Жизнь видишь лучше всего, когда наблюдаешь её из единственного окна. («Великий Гэтсби») Френсис Скотт Кей Фицджеральд Факт – самая упрямая в мире вещь. («Мастер и Маргарита») Михаил А. Булгаков
Я стояла и с неподдельным изумлением смотрела на девочку. Малышка же, растерянно, но от этого не менее решительно, удивлённо взирала на меня своими глубокими глазами потрясающей воображение расцветки. И всё равно, что теперь эти глаза принадлежали мне, а таинственная незнакомка – являлась моим собственным отражением, которое пытливо разглядывало меня сквозь отражающую поверхность зеркала, стройный ряд которых украшал стену над умывальниками. И, вот дилемма, эта кукольная миловидная внешность определённо кого-то мне напоминала. Царапало что-то такое неоднозначное на периферии сознания, но мне так и не удалось зацепиться за это неопределённое ощущение, от которого тянулся подозрительный такой флер преддверия некой грандиозной подставы... Так вот, всё это представление началось с того приснопамятного момента, когда я, поддавшись на достаточно убедительные доводы Системы (а также ничуть не обнадёживающее «вариативно», что значилось в самом стимулирующем разделе этого задания, – том самом, который о штрафах за невыполнение), поднялась с кровати и, прихватив с собой полотенце и прочие мыльно-рыльные принадлежности, направилась в туалетную комнату, дабы привести себя в более приемлемый вид. Однако так как я, до получения воспоминаний о предыдущем своём воплощении, не любила смотреться в зеркало, то и внешность мне, увы, не сильно запомнилась. Помнила только о том, что волосы светлые и необычные (на что часто жаловалась настоятельница, которая была ответственна за стрижку детей), а глаза – красивые. И это ещё мягко говоря. Оттого и столь яркое удивление, когда я, считай, впервые решилась подробно рассмотреть свою внешность. Очень милую и по-своему завораживающую, к слову, внешность. Молочно-белая, светлая кожа так и пышущая здоровьем, правильные, кое-где даже утончённо-аристократические черты лица, которые, вкупе с разрезом и цветом глаз, добавляли мне некое ощущение ирреальности, что только подчёркивалось моей отстранённостью. Словно красивая, живая кукла, на которую можно смотреть, но нельзя подходить близко из-за её хрупкости, которая, если учитывать мою, как оказалось, тигриную натуру, была только внешней, и оттого обманчивой. И потому я могла только надеяться на то, что с возрастом вся эта «воздушность» уйдёт, но что-то гложили меня определённые сомнения на этот счёт... У меня были короткие, прямые волосы, серебристого, практически белого цвета, которые неравномерно ложились на плечи. Что-то вроде своеобразного каскада с длинной чёлкой, некоторые пряди которой мягко опускались до уровня глаз и, что удивительно, совершенно мне не мешали. И, не то, чтобы меня так намеренно подстригли, просто мои волосы, подчиняясь какому-то своему особому закону, росли именно так, неравномерно, в независимости от того, как ты их стрижёшь. Потому воспитатели, в конце концов, решили плюнуть на это неблагодарное дело, так как видели, что даже периодическое подравнивание не приносит никаких заметных результатов. Растут по своему особому, хаотичному принципу – и всё тут! Ещё одной их особенностью, помимо странного роста, было то, что некоторые пряди – всего я насчитала около шести, – имели насыщенный чёрный цвет. Ну точь-в-точь под цвет тигриных полос, что было вполне актуально, учитывая то, что я, в какой-то степени, белый тигр, пусть и довольно необычный, лунно-демонический. Мне, конечно, хотелось бы, чтобы мои волосы были немного подлиннее, но в приюте с этим было строго, ведь чем длиннее волосы, тем, соответственно, больше требовалось тратить на них шампуня. А тот, в свою очередь, отнюдь не относился к числу бесконечных ресурсов, ведь на его закупку требовались деньги. И, не то, чтобы этих денег не было – ибо приличное спонсирование, – но и лишние траты директор приюта себе не позволял. Потому дети и ходили с короткими причёсками – мальчики, и чуть длиннее уровня плеч, реже, до лопаток, – девочки. Да и, с какой стороны не посмотри, а с короткими волосами было всяко проще научиться управляться