Любовные судороги

      Предвкушение заставляет нервы кипеть в томной тоске ожидания. Уже совсем скоро мы опять увидимся. Совсем не случайно, а отчаянно намеренно. Я вновь бросаюсь за тобой, опрометчиво, без капли сомнений в сердце, сжираемая любовной тоской к твоей небесной персоне, с отчаянной жадностью покорно идущая на смерть в обмен на мимолётных взгляд. Я впервые засну и проснусь, точно зная, что ты где-то рядом. И это будет самый ужасный и лучший сон в моей жизни, мученически прекрасный с горестно незыблемой правдой, что мои чувства, изначально не были нужны даже мне, а тебе и совсем избыточно тягостны, как и я сама. Когда-то бы я посчитала, что подобное возможно лишь на страницах фанфиков и не могла бы даже мечтать, что буду иметь возможность быть так близко к ненасытно обожаемой солнечной звезде. Я не знаю чем я заслужила такое благословение неба и обстоятельств, что могу ещё немного побыть в удушающих грёзах о твоей снисходительности. Когда придёт время признания, ты не сможешь принять и смириться с моими чувствами, но они все равно будут жить в моей душе и я каждый день буду помнить о том, что тысячи дней я буду греться осознанием от существования такого прекрасного создания как ты, и безнадёжно умирать в чёрной меланхолии в попытках дотронуться до своей обжигающей звезды.       На днях ты выложил новую фотографию. На ней ты настолько прекрасен, что у меня вновь перехватило дыхание от такой неземной поражающей красоты. Я задыхалась, а все вокруг кружилось как детская карусель, мне впервые показалось, что красота может быть смертельно сражающей наповал. Внутри меня зажглось мягкое и нежное пламя волнующих ощущений. Ты самое настоящее воплощение чуда, сути мироздания, его целостности и непоколебимой созидательной мощи. Моя кровь пылает, испаряется, возносится к обрушившемуся небу и падёт вниз тяжёлым кровавым ливнем, заставляя прорастать из-под кожи ростки любви. Те, с суровой решимостью прорезают кожу, поднимая свои кровавые бутоны в приветственном распушенном поклоне твоему облику, шекочя ими мою израненную кожу и принося ей робкое успокоение.       Мне сразу же захотелось нарисовать тебя, до ломоты в пальцах, ладони жгло желание стать ближе к тебе. И моё новое творение на сей раз было отправлено тебе почти сразу. Как же мне эгоистично приятны крохи твоего внимания, и твоё спасибо поёт в моих опустошенных венах наполняя их парящим счастьем. Я готова броситься галопом к твоему трону, на коленях неуверенно и несмело подползать к твоему престолу. Без устали махать несуществующим хвостом, пока тот не изобьёт меня до несходящих синяков, которые будут вечно напоминать мне о моём совершенном воплощении божественной сути. Я хочу губами прильнуть к твоим рукам, вымаливая снисхождение за такую несдержанную дерзость. Одарить ласкающим поцелуем каждый палец, пока ты не успеешь опомниться и брезгливо оттолкнуть свою никчемную последовательницу. Полную идиотку, безнадёжно теряющую контроль от близости с богом. Это аудиенция за гранью самых смелых грёз. Так пусть она живёт хотя бы в этих больных строках.       Знаешь, моя любовь не слабеет, а словно только набирается силы. Штормом и бурей вздымается в моей груди, не давая вдыхать воздух, раскалённый безысходностью моей несчастной любви. Моё несчастное искалеченное тело продолжает влачить жалкое существование, с бесконечным благоговением заблудшего грешника, ползущего по колкому снегу за непорочной путеводной звездой.       Моё настроение раскачивается как маятник, набирающий колебательную амплитуду. Видеть тебя так близко и так далеко одновременно немного тяжело, но близость к тебе всё же обладает умиротворяющим свойством. Пока мы ехали в поезде, я думала о том, насколько может странно поворачивать жизнь. Пару месяцев назад я бы и подумать не могла, что буду ночевать с тобой в одном месте. Да, вместе с сотнями пассажиров, но моё сознание уже выделило именно тебя среди миллиардов и людей и что ему эти жалкие сотни. В голове вальяжно прогуливались разные мысли и желания, с которыми приходилось дискутировать на тему их бреда. На самом деле самое сильное и странное, что мне хотелось сделать, это просто посмотреть на то, как ты спишь. Конечно это даже звучит пугающе и потому я переборола это странное желание, но оно осталось жить где-то глубоко, поскольку мне действительно интересно увидеть тебя действительно умиротворенным и не обремененным окружающим миром. Ночью ты мне снился и колыбель мерно покачивающейся полки поезда стала изысканным ложем. Ты был рядом, ты мне снился, я проснулась, а ты по-прежнему был неподалёку. Мой мозг так привык к мучениям, что не мог понять, как ему себя вести в такой непривычной ситуации. Когда все всё же проснулись и мы подъезжали, я просто следила исподтишка за тобой, когда этого не было видно, невзначай, а утром даже не нашла в себе сил поздороваться с тобой и взглянуть открыто, на меня опять напал ступор. Возможно это было обусловлено именно тем, что я и так была слишком долго рядом с тобой и мне было бы ещё болезненнее расставаться.       