***
Золотые кудри друга, Робби спутал с завявшими цветами в школьном дворе, но когда из-за каменной изгороди выглянула голова, всё прояснилось. Признаваться Тому в причине задержки мальчик не осмелился. Они поплелись к дереву в самом углу забора, встали в глубокую тень и присели на сломанную скамью. Сюда ученики не ходят – Том рассказал эту школьную тайну новому другу, и они оба решили, что будут прятаться тут в любое время. Угол был действительно нелюдимым. Забор был каменным, высотой, как два взрослых человека, тёмный, замшелый. Блеклая от осенних холодов трава только тут была не скошенной, поэтому выглянувшие из-под земли корни старого клёна чуть прятались в ней. Из-за небольшой возвышенности, такого себе горбика, на котором стояло дерево, оно казалось ещё куда величественнее. Пожелтевшие листья стремились припасть к холодной земле, но их густота на ветвях не позволяла дереву облысеть вовсе. От деревянной лавочки осталась только скамья, а от спинки одна тоненькая доска, которая висела на ржавом гвозде, и совсем скоро грозилась припасть к другим, которые никто так и не забрал с земли. Рядом возвышался старинный одинокий фонарный столб, с давно не зажигающимся фитилём внутри. Вокруг ничего не было. Только за забором густо насаженные деревья создавали ещё большее уединение. Здание школы стояло не близко, но в этой части никто не ходил. Она была тёмной и имела не менее мрачную история. Том рассказал, что раньше, это было любимым местом одного ученика, очень странного и скрытного. Он редко заводил друзей, и стремился уединиться с ними под этим самым клёном. Всё было хорошо, как казалось другим, но друзья его были не вечными. С ними, один за другим, что-то происходило. Кто-то пропал, кого-то нашли бездыханным... А потом школьный сторож стал замечать, что каждую ночь, после потери какого-то своего нового друга, тот ученик приходил на это место, лез на столб, зажигал фонарь, и сидел но этой лавочке под кроваво-красным светом. Убийцей его не признали, полиция так ничего и не выяснила, а вот за мальчиком так и остался тёмный след. Его считали проклятым, никто и не подходил, не смотрел в его сторону. А потом он и сам пропал. Никто не знает, ушёл ли он куда, или же покончил с собой, но тела не нашли. Сам Том в эту легенду не очень верил, искал научные объяснения, и даже ссылался больше на тот факт, что парень мог под давлением на кого-то работать и искать жертв. А потом совесть замучала. Или же следил кто-то за ним, не ясно. Друг даже попытался напугать Робби тем, что он, быть может, тоже заманивает под этот старый клён новых друзей, а потом избавляется от них. Он понимал, что его статус в школе, неимение друзей и сблизившийся с ним Роб, очень сильно подливают масла в пламя, вокруг которого они рассказывали друг другу страшные истории, но сын шерифа не настолько был глуп, или впечатлителен, чтобы верить в такое. Страшно не было. Робу нравилось это место и он не видел в нём ничего тёмного. Призраки тут не летали, кровью не пахло. Даже следов от той истории нет, разве что фонарь, что и правда был красным. Но какая уже разница? Люди сейчас умнее стали, не ведутся на всякие сказки и переписанные истории для непослушных деток. Подчинялись им только ради городских традиций, чтобы косо никто не смотрел. И эти самые традиции друзья нарушили, и впринципе собирались нарушать и дальше, раз ничего страшного, и правда не случилось. Мальчики сели на лавочку, достали сэндвичи и наслаждались. Робби явно что-то беспокоило, ещё с утра Том заметил это, и до этого момента покорно ждал, что друг расскажет. Он видел, как тот мучается, что сомневается в своих мыслях, поэтому торопить не старался, подавляя любопытство, ждал пока Роб соберётся с мыслями. И он дождался. – Мне вчера отец такое рассказал, – казалось, даже без вступления озвучил Робби, пережёвывая кусок хлеба. – В городе тела находят, с татуировками формул наркотиков. Давненько уже. Папа считает, что кто-то варит новые виды, а люди, которых они нашли, были, что-то вроде дегустаторами. Мне стало очень интересно, но отец не хочет ничего больше рассказывать, хотя я бы помочь мог. Можно ведь обыскать окрестности, где тела находили. Лаборатория может быть где угодно. – Чего не предложишь отцу? – Не