даже маленькому ребёнку, ведь к самостоятельности в приюте приучали в первую очередь. Впрочем, мне на свои волосы было грех жаловаться, так как пусть они и выглядели несколько жестковатыми на вид, на ощупь они были очень мягкими и шелковистыми, а также, каким-то мистическим образом, совершенно не путались, и не требовали к себе особого внимания. Так что, за исключением их откровенно странного роста – пусть, вкупе, это и выглядело довольно мило, – в них меня всё устраивало. Даже необычная расцветка в стиле шкуры белого тигра, которая, не смотря на свою экзотичность для меня, даже и не думала казаться необычной остальным. Просто привыкли, или это ещё не самый странный цвет волос?.. Однако самым удивительным в моей внешности, безусловно, являлись глаза, которые каким-то невероятным образом совместили в себе целых три фантастических цвета – которые, что интересно, совершенно не смешивались между собой! – и были похожи на два больших, круглых и блестящих драгоценных камня. Верхнюю часть радужки затопил аметистовый цвет, который придавал моим глазам только ещё большей загадочной, таинственной глубины, а нижнюю – цвет плавленого золота. Звериный цвет, благодаря которому мой взгляд становился более острым, пронзительным, а в купе с утончёнными чертами лица, даже имел некий налёт хищного очарования. Так, как можно смотреть на маленького тигрёнка, зная, что, вскоре, из него вырастет матёрый хищник. Ну и последним цветом выступал насыщенный алый. Цвет артериальной крови, который тонким перешейком отделял фиолетовый от жёлтого, и заключал зрачок в едва заметный багровый обруч. Такой, что, не присмотревшись, – и не увидишь. И не сказать, чтобы моя новая внешность мне не нравилась, ведь было в ней что-то такое, по-особенному притягательное, невинное и хрупкое, но, в тоже время, и настораживающее. В особенности глаза, которые были так похожи своим золотом на желтизну глаз дикого зверя. И оттого я подозревала, что этой милой «особенностью», я также была обязана своей второй сущности, как и волосами. И потому, принимая во внимание каждый из этих фактов, у меня просто не могло не возникнуть встречного вопроса: а почему, собственно, я всё ещё продолжаю здесь находиться? Нет, ну, право слово, с такой миловидной внешностью и обманчивой хрупкостью только в модели берут, а не в приютах запирают! И потому этот очевидный, в общем-то, вопрос, также отошёл в копилочку к прочим неразгаданным тайнам, ответы на которые я собиралась искать в ближайшем обозримом будущем. Что сказать, что в прошлой, что в этой жизни, я не раз становилась свидетелем того, что взрослые, чаще всего, выбирают себе маленьких, красивых детей, и так как я сейчас, по сути, представляла собой эдакую квинтэссенцию милоты, тонкой, едва заметной, хищной грации, и наивной, детской утончённости, то мне показалось очень странным, что меня до сих пор никто не забрал (не то, чтобы мне так уж хотелось в семью, но иметь хотя бы относительную свободу было бы предпочтительнее!). Хотя некоторые взрослые вокруг меня, безусловно, крутились, но, в конечном итоге, всегда уходили с другим ребёнком. И подобных случаев было даже не три, а с добрый десяток. И это только те, которые я помнила за, приблизительно, четыре-то года! С какой стороны не посмотри, но подобная сохраняющаяся тенденция настораживала настолько, что, даже начиная задумываться об этом, мне виделось в этой ситуации двойное, а то и тройное дно. А ведь и не поспоришь, не скажешь, что это проделки взыгравшей паранойи, раз даже другие дети заметили это и, в своей манере, решили начать меня дразнить. Правда, это не возымело на меня никакого должного, видимого эффекта – пусть в глубине души мне, безусловно, было очень обидно! – так как я совершенно не реагировала на их подначки, и потому они вскоре от меня отстали. Но то, что даже другие воспитанники приюта увидели это и сделали свои выводы – и тут уже было совершенно не важно, какие именно, – являлось очень даже весомым показателем! Своеобразным таким идентификатором ситуации, которая, в моём случае, была довольно неоднозначной, и наводила на определённые домыслы. Нет, ну, право слово, кому может понадобится запрещать директору