Красные фонари

В отдел Крис ворвался злым, и только направляясь в кабинет, не оборачиваясь поманил двумя пальцами за собой Джона, а за ним окликнул ещё и Люсинду. Голос его отдавал грубым басом, напряженная спина увеличилась, и от всего него веяло решительностью и угрозой. — Нам нужно чтобы кто-то совершил заказ на оружие и принял его у курьера. — Не дожидаясь вступительных речей, ввёл в курс дела Кристофер, сразу после того, как дверь в кабинет хлопнула. Он прошёлся до своего стола, импульсивно раздвинул шторы и скинул с себя тяжёлое пальто. — Нэнси работала под прикрытием, она хороша, — моментально включился Джон. Люси пока что мельтешливо переводила взгляд между мужчинами, стараясь уловить суть. Ошибкой, с её стороны, было то, что она обеспокоилась состоянием Криса, а не его вопросом, потому и не могла отреагировать должным образом. Она начинала понимать, чего хочет шериф, но то, какой вьюгой от него веяло пугало молодую помощницу, и первым делом, ей было важно, что с её другом случилось. — Кто ещё? — Крис грузно сел в своё кресло, и то с жалобным скрипом просело под ним. Мужчина запустил компьютер, достал из среднего выдвижного ящика дело мистера Миллера. — Можем попробовать отправить Маркуса, он был в схожем кругу, может даже не вживаться в роль. — Нужно будет схватить курьера, — отрезал Крис. Его не волновало, кто из помощников отвечает, его волновало качество выполнения его плана (если быть точным, то плана Тома и Робби). И всё же, Люсинде показалось, что взгляд, которым он её пронзил, был полон разочарования. — Что случилось, Крис? — Помощница, всё же преодолела эту драму. Состояние напарника её беспокоило и злило одновременно. Она ненавидела, когда он выключал человечность, когда покрывался толстой и твердой коркой. Мужчина прочистил горло, сдавливая в себе мгновенное воспоминание утренней слабости, и сосредоточившись на работе, выдавил своим профессиональным тоном: — Ночью напали на Рене. Я говорил с ней, и у нас есть подозрения, что это была угроза мне, и соответственно всему отделу в целом. Люси отреагировала беззвучным всхлипом, и ей сильно захотелось кинуть в Криса чем-нибудь тяжёлым. То, как он говорил, как вёл себя, выводило её, и лучшим вариантом в положении, в котором она прибывала и морально и физически, было ретироваться, что она и сделала, так ничего больше и не сказав. Возможно Кристоферу и нужна была поддержка, возможно он молча молил Люси быть рядом с ним, но она устала читать его, устала знать его так хорошо, что винила себя за то, что вот так ушла. Крис простит и переживёт, и когда он сам позволит себе быть человеком, а не роботом, тогда она покладёт руку ему на плечо. Джон молча хмурился. Не как обычно, разумеется. Как в последнее время, когда дело касалось его самого. Всё-таки Рене его кузина, и пусть они последнее время не говорили и даже не пересекались, она оставалась для него тем же прекрасным человеком, каким всегда и была. То, что он отстранялся от света — его проблемы, его заморочки, и это ничуть не меняло его отношения к этому самому свету. Просто ему так было проще. На то, что происходило вокруг, Крис не реагировал, ему был важен план, качество и скорость его выполнения. Потому, Нэнси и Маркус были вызваны к шерифу в течении короткого времени. Готовность Нэнси работать под прикрытием вызывала уважение, но так же, конкретно в их ситуации ощущался риск. Некогда было рассуждать о дискриминации, из-за бессмысленных споров можно было бы подвести всю операцию. Вряд-ли бы женщина за сорок, покупающая оружие не вызвала подозрений. А вот молодой парень, который знает как себя вести по ту сторону закона, совсем наоборот. Нэнси пообещала, что обо всём расскажет Маркусу, как вести себя, что говорить. Крис не беспокоился. После всего случившегося, он ожидал более сложное противостояние, и парень не сразу согласился, его испугала идея шерифа, но и спорить долго не стал. Всё-таки, поломался пару минут, и согласился. Кристофер выглядел не так как обычно, он не намеревался по-доброму упрашивать его, обещать защиту, как это было раньше. Он был обозлённым, и Маркус подчинился. Страшно было осознавать, что шеф не передумает, что план вступает в действие незамедлительно. Теперь никакого спокойного обеда и ужина, а только подготовка к заданию. Иногда Маркус скучал по временам, когда самое опасное, что ему приходилось выполнять, было перевезти товар. Последовательность действий была прописана чётко и ясно. Маркуса перевезли в печально известный хостел, откуда он совершил заказ. Всё должно было быть правдоподобно и