет. Где-то на каком-нибудь крыльце можно было увидеть покуривавшего человека. Даже в этом, казалось бы, безжизненном месте обитали люди и нелюди, но их образы вливались в тени и едва ли отсвечивали в свете фонарей, напоминая больше призраков каких-то других времен, далёких, которые остались где-то в глубоком детстве Фила.       Да. Украдкой заглянув в один из дворов, что устроился по ту сторону набережной, в контрасте холодного света и резких бездонных теней, вытекающих прямо из контуров двухэтажных деревянных домов, Фил что-то вспомнил. Неуловимое. Оно убегало и пряталось в тех самых тенях.       Эльф готов был поклясться, что прямо сейчас перед глазами видел другую зиму, где он держал веревку от санок, с чёрного неба падал снег, а всё тот же фонарь вместо того, чтобы развеивать тьму и прогонять тени, сгущал их. Но кто-то был рядом и не давал испытывать страх перед всем этим неизведанным мрачным и холодным миром. Кто-то взял его и санки, и у нёс прочь от этих голодных теней.       Решив несколько отстраниться от городской суеты и устроив себе длительную прогулку, Фил в итоге оказался на безлюдном берегу, на котором раскинулась пара десятков измученных временем и коррозией рыбацких домов, и старых кораблей, проеденных ржавчиной, Фил прогуливался и переваривал все те мысли, что навалились на него за последнее время.       Одна из посудин давно прибилась к земле, увязнув в ней из-за череды бесконечных приливов и отливов, обносящих судно со всех сторон белёсым песком вперемешку с ракушками, водорослями и всяким мусором.       Льда на тёмной воде не было. Чёрные волны раз за разом набрасывались на береговую линию, принося с собой густую пену. Тягучее тяжёлое ночное небо неуклонно тянулось к самой земле и горизонту, ощущалось это так, что оно вот-вот упадёт Филу на голову. Его озаряло сияние магии, которое всё ещё без устали танцевало над заливом с другой стороны, окрашивая рябь чёрных неспокойных вод в яркие цвета.       Прямо как настоящее северное сияние. Но поющее и пахнущее металлом. Этот аромат напоминал Филу процесс сварки стали. Даже отсюда он чуял природу магии.       Забравшись на ржавую посудину, точно мальчишка, жаждущий найти что-то интересное, Фил решил осторожно пройтись по прогнившей покосившейся палубе, но кроме истлевших сетей, стеклянных бутылок и потревоженной бездомной кошки, которая мигом удрала, он ничего не нашёл.       — Ну и ну, — протянул Фил, зажигая сигарету и как-то по-особенному наслаждаясь угнетающе мрачными, хоть и цветными, видами вдали сияющего неба и чернеющего шумного залива. Вдали виднелась искрящаяся светом ночных огней линия огромного города, который издалека казался безмолвным и замершим.       Фил именно сейчас решил серьёзно подумать об уже давних слова Шарлотты, а именно о посещении самого короля Эрвила. Эта идея, на самом деле, долго не давала ему покоя. Такая дерзкая, внеплановая и порочащая его принадлежность к коммунистической партии. Подумать только, сам король Северного Королевства ему приходится кровным дядей. Дядюшка-монарх. Ну и ну. Фил легко ухмыльнулся уголком губ, выпуская носом сизый дым, который тут же подхватил резкий холодный ветер, напитанный горькой солью, и унёс вдаль.       — Но не могу же я просто взять и туда телепортироваться, — вслух поразмыслил Фил, пнув ногой покрывшуюся снегом и льдом стеклянную бутылку, да так, что она улетела за борт и глухо ударилась об замёрзший песок, естество которого обнажил ветер, сдув с его поверхности весь снег. Но попытаться стоило: «Как-то же нужно учиться пользоваться своими силами» — рассудил Фил, не отрывая взгляд от сияния над головой. Оно и не думало иссякать.       Эрвил определённо мог знать куда больше, чем Шарлотта. Так, по крайней мере, считал Фил. Но захочет ли король делится ценной информацией с вражеским солдатом. Кровная связь не давала никаких гарантий. Одни лишь риски.       