***
— Вот меня ебет один вопрос: С какого хера мы должны учить философию на факультете архитектуры?! — Чан уже настолько плох, что это единственное, что тебя ебет? — Ха-ха, смешно, хён. Щас описиюсь от смеха, — с каменным лицом произнёс блондин, — Чан трахается достаточно хорошо, чтоб превзойти Кристиана Грея. — Ликс, не думал, что ты увлекаешься садо мазо, грязный извращуга, — сузив глаза подстебнул друга Минхо. — Сказал извращенец, сующий себе вибраторы в течную задницу, — за спиной Феликса выросла массивная тень его партнёра. Банчан развернул блондина и соприкоснувшись с ним губами, произнес, — Привет, солнце. — Блять, у меня щас завтрак полезет наружу! — Что за заявления, Хо? Ты не залетел ли случаем? — с издевкой спросил Феликс, прикладывая указательный пальчик к невинно надутым губам. — Ага, тройней… После случая в клубе прошла мучительная неделя течки. Самые жестокие семь дней в жизни Минхо. Когда в клубе он встретил Джисона, тот без лишних слов отправил омегу домой, сказав, что со всем разберётся сам. Больше они не пересекались из-за состояния старшего. Если пытаться описать то, что происходило с Минхо, можно сойти с ума от одной мысли об альфе, которая появлялась в его голове каждые пару мгновений. Водоворот воспоминаний путался и менялся из-за затуманенного сознания Минхо. Он уже не понимал где реальность, а где сладкий сон. Сон, где Хёнджин втрахивает его в стену во всех позах камасутры. Был ли реален их секс, и существовал ли вообще этот богоподобный альфа? Ответа на этот вопрос Минхо не знал. Желание доходило до скулящих криков и мокрых насквозь простыней. Не спасали ни вибраторы, ни резиновые члены. Заполнить пустоту внутри мог только Хёнджин, пропавший с поля зрения омеги на неопределённый срок. Но парень пытался, он надеялся на то, что сможет справиться и сам, без чужой помощи. Раньше же мог. Точно так же страдал, кончал, тёк и изнывал от желания. «Или не так же?»***
Сеульский национальный университет жил своей жизнью. Студенты куда-то спешили, боясь опоздать, а преподаватели со стороны наблюдали за этим с улыбкой. Они были такими же в свое время. Погода не могла не радовать яркими солнечными лучами и лёгким осенним ветерком. Всё словно шепчет о прекрасном продолжении дня. Минхо надеялся на такой исход, ведь это первый день на учёбе после каникул и недельного больничного. Учителя могли не понять его состояния, ворча на то, что парень разленился и не хочет учиться. Но Минхо хочет, честно. Он просто не способен остановить такой естественный процесс, как течка, да и подавители в последнее время почти не действуют на него. Омега даже обращался к лечащему врачу со своей проблемой, но в ответ получил лишь слова о невозможности увеличения дозы препаратов. «- Ты же и сам понимаешь, что это может привести к плохим последствиям, — снимая очки, устало потирает глаза бета, — Организм стрессует, перестраивается. Подожди немного. — Хорошо, спасибо, Чонин-хён, — с поклоном сказал Лино.» Поэтому больничный — вынужденная мера для Минхо, к которой в последнее время он прибегает слишком часто. Странно, но за неделю его отсутствия в универе произошло не мало событий: препод по философии свалил в декрет, а на его замену пришёл неизвестный для Лино красавчик — альфа. Говорят, он стал идолом среди студентов омег. Покорил не только красотой, но и манерой общения. Сказать, что Минхо заинтересовался — ничего не сказать. Но вместе с любопытством зарождалось и волнение, ведь, по словам лучшего друга, препод валит не по детски. — Я блин всего лишь печатал смс-ку Чану, а этот шкаф заставил меня переписывать все философские высказывания Канта в последние годы жизни! Меня так ещё никто не дрючил, — с возмущение высказался Феликс по дороге на пару по философии, — Хорошо, что ты вернулся! Щас я ему этой тетрадкой, по хребту и надаю. — Ты похож на хомяка, когда злишься, — с интересом отметил Минхо, потягивая из стакана кофе, — Сразу после твоей выходки тебя выгонят из универа за скверное поведение. Не жди моей помощи, учёба важней. Конечно, Ликс понимал, что друг говорил не серьёзно, когда пожимая плечами продолжил дорогу в аудиторию, поэтому лишь посмеялся и с разбегу запрыгнул на плечи старшего. Минхо