идеально. Ответ о заказе пришёл в течении часа, по логике вещей, время доставки назначили на ночь. И после возвращения в отдел, Нэнси с Джоном взялись за написание, так называемого сценария, и результат Криса порадовал. Проблем возникнуть не должно было. К вечеру напряжение стало нарастать. Маркус метался из стороны в сторону, за пару часов выкурил пачку сигарет, и никто не мог его успокоить. Пробовала Люси, потом Брайан, попытки убедить в чём-либо офицера только усугубляли его состояние. А потом вмешался Крис. Словил парня на лестнице у входа, присел рядом, принял сигарету. На улице уже стемнело, фонари по сторонам тускло освещали участок, зато вдалеке по правую сторону, за кустами и деревьями, оранжевым светом маячило здание городского суда. Кристофер ничего не говорил, Маркус тоже, и только дым растворялся над головами, подхваченный ветром. Офицер что-то поворчал, докуривая последнюю сигарету, шмыгнул носом, прищурившись посмотрел вдаль. Шериф сжал между пальцами измочаленный губами фильтр, вытрусил остатки табака на ступеньку, они разлетелись в разные стороны, и вдруг он заверил, что ночь будет тёплой. Просидели они так ещё около пяти минут, волосы трепал вечерний ветер, уши уже закладывало от назойливого трения надкрылий сверчков. И тогда всё закончилось. Маркус поднялся на ноги, поблагодарил за что-то Криса, и больше его состояние никого не беспокоило. У входа было хорошо, посторонние мысли не сильно докучали Кристоферу, после сигареты тело приятно вело из стороны в сторону, голова стремилась за потоками воздуха. Крис не спешил бежать обратно в здание, но очень скоро собирался ехать домой. Нужно отдохнуть, выспаться перед заданием, раз уже всё готово. За спиной хлопнула тяжёлая дверь, послышались шаги и на лестницу рядом, где минуты назад сидел Маркус, опустилась Люси. Она подвинула Крису его сумку, и сама уже была готова ехать домой. Только, прежде запланировала поговорить с шерифом, чьё состояние беспокоило её с самого утра. Она хотела было спросить, как-то подкрасться к неприятному так, чтобы не ужалить, но Кристофер заговорил первым, совсем без вступлений и как-то невнятно, будто вслух продолжил диалог, участником которого Люси точно не была. — Три дела — это уже слишком. У нас один отдел, детективов не много, и вы нужны в моей команде, — рассуждал он, засмотревшись куда-то далеко. Помощница понадобилась минута, чтобы понять о чём говорит Крис. — Убийца Миллера и человек напавший на Рене, должно быть связаны, не нужно разделять эти дела, — подхватила девушка. — Знаю. Мне просто хотелось бы заняться делом новой жертвы, у нас тут серийный убийца, вероятнее всего, но он один, и было бы время заняться им, то можно было сконцентрироваться и закрыть дело. Это моя специализация, я много лет занимался расследованиями такого характера. — Крис, нужно выбирать, — перебила Люсинда. Она понимала, о чём толкует шериф, но это были простые разговоры, которые разжигали неуверенность, что было недопустимо в их работе. — Я не могу решать что важнее, но очень надеюсь, что ты можешь. — Я уже думал об этом. И как бы мне не хотелось заняться делом серийного характера, первое убийство уже было передано в ФБР, у них в любом случае информации больше. Я связывался со знакомым, он пообещал, что если дело заморозят, а мы в своё время найдем зацепки, то нам передадут полномочия обратно. — А что насчёт контрабанды? — Не знаю, насколько корректно прозвучит это из уст шерифа, но сейчас это важнее, — хмыкнул мужчина. — Не так интересно, но они терроризируют город. Не одна-две жертвы, а много, ещё и свежие угрозы. Они на Рене напали, это уже личности! — Сомневаюсь, что это был последний раз, Крис. Будь осторожней, и своим скажи. Они будут тебя выживать, будут запугивать, чтобы ты закрыл дело. Так всегда было. — Не первые, и не самые умные, — сплюнул Крис. Какое-то опасное пламя в нём разжигалось, он был готов к обороне и к нападению. — Мы раскроем это дело, Люси, не скоро, но раскроем. И тогда вернёмся к нашему убийце, нужно ему кличку уже придумать. — Ох, я надеюсь, что федералы тоже не зайдут в тупик, может они быстрее справятся, пока новой жертвы не появилось. Мне страшно осознавать, насколько в последнее время много тут пострадавших. Кивнув сама себе, Люси похлопала по плечу напарника, и поплелась к мотоциклу. В глазах её осталась грусть, озадаченность. Она распустила волосы и собрала снова в тугой хвост, нырнула в шлем. Крис посидел, пока она не уедет и рёв мотора не раствориться в тишине улиц, будто его и не было, а тогда он и сам решил собираться.

