du bist anders

— А он меня узнает, Пи’Тайп? — Конечно, — Тайп гладит Танью по голове. — Если я хорошо запомнил фото с вашей мамой, ты все больше и больше напоминаешь её.       Они стоят в пробке на выезде из города. Они так долго ждали, но, Тайп знает, оба немного боятся: а ждал ли он встречи с ними? Тайп не сомневается: пусть у него не хватило смелости выйти к ним в те их приезды, но, как минимум, Танью он должен хотеть увидеть. В отношении себя Тайп мало на что рассчитывает. Быть может, в глазах Тарна, он — лишнее напоминание о былой боли.       Былой ли? Прошла ли она, Тарн? Или все так же тупым игольным концом ковыряет не прекращающую кровоточить эрозию в твоём сердце? — А если опять не захочет видеть? — уже почти на подъезде к проходной спрашивает Танья тревожным голосом. — Или… увидит меня и сбежит. — Да куда он денется, — Тайп паркуется и глушит мотор, смотрит на часы. — На работу надо? — Нет, — Тайп силится выдавить из себя улыбку для этой почти восемнадцатилетней красавицы. — Взял неделю отгулов в счёт отпуска. — Хорошо, — Танья потуже закалывает волосы. — Скоро его должны… отпустить?       Тайп смотрит на нее, улыбка его становится мягче и искреннее: ох, Тарн, как же ты будешь гордиться своей Принцессой, ее успехам в школе, ее мудрости не по годами и доброму сердцу, так любящему тебя и так тебя ждущему. — Скоро, Танья, мы немало ждали… несколько минут погоды не сделают.       Тайп первым покидает машину. Взгляд его устремляется в небо, где стая птиц расписывает облака, словно каллиграфией. Слышится звук автоматчики открывающихся ворот.       Тарн.       Безрукавая майка плотно облегает стройное, вытянувшееся за эти годы тело. Через плечо перекинут мешковатый рюкзак, что крепко держат жилистые руки. Вместо когда-то густых, закрывающих высокий лоб и виски темных прядей — упрямо топорщащийся «ёжик». С этого расстояния Тайп не может разглядеть его глаз, но зато ему хорошо видны черты лица Тарна — взрослые, резко очерченные, с отпечатком того, что выпало ему пройти в этой жизни. — Тарн!..       Тайп и глазом моргнуть не успевает, а Танья уже выскакивает из машины и несётся к брату, со всей своей десять лет хранимой для него любовью обнимая его за шею.       Тайп задерживает дыхание: Тарн, ну что же ты, обними ее в ответ, она так ждала тебя…       Тихий выдох: поначалу стоящий как вкопанный Тарн медленно прикладывает ладони к щекам сестры, долго-долго разглядывает ее лицо, а затем порывисто обнимает в ответ. И даже издалека Тайп слышит его непрекращающееся «прости, прости, прости меня» и ответное Таньи: «что ты, Тарн, не надо, я так люблю тебя…»       Танья не отпускает его до самой машины. Когда они равняются с Тайпом, ему удаётся на мгновение перехватить взгляд Тарна: — Здравствуй, Тайп. Ты… Ты почти не изменился. Возмужал, конечно.       Тайпа немного холодит такое сухое приветствие, но он всё понимает: было тяжело, но и впереди — всё совсем непросто. — Здравствуй, Тарн, — Тайп бы рад добавить — ты тоже, но это будет неправдой. Тарн изменился. И не просто повзрослел на десять лет. Он словно бы отшвартованная бурей лодка, отёсанная о скалы и впитавшая в себя морскую соль.       Они сидят за его спиной, Танья прикорнула к брату, а тот все гладит и гладит ей плечо, поминутно целуя в макушку. Ночь выдалась тревожной, так что девочка засыпает, прижавшись к Тарну, а в зеркале Тайп вновь ловит его взгляд, словно бы произносящий благодарность. Тайп не уверен, правильно ли истолковывает его, но все равно кивает.       Сдается мне, Тарн, что нам с тобою будет сложнее всего.       Тайп помнит, кем они были «до» — два подростка, пополам разделивших горе Тарна. А кто они сейчас друг другу?       Тайп крепче сжимает руль, Тайп сосредотачивается на дороге.       Конечно, Тарн дико смущён, когда его встречают родители Тайпа. Отец сдержан, но с понимающей улыбкой складывает вместе ладони, когда Тарн склоняет перед ним голову, вполголоса произнося: — Смогу ли я когда-то отблагодарить вас за заботу о Танье…       А мама Тайпа, в ответ на приветствие, просто идёт к Тарну и, обнимая его за шею, укладывает голову парня на своем плече: — Нам это в радость, сынок, и ты, пожалуйста, знай, что всегда можешь на нас рассчитывать.       