приюта позволять меня удочерить? Или всё-таки может? Но если всё зашло настолько далеко, то у меня возникает другой естественный вопрос: зачем? Какой смысл в том, чтобы не позволять забрать меня в семью, как забирают прочих детей? Тут у меня, конечно, была одна догадка, но и она была достаточно спорной. Всё же, пусть я и являлась эспером, но в этом я в приюте была не одинока. Раньше здесь ещё находился мальчик, который умел управлять водой. Весьма ограниченно, правда, но умел. И его забрали довольно быстро, буквально через несколько недель после того, как он проявил эту свою особенность. А до него был ещё парень с чем-то напоминающим телекинез, и девочка, которая могла ускорять рост растений... Я же, насколько мне помнилось, не засветилась ничем экстраординарным, кроме, разве что, того, что на мне с чудовищной скоростью заживали царапины и прочие неглубокие повреждения, которые были естественны для детей моего возраста. И всё. Потому все настоятели считали, что у меня просто высокая регенерация (хотя, учитывая те вопросительные знаки в описании способности, теперь даже я сама справедливо сомневалась в её «обычности»!). Ничего особенно полезного и опасного для общества. Так что это можно было даже не приписывать к причинам, ведь остальные мои особенности, как эспера, так и остались неизвестны моему окружению. Как, впрочем, и причина того, почему меня продолжают так настойчиво держать в приюте. Тут поневоле начнёшь подозревать некий всемирный заговор, ну, или, что казалось мне куда более вероятным (ибо заговор против маленькой девочки из приюта... честное слово, подобное даже не попахивало, а откровенно тянуло маразмом!), наличие у кого-то из настоятелей-воспитателей способности, которая позволяла определить принадлежность дара другого! Но и у этой гипотезы была масса нюансов и логических дыр, ведь большая часть способностей эсперов подобного класса относилась именно к контактному типу – иными словами, действовали только при прямом прикосновении (за эту информацию, к слову, отдельное спасибо Системе, которая и приоткрыла для меня принципы работы способностей одарённых). Ну а я, в свою очередь, редко, когда кому-либо позволяла к себе прикасаться, считая это наглым вторжением в личное пространство. Ещё одним неоспоримым доказательством в пользу сомнительности этой теории, для меня выступали мои собственные чувства. А если быть точным, то умение чувствовать эмоции. Тот самый навык, которым я уже умела свободно оперировать и разумно ограничивать ещё до возвращения воспоминаний. Именно та часть способности, которая, вместе с регенерацией – сопутствующей быстрому восстановлению, в прошлом, последствий частых падений и ушибов, – способствовала развитию прогресса моей способности «Зверь лунного света». Нескольким частям составного дара, который позволял мне превращаться в тигра. Пусть я, пока, и не была способна провернуть подобный трюк, даже частично... Отпустив свои мысли в свободный полёт, я решила вспомнить свою главную цель, и начала последовательно приводить себя в порядок. Однако, когда я закончила с чисткой зубов, мою голову решила посетить неоднозначная такая мысль. По сути, простая ассоциативная цепочка, которая была собрана мной в ходе попытки вникнуть в своё новое положение в приюте, как маленькой девочки-тигра. Тогда и произошло это. Искра, буря, осознание... ...сломанная напополам зубная щётка, которая приказала долго жить, внезапно развалившись на две половинки (в тот же момент, с глухим звоном упавшие в раковину), будучи резко сжатой моей нежной, детской ладошкой. – Накаджима Ацуши, значит... - широко распахнув глаза от внезапно свалившихся на меня воспоминаний и сопутствующего им осознания, я ещё раз внимательно к себе присмотрелась. И увидела только подтверждение своим мимолётным догадкам. – Да ладно... - тихим, внезапно севшим голосом, выдохнула я, не сводя взгляда со своего отражения, которое отвечало мне таким же безмолвным потрясением. Что сказать, если раньше, ещё несколько часов тому назад, я, возможно, и считала, что просто реинкарнировала в этом новом для себя мире, но вот сейчас... ...