du bist anders

      Сегодня солнце, кажется, проткнуло небо насквозь и затопило землю. Сегодня ровно неделя, как Тайп боится переступать школьный порог, опасаясь, что вновь, намеренно ли, ненароком ли, он узнает что-то про Тарна.       Тайп плохо помнит, как отвечал на вопросы в кабинете директора. Только один врезался в память, тот, когда его спросили, насколько тесные у них взаимоотношения, друзья ли они, или же… — Мы просто одноклассники. Проект по биологии вместе делали. Не больше.       Просто одноклассники.       За эти дни Тайп устал корить себя за трусость и малодушие.       Ему не составляет большого труда выяснить, куда попал Тарн. Но пока тот в реанимации, ни о каком посещении, конечно, и речи быть не может. На пятый день дрожащим голосом он тихо интересуется у завуча, не в курсе ли она, «как там Кхун’Киригун». Узнав от нее, что его одноклассник пришел в себя, Тайп перетекает в новую дилемму: ну, приду я туда, ещё не факт, что пустят к нему… да и захочет ли он меня видеть?       Тайпу стыдно. Горестно и стыдно.       Но сегодня он берет себя в руки.       Сегодня он обнаруживает себя стоящим возле стойки регистратуры в клинике, где лежит Тарн. — Посещение только для близких родственников. Вы ему кем приходитесь? — Я?.. Я его брат. Мы… Мы погодки. — Можно ваши документы? — Да… Пожалуйста. — У вас фамилии разные. — Ну да. Мы… Мы от разных отцов. Что? Так не бывает?       Девушка-администратор внимательно смотрит на него сквозь очки, затем как-то загадочно улыбается, кивая: — Проходите.       Тайп складывает руки и наклоняет голову, произнося благодарность, на что ему отвечают: — Только без братских объятий, пожалуйста. Он ещё очень слаб.       Тайп, не оборачиваясь, мямлит: — Д-да… Конечно.       В палате Тарн один. Вторая кровать свободна. Когда Тайп появляется в дверях, он застаёт юношу прислонившимся к изголовью его больничной койки; голова Тарна повернута к стене, а взгляд его безучастно прикован к одной точке. — Тарн…       К нему даже головы не поворачивают. — Тарн, это я, Тайп.       Пусть Тайп не видит всего его лица, но, кажется, Тарн закрывает глаза. — Как же так, Тарн…       Тайп забывает: ещё накануне с самого себя взял слово, что не будет сыпать соль на открытую рану. — Иди домой, Тайп, — тихо раздается со стороны кровати. — И не стоит накручивать себя. Ты не виноват. Так что… Не надо этих приходов для очистки совести. — Я не уйду. Не уйду, пока мы не поговорим… Пока я не буду уверен, что ты больше не решишься на подобное. — Я не хочу тебя видеть, — Тарн опускает голову на подушку и наглухо накрывать себя одеялом. — Но это не из-за тебя… Я никого не хочу видеть.       Тайп изнутри толкает языком щёки, подходит к кровати, на которой боком к нему лежит под одеялом Тарн. — Прости меня. За всё прости, Тарн… Я знаю, я много раз вел себя с тобой по-скотски… У меня нет никаких оправданий… Но лезвие, Тарн… Как ты только, блядь, додумался до такого? Заглотнуть лезвие!.. — Тайп громко всхлипывает сквозь отчаяние. — Это что нужно иметь в голове, чтобы сделать такое?! А если бы не обошлось… Если бы ты внутри все повредил… С трубкой в горле пощеголять захотелось?       Тарн выбирается из своего укрытия, из-за плеча оглядываясь на Тайпа: — Ты прав. В следующий раз я попробую уйти поэстетичнее. — Идиот!..       Тайп опускается на колени, головой и руками оставаясь на краю постели. Тайп плачет. Тайпу до сбитого бита сердца больно слышать такое.       