***

Свет из окна гостиной уже освещал двор, сверху опустился тёмный купол и густые тучи скрыли мерцающие точки в небе. Вечер казался темнее ночи, и Крис поспешил открыть дверь, чтобы поскорее спрятаться дома. В коридоре его встретил обувающийся Робби. Рене помахала ему с дивана, а сам мужчина принялся снимать своё пальто. В доме ничем не пахло, а поужинать хотелось сильно. Поверить в то, что Робби и Рене весь день голодали было трудно, потому надежда найти в холодильнике какие-нибудь остатки, всё ещё горела в груди горячим фитилём. И он бы с радостью пошёл проверить — только об этом и думал, не обратил внимания ровным счётом ни на что, — если бы не Робби. Чувствительность к запахам остановила его перед зеркалом, в отражении Крис заметил его хитрую ухмылку и вдруг понял в чём дело. Роб повернулся к отцу суровый и нахмуренный, приставив к бокам кулаки. Наверное, без смеха смотреть на то, как он правдоподобно копирует отца, было невозможно. Если бы рост позволял, он бы и приблизился так же, но он всё ещё не догнал Криса, потому только прищурился и шумно задышал. — Пап, ты что курил? Робби на секунду сделался таким натурально-строгим, что Крис даже поверил на долю той секунды. Но когда подросток скорчил свою наглую ухмылку, внутренне выдохнул и понял, что тот его кривляет. — Сейчас получишь, парень. Ты подросток с шилом в одном месте, а я взрослый дядька с тяжёлой работой. — Робби хмыкнул, деловито застёгивая куртку, и у Криса в голове забренчали тревожные звоночки. Про ужин пришлось забыть. — Куда ты собрался? — Гулять, — заявил подросток и уже собирался уходить, но голос Криса снова остановил его, на сей раз у самой двери. — Стой, уже поздно, скоро комендантский час. Не нужно шататься в такое время. Тем более после того, что случилось. — Я к Тому хочу! — Робби, я не разрешаю, будь дома. — Да что с тобой?! Не запрещай мне! — сорвался мальчишка, прибегая к своему излюбленному протестному тону, и Кристоферу пришлось приложить усилий, чтобы остаться на месте. — Я не понимаю, мне подойти, чтобы ты понял? Я не могу быть уверенным, что на тебя не нападут, как на Рене вчера! — Я всё-равно пойду! — Робби схватился за дверную ручку, и Крис затормозил, понимая, что если угроза перейдёт в действие, то парень точно убежит, еще и на зло сделает. Характер у него противный временами, жуть, Крис уже не знал что с ним, упрямцем, делать. Дедушка Робби бы в два счета разобрался, но мужчина и думать об этом запрещал себе. Он всегда приберегал тяжёлую артиллерию для более серьезных поступков. А когда они совершались, повышал ставки и откладывал ещё. — Ну вот, и что мне с ним делать? — спросил Крис, сидящую на диване с чашкой Рене. Женщина только подняла свободную руку, и быстрее проглатывая горячий чай, выбрала себе роль. — Я Швейцария! Не ожидавший заявления о нейтралитете Крис всплеснул руками, хлопая себя по бёдрам, а Робби, улыбнувшись своей победе, нагло подмигнул отцу, затем Рене и всё-таки ушёл прочь. Вот и поговорили. — Вы подрывает мой авторитет. — Крис устало сел рядом с Рене, закутавшись с ней под один плед. Она протянула ему чашку, позволяя сделать глоток из её рук, но затем снова забрала, более не намереваясь делиться. То, что Рене согласилась остаться у них, хотя бы на пару дней, грело Кристоферу душу. Его успокаивала мысль о том, что после трудного рабочего дня, дома его будет ждать любимая женщина, что с ней он может заснуть в объятьях. Холостяцкая жизнь не угнетала его, но Рене была для него нечто большим, чем женщина, с которой можно заснуть и проснуться, она была для него найденным островом с сокровищами, цены которому нет. После разрыва с Джессикой он и подумать не мог, что так скоро найдёт кого-то, но так сложилось, и Крис против не был. По-хорошему бы ещё было Робби обо всём рассказать. Не намёками, не