я в полной мере осознала, что попала. Причём по полной программе: с музыкой, фанфарами, и проезжающим выездным цирком где-то на заднем плане. Впрочем, отставить упаднические мысли, ведь у меня ещё оставалось достаточно времени, чтобы решить, а нужно ли мне вообще во всё это влезать... В чём дилемма? Ну, так история мира, в который я так внезапного умудрилась попасть, оказалась мне знакома. Не досконально, конечно, да и смотрела и читала я её довольно давно, и потому время унесло с собой в небытие часть запомнившихся деталей, однако ключевые события и персонажей смутно помнила. Правда, то, что я – Ацуши Накаджима, которая, по истории, являлась парнем, здорово меня запутало, оттого, вероятно, я и не сразу признала эту литературную вселенную. Решающим спусковым крючком, можно сказать, стала внешность и запоминающиеся глаза, а также могущественная способность, позволяющая оборачиваться в тигра. Ну, ещё и детство, проведённое в приюте. Правда, в моём случае, приют выглядел куда более благопристойнее, так как, по сюжету, мальчика-Ацуши и голодом морили (меня было сложно назвать суповым набором, так как кормили всех более чем пристойно, даже по меркам моего прошлого приюта), и в подвале запирали (интересно, а здесь есть этот самый подвал с клеткой?), и железом калёным жгли (что странно, так как пусть у нас и были дровяные печи, в которых можно было бы настолько раскалить металл, но наказывать провинившихся предпочитали запретом на игры и длительным размышлением о насущном, сопровождающимся поиском смысла жизни на просторах отдельно взятой, ограниченной части стены, которое называлось менее прозаично – стоянием в углу, и куда реже – ремнём, даже не розгами!)... И потому сейчас, вспоминая столь говорящие, откровенно жуткие факты, я совершенно не удивилась тому, что сразу не сопоставила своё имя с этим героем, прототипом для создания которого послужил один японский литературный гений. Хотя, теперь мне будет сложно называть его таковым, ведь я сама, по сути, сейчас им и являюсь. Одним из героев книжной саги о людях с именами великих писателей и прочих литературных деятелей, и со способностями – названиями их наиболее выдающихся произведений. Странном мире, в котором царили свои законы, и в котором всё (по крайней мере продемонстрированное читателям), к моему насущному сожалению, крутилось вокруг портового города Йокогама с его разномастными жителями. Ну, их одарённой способностями частью, на которую и была возложена обязанность защищать свой любимый город от посягательств всех заграничных эсперов и прочих напастей. А ведь, если так подумать, то в этот город, со временем, слетятся все, кому не лень, словно осы на мёд, так как там должна быть спрятана некая Книга, исполняющая желания. Ну, или что-то вроде того, ведь, повторюсь, знала я сюжет очень смутно, но точно помнила некоторые моменты, вроде Лавкрафта – Ктулху, летающего кита, что едва не погрёб под собой портовый город, и русского – Достоевского со способностью «Преступление и наказание», который стал достойным интеллектуальным противником для главного суицидника всея произведения. А также эксцентричного Гоголя с его «Шинелью», и Пушкина (к слову, изрядно располневшего, и решившего кардинально изменить свой стиль) с Гончаровым. Персонажей, прототипов которых я запомнила чисто из-за того, что мне, как и всякому порядочному российскому школьнику, который хотел иметь по литературе оценку, отличную от тройки, довелось достаточно подробно изучать их произведения и биографию… Конечно, встречались ещё некоторые детали, вроде дуэта тигра с болезненным парнем управляющим одеждой, которые, объединившись, нагибали всех и вся (впрочем, со способностью Ацуши, я бы не удивилась, если бы он смог провернуть подобное и в одиночку!), но это были частности. Как, впрочем, и наличие ещё одного подобного дуэта, состоявшего из двух заклятых друзей, один из которых манипулировал гравитацией, а второй - мог аннулировать любую способность малейшим прикосновением и, так сказать, по желанию левой пятки... И вот сейчас, продолжая стоять перед раковиной и пристально вглядываться в свои же наполненные задумчивостью глаза в отражении, я думала о том, что мне всего этого добра, наполненного страданиями, переживаниями