***
Слэшер казалось, что жизнь стала одним сплошным пятном. Перед глазами мелькали лица её приятелей, она слышала их смех, шёпот, чувствовала вкус ягод на своих припухших губах, ласковый ветер бил в лицо, из-за чего волосы распускались по нему, тёмно-каштановыми локонами, карие глаза прикрывали веки, никаких следов ударов или недосыпа; когда она раскрыла глаза её встретил лишь снежный вихрь, самый сильный за всю её жизнь, от лица отлила кровь, кожа стала мертвенно-бледной, на длинных чёрных ресницах застыли снежинки, тая мелкими каплями, опускаясь на её чело. Девушка пыталась бежать, отчаянно задыхаясь, губы у неё то синели, то бледнели, сердце билось в груди, подобно птице в клетке, а она всё неслась в появившемся перед ней лесу, где росли чёрные тонкие деревья с длинными палками, походящими на когти тварей, вокруг были лишь огромные белые сугробы, а слёзы стыли на щеках, превращаясь в маленькие льдинки. Из-за большого количества снега, Слэшер не заметила корень, за который зацепилась; её тело полетело вниз, с внезапно появившегося обрыва, крик заглушил падение, а доносившейся шёпот резал её уши, она чувствовала, как всё её существо наливается свинцом. Самой себе она казалась куском льда, наполненным печалью и болью, готовой разрушить её, разбить на несколько тысяч осколков. — Слэшер… Слэшер… — Её имя ранило слух. Чьи-то руки прижались к её запястьям. — Слэшер! — Нет-нет… Оставьте меня! Не трогайте! — Чёрт… Кажется, у неё нервный срыв! Последним, что она почувствовала в тот день, — это укол успокоительного.***
Шестая фаза начинает превращать человека в ненормальное существо. Ногти становятся длиннее, зубы тоже, а кожа приобретает некую бледность с голубыми оттенками. На седьмой фазе мозг полностью отключается, уступая лишь инстинктам. Самого превращения не происходит за счёт мыслительных изменений, однако иногда могут разрываться кожаные ткани, обнажая плоть. Восьмая фаза отключает большую часть слуха, на седьмой же заражённый просто не различает человеческую речь. Также у него полноценно исчезает чувство холода или тепла, тело покрывается мясной защитной плёнкой с наружной стороны. На девятой фазе слух пропадает, как и основное зрение. Руки и ноги могут доходить размером до одного метра, а лицо начинает походить на обычную белую маску, с глазами разного цвета и всё время кровавыми губами. Десятая фаза позволяет тварям, дошедшим до неё, видеть лишь движения, отрастить длинные острые когти. А также защитная пленка переходит ещё в рот, покрывая щёки и язык, который разъединяется, меж девятой и десятой фазой, на две части размером в полметра.***
Я проснулась, от жажды и голода, отозвавшегося неожиданным звуком в моём желудке, и вновь увидела перед собой парня, с яркими волосами фиолетовых и синих оттенков, нос, слегка походящий на орлиный, я разглядела лишь сейчас, так как парень показывал мне свой профиль, наклонив голову, что-то там делая на полу, кажется, вытирал какое-то пятно. Также я почувствовала, что об мою свободную ногу что-то терлось, причём пушистое и маленькое, худенькое… Я повернула голову, и мои глаза поймали зелёно-голубой взгляд больших очей моей кошки. Это была она… Только немного иная. Нет-нет, у неё не появилась пятой лапы или второй головы, просто… Я опустила взор на её рот, скрытый маской, прикреплённой к мордочке, и подозвала её к себе, не понимая, зачем ей это; животное отозвалась на мою ласку со всем пылом, пытаясь поцеловать или лизнуть по щеке, однако ярковолосый парень смотрел на это неодобрительно, явно недовольный тем, что я заметила своего питомца. Хотелось начать распрос, но мой нос поймал аромат еды и, кажется, свежего чая, из-за чего все обиды и вопросы были забыты, так как я сразу стала искать пищу. На тумбе, находящейся возле моей кровати, стоял поднос с обычной манной кашей и жиденький чай. Я сразу набросилась на еду, не смотря на боль в ноге и сухость во рту, ожидая, когда заговорит парень. Он начал говорить в тот момент, когда я облизала ложку и принялась за саму тарелку: — Я Джей… Твоё имя мне уже