лазейками, а сесть и поговорить. Только страшно было, Кристофер боролся с мыслью, что всё пойдёт не так гладко, как хотелось, что Роб начнёт протестовать. В глубине души Крис знал, что если так случится, то выбор станет очевидным – он выберет сына. Только с Рене расставаться было тоже страшно. Теперь, когда всё зашло достаточно далеко, оставался один путь. Крис шёл по это дороге медленно, задумчиво смотря под ноги, как со школы с двойкой. Только на сей раз впереди был не гнев родителей, а гнев родного сына, от чего сердце его сжималось и болело, от чего и всё так сложно ему казалось. Благо Рене не была против их тайны, и даже не пыталась встревать в это дело, пока Крис не наберётся смелости. Самое трудное было понять в быту, что по этому поводу думает Робби. Но даже талантов Криса не хватало на то, чтобы распознать. Парень он довольно дружелюбный, с Рене поладил, нашёл общие темы, с отцом о них и не говорил ни разу, да и взглядов косых никогда не кидал. Ни негатива, ни позитива – сплошная неопределенность. — Вы оба неправы, — пропела Рене, забирая назад свой чай. — Робби в том, что начинает раньше времени ругаться, а ты – что не доверяешь ему. В том, что Рене права, не было сомнений, Крис и сам понимал всё это. Но и для всего этого были причины. Винить Робби за дерзость и вспышки неприязни было жестоко, это было совершенно ожидаемо, и себя в недоверии — тоже. Ведь, зная о увлечениях и похождениях сына, хотелось его закрыть на три замкá и не выпускать, пока гормоны бурлить не перестанут. За это Крис, всё-таки себя винил, в частности из-за того, что не умел пресекать. А сейчас, когда обстановка в городе накалилась, как никогда хотелось уберечь Роба от неприятностей, тем более после угрозы. На коленях у Рене было удобно, мягко, тепло. И мысли в лелеянной её руками голове стремительно рассеивались, уступая место, вначале лёгкому дрёму, а за ним и глубокому сну. Что там ему приснилось, было трудно вспомнить, размазанные картинки и сцены проносились одна за другой, без контекста, без какой-либо логике. Странные мысли, решения, уверенность в том, что из сна можно что-то забрать с собой в реальность, а затем картинки снова менялись, и на сей раз Крис и не догадывался, что спит. А когда, поддаваясь импульсу очнулся, принялся искать в кармане то, что сунул в него во сне, и только спустя полминуты осознание яви его настигло, и с досадой он поморщился, сожалея о том, что карман пуст. Рене на его движения не реагировала. Она упиралась рукой о спинку дивана, а сама спала на ней, чувствуя себя в безопасности. Даже царапины её не портили. Перевернувшись на спину, Крис замер, ещё минутку и он встанет, только полюбоваться бы ею, вслушиваясь в тиканье наручных часов. Ещё всего одну минуту, и... То, как порывисто Кристофер подскочил, всё-таки разбудило Рене, и она беспокойно забегала глазами, стараясь уследить за тем, что так напугало мужчину, минуту назад ещё мирно спящего на её коленях. Крис кое-как выпутывался из пледа, барахтаясь как неумелый пловец; рукав его зацепился за заводную головку на часах, и он нервничая и ругаясь дергал несчастный свитер, так упорно желая знать который час. И всё-таки, когда борьба была завершена, и Крис победно засучил рукав до локтя — растянутый и с торчащими нитками, — он убедился в оправданности своих компульсий. Маленькая широкая стрелка стремилась к пометке «‎X»‎‎, и Крис шипя выругался, подскакивая с дивана, выискивая ключ от машины. Рене бы подумала, что он опаздывает на работу, что запланированная операция вот-вот может сорваться из-за того, что большой-рассеянный шериф уснул и не поставил будильник. Но думать так было опрометчиво, она, наблюдая за его движениями и волнением прекрасно понимала, что дело тут может быть только в одном, и это точно не была работа. Чёрной моднявой куртки на