du bist anders

— Как вы желаете меня, Господин? — взгляд Тарна сейчас настолько острый, пронзающий лихорадочно бьющееся сердце.       Получасом ранее Тайп стоял перед администратором заведения, где работал Тарн, когда не выезжал к клиентам на дом. — Я хочу куп… — Тайп не подозревает, какое именно слово используют в такой ситуации, но он справляется с дрожью в голосе: — Я хочу заплатить за вечер с молодым человеком по имени Тарн. Мы разговаривали с вами об этом по телефону. — Да, я помню. Прошу простить мое любопытство, но Господину уже есть двадцать лет? По нашим законам, раньше этого возраста нельзя брать на вечер ни девушек, ни мужчин.       Тайпу хочется прокричать этой фальшиво-деликатной женщине во весь голос: мужчин?! Серьёзно?! А вы когда их берете на работу, про эти самые «двадцать лет» хотя бы интересуетесь?!       Но вместо крика Тайп вытаскивает из кармана пачку крупных купюр — родители уехали на Панган покупать гостиницу, так что на целую неделю наличные в его распоряжении: — Я думаю, здесь будет достаточно, чтобы не сомневаться в моем возрасте.       Дама расплывается в довольной улыбке, маленькие черные глазенки загораются азартом. — Разумеется, Господин. Проходите, прошу Вас! — администратор хлопает в ладони и тут же появляется девушка, очевидно, помощница. — Проводи молодого господина. И поторопи Тарна, Господин не должен ждать. Пришедшая девушка кланяется Тайпу и предлагает следовать за ней. И вот он на месте. Комната довольна скудна по обстановке, больше походит на номер в дешёвой гостинице. По полу расставлены лампы-фонари, имитирующие свечи, посередине комнаты — застеленная золотистым покрывалом кровать. Имеется дверь в душ и туалет. Слышится шум шагов. Дверь распахивается. В комнате появляется Тарн, в уже знакомой Тайпу рабочей одежде. На пару секунд парню кажется, что Тарн словно цепенеет, увидев своего «клиента» на этот вечер. Но затем, с привычной ему сдержанностью и покорностью, начинает предлагать свои услуги. — Как вы желаете меня, Господин? — повторяет он свой вопрос. — Что? — Тайп не верит своим ушам. — Ты издеваешься? Неужели ты думаешь, что я пришел к тебе за этим?! — Тайп вплотную приближается к Тарну, но тот лишь на два шага отступает к стене. — Вы заплатили, мой Господин, как мне вас удовлетворить?       Тайп не желает слушать этот бред, он просто закрывает уши руками, но Тарн не унимается:  — Мне самому раздеться, или вы сделаете это? Желаете, чтобы я оставался стоять, или мне лечь? — Хватит… прекрати, прошу тебя! — голос Тайпа вновь дрожит, глаза наполняются влагой. — Умоляю, замолчи, мне ничего этого не нужно! Но Тарн будто не слышит:  — Быть может, мне встать на колени, оголить зад и раздвинуть его, чтобы вам было удобнее? Или желаете, чтобы я удовлетворил вас ртом? Хотите, я лягу перед вами и буду трогать себя, а вы посмотрите… Что же вы молчите, мой Господин? — кажется, Тарн держится на ногах только благодаря стене сзади. — Не стесняйтесь, вы заплатили, можете приказывать мне и делать со мной все, что пожелаете, — тут голос Тарна превращается почти в старческий хрип, грудой тяжелых камней накатывают темные воспоминания — Заткнись! — Тайп не выдерживает последних слов; не совладав с собой, он наотмашь ударяет Тарна по правой щеке, оставляя багровый след, пробивающийся сквозь белоснежную фарфоровую кожу. Голова Тарна по инерции отлетает от к стене и больно ударяется об нее… но он лишь трясет ею и все с тем же пронзительным взглядом, но совсем тихо продолжает: — Благодарю вас, мой Господин, если вам это доставляет наслаждение, то ударьте еще…       На большее его не хватает.       По стене вниз.       Сотрясаясь в уже не скрываемых рыданиях.       Тайп не понимает, как быть. Он рассчитывал, что Тарн будет удивлен, но деваться ему некуда, ведь время надо «отработать», а это значит, что они смогут спокойно поговорить и Тарн никуда не сбежит.       А сейчас?       Что делать сейчас?       Всхлипы Тарна все громче. Он пытается их заглушить, пряча лицо в коленях, но от этого только начинает задыхаться. Тайп опускается на пол возле дрожащего там парня. Кладет руки ему на плечи и притягивает к себе, безо всякого сопротивления. — Что ты несёшь? — Тарн рыдает в голос на его груди, покорно, не пытаясь вырваться, прижавшись к живому теплу Тайпа. —  Зачем ты все это сказал мне? Ну зачем? — принимается гладить ладонями по спине, затем останавливает руки на шее, у самой границы волос, и легонько перебирает там кожу кончиками пальцев. — Разве я могу так с тобой? — горько шепчет Тайп. — Никогда, слышишь, никогда в жизни я не воспользуюсь тобой, когда ты это поймешь? — Тайп крепче прижимает несчастного мальчика, а тот все сильнее утыкается ему в грудь, как будто боится, что еще секунда и не будет этой близости… разорвется эта связь.       Тайп впервые обнимает так другого парня, — не по-дружески, как Но и Чампа… А именно так. Наконец, он отстраняется первым, но лишь за тем, чтобы большими пальцами смахнуть слезы с алых скул Тарна. Дыхание у обоих тяжелое, грудное, с хрипами. — Тарн, ты умойся и давай уже уйдем отсюда, пожалуйста, уйдем вместе, — Тайп заглядывает в этот потускневший янтарь. — Не надо здесь больше оставаться… пожалуйста, уйдём.       Тарн лишь тяжело вздыхает, качая головой. — А что потом? Завтра все равно сюда вернусь… Иного выхода нет, — снова потухший взгляд и вжавшиеся плечи. — Почему, Тарн? Кто тебя заставляет этим заниматься? Тебя вторую неделю нет в школе… Я уже не знал, что и думать. — И поэтому пришел сюда и снял меня? — Тайп слышит в его голосе подобие усмешки. — Бесплатно мне бы не дали поговорить с тобой, да ты бы и сам не захотел, хотя мы все равно не поговорили, — Тайп поднимается на ноги. — Давай, ну? Умойся и пойдем отсюда. Тебя сестра, наверное, заждалась. А мама — так и подавно с ума сходит. Моя вон каждый час названивает. — Танья в гостях у дяди… А мамы у нас нет. — Ну… Отец-то имеется?       Тарн с каким-то обречением прикрывает веки, кивая. — Вот! — Я не пойду домой. Не хочу. — Почему, Тарн? — Тайп кусает губы, но все же решается спросить дальше: — А ваш отец… Он это… он выпивает, может? И… бьёт тебя? Да? Ты… ты не думай, я не скажу никому, если что, не думай, Тарн. — Нет. Отец… отец любит меня.       Тайп впервые слышит, чтобы о любви говорили таким мертвым голосом. — Знаешь, тогда вот что: дома я один, не хочешь к себе — пойдем ко мне. Не на улице же тебе теперь спать.       От Тайпа не ускальзывает, каким диким становится взгляд его одноклассника. — Тарн! Спать — это просто спать. Не надо думать, что я уже похерил то, что только что тебе говорил: я никогда не воспользуюсь ситуацией, пойми ты уже это!       Для уверенности Тайп поднимается на ноги и протягивает Тарну руку: — Идём.