опешил от неожиданности, но быстро пришёл в себя и подхватил друга под коленями, чтоб тот не грохнулся своей великолепной задницей на жёсткий пол. Ночных приключений этой пятой точке более, чем достаточно. Заходили они в аудиторию в таком же положении, однако в первую же минуту смех со стороны Минхо затих, а его глаза уставились на до боли знакомую спину. Не верит и не хочет верить в то, что знаком с владельцем спины, обтянутой в темную водолазку. Но светлые длинные волосы и крепкие бедра в чёрных брюках с каждой секундой все больше подтверждали этот факт. Правда прическа у мужчины сменилась с чарующих волн на леденящие душу прямые локоны. Он словно фото с обложки журнала. «Нереальный» Секунда, и новый главный секс символ универа поворачивается к прибывшим студентам с заинтересованным взглядом. В этот момент Минхо замечает очки в тонкой золотистой оправе, скрывающие уставшие глаза. Этот шоколадный омут стал его личным адом с прошлой недели. Они снились омеге каждую ночь, заставляя его просыпаться в бреду и менять испорченное нижнее белье. В последние несколько дней Лино это так надоело, что он решил спать без трусов, ведь платы за электричество после стольких стирок выходят не малые. — Доброе утро, мистер Хван! Я принёс то, что вы мне задали, — с язвительной улыбкой произнёс Ликс, прижимаясь ближе к спине оседланного друга, — Хо, подойди чуть ближе. Ты же ещё не знаком с нашим новым преподавателем философии? — Ликс, слезь. — Ну блииин, тебе что, сложно сделать пару шагов? — Феликс сложил губы в трубочку и наклонился к уху друга, из-за чего все в аудитории зашумели, — Пожааалуйста… — Ли Ёнбок, слезь с меня по хорошему, — сухой, безжизненный голос друга напугал Феликса, а официальное обращение доказывало серьёзность ситуации. Поэтому младший последовал словам Минхо и спрыгнул с его спины. Омега выпрямился и посмотрел на своего «случайного» партнёра. Шоколадные глаза следили за каждым движением Лино, цеплялись за вздымающуюся грудь и шаловливый язык, облизывающий пересохшие от волнения губы. На лице Хёнджина не было ни одной эмоции, руки сложены в передние карманы брюк, а голова слегка наклонена в правую сторону, из-за чего пшеничного цвета волосы спадали на драгоценное, словно главный бриллиант континента, лицо. Минхо тяжело сдерживать восхищенный вздох, этот парень выглядит ещё лучше, чем он помнит. Мистер Хван совсем не похож на все ещё угловатого Минхо, одетого в обычную белую футболку с глубоким вырезом, толстовку и потертые джинсы. Ему казалось, что он не стоит даже лакированного ботинка мужчины, на которого дрочил сутки напролёт. — Здравствуйте, мистер Хван, меня зовут Ли Минхо, студент второго курса архитектурного факультета. Позаботьтесь обо мне! — Здравствуй, Минхо. Надеюсь, ты из внимательных студентов, а не как твой друг, — с этими словами Хёнджин отвернулся и продолжил разговор с остальными студентами. Минхо думал, что альфе безразлично его присутствие, или он не помнит его лица. Все же было темно, они возбуждены, взгляд затуманен… Всё возможно. Должна же быть причина такого безразличия. Но ни Минхо, ни сам Хёнджин не знали этой причины.***
Пара прошла спокойно, все студенты слушали Хвана с замиранием сердца, словно он признавался им в любви. Даже альфы таяли от милой улыбки преподавателя, когда он рассказывал истории из прошлого. Минхо тоже плавился. Ловил каждый взгляд Хёнджина, замечал даже самые маленькие мимические морщинки, когда тот смеялся, либо хмурился, но не показывал своего интереса на публику. Лино прятал взгляд под толстовкой, а в уши вставил наушники для видимости безразличия. Однако никто не знал, что за этим неприступным образом скрывается хрупкий омега, вслушивающийся в тихий и размеренный тон преподавателя. Голос Хёнджина действовал, как наркотик. Дарил наивысший приход. Губы, двигающиеся во время речи, завораживали. Их хотелось целовать снова и снова, как той ночью. Руки, крепко сжимающие маркер, когда-то ласкали Минхо, касаясь каждого миллиметра его тела. Хотелось отдаться ему прямо сейчас, без лишних слов и объяснений. Вот, что чувствовал Лино, когда смотрел на своего преподавателя, искусно рассказывающего что-то о философах древнего мира. Да, с