вешалке не висело, вода с ботинок с массивной подошвой не капала на пол. И тишину их "гарсоньерки" не нарушало моментами хихиканье. Робби точно дома не было, без сомнений, и хлопок двери бы его разбудил, а не его, так Рене. Сама же женщина смотрела на него улыбаясь, качая головой. Она бы сказала, чтобы он не волновался, только знала, что не сработает, и что Крис всегда волноваться будет. И из-за неё, теперь его тревожность усилилась. Робби действительно задержался, Рене и сама беспокоилась где-то в глубине, просто понимала, что два паникующих человека в одной комнате — это слишком, а ещё на подсознательном уровне, что-то подсказывало ей, что подросток просто загулял. Не понимала она это упрямство, что одного, что другого, и знала, что вечер тихим теперь не будет, потому пошла в спальню мужчины расстелить ему постель, чтобы после всего он мог лечь и отдохнуть перед заданием. Кристофер четырежды набрал сына, и ровно половина звонков была сброшена, от чего мужчина не понимал, следует ему сильнее злиться, или переживать. Метаться он начал не на шутку, вспомнился тот ужасный вечер, когда Роб убежал к матери, за ним все те звонки... моментами казалось, что он уже привык, что не должен так беспокоиться, но плохие мысли волнами подступали, и разбиваясь о берега сознания отступали, и так длилось невыносимо долго, пока дверь из коридора не хлопнула, и Крис тут же выдохнул, медленно направляясь встретить блудного сына. Он и сам не ожидал от себя того спокойствия и принятия, кое охватило его. Ругаться хотелось, но больше — просто убедиться, что и на сей раз этот болван в целостности. — Ты где был? Я звонил тебе, — Крис было направился ближе к сыну, но завидев у того в руках грязный чёрный комочек, остановился в нескольких шагах. — Это котёнок? — Да, и я хочу его оставить, я еле его вытащил из ямы, — буркнул младший, ковыряя пятки подошв, стараясь аккуратнее разуться, чтобы не напугать нового друга. Лохматое чудище было чуть больше юношеской ладони, и подрагивая дремало в изгибе человеческой руки. На лестнице появилась Рене, и удивлённая увиденным подбежала рассмотреть их маленького гостя, который обещал вскоре стать частью семьи Роузов. Робби любезно попросил её искупать котенка, не пугая животное, передал его в нежные женские руки, и когда она умилённая убежала выполнить просьбу, снова остался наедине с отцом. Крис от безнадёги покачал головой, и незаметно ухмыльнулся себе под нос. — Я не против котенка, Робби, он очень милый, оставим его, но где ты шатался так долго? — Его доставал, от Тома вышел ещё до комендантского часа. Крис вздохнул, ругаться совсем не хотелось. Немного будоражило безразличие Робби, мужчина хотел лишь донести суть. — Драть тебя надо, Робби. Ты мог позвонить? Хотя бы, когда кота достал. Я же испугался, после того, что случилось с Рене, мог бы подумать об этом. — Да ладно тебе, не ворчи, — махнул парень, вдруг поморщившись. Сделал он это не в первый раз, и Крис заметил это ещё, когда сын снимал куртку. На долю секунды две пары ангельски-зелёных глаз встретились, но совсем не зрелый взгляд не сумел выдержать более — не справился с неловкостью. Робби немного наклонил голову, закатил глаза и только немного напряг пальцы на руке, потому боль, как показалось, немного усилилась. Адреналин покидал его постепенно, от чего ощущение реальности начало походить уже на привычное. Крис нахмурился и теперь однозначно передумал закрыть на ситуацию глаза. — Снимай толстовку. — Ч-что? — Толстовку сними. — Но, пап… — Сними чёртову толстовку, Робби! Не понимая, как отец вообще опознал боль, которую он чувствовал, Роб всё-таки потянулся, пусть и с опаской, к краю толстовки. Он понятия не имел, от чего его бок болит, не представлял насколько сильно поранен. Робби помнил, как упал, когда за котом полез, как одежда