послушает, – отмахнулся Роб. – Скажет, чтобы нос не совал не в своё дело, ещё и подзатыльник пропишет, если спорить начну. Тут нужно по-другому, как-то тихо всё решить, чтобы он не знал. Я ведь даже встал сегодня рано утром, чтобы в кабинете у него порыться. Папа спать любит, если разбудить его раньше восьми, весь день будет надутый ходить и кричать на всех. Вот я и воспользовался, нашёл вчерашние его записи, фото даже сделал. – Покажи! Робби и не думал скрывать. Помощь ему нужна была, а Тому он доверял тут, как никому другому. Даже несмотря на короткий промежуток времени, который они общаются, как-то так получалось, что Робби не стремился оттолкнуть нового друга, как это обычно происходило. Он хотел, чтобы Том был рядом в любой ситуации, чтобы поддерживал его, и он готов был делать всё то же самое. Наконец, за долгие годы у него появился нормальный... что уж там, хороший друг, который готов пойти с ним куда угодно и за чем угодно. От этого на душе теплело. Из кармана Роб вынул телефон, разблокировал его, как-то растерянно открыл галерею и вывел на экран фото с последним телом. Глаза Тома так и округлились, но он тут же скрыл это удивление в перемешку с восторгом. Прочистил горло, отвернулся, подумал с полминуты, а затем заговорил, намного тише, чем до этого, будто даже другим голосом, каким-то загадочным. – Я знаю, что это за место. На окраине города есть старая заброшенная клиника. В прошлом году я гулял там и вдалеке увидел, как туда заходит какой-то парень. На следующее утро я узнал, что его тело нашли неподалёку от того места. Тогда я подумал, что это просто наркоманы там ошивались, но судя по всему, не совсем так это было. Потом его записали, как случай передозировки, рассматривать даже не стали. По сути ведь так и есть, только вот, получается, что это его работа. – Почему шерифу не сообщил? – Я что, сумасшедший, по-твоему? – изумился Том, но не со зла. – Ты бы рассказал кому-то, что после комендантского часа гулял по лесу и стал свидетелем, быть может совершающегося в тот момент убийства. Да, тут уже не ясно что хуже, если тебя найдут и закопают где-то заживо, или дома убьют. Представить страшно, сколько бы мне пришлось ещё в участке проторчать, чтобы объяснить, что на самом деле видел. Думаю, не я один наблюдал нечто подобное, но люди не расскажут, уж поверь, кто бы перед ними не стоял. – И то правда, – приуныл Робби. – А если высказать подозрения отцу, он скажет не лезть в его дела. А поймать кого-то хочется, хотя бы фото сделать. – Что-то я сомневаюсь, что он будет нам благодарен, – но на ходу обдумав слова друга ещё раз, на всякий случай решил убедиться. – А тебе не влетит? – Будем надеяться, что нет, – только пожал плечами Робби, даже чуть безразлично разводя руками. Тогда он огласил: – Нужно пойти и посмотреть то место, ты помнишь дорогу? – Это точно ночью значит. Днём смысла нет. Ты возьми камеру, а я мотоцикл, мне кузен оставил на недельку, покататься. – И ты молчал?! – даже думал обидеться Роб, но воодушевился настолько сильно, что посчитал это пустой тратой времени, которого у них и без того было очень мало.***
Рабочий день выдался не из лёгких, спасла только с годами отчеканенная выдержка и адаптация к любому виду общения. Люси в этом стоило ещё долго практиковаться. Пока Кристофер и глазом не вёл от явно скрывающих правду горожан, его помощница стояла позади, скрывая за профессиональной улыбкой скрежет зубов. Несколько раз она, всё же не выдержала и повысила голос, но Крис не позволил ей выполнять его часть работы. Шериф опрашивал горожан спокойно, безо всяких лишних речей и угроз. "Интеллигент до мозга костей" – не во зло сказано было помощницей, когда они покончили с допросами. Она не могла перестать восхищаться и завидовать той выдержке, которую проявил мужчина. Он ведь детектив, профессионал с большой буквы, а полез в расследование с таким унизительным пунктом, как хождение по городу, по домам гражданских, с целью получения информации. Люсинде его было даже жалко. Не место ему было в такой дыре. Но он был хорошим шансом для всех них. Кристофер прекрасно видел, кто лжёт, кто боится, а кто и правда не знает. А Люсинда, в свою очередь, видела, что шериф распознал. Но никто из них и словом не обмолвился. В маленьком