Время до концерта летело незаметно, я была в предвкушении, была напряжена и взволнована. Сейчас вся ситуация выглядит по-другому. Впервые я буду видеть тебя четыре дня подряд. Пусть даже мимолетно, но близость кружит голову и с этим ничего не могу поделать. Потому стоя на концерте, я попыталась отключить все свои чувства к тебе и воспринять тебя в роли обычного артиста, а не дорогого сердцу человека. И мне это даже удалось. И в этот момент мне стало бесконечно страшно, словно я потеряла что-то безумно ценное, без чего будет очень сложно жить. Словно весь мир слегка поблёк, добавил резкости и от этого стало душно и незачем дышать. На минуту мне показалось, что я действительно перестала что-либо испытывать к тебе и от этого я ослабила контроль над собой, тогда небо вновь обрушилось на меня и все вновь стало правильным, привычным и родным. Может ли боль быть родной и насколько это влезает в привычные рамки нормальности я не знаю. Но вот все составляющие любви заставляют все нутро сжиматься от радости и испытывать счастье, ради которого можно действительно вытерпеть боль невозможного. Потому я наслаждалась переполняющей меня любовью, купалась в её волнах и испытывала ни с чем не сравнимый восторг от любования образом, прочно созданного и любовно облагороженным моей воспаленной фантазией.       Я словно по новому посмотрела на свои чувства и мне стало страшно подходить к тебе, даже не знаю почему. И мне вновь на помощь пришёл гитарист, даже не знаю, что бы я делала без него. Весь вечер я бегала от возможности подойти к тебе, мне было неловко и я не знала как действовать в новых обстоятельствах. У меня никогда не было возможности быть настолько рядом к тебе и я даже не могла ей воспользоваться в полной мере. Но как бы то ни было, когда к концу вечера я все же подошла к тебе и нас сфотографировал гитарист, я смогла выдохнуть и начать разговор. Каюсь, каюсь, безнадёжно каюсь, стоять рядом с тобой, ощущать тепло твоего тела и греться им как кот у радиатора отопления это греховно, но отчаянно чудесно. Я абсолютно ничего не могу с собой поделать, перестать млеть рядом невозможно. Мы просто поговорили о всякой всячине, смеялись, ты предложил забрать ваши сет-листы. Ты так мило стремглав бросился за ними, что я улыбаюсь от воспоминания об этом. Эти сет-листы я буду действительно бережно хранить, ведь ты не поленился их принести, а даже был рад, что есть желающие их забрать. Потом тебя отвлекли, а нам пора было уходить, чтобы успеть на метро. Я так не хотела покидать тебя, ты тоже выглядел немного грустным, мне понадобилась вся сила воли, чтобы отпустить руки и не опозориться в очередной раз своей несдержанностью. На следующий вечер мы опять увиделись в поезде, мимолетно, я не хотела мешать тебе после такого утомительного путешествия и вновь не поприветствовала утром. Мне безумно хотелось коснуться твоего позвоночника, когда я проходила мимо, выходя из поезда, но это не моё право. Я в принципе не имею никаких прав. Ни на тебя, ни на твоё хорошее ко мне отношение.       Небо продолжает давить на мои плечи. Теперь слишком сложно предположить, что же ждёт меня завтра. Я пишу тебе и о тебе уже слишком открыто. Думаю, мой секрет уже давно не секрет даже от тебя. И я не знаю, как ты относишься к моей симпатии, если действительно знаешь о ней. Но, хотя бы, ты не отталкиваешь меня. Даже прикасаешься ко мне во время разговора, эти неосознанные касания ошпаривают мои руки словно кипятком. Я жажду их, хотя и не жду специально, просто так происходит. Возможно, ты сможешь во мне увидеть друга. А если ты уже знаешь о моей любви, то сможешь принять и историю целиком. Я словно поднимаюсь по лестнице куда-то очень высоко, ветер перемен пытается сбросить меня вниз, но я держусь изо всех сил, потому что чувствую необходимость двигаться вперёд, чтобы коснуться своей звезды. Пусть у меня останутся ожоги на руках от соприкосновения с тобой, шрамы моего бесполезного существования, любые следы этой несчастной любви. Я буду лелеять их всю оставшуюся жизнь. Это твои отпечатки на моей коже, созданные во имя тебя, воспетые твоим божественным именем, вскормленные отрадой твоего существования, наполненные всей болью карающих небес и озаренные твоим бесконечным радушным теплом.       Теперь я буду думать о том, почему ты все же согласился на встречу. Есть во мне хоть что-то интересное. Смогу ли я порадовать тебя. И не пожалеешь ли ты о своём согласии. Они будут беспрестанно задаваться ещё больше месяца, пока безукоризненно прямолинейная реальность не поставит на них окончательный отпечаток совершенного события. Возможно это станет даже концом этой истории. А пока мы увидимся ещё раз или два на концертах. Пока я все ещё могу любоваться моей ослепительной звездой беспрепятственно.