Головы его мягко касается чужая ладонь: — Не надо, Тайп… Не надо. Я знаю, что ты хороший. И понял это гораздо раньше, чем неделю тому назад… Но я не слепой, Тайп. Я вижу, как ты начинаешь смотреть на меня, — рука его все гладит и гладит волосы Тайпа, так и не поднявшего головы. — А я ведь пытался уже предостеречь тебя. Я говорил: не надо такому хорошему мальчику ляпаться в такой грязи, как я.       Тайп поднимает на него мокрые от слёз глаза: — Поздно, Тарн. Я уже… Уже вляпался. По уши. — Ты не понимаешь, о чем говоришь… — Тарн убирает руку. — Я все понимаю, Тарн. — Нет, Тайп… Тебе это только кажется. — Не кажется. — Ты хоть знаешь, под сколькими мужчинами я побывал? А у скольких брал в рот? Иногда не по одному за раз. Я соврал тебе тогда, в первую нашу встречу. Я отлично растянут. У некоторых клиентов, — да-да, не отводи взгляд, — клиентов, — причиндалы со свистом в моей заднице пролетают! — Нет, Тарн, не получается… — Тайп встаёт на ноги, утирая ладонью глаза и щеки. — Придумай аргументы получше. — Иди мальчика себе сними почище, коль уж так потрахаться захотелось. Видимо, бесплатно никто не даёт, — раздается фальшиво-злорадный хохот. — И вновь не получается, Тарн. Придумай что-нибудь ещё.       Тарн закрывает глаза. Тайп слышит, с каким трудом даётся ему каждое слово: — Они хотят забрать у меня Танью… Чтобы та жила с тётей. А как я буду без нее? С этим…       Тайп присаживается на край его койки: — И ты из-за этого решил свести счёты с жизнью? Серьезно, Тарн?! Ладно, хуй с ним со мной… Но ты о сестре подумал? — Не только… ты не поймёшь, Тайп. Да и не надо это понимать. — А ты попробуй, Тарн. Расскажи мне. Может, я не такой уж безнадёжный и сумею понять тебя?       Рука Тарна дрожит на одеяле. Тайп несмело накрывает ее своей. — Тарн, я…       Оба замирают и оборачиваются на дверь. Там Тайп замечает высокого мужчину, по чертами лица которого не сложно догадаться, кем он приходится Тарну.       Хм… С виду нормальный мужик. Отец как отец.       Но уже в течение следующих пяти минут Тайп начинает сомневаться в своих предположениях. — Здравствуйте, Пи’Киригун, — Тайп встаёт и делает wai, с улыбкой приветствуя вошедшего.       В ответ его не удостаивают даже взглядом. — Кто его впустил сюда, Тарн?! Это ты попросил? — Простите… Мне пришлось сказать, что я брат Тарна. Но мы учимся вместе. Я не чужой человек.       К Тайпу оборачиваются и сердце его едва ли не леденеет под таким суровым взглядом: — Выйди отсюда и чтоб близко я тебя с моим сыном не видел.       Тайп видит, как умоляюще на него смотрит в этот момент Тарн.       Тайп кивает, шепча «позже увидимся», и покидает палату, но ещё не успев закрыть за собой дверь, слышит странное «я так соскучился по моему мальчику, а мой мальчик скучал по мне?»       И странное оно не потому, что в этих словах что-то не так, странной Тайп находит реакцию Тарна: — Прошу тебя, папа… Не надо, только не здесь.       В течение следующей недели ему не удается увидеть Тарна: на ресепшне строго-настрого дали наказ не пускать его.       Когда Тарн впервые после отсутствия переступает порог школы, Тайп не ожидает, что он будет первым, к кому он подойдёт: — Если не занят после уроков, хочешь сходить с нами в парк? Танье воздушного змея приспичило позапускать. Ты, часом, не в курсе, как это делается? — Оу, да без проблем. Как два пальца об асфальт!       Они договариваются о времени, и Тарну совершенно необязательно знать, что всю следующую за уроком перемену Тайп гуглит «как запускать воздушного змея?».