Но попробовать стоило. Вдруг, это могло бы помочь в борьбе с Касенедой. Всё могло оказаться куда серьёзнее, чем Фил осмеливался догадываться.       Фил сделал глубокую затяжку, прикрыл глаза и постарался почувствовать, что ему нужно сделать. Но стоило ли рассчитывать на интуицию и сложные вопросы в механике работы магии? У Ригера не было ответов. Он всё-таки никогда не учился на магинженера и порталов не строил, а именно эти люди знали, как обращаться с магической материей именно в этом русле. Но у эльфа была жажда познать свои силы, которые, пока что, неохотно ему подчинялись, словно имели свою волю, свои мысли и желания. Они были в своём потоке. Поток. Фил видел поток, он прямо перед глазами. Крошечные фиолетовые огоньки озаряли глубокую темноту, плясали в ней, как светлячки. Внутри, под кожей, глубоко в мышцах что-то начало греть кровь, ему становилось всё жарче и жарче.       Выдох. Глубокий. Сильный. Через рот, а оттого Фил ощутил жжение на влажном языке, который от горячего воздуха, вырвавшегося из лёгких, мгновенно высох. Он закашлялся и открыл глаза, со смиренным удивлением обнаружив, что магические сосуды кистей под его кожей и между мышцами горят фиалковым светом, да так ярко, что можно было разглядеть крупные, средние и некоторые мелкие ветвящиеся их сети. Немного оттянув шинель и рубашку под ней, Фил увидел тоже самое.       Жжение проходило, а огонь не гас. Но Фил не до конца был уверен в правильности своих действий, однако, всё же решил продолжить.       Слух обострялся. Фил отчётливо слышал не только шум ветра и удары волн о различные преграды на пути к берегу, но и потрескивания магии в небе, удары остроконечных микрокристаллов друг о друга в полёте над землей, как они лихо текли в своём бурном потоке. Казалось, что именно этот шум способен заглушить даже рёв вод залива.       Но Фил также слышал и магию внутри себя: она была мягкой, мелкодисперсной, с гладкими гранями — как вторая кровь, ищущая выход наружу, чтобы взмыть к потоку или стать им. Она не желала быть сдерживаемой.       «Ну так давай же отправимся в гости к дядюшке!» — Фил подумал это с целью шутки для самого себя, ожидая разочарования или какой-то глупости от магии, например, как ему оторвёт ногу или руку, но этого не случилось. Но яркий свет достиг Фила сквозь сомкнутые веки, как будто кто-то ударил его по голове, но он ещё оставался в сознании, а перед глазами вертелся калейдоскоп мерцающих огней и красок, который мигом померк.       Тьма вокруг напоминала густые тени или объёмный сумрак с округлыми и размытыми линиями, что подобно туману окутал какое-то помещение. Фил сначала зажмурился, а потом огляделся по сторонам: каменные стены, геральдика на старых флагах, цветные витражи на узких длинных окнах, рисунки на которых сложно было бы понять без внимательного рассмотрения.       И не сразу Фил заметил, что на него в полной звенящей тишине таращатся десятки глаз, в ужасе выпучившихся на него так, как будто демона увидели. Он резко обернулся и увидел перед собой трон на возвышении, к которому вела невысокая каменная лестница, а на нём сидел король. Его Величество. Дядюшка Монарх. Глаза эльфа тоже были вытаращены, а рот раскрылся в изумлении. Фил растерялся настолько, что в испуге выбросил сигарету и поспешил затушить её ногой.       — Э… Приветик? — эта фраза колючим комком вырвалась изо рта Фила. Он не знал, зачем это сказал. Сдавливаемый испуганными и изумлёнными взглядами, за которыми теперь уже последовали шепотки на эльфийском языке, эльф боялся лишний раз шелохнуться. Король же молчал и не двигался, не сводя блестящих и наполненных шоком голубых глаз с гостя.       Кто-то уже хотел броситься с мечом на вторженца, другие за доли секунды выхватили луки и натянули тетивы со стрелами. Фил понял: дело дрянь, а оружия с собой никакого. Но, вдруг, король Эрвил поднял раскрытую ладонь вверх, всё ещё пристально и глубоко глядя на Фила. Мечи, луки, копья и просто кулаки были опущены их владельцами.       