таким мужчиной абсолютно каждый был бы отличником. Ну, или наоборот, стал бы самым плохим студентом, чтобы оставаться с этим суккубом наедине после занятий. Но Минхо не один из них. Он довольствуется малым — смотрит издалека. — Студент Ли, какого из философов раннего нового времени вы знаете? — голос Хёнджина отвлек Минхо от созерцания. — Нуу, мне нравится Томас Мор с его «Утопией», — неуверенно произнёс Лино. — Интересно, — мистер Хван прикусил кончик маркера и проигнорировал громкие вздохи омег, — Продолжим. Философия во все века была тесно связана с политикой, поэтому... Дальше Минхо уже не слушал, заполняя свое сознание длинной шеей и сильными руками преподавателя. Так блять, успокойся, ты че, как течная сука то?! И все, в голове омеги тишина. Ничего и никого, кроме этого дьявольского альфы с горьким запахом кофе. Это продолжалось до конца пары, пока Феликс не отдернул друга из мыслей и не повёл в столовую. Присев за свободный стол, они перекусили, обсуждая проект для зачетной работы. Минхо по максимуму старался увести разговор от пары по философии, чтобы не проболтаться младшему о безумной ночи. Ещё не время, Минхо пока не разобрался в себе, чтобы раскрыть эту маленькую тайну лучшему другу. И Лино благодарен Феликсу, что он не лезет наперёд с расспросами о поведении друга и не пытается выпытать никаких любопытных моментов. Ликс просто ждёт момента, когда Минхо созреет и сам придёт к нему. А то, что он придёт, друг знает точно. Лино порой задумывается о том, как же сильно повезло Банчану с истинным, ведь у Феликса не только характер, но и внешность превосходит большую часть универа: миловидный омега среднего роста с шикарными блондинистыми волосами и карамельными глазами. Запах у него был такой же — солёная карамель, что покоряло пол кампуса альф. Но никто из них не осмелится даже подойти с подобным романтичным настроем к омеге, ведь он помечен лучшим студентом с юридического факультета. Если вспоминать про парня Феликса, то можно сказать, что Банчан настоящая секс машина. Он полностью оправдывает свою принадлежность альфы, обладая широкими плечами и крепким телом. Его дурманящий запах виски теперь с головы до ног окутывает Ликса, почти полностью перекрывая естественный аромат омеги. Вместе эти двое смотрелись так гармонично и мило, что Минхо порой тянуло проблеваться. Но это скорей от зависти, чем от переизбытка ванили в отношениях друзей, ведь у самого Лино личной жизни не было от слова совсем. С последним парнем он расстался года два назад, после чего не связывался ни с одним альфой или бетой в романтическом плане. ЧанЛиксы, как друзей Минхо прозвали в университете, вели себя, как замужняя пара, прошедшая и огонь, и воду, и медные трубы. Банчан старше Феликса на два года и учится на выпускном потоке, поэтому, в силу своего возраста, он более спокойный и сдержанный. Такой заботы, что омега получает от истинного, он не чувствовал никогда. Частые звонки, поддержка во время экзаменов, теплые объятья и жаркий секс. Даже нечастые ссоры у них кончались в постели, после чего пара вновь становилась гармоничным союзом тепла и уюта. Это ли не идеальные отношения? Минхо же только радовался за счастье друзей и желал всего самого наилучшего, обещая отплясать стриптиз на их свадьбе. Однако свою половинку он так и не нашел, что не слишком воодушевляло омегу. Точнее, он думал, что её и вовсе нет, так как никто не мог выдержать характер Хо. Так было до недавнего времени. Та ночь в клубе пробудила в омеге что-то непонятное. Лино даже в гугл залез, пытаясь понять что с ним, но на просторах интернета пишут лишь какую-то херату про влюбленность и истинность, которую омега отметает сразу же. Влюбился? После одной ночи? Пиздёж, это не в стиле Минхо. Про истинность он и вовсе молчит. Аромат альфы не повалил его с ног, да и Хёнджин не смог почувствовать запах Хо. Все, что было — дикая и возбуждающая смесь феромонов и отменный секс, за который омега поставил бы сто баллов из десяти. После перекуса у друзей было еще две пары, прошедшие слишком быстро по мнению Минхо. Обычно они длятся годами, а тут закончились за пару мгновений. Возможно, ему так показалось из-за вороха мыслей в голове, с которым