Огненный цветок в небе над Конохой

      Когда Моэги рассказала товарищам о встрече с кабаном и о своем чудесном спасении благодаря врагу команды Конохамару номер один, лидер испытал удивление и восторг и нежным покровительственным жестом потрепал подругу по волосам.       — Рад, что ты цела, Моэги-чан, если бы я знал, какие опасности встретятся на твоем пути, ни за что не оставил бы тебя одну!       — Я знаю это, Конохамару-кун. Ты всегда защищаешь меня и Удона.       Удон громко всхлипнул и отвернулся, утирая слезы и сопли. Мысль о грозившей Моэги опасности заставила его расплакаться, но на этот раз он изо всех сил старался не выдавать своей слабости, так как вдруг очень захотел стать сильным и храбрым. Однажды и ему придется защищать Моэги-чан и Конохамару-куна!       — Командир, а дама, которая меня спасла, мы все еще должны считать ее врагом?       — Ни в коем случае! Теперь я объявляю ее товарищем по оружию и настоящим ниндзя!       Конохамару крепко задумался о том, как бы выразить куноичи с бьякуганом благодарность от лица всей команды, чтобы не уронить при этом достоинства лидера. Вскоре сама судьба предоставила ему такую возможность.              Стоял ясный осенний день. Ханаби, неожиданно получившая освобождение от тренировки с отцом, которого вызвали по важному делу в Резиденцию Хокаге, решила прогуляться до оружейной лавки — присмотреть себе новенький ремешок с чехлом для кунаев.       Погруженная в собственные мысли, куноичи шла по улице, не обращая внимания на прохожих, пока не узнала со спины своего одноклассника, Кэнсина. Этот мальчик выделялся среди ровесников высоким ростом, а его миловидное лицо и некоторая застенчивость давали окружающим повод приписывать Кэнсину множество других положительных качеств. Ханаби считала его симпатичным, а так как он в основном молчал, в своем воображении уже дописала картину, наделив юношу острым умом и чувством собственного достоинства. Такой молодой человек не мог не нравиться…       В то же время Ханаби не тешила себя иллюзиями по поводу того, какова ее собственная репутация среди одноклассников. Куноичи знала, что из-за ее напора и целеустремленности некоторые считают ее резкой. Хотя раньше она любила поиграть и посмеяться с друзьями, со временем жесткий график тренировок и дополнительные занятия забрали все ее свободное время и часть жизнерадостности. После последних событий и перемен в клане Ханаби и вовсе сделалась задумчивой и мрачной, грубо отвечая на все попытки вывести ее из этого состояния.       И теперь, глядя на спину шедшего впереди Кэнсина, юная куноичи хотела бы многое изменить, быть вежливой и дружелюбной, чаще улыбаться и казаться привлекательной.       Но разве можно казаться привлекательной с этими страшными белыми глазами без зрачка?! Большинство людей они пугали и отталкивали. И хотя клан Хьюга считался самым сильным в Деревне Листа и являлся ее опорой и гордостью, мало кто мог воспринимать бьякуган, видящий всех насквозь, не как угрозу.       Кэнсин шел в направлении рынка, и Ханаби как бы невзначай следовала за ним, мысленно подыскивая повод подойти и завязать беседу. А до тех пор ей хотелось оставаться незамеченной. На рынке вести наблюдение было удобнее — там толпилось множество народу, переходящего от прилавка к прилавку. Ханаби делала то же самое, изображая заинтересованность товаром и краем глаза поглядывая на объект своего настоящего интереса. Кэнсин покупал фрукты и очень мило краснел, обращаясь к торговцу с вопросами. Это зрелище настолько увлекло куноичи, что она не заметила Конохамару, занявшего наблюдательный пункт возле цветочной лавки: он в свою очередь следил за Ханаби.       