блокнотике помощница записала все подозрительные моменты вместе с личностями, которые выказывали их, с целью вернуться к ним, в случае продвижения расследования. Обвинять без причин никого не хотелось. Кристофер заверил, что они вернуться к ним после того, как осмотрят места, где были найдены тела наркоманов. Быть может люди и правда просто молчат из-за страха перед кем-то более влиятельным, чем шериф города. Когда весь этот кошмар окончился, Крис отвёз помощницу домой, затем заехал в книжное кафе, чтобы поздороваться и пожелать хорошего вечера Рене, после чего, со спокойной душой, отправился к себе. Думать о чём-то кроме хорошего ужина и сна, он не хотел. И, к счастью, дома неприятных сюрпризов не ожидалось. Только хорошие. Робби уже накрывал на стол, аппетитно выглядевшую пасту. Запах приправ рассеялся почти по всему первому этажу. Было приятно наблюдать эту картину. Мужчина снял пальто, кинул его в кресло и пошёл к столу, на ходу поцеловав сына в голову, характерно потрепав тёмные волосы. В том, что ужин будет готов к его возвращению, Кристофер не сильно сомневался. Он знал Роба – тот бы не усидел на месте, зная, что холодильник пуст, а он дома один. Нельзя было сказать, что готовка являлась его хобби, просто так он привык. Не без удовольствия, разумеется. – Спасибо, – сквозь усталость улыбнулся Крис, присаживаясь во главе стола. Робби уселся, как и всегда, напротив, так ничего и не сказав в ответ. Не говорить вовсе до момента, когда отец пойдёт спать, Робби собирался на полном серьёзе. Он понимал, что скажи что-то не так, малейшая, незначительная ложь, может привести к вопросу вплоть до того, что Крис попросту поймёт, что сын затеял нечистое. А Робу это не нужно было. Но это не было выходом. Нужно было брать хитростью. Робби знал, что отец захочет начать диалог, будет спрашивать про школу, да и в общем обо всём подряд, и пока он не начал очередного, ничем не информативного допроса, юноша решил взять штурвал в свои руки и перекрутить всё в свою пользу. – Ты когда-нибудь задумывался, почему в ресторанах подают сначала напиток, а потом уже само блюдо? – вдруг нарушил он тишину. – Это ты к чему спросил? – Кристофер так удивился, что даже перестал жевать – так и застыл с набитой щекой, только обескураженно глядя на сына. Он вообще ничего не понимал. Робби в общем редко первый говорить начинает, а тут ещё и такую чудоковатость ляпнул. – Просто думал об этой, когда-то, а сейчас вспомнил. Меня это беспокоит, – и не то, чтобы Робби лгал. Он действительно, когда-то давно задумывался об этом, но это было после того, как он выпил больше, чем нужно было. Ложью не было и то, что этот вопрос его беспокоил, так как в тот долгий вечер, он потратил много времени, чтобы обдумать этот вопрос. – Ладно у нас, например, вода – можно просить налить ещё и за это не сочтут. Но в Европе… у них же там это платно! – Может быть, потому что напиток “делается” быстрее чем само блюдо. Но не думаю, что ты подводишь к этому. Крис и сам не понял, как попал в сеть, но зато сын его чувствовал себя победителем, раз обезвредил столь сильного соперника. – Вот именно, что подво… то есть нет, не подвожу! Так как логичнее, чтобы они напиток подавали вместе с самим блюдом. – А как скрасить ожидание самого блюда тогда? – попытался найти объясните Кристофер. – Ведь это и есть задача напитка. – Телефоны, пап, двадцать первый век уже! – А сейчас к чему ведёшь? – К тому, что ресторанам не выгодно продавать один стакан напитка. Их задача продать минимум два посетителю, – не унимался Роб. – Поэтому и подают напиток задолго до блюда. Посетитель его выпивает, потом подают блюдо, он его съедает, и хочет чем-то запить. Но тут незадача – нечем. Поэтому и заказывает второй – Послуш… - А некоторые рестораны ещё дальше заходят, запрещая телефоны у себя, – разогнался ещё больше парень. Его целью было запутать, утомить, и это получалось знатно. Отец даже не попытался понять, зачем Робби это всё говорит. – Пишут, что ради общения, но это лишь пол правды. Так как общение вызывает сухость во рту, тем самым напитки перед блюдом быстрее выпиваются. Да и если подать вместе с блюдом, после общения этого будет недостаточно. А если не будет общения, то будет скука. Тем самым напитки могут