он пытался разобраться. Даже если и так, то это не столь важно, ведь теперь омега может вернуться домой, в свою любимую небольшую съёмную квартирку недалеко от универа. В своих мечтах Минхо уже проехал три остановки на автобусе, прошел по небольшой тропинке и поднимался на седьмой этаж. Он уже стягивал надоевшие брюки и толстовку, заваливаясь на кровать. Однако в жизни все немного не так. Жестокая реальность обрушилась на омегу в тот момент, когда выходя с другом из здания университета, Лино заметил отсутствие наушников в кармане. Парень обыскал все, что только мог, но ничего не обнаружил. И тут он вспомнил, что оставил пропажу на столе в аудитории во время истории архитектуры. Поэтому, попрощавшись с Феликсом, парень пообещал отписаться друзьям по приходу домой и направился обратно в громоздкое здание. Путь до кабинета кажется слишком длинным без сопровождения музыки или болтовни Ликса. Несколько поворотов, лестница на второй этаж и снова длинный коридор. За два года обучения Минхо выучил весь универ почти наизусть. Где-то здесь он впервые покурил на первом курсе со знакомыми старшекурсниками, после чего долго не мог завязать с вредной привычкой. Через пару поворотов есть закуток, в котором Минхо порой отсиживается, прогуливая надоевшие пары. Там довольно мило и уютно. А еще есть музыкальный кабинет. С вокалом у парня конечно не очень вяжется, но вот на пианино немного играть омега умеет. Иногда он позволяет себе прийти туда в тайне от всех и потеряться на пару часов. За несколько метров от аудитории Минхо понял, что в помещении кто-то уже есть. Так как было слишком темно, и кабинет освещало лишь несколько небольших ламп, опознать стоявших получалось с трудом. Понятно лишь одно — в такой интимной обстановке происходит что-то до боли интересное. А жопа у Лино горит на приключения. Поэтому, в какой-то момент, любопытство пересиливает чувство уважения личного пространства других людей, и Минхо заглядывает в кабинет через слегка приоткрытую дверь. Увиденное потрясает омегу до мурашек по коже, и почему-то становится больно. В помещении находится преподаватель Хван и Сора, однокурсница Минхо. Девушка стоит непозволительно близко к Хёнджину и что-то яро рассказывает. Было видно, что речь идет далеко не о ранней философии нового времени. Не понимая зачем он это делает, Лино словно в трансе прислушивается и понимает, что девушка признается преподавателю в симпатии. Хёнджин молчит и совсем никак не реагирует, и это почему то ранит Минхо. «Она довольно симпатичная, да и не дура вроде… Почему я себя так странно чувствую? Мы всего лишь переспали. Ничего более!» — Прости, Сора, но я твой преподаватель. Мне тридцать лет в конце концов. Эти отношения мне не интересны ровно так же, как и ты в романтическом плане. Поищи своего ровесника и заведи здоровые отношения с ним, так будет лучше для тебя, — Хёнджин успокаивающе положил руку на плечо плачущей девушки и разбил ей сердце. А вот у Лино от сердца отлегло после услышанного. Когда Сора в слезах срывается к двери, Минхо еле успевает прятаться за углом, чтобы не раскрыть своего присутствия. Спустя несколько минут он возвращается на то место, где стоял и собирается уже было постучать, но не успевает даже кулак занести, как дверь резко распахивается, и сильная рука затаскивает Лино в аудиторию. — Подслушивать не хорошо, студент, — прижимая омегу к ближайшей стене, прямо в губы Минхо произносит Хёнджин. — Подслушивать что? Я пришёл за наушниками, мистер Хван, — акцентируя внимание на фамилии преподавателя, невинно произносит Минхо. Да, он рад, что девушку отшили, но это не значит, что омега тут же рванет в объятья старшего. Тем более, между ними ничего нет. Преподаватель просто прижимает своего студента к стене, распаляя его губы обжигающе горячим дыханием. Все абсолютно по хрестиански. — Ну, раз ты пришёл лишь за наушниками, то можешь быть свободен, — отходя от студента сказал Хёнджин. В этот момент омега хотел разрыдаться от несправедливости и начать просить прощения за то, что съязвил, умолять мужчину вернуться в прежнее положение. Слишком приятно чувствовать его тяжёлое дыхание и ощущать горький аромат. Но гордость и воспитанность (да-да, ага) не