Наконец Кэнсин оказался всего в десятке шагов от куноичи и остановился как раз у лотка со сладостями. Ну что стоит подойти и как бы между прочим завести разговор о сладостях? Тема приятная и глубокая, простор для фантазии… Ханаби решилась было двинуться в его сторону, как перед ней возник Конохамару и, вежливо поклонившись, произнес:       — Приветствую вас, благородная дама! — и тут же, сделав резкий взмах рукой, достал из-за спины букетик розовых хризантем.       Куноичи, испугавшись непонятного движения и, конечно, не ожидая ничего хорошего от мальчишки, доставлявшего ей неприятности не раз, отпрянула назад, приготовившись защищаться и подняв перед собой раскрытые ладони. Отступая, она налетела на лотки со свежими куриными яйцами и опрокинула несколько из них. Разбилось больше трех десятков яиц, и возмущенный торговец принялся громко кричать и отчитывать неуклюжую девицу от души.       Очевидно, он не был жителем Конохи и привез свои товары откуда-то из провинции, иначе не посмел бы повышать голос на человека с бьякуганом. Но, к досаде Ханаби, торговец ее не узнал и обругал как последнего шалопая.       Куноичи, розовая, как преподнесенный ей, но, увы, оставшийся без внимания букет, чувствуя, что на нее смотрят все посетители рынка, а главное Кэнсин, не выдержала и буркнула в ответ:       — Да не кричите вы… Я выкуплю ваш товар.       — Да уж прям, выкупит она! Посмотрите на эту девчонку! Откуда у тебя столько денег? Да разве в деньгах дело, а кто будет все это убирать?!       Ханаби обернулась, ища глазами Конохамару, чтобы сбросить на него всю ответственность за случившееся, но тот почел за благо ретироваться и уже скрылся из поля ее зрения. Положив на прилавок несколько бумажных банкнот, куноичи сказала сквозь зубы:       — Сами уберете.       В этот момент хозяин соседней лавки что-то испуганно шептал на ухо продавцу яиц, так что тот и сам перепугался и пробормотал:       — Зачем же мне ваши деньги… Я без претензии… Ну разбили и разбили, с кем не бывает…       — Да возьмите же! Я же сказала, что выкуплю ваш товар. Я не могу быть в долгу.       — Ну, это другое дело! Тогда…       Продавец ловко наложил яиц в два большущих бумажных пакета и сунул в руки Ханаби, кланяясь и силясь улыбнуться.       — Хорошего дня вам, милая девушка, хорошего дня!       Ничего не оставалась кроме как кивнуть в ответ, забрать пакеты и откланяться под множеством любопытствующих взглядов. Ханаби уже не искала среди них Кэнсина, а хотела лишь поскорее сбежать и попытаться забыть всю неловкость происходящего.       «Что за день… Знала же, что ничто хорошее не случается просто так. Освободилась от тренировки, не успела порадоваться — и вот что получила взамен!» — думала куноичи, шагая по улице с бумажными пакетами в руках. И куда девать столько яиц?..       Внезапно ей показалось, что она ощущает чье-то присутствие. Улочка была узкой, и лишь в дальнем конце ее ковылял какой-то дед с палкой, а по бокам тесными рядами стояли стены домов.       «Нет, это где-то за спиной», — подумала Ханаби, мгновенно насторожившись. Она была носительницей чистейшего бьякугана, не защищенного от извлечения печатью, так что являлась желанной мишенью для ниндзя других стран. Ей с детства твердили об осторожности и помогали развивать чутье, так что своим ощущениям Ханаби привыкла доверять.       «Бьякуган!» — мысленно сказала она, усилием воли активируя особое зрение.       Несмотря на то, что ей не удалось близко поднести к лицу пальцы, сложенные в печать, так как рука обхватывала толстый пакет, додзюцу сработало и перед ее взором предстал скорчившийся в засаде Конохамару. Собственно, его техника маскировки была посредственной, но взгляд обычного человека скользил мимо ничем не примечательного старого горшка с мандариновым деревцем, выставленного возле одного из домов.       Ханаби охватила ярость.       «Ведь все случилось из-за этого придурка! — подумала она. — Ну что он прицепился ко мне? Вместе со своими бестолковыми дружками… Вечно я везде на них натыкаюсь, вечно они лезут ко мне! Однажды у меня лопнет терпение, и я изобью их до кровавых соплей! Зачем доводить до такого?..»       