задралась и он обо что-то протёрся, но чтобы он причинил этим вред, даже мысли не было. Он ведь так долго шёл после этого. Как не почувствовал? И почему же болеть стало именно при отце?! Будто другого момента не было. Теперь он не ухмылялся, а хмурился, и Робби аж вздрогнул от того, как он гаркнул. Юноша потянул плотную ткань вверх, как-то даже слишком смело оголяя торс, покривился от резкой боли. Кристофер тут же кинулся к нему и резко дёрнул один локоть сына так, чтобы не мешал рассмотреть рану. Самому глянуть на то, что болит, Робби вначале побоялся, но интерес всё-таки взял верх. Юноша взглянул через собранную на груди ткань, обогнул взглядом руку отца, что приблизилась, но всё ещё боялась коснуться, и заметив рану, она засаднила ещё сильней. Это был огромный синяк, раздёртый, кровоточащий. От его вида в глазах защипало. — Давно почувствовал боль? — наконец спросил Крис, чуть склонился, и как-то особенно неприятно коснулся кожи так, чтобы не дотрагиваться до самой раны. Лёгкое нажатие вызвало над ухом шипение, от второго — невнятное ругательство, но когда после третьего парень выдавил из себя несдержанный стон, Кристофер перестал мучить сына. — Нет, уже дома, — выдохнул подросток. Но Робби даже носом шмыгнуть не успел, Крис ухватил его за плечо своей ледяной рукой и совершенно не церемонясь усадил на диван. От напора пришлось удержать равновесие, чтобы не свалиться на больной бок. Ещё через несколько раздраженных движений Криса, рядом на диван упал рулон медицинского скотча, упаковка ватных дисков и бутылочка антисептического средства. Юноша сглотнул, но замеченным это проявление слабости не было, потому что мужчина ушёл куда-то в кухню, а когда вернулся с небольшой миской с водой и чистым мягким полотенцем в руках, Робби всё же постарался взять себя в руки. Делать-то нечего теперь, нужно позволить отцу закончить то, что начал. Робби снял, наконец, толстовку, почувствовал неприятную прохладу. — И долго ты молчать собирался? — задал вопрос Кристофер, присаживаясь перед сыном на одно колено. Теперь он смачивал в миске с водой полотенце и выжимал его до влажного состояния. Робби наблюдал за этим с любопытством и лёгким страхом, всё-таки это его сейчас будут подвергать пыткам, а гордость не позволяла попросить бездействовать. — Я ведь не знал, насколько всё плохо. Был бы синяк просто, не сказал бы, а так… Из-под лба Крис кинул на Робби мгновенный взгляд, а затем снова вернулся к занятию. Юноша понял, что отец прочёл его, сказать, что не скрыл бы рану было ложью, а озвучивать это уже не было смысла. Мужчина сжал в руке полотенце и стал подносить его к больному боку, прежде чем Роб спросил: — Злишься…? Ответа он не услышал. Вместо него, раны коснулось мокрое полотенце. Сдержать шипение не получилось, а рука сама дёрнулась, обхватывая запястье отца, в попытках, наверное, остановить его. Но Кристофер только второй раз кинул на сына тот нечитаемый взгляд, от которого руку парень убрал самостоятельно, и позволил отцу продолжить экзекуцию. — Хватайся за меня, если хочешь сжать что-то, — абсолютно спокойно и понимающе предложил Крис, дёрнув плечом, чтобы сын мог понять о чём речь. Робби, тут же кинул руку на твердое плечо и сжал его. Была бы вторая рука Криса свободной, он бы и её предложил, но ею мужчина придерживал бок парня, чтобы фиксировать хотя бы немного. Когда через мучительно бесконечные минуты промывания Кристофер остановился, младший подумал, что на этом всё, — кровь уже не сочилась, а тряпку отец кинул обратно в воду, — но тут его взгляд упал на лежавшую рядом бутылочку, на то, как мужчина тянется к ней, и Робби всё-таки сдался и взвыл. — Не надо, пап. Не нужно обрабатывать. Третий мимолётный взгляд отца, чуть не свёл Роба с ума. Он понимал, что это отказ, слов не нужно, и пока Крис не закончит дело, никуда