позволили этого сделать. Минхо с тихим вздохом отошел от стены и направился к последнему ряду, где они обычно сидят с другом. Наушники благополучно лежали на привычном месте и ждали своего хозяина. Забрав вещь, Лино развернулся на пятках и врезался в твёрдую грудь профессора. Хёнджин напирал на парня всем телом, заставляя прогибаться в спине, почти касаясь стола. Голова альфы наклонилась к шее Минхо, а его нос провел длинную дорожку от ключицы к уху и глубоко вдохнул сладкий запах, словно это был самый дорогой наркотик. — Ты пахнешь, как ванильное мороженое, — горячий язык Хёнджина прошёлся по шее Минхо, — Мне нравится. — Вам не кажется, что вы переходите черту, преподаватель? — Один раз, как говорится, не… — В вашем случае эта закономерность не работает, — руки уперлись в крепкую грудь, пытаясь отпихнуть от себя альфу. Мужчина лишь засмеялся и, обхватив обе руки омеги своей ладонью, повалил его на стол, постепенно забираясь под его футболку, — Эй! — Ты похудел, — проходясь по хрупкой талии Минхо, произнёс Хван, — не мог есть из-за меня? Минхо хотел съязвить, но язык не поворачивался, ведь это правда так. Он почти не ел из-за течки и мыслей о мужчине, вытрахавшем из него всю душу. Нормальный обед у него выдался только сегодня, и то из-за надзора друга. Но Минхо не мог потешить самолюбие Хвана и подтвердить его мысли, поэтому он лишь хмыкнул и отвернул голову. Подобные действия рассмешили Хёнджина, ведь парень под ним выглядел слишком мило. Смешок альфы Минхо никак не воспринял, решив проигнорировать всякие взаимодействия со старшим. «Может он сам отстанет, если я буду бревном». Но не тут то было, свободная рука профессора разместилась на тонкой шее Лино и с силой сжала её, контролируя мощность нажима. Полурык альфы заставил тонкую натуру парня вздрогнуть всем телом и повиноваться силе доминанта. — Не смей меня игнорировать, — на секунду Минхо показалось, что глаза Хёнджина из шоколадного стали красными. — Это мой обычный вид, — тихо и податливо. Мог бы произнести Ли, если бы не продолжил нарываться, — который между прочим вас не касается, мистер Хван. — Ты сам напросился, — прошипел Хёнджин и заткнул парня под собой жестким и властным поцелуем. Пальцы сдавливали горло омеги так, что тот еле успевал ловить ртом воздух во время поцелуя. Но боли не было, Хёнджин всё держал под контролем даже в такой момент. Языки парней сплетались в диком танце, аккомпанементом которого были развратные звуки, неподходящие для приличного учебного заведения. Казалось, что они съедят друг друга от перевозбуждения, если не продолжат прелюдию. В какой-то момент Хёнджин неосознанно ослабляет хватку на руках Минхо и парень вырывается, обхватывая освободившимися конечностями шею профессора. Пальцы на шее Ли пропадают и вновь оказываются под футболкой младшего. Точное соприкосновение холодных фаланг с горячими от возбуждения сосками омеги доставляют наивысшее удовольствие во время взаимодействия. Холодок проходит по всему телу, а стон вырывается прямо в поцелуй. Ноги Минхо уже давно покоятся на талии Хёнджина, обхватив её с неведомой ранее силой. Член профессора трется о промежность младшего прямо через джинсы, имитируя половой акт. Четкие и размеренные толчки напомнили о той ночи, когда между парой не было даже самого крохотного расстояния. Хотелось повторить. Разорванный поцелуй и горячие губы на вставших сосках доводят омегу до высшей точки наслаждения. Минхо кончает прямо там, на заднем ряду в кабинете истории архитектуры. Кончает в любимые джинсы без единого прикосновения к младшему товарищу. И этот факт невыносимо смущает. А еще он отрезвляет затуманенный взгляд Ли, помогая в секунды выстроить всю цепочку событий. Он снова сглупил и пошел на поводу у инстинктов. Снова накосячил. Толчок, и профессор ошарашено отстраняется, неосознанно открывая младшему путь к отступлению, чем тот и пользуется. Не поправляя задравшиеся футболку с толстовкой, парень выбегает из кабинета с единственным словом на устах: «Забудь». Забудь ту ночь, этот вечер, те чувства, что начали зарождаться, те эмоции, раздирающие сердце. Всё. Просто забудь. И даже не понятно к кому он обращался: к Хёнджину, или к собственному сердцу.