Вспомнив еще и о Кэнсине, в чьих глазах куноичи сегодня, несомненно, опозорилась, Ханаби вдруг остановилась. Она осторожно поставила на землю один из пакетов и свободной рукой достала лежавшее сверху яйцо.       — Я только что поняла, — сказала Ханаби, выпрямляясь, — что мое терпение уже лопнуло и я больше не в состоянии вынести ни одной выходки такой безмозглой бестолочи, как ты!       Последние слова она выкрикнула, резко обернувшись и швырнув яйцо в горшок с мандариновым деревом.       — Ай! — вскричало дерево, тут же обернувшись Конохамару. — Ай! Ай! — еще два яйца разбились прямо об него.       Не желая ждать попадания других снарядов или вступать в опасную дискуссию, юноша сорвался с места и побежал, на ходу пытаясь уворачиваться от летящих в него яиц. Ханаби побежала за ним следом, продолжая вести обстрел, злорадно усмехаясь и чувствуя, что с каждым попаданием в цель гнев ее понемногу отпускает.       Конохамару был в ужасе и отчаянии. Его план подружиться со спасительницей Моэги провалился с таким же треском, с которым лопались о его спину куриные яйца. Ханаби в этот момент казалась ему кем-то вроде разъяренной демоницы с белыми глазами — не зря он так и подумал о ней, когда встретил в первый раз! Кто знает, что она сделает, когда закончатся снаряды, может, запустит в него кунаем или применит какую-нибудь технику… Он и сам не знал, почему эта девчонка, которая младше его на целый год и ниже на полголовы, так пугает его. Может, виноваты слухи, которые ходили о Хьюга как о сильнейших ниндзя, может, страшный бьякуган, сверкавший ледяной яростью… А может, интуитивное ощущение того, что Ханаби способна на очень многое…       Нужно было уходить от погони, так что Конохамару, чуть-чуть оторвавшись, решил вскарабкаться на ближайший дом по водосточной трубе и, оглядевшись с крыши, продумать дальнейший путь или найти возможное укрытие.       Ханаби подбежала к трубе, когда Конохамару уже был на самом верху. Подтягивая себя на руках, юноша побросал все лишнее, так что на куноичи сверху свалился букет хризантем. Ее руки тоже были заняты, поэтому она не успела защититься и получила цветами по носу.       «Прибью… — думала Ханаби. — На этот раз даже он поймет, что не стоит со мной связываться!»       Погоня продолжилась уже по крышам. Пакет с яйцами стремительно пустел, однако попадать в Конохамару становилось все сложнее — то ли он наловчился уворачиваться, то ли его преследовательница начала уставать. Кроме того, все это время юноша постепенно приближался к дому своего дяди. Спрыгнув в удобном месте с крыши на забор, а с забора — на землю, Конохамару припустил вдоль по улице к спасительному укрытию, оставалось лишь добежать до него и захлопнуть за собой дверь.       Ханаби не стала спускаться и продолжала скакать по крышам — сверху ей даже удобнее было кидаться в мальчишку яйцами. Вот он проскользнул мимо встречных прохожих — куноичи порадовалась, что в последний раз попала ему как раз между лопаток, — и скрылся из глаз. Тут Ханаби обратила внимание на мужчин, шедших по улице, и мысли о погоне мгновенно улетучились: она узнала отца и двух джонинов из клана Хьюга. Хьюга Хиаши смотрел прямо на нее.       Он нахмурился, и земля завертелась перед глазами куноичи… Трудно было даже представить, что сделает отец, обнаружив ее за таким позорным занятием, как беготня по крышам и избиение внука третьего Хокаге. А еще она была при этом в куртке с символикой клана…       «Я ненавижу тебя, Сарутоби Конохамару! — подумала Ханаби. — Даже умирая, я буду продолжать ненавидеть тебя!»       Однако отец ее не убил и не избил, а всего лишь наказал, нагрузив изнуряющими тренировками и множеством дополнительных занятий. Тем не менее куноичи еще долго было стыдно смотреть ему в глаза, и каждый раз, испытывая жгучий стыд, она припоминала имя своего врага номер один.