известно, поэтому не утраждай себя. Кхм. В смысле, ваше. Должно быть, вы сейчас шокированы. Я понимаю ваши чувства, поверьте. — Сомневаюсь, — Огрызнулась я, взяв чашку с чаем. — Вас не разлучили с друзьями... А разве ребята с базы мне друзья? Скорее да, чем нет. — Я также, как и вы все, потерял семью и потерпел немало неудач. Тогда меня принесли в это место и, честно говоря, я никогда не был так счастлив. Здесь у меня есть всё, что только можно. Мы смогли вернуть электричество, включить воду… Не кривитесь. Это не так сложно, если людей достаточно. — Мне всё равно, насколько у вас всё хорошо, мне нужна встреча с друзьями. Я должна знать, всё ли с ними хорошо… И где Пайпер? — Пайпер? Светловолосая тварь? С ней всё хорошо. Мне пришлось довольствоваться таким скупым ответом, так как парень уже взял поднос и пошёл к выходу, придирчиво осмотрев девушку на другой кровати. Там лежала ещё более молчаливая Макс, чьи рыжие локоны растрепались по подушке, а она сама смотрела в потолок. — Ах, да, забыл, Сегодня вы увидите своих друзей. Эти слова вселили в меня надежду, поэтому остаток своего скудного завтрка-обеда-ужина я провела в молчании, допивая чай.***
Мортимер чувствовала себя подопытной крысой, так как большинство людей, на этом подобии базы, смотрели на неё с научным интересом, да и она их понимала, ибо была такой же, ведь, когда ей стало известно о иммунитете Даши, делала также, порой обращаясь с той весьма не ласково; однако чувствовать подобное самостоятельно гораздо неприятнее, чем понимать то, что ты ведёшь себя погано. Впрочем, даже она не вела себя так грубо по отношению к важному, здоровому человеку; она была в полудреме, когда её мыли и одевали, видно, они были очень потными и воняли, но их кто-то всё же решился взять на себя и поправить внешний вид, потому что спальни, должно быть, могли «впитать» в себя всё то амбре, которым несло от них всех. Во время мытья одна из девушек дёрнула её за локон, почти оторвав его, а другая, дура, вылила кипяток в лицо, якобы случайно. Видимо, они уже успели как-то прознать том, что она заражена, и не желали обращаться с возможной тварью нежно или хотя-бы уважительно, без ненужной агрессии. Одежду на неё натянули быстро и не до конца, почти всё тело было напоказ, от чего ей было ещё некомфортнее в новом месте, посему сразу, после пробуждения, она закрепила джинсы ремнем, а кофту заправила, потом закуталась в выданное одеяло и лежала, прислушиваясь к дыханию Кофеманочки. Ей было страшно, стыдно и… Волнительно?! Да, именно волнительно, так как она видела новых врачей, которые, наверняка, смогут помочь ей и Пайпер… Они ведь смогут, верно? да... ведь...***
Слэшер смотрела на то, как Кэп стоит и выполняет разминку. Она уже не выражала свои чувства, отвечала на вопросы и продолжала молчать, не вникая в речь собеседника. Ей почему-то казалось, что он тоже, как и они все, оказался здесь в виде пленника. — Ты как? Я думаю, нужно устроить небольшую тренировку. Не успела она ответить, как он ударил её в живот. Потом ещё раз, заставив желудок сжаться внутри. Когда девушка стала пятиться задом, Брейв прошмыгнул ей за спину и сжал в руке, прислонив локоть к её груди и ключицам, а потом стал слегка душить, но она ничего не могла сделать, так как совсем ослабла. Лишь прохрипела: — Стой… Кэп, на удивление, сразу остановился: — Не можешь? Ну, и ладно, — Буднично промолвил он, переключив внимание на белую голую стену. — Прости… Я сегодня чувствую себя плохо. Не могу поверить, что нас с тобой оставили одних, а ты решил потренировать меня, — Сказала Слэшер, которая не понимала сложившейся ситуации. — Да… Конечно. Просто тебе и мне нужно подготовиться, чтобы выйти отсюда, — Тихо, но со всей серьёзностью ответил Брейв, зарывшись одной рукой в своих светло-пепельных волосах. Почему он так странно посмотрел на неё? — Очень мило с твоей стороны подготовить меня столь интересным способом — ударить сначала в живот, а потом начать душить! — Не будь язвой! — Взвинченно отдернул он её, прикрыв глаза. — И не пыталась, — Честно ответила Слэшер...