и пафосным превозмоганием, не нужно. От слова совсем. Пусть мне и было бы, несомненно, интересно посмотреть со стороны за всеми этими сражениями (при том, что интерес ко всему происходящему в будущем у меня был чисто спортивный, и, может быть, даже немного научный), но, право слово, лучше уж я останусь при своей способности и, желательно, как можно дальше от Йокогамы! Да и было бы неплохо взять свой дар под контроль (в особенности учитывая то, что мы, можно сказать – одно целое), дабы я-тигр – даже случайно! – не начала буянить, и чтобы меня, соответственно, не выставили за приделы приюта до совершеннолетия. А там квартира (повторюсь, желательно, не в Йокогаме), взросление и работа. Можно даже переводчиком устроиться, чтобы пустить на благое дело знание всех своих языков. Да и опыт в этой сфере у меня уже имелся и, смею надеяться, довольно неплохой. Но всё упиралось в тот момент, когда восемнадцатилетнего Ацуши, без гроша в кармане, выставили из приюта. Своеобразный спусковой крючок для начала истории, ведь именно с этого момента и началась вся эта эпопея с тигром и семью миллиардами долларов. Право слово, да за такую сумму не стыдно даже саму себя продать! Естественно, предварительно составив план, и временно обезвредив Лавкрафта – так как с Ктулху, даже с моими вероятными будущими возможностями, я бы уж точно встречаться поостереглась! – чтобы у меня имелся хотя бы призрачный шанс этими деньгами воспользоваться. На что буду тратить, правда, пока ещё не знаю, но почему бы и не помечтать о несбыточном? Всё же, я здраво оценивала свои возможности, и потому прекрасно понимала, что мне попросту не хватит навыков для подобной авантюры. А накидывать себе на шею метафорическую петлю ради сомнительного удовольствия прокатиться на огромном, летающем белом ките... ...право слово, в этой истории уже имеется один тонкий ценитель суицида!.. Не сказать, конечно, что меня обрадовали внезапно открывшиеся факты и перспективы, но что-то предпринимать мне, определённо, было пока рановато. Пять лет только через месяц исполнится! А до начала всех упомянутых в книге событий, которые я запомнила – целых тринадцать. Да сейчас даже босс Портовой мафии наверняка ещё не сменился, и не оставит свой пост ещё лет так пять, а Осаму Дазай – один из немногих персонажей, который мне действительно запомнился благодаря своей исключительной хитрости, изобретательности и актёрскому мастерству, – ещё не встретился с доктором Огаем Мори, который должен взять его под своё крыло. Хотя, кто его знает, насколько события моего нынешнего настоящего соответствуют прочитанной мной когда-то истории, ведь, изначально, Ацуши полагалось родиться мальчиком, а вот оно как, на деле, оказалось... И словно в ответ на мои вялотекущие размышления, которыми я забавлялась, выходя из туалетной комнаты и вежливо приветствуя шедшую будить нашу группу Ватанабэ Инори-сан, перед моими глазами вновь возникла знакомая табличка. И, естественно, появилась она внезапно, отчего я даже вздрогнула, и едва не сбилась с шага – благо, что воспитательница, в тот момент, на меня не смотрела, – но так я хоть смогла убедиться, что другие люди, кроме меня, не могут видеть этих уведомлений. Как, впрочем, и слышать. И это, с какой стороны не посмотри, было к лучшему, хотя мне, определённо, не хотелось бы, чтобы сообщения выскакивали так внезапно. Ну, нервы и всё такое...***
Ваш запрос был одобрен! Ваш нынешний мир соответствует канонам известной вам по литературным произведениям Вселенной на 85% из 100%.
***
Хорошо, эта информация прозвучала довольно обнадёживающе, однако... ...