они не уйдут. В животе скрутило так же, как и в детстве, когда он видел идущего со спиртом родителя, обрабатывать его разбитое коленко, или локоток. Но тут не колено и не локоть, тут рана, и достаточно большая… Кристофер смочил небольшой спонжик в спирте и примеряясь покосился на рану. Робби хотел было ещё раз попросить, даже взмолиться (ему и без того больно), но мужчина так резко прикоснулся к раздёртому боку мокрым куском, что парень аж задохнулся в собственном писке, с особой силой, до побелевших костяшек, сжав плечо отца, на сей раз обеими руками. Одной он вцепился чуть ниже, с не меньшей силой вонзая пальцы в мышцы. Лишних движений Крис не делал, он не часто касался спонжем открытых мест, чтобы не обжечь, и давая сыну привыкнуть, но младший только надувался, то краснея, то бледнея от пульсации и пекущей боли. Разумеется, на самом деле было не настолько больно, Робби драматизировал и раздувал до вселенских масштабов каждое неприятное прикосновение, и Крис прекрасно знал это. — Потерпи, — попросил мужчина, но единственное чему подчинялся Роб, были старания не дёргаться и не отстраняться. Поэтому после первой же попытки молча вытерпеть очередной прилив жáра, юноша просто наклонился к сжатому своими же руками плечу, и уткнулся в него лицом. Казалось бы, что там терпеть, но боль распространялась почти по всему телу, доходила до головы и зарождала неприятные мысли. Ему казалось, что он горит. И почему отец мучает его? Видит же, как ему больно. Возможно он судил по серьезности раны — она не была полностью открытой, скорее стёртая кожа, что ничуть не влияло на ситуацию. Больно было до жути, а уж тем более после недавно отступившего шока. Когда возле уха глухие стоны сменились рваным дыханием, Кристофер убрал кусок ваты, давая сыну отдышаться и прийти в себя. Мужчина взял чистую пластину, подходящую по размеру, аккуратно поднес её к ране, зафиксировал, затем схватил пластырь, и откусив несколько кусочков, намертво приклеил их к ослабшему телу. — Резких движений не делать и тяжестей не таскать, это понятно? Ничего страшного не случиться, но может причинить боль, — по окончании, дал указания Крис, но всхлипы на плече не поведали ему о готовности ответить на вопрос. Предположительно ничего сложного он не сказал, Робби и без того понимает эти совершенно логичные меры. Уточнять не пришлось. Пришлось расслабиться, чтобы не пугать совсем уж мальчишку. Аккуратно, не тревожа, Кристофер коснулся спины сына, чуть приближая его к себе и позволяя уже нормально обнять. Совершенно не терпит боль – весь в мать. Всегда преувеличивает и прибедняется, но таким он был, ничего уж не сделаешь с этим, любить от этого ведь меньше не станешь. Крис понимал это, и ему было абсолютно всё равно. Его волновало, что сыну сейчас ещё больно и его нужно отвлечь. Но юноша подумал об этом, судя по всему раньше, потому что внезапный вопрос, на который он так и не получил ответ, снова был задан. — Ты злишься на меня? — Не злюсь, Робби. Оставь эти мысли и успокаивайся. — Успокоишься тут… — фыркнул тот. Это означало, что ему уже не настолько больно, раз в голосе звучат нотки сарказма. — Спать иди, мученик. — Ты садист. — А ты моральный садист, — улыбнулся Крис. — Такого не бывает. — Да неужели, умник? Он упирается сейчас в моё плечо и, кажется, пытается уползти от ответственности. Тебе что было сказано? Комендантский час. — Зато у нас теперь котенок есть, — пробурчал сын. Аргумент был нерушим. — И как назовём котенка? — хмыкнул старший. — Виктор. — Виктор, значит. — Крис улыбнулся, позабавившись серьезности тона Робби. — Иди спать, генератор идей для имён котов. Крис хлопнул мальчишку по бедру, подгоняя встать с дивана, и пойти уже, наконец, спать. Им всем пора было ложиться. Большой-строгий шериф мечтал отдохнуть хотя бы один час перед заданием.