И в эту минуту Тайп лишний раз убеждается, что у него самые лучшие родители на свете и что надо ценить то время, пока они рядом.       За обедом Тарн сидит с Таньей. Он опять заговаривает о том, как ему неловко стеснять здесь всех. Во время отбывания наказания он работал, так что удалось выйти из заключения не с пустыми руками. Тайп понимает, к чему тот клонит, поэтому заблаговременно говорит ему: — Вот и хорошо, Тарн, на первое время тебе хватит. За Танью не беспокойся, у нее всё есть. А самое главное — теперь есть ты. — Но я должен как-то отблагодарить вас.       У Тайпа живо в памяти то, как Тарн не любит быть в долгу, и здесь на помощь вновь приходит мама: — Если позволишь нам и дальше видеть Танью — большего и не надо. И сам, пожалуйста, живи, сколько хочешь. — Что вы…       Мама Тайпа понимает его смущение и то, как непросто ему вновь привыкать к людям: — Жизнь наладится, сынок, не всё сразу. Всё у тебя ещё будет хорошо.       Позже вечером они сидят в гостиной, пока отец Тайпа разговаривает с персоналом. По времени сейчас идёт выпуск новостей. Одна из первых:       «Сын известного в Бангкоке предпринимателя стал организатором ДТП, в ходе которого больше всех пострадал сам. У тридцатилетнего мужчины перелом позвоночника и серьезное нарушение зрения.»       Справа от диктора показывают фотографию, на которой Тарну и Тайпу сложно не узнать того, кто и без этой аварии давным давно был ослеплён похотью и жил в черноте своего сердца.       Тайп смотрит на осколки памяти в глазах Тарна, словно бы говоря ему: вот видишь. Никто в этом мире не уйдет от возмездия.       Когда они оказываются в комнате, которую мама Тайпа приготовила для Тарна, у первого возникает ощущение déjà vu. Тарн сидит на краю постели, а Тайп не знает, что сказать ему. Но Тарн заговаривает первым: — Как живёшь, Тайп… работаешь? — Да. — Со спортом что-то? — Нет, — Тайп не уверен, стоит ли уточнять. — Понятно… Ну а вообще? Как с личными… встречаешься с кем-то? В смысле… Живёте, наверное, уже давно вместе.       Тайп всё-таки набирается смелости и подсаживается к нему: — Ты взял с меня обещание «жить», Тарн. И я сдержал его. Я жил, Тарн, жил. И все эти годы я ждал тебя. Но я также когда-то пообещал тебе и другое: я никогда не стану давить на тебя. И мое ожидание ни к чему тебя не обязывает. Просто знай, что в этом мире есть человек, сердце которого навсегда для тебя одного открыто. — Тайп, — Тарну с трудом удаётся выдержать этот взгляд. — Наверное, мне нужно сказать, что я жалею о своем поступке. Жалею о том, что не видел, как растет Танья, не видел того, как ты превращаешься в настоящего взрослого мужчину… Этого мне и правда жаль. Но я не жалею о том, что сделал, Тайп. Пусть и был иной выход… Мне больно, что десять лет я сам вырвал из своей жизни и заставил вас жить со всем этим… Но я свободен, Тайп. И не только сейчас. Все эти десять лет я впервые был свободен.       Тайп молча слушает его исповедь. Он не сомневается: Тарн знал, что его будут ждать. Но как же сложно ему поверить другому человеку, даже Тайпу. — Наверное, ты считаешь меня трусливым эгоистом? — Почему ты так думаешь? — Я знал, что вы приезжаете ко мне… и ни разу не нашел в себе храбрости увидеться с вами. Так хотел этого… И не мог. Думал, не выдержу ваших глаз, а если ещё Танья заплачет — то тут мое сердце и остановится. Вот такого труса ты ждал, Тайп… Разве не жалеешь об этом? — Нет, — не задумываясь, отвечает Тайп. — И я не в праве тебя судить и в чём-либо упрекать. Никто из нас не познал того, что пережил ты.       На Тарна вновь больно смотреть, но Тайп не отводит глаз, только ребром мизинца касается его пальцев: — Давай тут, укладывайся. Завтра после обеда съездим в одно место: ты, Танья и я, хорошо? — Тайп поднимается с кровати. — Хорошо… А куда это? — Увидишь, — подмигивают ему с улыбкой. — Тебе понравится. — Ладно… Тайп? — Ай? — Может, есть какие-то фотографии Таньи, где она помладше… Я бы посмотрел. — Конечно, — Тайп чуть не плачет, но надо держаться. — И фотографии, и видео с ее Дней Рождения, и ее рисунки для тебя — я всё сохранил, всё тебе передам. — Спасибо, Тайп.       Ночью идущего за стаканом воды Тайпа магнитом тянет заглянуть в комнату Тарна: он просто хочет убедиться, что Тарн отдыхает, а не сидит на краю постели в том же положении, в котором Тайп оставил его там.       