ох уж эти пятнадцать процентов! В своё время, мне довольно часто приходилось работать с графиками и процентными соотношениями, и потому я приблизительно понимала, что именно могли значить эти самые проценты. В особенности, если это пятнадцать процентов от целого мира! И потому я могла только тешить (хотя, скорее, откровенно льстить!) себя несбыточными надеждами, что это я-Ацуши просто оказалась слишком «тяжёлой» для этой реальности, что мне выделили аж целых пятнадцать процентов. Но я не любила обманывать себя, так как считала это дело абсолютно бесперспективным и совершенно неблагодарным – хотя бы по отношению к себе любимой, – и потому просто решила принять всё это, как нечто неизбежное. Да и, право слово, изменилась бы от самого факта моего осознания целая существующая реальность? Не думаю. Потому и бессмысленные переживания в моём нынешнем положении были излишни. Особенно если вспомнить, что я, как бы, и так очень смутно помнила все описанные события этого рассказа, и оттого не видела особого смысла переживать о подобной потере. Да и, стоит ли упоминать, что эта история стала для меня реальной, и потому априори не могла пойти по проторенной дорожке? Хотя бы потому, что теперь стала моей реальностью, а я ни разу не парень, да и вообще совершенно другой, не склонный к самобичеванию человек... Погрузившись в свои вялотекущие размышления, я даже не сразу заметила, как ноги привели меня к своей комнате. Ну, как к своей? К помещению, которое я была вынуждена делить с тремя другими детьми, одна из которых была тихой девочкой Юкико, которая не стремилась сближаться с кем-то из нашей комнаты, и водила дружбу с детьми из соседней. Но не то, чтобы меня это как-то волновало, так как единственными, кто действительно общался между собой, были две девочки – Кейко и Акио, которые являлись настоящими заводилами местного разлива, и всегда были в центре событий, тем самым перетягивая на себя большую часть внимания взрослых. Пожалуй, только за это мне следовало их поблагодарить – естественно, мысленно, чтобы не возгордились, и не заставили отдавать им свои сладости во время праздников (не то, чтобы я их отдала, конечно, но лишних криков по этому поводу мне, определённо, хотелось бы избежать, так как ещё меньше, чем детей излишне самоуверенных, я любила детей истерящих!), – и, хотя бы частично, простить им их болтливость и гиперактивность. Всё же, мириться с их разговорами после отбоя было трудно, но всё это окупала их растрёпанность и сонный вид по утрам, и потому я могла считать себя отомщённой. Да и, если припомнить, именно благодаря этим двум деятельным особам обо мне вспоминали не так часто, как могли бы, и потому я имела возможность спокойно сидеть и заниматься своими делами. Хотя, в основном, и предпочитала читать где-нибудь в тенёчке (так как мне, в отличие от остальных детей, разрешали и доверяли выносить книги за пределы библиотеки, ибо я частенько оставалась помогать нашему библиотекарю убираться после посещения его обители других детей; оттого и некоторые послабления, и относительное доверие ко мне со стороны мужчины), или рисовать в каком тихом углу... Так как я никогда не была особенно общительной (да и вообще прослыла среди малышни странной и молчаливой), то со мной никто так и не заговорил, ни в тот момент, когда я вернулась из туалетной комнаты в сопровождении Инори-онэ-сан, ни во время непродолжительной прогулки в столовую. К слову, о моей первой трапезе, которую я провела уже будучи взрослой ментально. Ну, что я могла сказать об разнообразии местной кухни? Есть можно, и всё даже не так ужасно, как казалось на первый взгляд (особенно после воспоминаний о родной русской кухне, которая могла показаться во многом странной уже японцам). Во всяком случае, онигири с рыбной начинкой я съела с удовольствием, хотя мне куда больше хотелось отведать жаренной рыбы, или же какой стейк средней прожарки... От воспоминаний обо всех этих чудесных мясных и рыбных блюдах, у меня, непроизвольно, повысилось слюноотделение, да и внезапно откуда-то изнутри стал исходить неожиданно довольный, согласный отклик, который заставил меня вздрогнуть. Всё же, пусть я и подозрительно быстро сроднилась с мыслью о том, что, частично, но человеком не являюсь, однако я совершенно не ожидала, что отклик от моей кошачьей стороны будет именно таким. Чем-то неопределённо-приятным, ненавязчивым, но неизменно успокаивающим. Свернувшимся тёплым клубком где-то в груди, и реагирующим на мои эмоции...***
Внимание! Ваш уровень контроля над способностью был повышен на 2% и теперь составляет 9%! Разблокировка пассивного расового умения «Звериное чутьё»! Частичная разблокировка пассивного расового умения «Повышенная чувствительность к звукам, запахам и чужому присутствию»!