Фил, ощущая хоть и взбудораженный, но острый и холодный, как лезвие любого из мечей здесь, взгляда эльфийского короля, чуть ощетинился, готовясь к худшему. Но Эрвил легко улыбнулся уголком до этого туго сжатых губ и опустил ладонь на бедро.       — Не думал, что увижу тебя, Фильхиор.       Фила немного передёрнуло: не нравилось ему такое обращение. Эрвил говорил по-эльфийски, к своему удивлению, Фил понимал его. Лицо короля быстро смягчилось ещё больше: он даже в явном любопытстве сдержанно приподнял брови, внимательно рассматривая племянника с ног до головы.       Эрвил степенно и царственно встал с трона и, поправив накидку, спустился к Филу, выглядевшему как перепуганный щенок, который если и не поцарапает или укусит, так облает обидчика. Но король точно не хотел причинить ему зло. Вместо этого он вальяжно обошёл юного эльфа, принимая во внимание больше деталей, о чём-то явно думая и делая какие-то выводы. Снова оказавшись напротив Фила и, к непривычке того, глядя ему прямо в глаза, заключил:       — Что ж, поприветствуем здесь моего кровного племянника, сына Феанфила, — говорил он негромко, но из-за повисшей тишины звучал голос Эрвила громогласно и ясно, что слышал его каждый, находящийся в каменном тронном зале. Толпа охнула: они определённо не знали, как реагировать. Фил тоже.       — Ступайте, — Эрвил махнул рукой. — Я хочу пообщаться с Фильхиором.       Фил сдержал внутренний всплеск. Фильхиор. Для него это звучало сродни звуку скрежета ногтей об доску для мела в школьном классе. Эльфы явно неохотно, но торопливо покинули зал, оставив двух эльфов наедине.       — Вижу, ты понимаешь меня? — поинтересовался Эрвил, всматриваясь в настороженное лицо Фила с каким-то детским любопытством, которое король позволил себе показать только в отсутствие вельмож.       — Я… Мне… Трудно, — понимать, конечно, Фил что-то да понимал, но говорить самому — сущая пытка. Эрвил немного поник, выражая лёгкое разочарование, но потом ответил:       — Неудивительно, — заговорил он уже на привычном Филу языке, с акцентом, но довольно хорошо с грамматической точки зрения. — Ты всё-таки всю жизнь живёшь там. На эльфийском у вас не говорят даже эльфы.       — Да, нельзя, — Фил кивнул. Нотки приветливости в голосе короля невольно расслабляли его, скованность в мышца уходила, но расслабляться не стоило.       Эрвил покачал головой, поцокав.       — А где вы учили наш язык? Вы хорошо говорите на нём.       — Я и писать, и читать могу на вашем. Я же король: мне положено, — незатейливо отвечал Эрвил, подхватив Фила под руку, отчего тот вздрогнул. Он не сопротивлялся, а лишь покорно последовал за Его Величеством, поражаясь тому, как доверительно к нему отнёсся дядюшка-монарх. — Я знаю множество языков. Конечно, в основном это эльфийские языки, но и ваш пришлось познать.       Фил удивился: он предполагал, но всерьёз не размышлял о том, что Риниас не ограничивался Севером, с которым так часто пересекался СОМ и с которым, по сути, вёл сомнительную войну. Ригер искренне заинтересовался этим вопросом.       — А, что, много государств на Риниасе?       — Конечно! Великое множество, и только на нашем континенте я могу тебя заверить о существовании сотни королевств! За океаном их больше. Я уверен.       Фил всем видом выразил свою заинтересованность, которую Эрвил с лёгкостью считал с лица племянника. Глаза короля загорелись живыми огоньками: видимо, он был рад, что Фил заинтересован в эльфийском народе, но мотивов этой радости сам Фил до конца не понимал.       — Вы не боитесь мне рассказывать такую информацию? Я всё-таки с вражеской стороны, — это буквально само сорвалось с уст прямолинейного Фила, хотя в действительности ничем таким он не помышлял. Видимо, и Эрвил это чувствовал, из-за чего Фил получил такой ответ:       — Ты ничего не сможешь сделать с этими знаниями. Да и не станешь. Ты лучше, чем думаешь о себе, юный принц. Принц. Фила ощутимо и видимо покоробило. Эрвил вскинул брови, не останавливаясь, ведя за собой скорчившегося Фила.       — Да какой я принц. Я член партии, гражданин союза…       — А также принц нашего королевства. Не переживай, ты хоть и не последний в очереди, но и не самый первый. Перед тобой, уж так сложилось, сначала мои дети.       Фил оживился и распрямился. Странный камень с души упал. Хотя по внутренним ощущениям сам эльф мог сравнить это с отколом огромной скалы от целого утёса.       — У меня есть двоюродные братья или сёстры?       — Брат и две сестры.       Что-то внутри перевернулось. Какой-то теплый поток обволакивал всё в районе живота, будоража каждую клеточку тела. Волнение ехидно щекотало изнутри. Брат и сёстры! О таком он и подумать не мог. Предполагал, что со стороны отца могли быть какие-то родственники, но всерьёз не примерял такую вероятность на себя.       У него всегда были ужасные отношения со сводным братом Леоном, когда-то Фил лелеял мечту, чтобы всё стало иначе, чтобы их отношения превратились в то, что называют все кровным братством. Но этого не произошло. Они были слишком разными, как Луна и Солнце, как Земля и Вода. Даже несмотря на то, что Фил рос в той же среде, он всегда ощущал себя белой вороной, особенно в контрасте с Леоном. И дело не только в ушах.       А эти брат и сестра — они же тоже эльфы. Даже не полукровки, а чистокровные. Филу стало искренне интересно, что же они из себя представляли.       — Сына моего я нарёк Энгирэлем, он средний, а имена дочерям дала моя покойная жена, королева Халлен, старшая Сэйенит, а младшая Майфарэн. Энгирэлю недавно исполнилось двадцать три года, Сэйенит твоя ровесница, а Майфарэн совсем юна — ей пятнадцать. Я могу познакомить вас, всё-таки вы все семья. Но это позже. Сначала я покажу тебе нашу крепость, наш народ, отвечу на твои вопросы, а потом составишь нам компанию за ужином. Хотя у вас вроде уже глубокая ночь, и ты вряд лишь хочешь есть...       Фил не знал, куда деваться от таких предложений, но отказываться не решался. И не потому, что не хотел обидеть Эрвила, а потому что его одолевала буря самых разных чувств. Насколько его действия правильны по отношению к партии, по отношению к родной стране, к народу, который он защищал все эти годы, как солдат? Он говорил с врагом так спокойно и непринуждённо.       — Тебе не стоит сейчас обо всём этом думать, — Эрвил словно тонко чувствовал настроения растерянного Фила. — Ты никого не предаешь. Я же не прошу тебя присягнуть короне и отречься от своей страны. Мне бы, может, этого и хотелось, но я не вправе решать за тебя.       — Зачем же я вам?       — Как же зачем? Ты вообще осознаёшь свою власть? Ты понимаешь, что тебя ждёт?       Фил ничего не ответил, он лишь вопрошающе глядел на Эрвила, серебряная корона на голове которого поблёскивала в лучах солнца, выбивающихся из окон: снаружи царил день. А у них ночь.       — Не думай сейчас об этом. Всё пойдёт своим чередом. Сейчас просто стань моим гостем, — закончил Эрвил.       Они вышли наружу через тяжелую деревянную дверь, отворившуюся со скрипом, и оказались у каменного мостика, соединяющего одну предбашенную площадку с другой. С неё хорошо виднелся внутренний двор, где то и дело пробегали суетившиеся слуги, среди которых были не только эльфы, но и люди. Удивительно, но существовали перебежчики, предпочётшие жизни в благоустроенных городах и прочим благам цивилизации жизнь в примитивном государстве с монархией. Ни то глупость, ни то побег от чего-то реально ужасного. Но в Союзе Объединённых Миров старались не освещать эту информацию, ведь нельзя порочить образ передового и идеального государства, и его правительства.       — Ты хотел больше узнать о других королевствах, верно? — вернулся к теме Эрвил, его не так интересовала местность, как вертящего головой Фила. — Что ж, стоит упомянуть королевство Красного песка, по-нашему это Энэльтэхел, а на их лад Рамиджабал. Это королевство достойно твоего внимания, так как оттуда берёт начало род Лоцелур. Фамилию Лоцелур дали нашей матери уже здесь, потому что Альсахра местные находили неблагозвучным, и перевели её дословно на свой язык Лоцелур, что значит «Белые пески». Имя ей тоже дали другое. Вместо Ярхан она стала Анрэн. Наш отец, твой дедушка, король Оренир Андрагон, любил странствовать. Он сам-то не имел никакого отношения к Северу: очутился здесь по воле изгнания уже из своих родных земель, объединил многие мелкие княжества и стал королём. Но не о том мы сейчас, — ненадолго Эрвил прервался, огляделся по сторонам и о чём-то задумался, словно мысль разговора на мгновение от него куда-то убежала. Но потом он всё же продолжил:       — Он посетил когда-то Рамиджабал, и там встретил нашу мать — твою бабушку, привёз её сюда против её воли, сделал своей наложницей. Мы считались незаконнорожденным потомством, не особо-то рассчитывали на почести и трон. Мы — это я и твой отец. Хотя, честно признаюсь, Феанфил в какой-то момент стал очень далёк от этого всего. Годами мы пытались угодить отцу, участвовали в кровопролитных боях не только с вашим народом, но с другими эльфами. Феанфил мастерски владел мечом, ещё будучи совсем юным, он разил врагов и убивал без пощады. Но всё изменилось. Он, как и ты, получил свои силы, расставшись с жизнью в первый раз. В тот день Феанфил стёр с лица Риниаса не только чужих, но и своих, и простых граждан, ни в чём неповинных. Его это изменило. Очень… Он жил мечтой, чтобы просто оградить весь Риниас от Титании, чтобы нога ни одного вашего воина не ступала на нашу землю. Мы ведь всё равно привыкли уже к ней за все эти долгие годы. Кто-то, может, ещё грезит вернуться в старый мир, но не мы.       Фил с упоением слушал рассказал Эрвила, уже боясь отвести от него взгляд, хотя желание разглядывать старый каменный замок тоже было велико. Но он боялся, что где-то на губах короля останутся слова, которые Фил не сможет услышать, но сможет увидеть.       — Рамиджабал — это страна бескрайних пустынь, бесплодных барханов и прекрасных оазисов, спрятанных от чужого взора. Думаю, там бывали ваши воины несколько раз, но ничего не смогли оттуда забрать.       Фил помрачнел, внутри что-то оборвалось. Он понял, что за Рамиджабал. Именно там много лет назад они нашли пересохший оазис и заброшенный, как им казалось, город, раскинувшийся вокруг храма. По предоставленным командованию их дивизии отчётам, можно было сделать вывод, что где-то в районе этого храма и в почве оазиса залегали скопления кристаллизованной магии. Именно за ними они пришли. Более того, магия буквально валялась на земле, как камни, — Фил сам это видел.       — Я был вынужден отправить туда Альнею, ты знаешь её под именем Фрида, и нашу армию в поддержку рамиджабальцам, чтобы не допустить раскрытия тех источников. Мне жаль, но ваши сунулись туда, куда не следовало, — Эрвил помрачнел, как будто что-то знал, о чём-то догадывался. Его более светлое, и даже бледное лицо посерело. Но Фил быстро додумался до всего сам: ему могла рассказать Фрида об их «конфликте». Ригер постарался отогнать от себя все эти мысли и воспоминания.       — Не будем о том случае, — решил он сам закончить эту тему. — Расскажите тогда, откуда взялся дед. Раз уж вы начали рассказ о том, что он был откуда-то изгнан…       Лицо Эрвила просветлело, напряжение сразу спало.       — Он принц-изгнанник. Он проиграл в битве за престол, если я не запамятовал, своему брату. Вместе с частью войск он отправился за океан, пересёк его и оказался на берегах Сэльфэйер. Так называется наше королевство!       Фил опешил. Привычнее было слышать «Северное королевство», «Королевство северных эльфов» и прочие вариации наименований, связанных с севером.       — Не поверишь, но нам и самим привычнее говорить просто Сэль или Сэльф — Север по-вашему. Эти земли давно откололись от далёкой империи, но всё же язык и культура схожи. Существует множество приданий, что же произошло, и почему Север «ушёл» от Светлой Империи.       — Чего? Какой ещё империи? — Фил не переставал удивляться, особенно, заслышав слово «империя», он оцепенел: какое это государство, какое жалкое королевство с кучкой рыцарей при мечах, смело называть себя имперской державой. Эрвил, видя реакцию племянника, хитро улыбнулся.       — Риниас хранит множество тайн, до которых ваше государство ещё не дотянуло свои руки. Но радость в том, что Светлая Империя тоже не знает о вашем существовании.       — Чего? Какая нахрен радость?       — Не думаю, что вы хотите ещё врагов. У вас свои тучи. У нас свои.       — Они вам докучают?       — Как сказать. До нас добраться непросто. Перемещаться по Риниасу довольно трудно, ты это сам знаешь.       Фил молча кивнул.       — Но бывает, что их корабли заплывают в наши воды — приходится сражаться. У них очень сильный… как вы это называет. Точно! Флот.       Ригер с интересом слушал про внутреннюю политику эльфов, в каком-то смысле приземлённую и отсталую. Эльфы Риниаса не сражались за недостижимую идею или идеологию — они шли в бой с мечами за своего короля, за жизнь, за земли — даже за еду. Похожи они были лишь в том, что эльфами в латах и с мечами командует король, а магами и эльфами СОМа — вождь, генеральный секретарь.       Но тут Фил задумался.       А чем же власть монарха отличается от власти генерального секретаря? В чём тут свобода народа от гнёта самодержцев, и где прогресс? В том, что генерального секретаря выбирают? Так этого не делает народ — это внутренняя борьба между политиками. У королей также! Не все троны переходили королям по праву рождения вместе с красивой короной: кому-то приходилось сражаться за них с другими наследниками.       Фил начал видеть много очевидных параллелей, которых почему-то не замечал раньше. Может, просто не хотел их видеть, слепо прислуживая своему «королю»? В армии солдат отучивают много думать, особенно о подобном.       — У меня для тебя кое-что есть, — из омута мыслей его вернул голос Эрвила. Фил даже не заметил, как пришёл с ним какой-то странный мрачный зал, в котором было самого разного кованного оружия, видимо, как обычного, так и магического. Несмотря на то, что помещение тонуло в собственных тенях, Фил мог видеть, как лезвия, каким-то образом напитанные магией, поблёскивали, словно приветствовали нового гостя.       Со стены Эрвил снял меч, который в прямом смысле запел странным, но мелодичным голосом, оказавшись в руках у эльфийского короля. Он осторожно вложил оружие в ножны, украшенные драгоценными камнями под стать такому же дорогому оформлению рукояти, напомнившей Филу кожу дракона. Навершием эфеса служил массивный сапфир. Эрвил протянул меч Филу, сказав:       — Это Энцелад, когда-то он принадлежал твоему отцу. Он сам выковал клинок из фениксерия. Это…       — Да, я знаю, что это, — прервал его Фил, его голос немного дрогнул: фениксерий — редчайший металл, он практически не встречался на Титании, но его можно было раздобыть на Риниасе. А всё дело было в том, что: — Это магический металл.       — Верно. Это твоё по праву. Этот меч с характером. Он мало кого признает. Магия — она живая, у неё есть чувства, память, и сталь эта такая же.       Фил с осторожностью принял подарок от Эрвила. Эльф готов был поклясться: меч дрожит! Он вынул его на одну треть из ножен — клинок засиял фиалковым огнём и издал приятный для ушей гармоничный музыкальный звон.       Только вот Ригер ума не мог приложить, как будет использовать эту вещицу. Многие маги в СОМ, помимо рядового войскового оружия, использовали различные магические артефакты, так было принято. Немало было эльфов, которые применяли в бою магические луки, мечи, кинжалы и прочее — обычное дело. Но Фил разве что использовал магическое кольцо, которое передал не так давно Эрине. В остальном ему доставало автомата с магическими зарядами, собственных сил и изредка работы руками с магией, что концентрировалась вокруг. А тут меч, и явно непростой: через клинок прямо ему в руки текла ощутимая сила, меч и правда казался живым. Это определённо серьёзное оружие.       — Немало времени у меня уйдёт, чтобы научиться им пользоваться, — вслух поразмыслил Фил.       — Это легко.       — Может для вас. Вы тут с пелёнок с мечами бегаете.       — Ты такой же.       Фил вздёрнул бровь, с недоверием поглядев на Эрвила.       — А ты не помнишь? Когда ты был совсем маленьким, ты тоже охотно размахивал деревянными мечами, когда оказывался здесь, — Эрвил припомнил это с усмешкой, но доброй и незатейливой, вспоминая какие-то приятные времена. Фил же немного скукожился от неловкости и тяжкого бремени осознания того, что он-то этого не помнил, как и прочего, что связывало его с детством, с роднёй на Риниасе, с отцом. Фил всё же осмелился спросить:       — Интересно, почему я этого не помню?       Эрвил задумался, поглаживая подбородок. Его брови сблизились у переносицы, придавая ему весьма озадаченный и серьёзный вид.       — Наверно, это всё Феанфил. Он что-то говорил на эту тему…       Фил в изумлении расширил глаза. Эрвил продолжал:       — Он, на самом деле, очень переживал по этому поводу, что ты немного не такой, как остальные дети.       — Какой не такой?       — Мне думается, он имел в виду то, что ты жил на два мира. Совсем не помнишь? Не думал, что Феанфил мог так сильно влиять на сознание разумных созданий. Я сам-то немногое знаю о таких, как вы, но я знаю, что он мог влезть кому-нибудь в голову, а что ещё — не знаю. Но мысли он читал отменно, не так как вашему государству покорный народ... как же их... вихар из Вихарии, точно. Они только эмоции твои ощущают, какую-то общую суть мысли, а вот Феанфил же мог говорить с тобой, не открывая рта. Он так общаться любил больше всего. Из-за этого братишку порой принимали за немого, а он и рад был подыграть. Даже в стане врага, когда сошёлся с твоей матерью, прикидывался немым местным эльфом: он-то всех по мыслям понимал и кивал в ответ, как дурачок. Хотя почему «как»…       Филу только и оставалось, что хлопать глазами. Ну да. Телепатия. Он ощутил это на себе во время битвы с Адрианом. Разговоры внутри головы, словно по рации, образы и ведения, подобные снам — это точно всё телепатия недостижимого и непостижимого уровня даже до упомянутых Эрвилом вихарцев: даже они не могли в прямом смысле читать мысли, общаться с кем-то таким образом и тем более рисовать настолько чёткие и яркие видения. Считывание эмоций, определять правду и ложь, и частичный телекинез — это их предел.       Ригер хотел узнать всё о своих способностях, о таковых у отца, откуда это взялось, и почему остальные члены его эльфийской семьи не владеют ничем подобным. Но очевидно даже Эрвил не владел такой информацией, хотя и знал куда больше Шарлотты.       — Иногда мне казалось, что Филэ может заглядывать в будущее, — добавил Эрвил, поглядев куда-то в сторону. — Он говорил о большом зле. И вот объявился этот Адриан. Как объявился, — Эрвил словно сам запнулся о свои слова, а потом довольно строго отчеканил, озвучив что-то крайне неприятное: — Он сам его создал.       Фил ошарашенно уставился на Эрвила, чуть не выронив меч из рук, но в последнее мгновение он рефлекторно ухватился за магический артефакт крепче. Эльфийский король не стал ждать расспросов: — В одном из своих видений и среди множества поисков ответов на вопросы, как снять проклятие с драконов, Феанфил узнал, что это можно исполнить лишь уничтожив носителей души Меридианы. Он не хотел этого, но верил, что другого пути нет, но в самом его конце он породил существо, способное дать ему отпор.       История вырисовывалась более детально в голове Фила. Он постепенно начинал понимать, что к чему, и как Адриан, прежде числившийся в армии "драконьим командиром" вдруг стал чем-то сродни божеству.       — Сила не уходит. Магия не исчезает, — продолжал Эрвил, но теперь его голос звучал жутко и мрачно, — она покидает плоть и ищет кусочек от себя, чтобы воссоединиться с ним и не потеряться до тех пор, пока не родится новый сосуд. Там связь с целой династией, и чтобы эту связь разорвать, и навсегда освободить целостный поток энергии, необходимо вырезать всю плоть. Адриан искал свою дочь, чтобы обрести полное могущество. Это ты, думаю, уже и сам понял. Не думай, что он сдался. Он ещё себя покажет.       Фил только и мог крепче сжимать меч в ножнах. Он понимал мотивы Адриана, и почему ему нужна была Эрина. Но тревогу вселяло и то, что даже эльфов Риниаса это беспокоило. На что всё же будет способно существо, не просто состоящее из магии и горящее точно жёлтая звезда в небе, но и способное подчинить своей воле свирепых огнедышащих монстров.       Даже сейчас Адриан не на пике своих сил представлял угрозу всему Союзу Объединённых Миров. И Риниасу. Но где его искать? Где он мог спрятаться? У Фила голова разболелась от мыслей. Но очевидно, что где-то среди людей, тем самым спрятавшись за их спинами.       Касенеда знал, что ни партия со своими целями, ни самонадеянный Фил, преисполненный желанием не только защитить простых граждан, но и свою драгоценную Эрину, не осмелятся бить по городам.       — А нам остаётся только ждать, — мрачно добавил Эрвил, проведя по тянущемуся вперед верхнему острию алебарды, покоившейся на каменном столе. — А ты всегда носи меч с собой! Он сбережёт тебя и твоих близких. Это больше, чем просто магический меч, Фильхиор.       — Кто бы меня ещё научил им пользоваться, — сорвалось с губ Фила, и звучали его слова так печально, будто бы подростку вручили дело непосильное для него, которое он никогда не делал и вряд ли справится без чьей-либо помощи.       Но Эрвил ему улыбнулся, так мягко и снисходительно, но в его мимике прослеживалось что-то едва уловимое, хотя последующие слова всё Филу прояснили:       — Попроси Альнею. То есть Фриду. Она отличный мечник.       Фил скорчил настолько недовольное лицо, насколько позволяли мышцы его лица, причём, это было абсолютно непроизвольно и неконтролируемо.       — Учиться у врага нестыдно, Фильхиор. Стыдно не учиться! Какая разница, как, если нужно победить?       Эти слова отозвались Филу. Его лицо тут же приняло нормальный вид. Этот тон, эти слова — сама мысль — всё это напомнило ему о капитане Ринэле.       — Хорошо. Я попробую. Но не обещаю, что всё же обращусь именно к ней.       — Твоя воля, дорогой племянник. Пойдём же. Мне нужно ещё многое тебе рассказать и показать.       — Боюсь, не смогу остаться тут надолго. Всё-таки у нас глубокая ночь, а утром у меня свои обязанности. Меня хватятся, и последствия могут быть серьёзными, если я пропаду. Но я бы ещё вернулся, — Филу потребовалась капелька храбрости, чтобы озвучить своё желание.       Эрвил ему снисходительно кивнул.       — Понимаю. Тогда тебе стоит отправляться обратно. Мы и так много всего обсудили. Думаю, тебе будет, о чём поразмыслить до следующей нашей встречи. Я буду счастлив в следующий раз увидеть твою мать.       Фил сконфузился.       — Я ей передам. И ещё одно. Вы хорошо владеете телепортацией?       — А кто по-твоему большую часть драконов вернул на Риниас, когда ты победил Адриана? Конечно, я! Но разве ты не умеешь?       — Плоховато выходит.       — Я тебя понял.       Без лишних слов и каких-то затянутых прощаний Эрвил вернул Фила обратно, но не на пустынный берег, а на побелевший от снега остров, тишину на котором рассекал свистящий ветер. Отсюда утомившемуся эльфу уже предстояло самому дойти до дома, таща в руках меч, который время от времени странно вздрагивал, словно и правда живой. — С тобой мы ещё разберёмся, — сказал Фил мечу со своим именем — Энцелад, — который снова отозвался ему лёгкой дрожью и теплом.