Тарн лежит полубоком к двери, одеяло натянуто до подбородка. Тайп старается стоять потише, но случайно задевает локтем косяк и шипит от боли. Тарн мгновенно просыпается, подскакивая на постели и во все глаза таращась на незнающего куда себя деть Тайпа: — Тарн, прости, ничего не подумай, я только заглянул узнать, как ты тут… Прости, — Тайп, с пылающим от стыда лицом, быстро исчезает в коридоре.       Вот я идиот!.. Этот… Этот ублюдок когда-то так и приходил к нему среди ночи. Бедный мой Тарн… Как можно было не подумать об этом…       Уже лёжа в своей постели, Тайп ещё долго будет ругать себя за такую глупость.       Обещанная совместная поездка. По дороге Тарн рассказывает, что сумел доучиться, — конечно, образование там не такое качественное, но он старался. И надо бы сейчас что-то решать с работой, а там можно будет говорить о продолжении образования. Заочно, конечно. — Не торопись, — Танья, сидящая сегодня рядом с водителем, улыбается, подмигивая знающему их общий секрет Тайпу. — Лучше вспомни, чего ты так хотел когда-то.       Тарн замечает их переглядки, но решает отмолчаться.       Они на месте. Высокий скалистый обрыв, а внизу — океан. Пока Тайп достает из багажника какой-то объемный мешок, Танья ладонью проверяет направление ветра: — То что надо, Пи’Тайп. — Отлично!       Кажется, Тарн начинает что-то подозревать: — Так… Вы мне ничего не хотите объяснить?       Танья берет его за руку и ведёт к обрыву, останавливаясь на безопасном от края расстоянии. Тайп встаёт рядом, раскрыв перед Тарном мешок, где плотно, крылом к крылу, прижались друг к другу разноцветные бумажные журавлики. — Давай, Тарн, — Тайп подмигивает ему. — Ты знаешь, что делать.       Закрыв ладонью глаза, Тарн не может сдержать слёз. Сильный ветер глушит его рыдания, Танья гладит брата по руке: — Тогда вместе, хорошо?       Она всем троим вкладывает в руку по журавлику, которых они отпускают на волю почти одновременно. Затем ещё, и ещё и ещё. Вскоре небо перед ними заполняют сотни птиц, будто живых, а ветер тасует их, вместе с ними унося прочь всю боль этих лет. Ветер сушит слезы Тарна, а руки его с обеих сторон обнимают самых важных людей в его жизни. Совсем как тогда, десять лет тому назад, с той лишь разницей, что Тайп и Танья не плачут. Прижавшись к нему, они улыбаются друг другу: у них все получилось.       Вечером Тарн обнаружит на кровати конверт. А через неделю все трое будут ожидать посадки Тарна на рейс до Германии. На действующем маяке острова Амрум освободилось место смотрителя. Не без помощи отца Тайпа заранее удалось выправить Тарну все необходимые документы. Тарн долго-долго обнимает сестру, даёт ей наставления. Тайп не может скрыть на лице улыбки: он-то знает — Танья не пропадет. И пусть она так скучала по брату все эти годы, но ей хватило мудрости понять, что Тарну сейчас так важно принять себя. По-настоящему побыть наедине с самим собой, исполнив свою давнюю мечту. И Тайп это тоже понимает.       Пускай соленое море, подобно мёртвой воде, излечит твои раны, Тарн. — Ладно, я пойду куплю попить, хорошо?       И вновь Тайп благодарен Танье за мудрость и понимание.       Они остаются вдвоем. — Обнять-то на прощание можно тебя?       Ничего не ответив, Тарн обнимает его первым. — Я понимаю, — нос Тайпа начинает предательски шмыгать, — там со связью бывает хреново, но ты уж хотя бы от Таньи специально звонки и сообщения не игнорируй, пожалуйста.       Тарн ласково гладит его по голове: — Не буду. — Береги себя, — губы Тайпа тянутся к плечу Тарна. — И помни о том, что я тебе сказал… Одно твое слово — и я буду рядом, Тарн. Чего бы мне это не стоило. — Милый мой Тайп, — Тарн прижимается щекой к его лицу. — Как я хочу, чтобы ты был счастлив. — Я счастлив. — Тайп…       Объявляют посадку, а боковым зрением Тайп замечает вернувшуюся Танью.       Пора.       Тарн не обманул: он исправно отвечает Танье, передает приветы и бесконечные благодарности Тайпу и его родителям. А в один из поздних вечеров, — верно, Тарн начал забывать про разницу во времени, — Тайп получает от него сообщение:       «Помнишь, я написал тебе, что ты — моя живая вода?»       Тайп начинает слышать стук своего сердца:       «Конечно… Как ты там, Тарн?»       Но вместо ответа Тайп получает:       «Омой ею моё сердце.»