***
Это оповещение, в отличие от остальных, появилось не так внезапно, а как-то более плавно, без той резкости, с которой подобные таблички выскакивали раньше, и это меня, определённо, устраивало куда больше, так как в этот раз я даже не вздрогнула, когда оно появилось. А ведь могла бы подавиться чаем, и притом отнюдь не фигурально! Но, в общем-то, не это было главным, а то, что принятие этого странного, непривычного, но очень тёплого чувства внутри, дало мне ощутимый такой толчок к освоению собственной способности. Пусть, в тот момент, я и думала совершенно о другом (впрочем, если так подумать, всем, в том числе и тиграм, хочется кушать – и не только кашу, – так что подобное открытие, не сказать, чтобы особо меня удивило, хотя мяса и захотелось сильней, да)... Однако и на этом сюрпризы не закончились, ведь стоило мне мысленно закрыть табличку, как в тот же момент, буквально со всех сторон, меня, словно холодной водой из ведра, окатила самая настоящая звуковая какофония. И это я ещё смолчала о том обонятельном разнообразии, которое, внезапно даже для меня самой, решило ударить по моему рецептору! Благо, этот слуховой и обонятельных хаос вскоре завершился, оставив после себя лишь былые тени тех ярких звуков и запахов, которые я стала улавливать, когда моя чувствительность, насколько я поняла, активизировалась на полную мощность. Так сказать, чтобы сравнила ощущения, и осознала, что лучше, пока, довольствоваться и привыкать к урезанной версии тигриного слуха и обоняния. Да и я, не сказать, чтобы была так уж против всего этого, ведь подобные возможности имели как очевидные плюсы, так и обременительные минусы. Но самым большим недостатком, как по мне, являлся именно адаптационный период, а там – ещё разберусь. Хотя... ...я говорила, что дети здесь относительно тихие, нет? Забудьте, даже если я этого не говорила, ведь они были очень громкими. Притом, не только в отношении своего голоса и криков, но и прочих шумов, сопровождающих их повседневные действия в звуковом диапазоне. Нет, ну вы слышали, как они звенят тарелками и стаканами, ставя их на стол, словно пытаются забить этими самыми сосудами гвозди? Очень много гвоздей! Или как скрипят, трескаются иссохшими сучьями стулья, на которых некоторые кактусы жизни (забудьте про цветы!) решили покачаться, даже не смотря замечания настоятелей? А как они пьют, словно заглатывают не чай, а сливают в себя, как минимум, целый водопад! И это я ещё не упомянула проходящих мимо воспитателей, которые были вынуждены следить за порядком во время трапезы, и шаги которых могли сравниться по громкости со слоновьим маршем (да ещё и в такт не попадающим, и совершенно не ритмичным)! Честное слово, до того, как активировалась эта грань моей способности, я даже и не подозревала, что группа детей в тридцать восемь человек (плюс несколько настоятелей) может создавать так много шума! А также запахов. Благо, хоть с этим было относительно полегче, хотя запах хлора, раствором с содержанием которого явно не так давно протирали пол, меня ощутимо так раздражал своей резкостью, и с ощутимым таким перевесом перебивал все остальные ароматы. Или это я просто такая непривычная?.. Но, в любом случае, мне требовалось время, чтобы осмыслить свои новые возможности, которые, что удивительно, помогал мне осознавать тот самый тёплый комок в груди, что и стал моим своеобразным проводником в мир совершенно иных понятий действительности. С более чувственной, незаметной, но существующей точки зрения, с совершенно иными акцентами, принципами и понятиями, которые, пока, всё ещё продолжали сбивать меня с толку. Однако, если научиться их понимать и направлять... ...даже навскидку, должно получиться очень мощно. И не менее перспективно, так как все люди, по сути, имеют свой собственный, индивидуальный запах – ну в точности, как отпечатки пальцев, – которым, со временем, пропитываются их вещи. С подобными возможностями только в детективы и наниматься! Не в Вооружённое Детективное Агентство, конечно, но что-то из подобной оперы. Может, если мне действительно так уж сильно наскучит работа переводчиком после выпуска из приюта (впрочем, я очень в этом сомневалась, учитывая то, что я любила спокойствие и стабильность, а работа следователем вряд ли может похвастаться подобными качествами), а сердце захочет особой, «убийственной» романтики, я и попробую себя в столь многообещающей, по-своему интересной и завораживающей своей таинственной атмосферой, профессии. Но это всё дела грядущих дней, если не лет. Да и, пока, не буду заглядывать в будущее настолько далеко, ведь не зря же говорят: если хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах! Вот и я, пока, буду просто жить, и стараться получше узнать этот новый, неизведанный для меня мир с помощью подручных средств. Ведь что может сделать обычная (ну, хорошо, не совсем обычная) четырёхлетняя девочка, пусть и являющаяся эспером? Практически ничего, если смотреть в рамках всего мира. Да и, право слово, нужно быть последним безумцем, чтобы ожидать чего-то глобального от столь маленького ребёнка! Ну, не то, чтобы меня так это не устраивало, ведь ответственность, она такая, важная дамочка, наладить отношения с которой было под силу лишь немногим. В особенности учитывая мою ленивость, что естественным образом препятствовала моей же работоспособности...