скрасить эту обстановку, занимая чем-то посетителя. Крис поднял чашку с чаем и смочил горло. Да, Робби прав, общение действительно вызывает сухость. – Погоди, а к чему...? – снова хотел было спросить Кристофер, но ребёнок встал из-за стала и отправился мыть за собой посуду, на ходу, кинув через плечо загадочное: – Подумай над этим, в этом мире загадки кроются под носом. И удалился. Мужчина так и застыл за столом, осознав, что выпил весь чай, но так и не доел ужин. Он, так же обескураженно накрутил на вилку пасту, положил в рот, переживал и проглотил. Пить захотелось снова, и Крис, в полном отчаянии бросил ту вилку на стол, в полголоса выругался и пошёл класть свою порцию в холодильник. Поужинали. У Кристофера было такое же чувство, как, когда напоминают о том, что нужно моргать, или дышать. Только в этот раз, фокус с отвлечением себя на что-то другое не проканает. Такое не скоро забудешь. Как есть то ему теперь...? Робби победоносно залетел к себе в комнату, нарочито громко готовясь ко сну. Он переоделся (дважды), чтобы ночью не будить отца, щёлкнул выключателем так громко, что его должно быть, было слышно и в соседних домах. Телефон он тоже погасил до минимума, отключив звук. Всё должно было указывать на то, что ребёнок утомился за день, из-за чего нёс невыносимый бред и теперь заснул, словно пьяный мужик после долгого вечера. Самая сложная часть миссии, как казалось Робу, была выполнена без сучка. Кристофер ещё недолго возился внизу, но потом прошёл мимо двери сына, негромко заглянул к нему, и убедившись, что он спит, очень тихо поплёлся к себе. Когда в комнате отца закрылась дверь, Робби довольно стянул с головы одеяло, отдышаться из-за нехватки воздуха, после чего победоносно, беззвучно прокричал победное "удалось", характерно задирая руки к потолку. Он думал, что будет сложнее, но отец, судя по всему, был так утомлён за день, что повёлся на тему за ужином, даже без подозрений. Утомить его ещё больше оказалось проще простого. Будто Роб всю жизнь дурил его, и этот раз оказался не исключение. Но раньше такого не удавалось. Большая редкость, когда отец не замечал, что ребёнок пытается его обдурить. Зачастую такое случалось из-за усталости, что подпитывало сегодняшний вывод. Робби чувствовал себя победителем. Даже нет, скорее персонажем какой-то игры, где нужно прокачивать уровень навыка. Он определённо перешёл на новый, только, учитывая способности отца, это был уровень третий, не выше. Для большей уверенности, Робби дождался, пока пройдёт какое-то время, предположительно за которое, отец мог уснуть. Откинув одеяло, парень скрутил одну его сторону так, чтобы казалось, что под ним кто-то есть. Если вдруг ночью заглянет отец, и каким-то невероятным образом поддастся чутью, можно будет оправдаться тем, что он либо вышел во двор из-за бессонницы, либо лунатил. Зависло от сложности ситуации. Но в том, что Кристофер вообще захочет ночью пройтись по дому, Робби был не уверен. Поэтому и стараться не стал. Абы как закрутил одеяло и пошёл к шкафу. Домашнюю футболку он снял, а вместо неё надел черный гольф с высоким горлом. Поверх, Роб одел свою кожаную куртку, с капюшоном. Брюки он нацепил ещё до того, как Крис спать пошёл. И в общем он был готов выдвигаться. Для сигнала о готовности, как и было договорено, юнец дважды моргнуть в окно фонариком, и увидел в ответ трижды сверкнувшие фары, повесил на шею фотоаппарат, закинул на спину портфель и полез в окно. Чтобы не беспокоил, Роб бросил на кровать телефон, а то насмотрелся он фильмов, где звонок, или вибрация срывают всю операцию. Том уже стоял внизу, опираясь на чёрный байк. На руках его были перчатки без пальцев, а вместо кожанки, как у друга, парень одел почти облегающую куртку, как у каких-то шпионов. Робби даже подумал, что друг выглядит очень брутально для своего возраста и повседневного стиля, а сам он, точно новичок в их деле. Но зато камера была у него, а она несла в их миссии самую значимую функцию. Фонарик Робби не спрятал, только сжал его в зубах, пока, словно Тарзан, полез по стеблю обстриженного плюща, до земли. Несколько раз чуть не навернувшись, парень кое-как спустился к другу, и только закатил глаза, взяв слюнявый фонарик в руку и освобождая рот для вопроса. – Готов? – Готов.