Our golden years

Сириус на следующий день не объявился. Римус зарылся в учебу по макушку с первых уроков, хоть они и были вводными. Он пролистывал наперед учебники, повторяя то, что и так прочел на каникулах, пока преподаватели толкали вступительные речи. Все, так или иначе, практически идентичные. Отсутствие главных аттестационных предметов на шестом курсе — не повод расслаблять булки, бла-бла-бла, их всё равно ждут обязательные годовые экзамены, бла-бла-бла, никаких поблажек. В кодексе Мародеров, видимо, под одним из пунктов числился запрет на веселье в отсутствие «звездного» члена. Поэтому Джеймс и Питер тоже особо не отличались энтузиазмом и разговорчивостью. К счастью Римуса, их всех сразу завалили домашней работой, и он с полными карманами сэндвичей устроился в библиотеке на своём обычном месте — в самом конце, перед запретной секцией. Желудок не поблагодарил его за вчерашнее халатное отношение к ужину, и сегодня, сколько бы еды Римус в него ни закидывал, он ощущал аномальный голод. Как правило, такое случалось перед полнолунием и после. Или когда он нервничал. А Римус нервничал. Изводился, маялся. Каждая поза казалась жутко неудобной, концентрация постоянно терялась, и приходилось перечитывать абзацы по несколько раз. Как он ни старался сосредоточиться, мысли то и дело возвращались к грёбаному Сириусу, к их последнему диалогу. — Он не имел в виду то, что сказал. Это же Сириус. Ты знаешь его. — Твердо сказал ему Джеймс, когда Сириус исчез в зеленом пламени камина. Утешал он его? Или защищал прежде всего Блэка? Порой Римус думал, что Джеймс переполнен слепым обожанием воздвигнутого вокруг Сириуса образа, что в упор не замечал его врожденного кретинизма. «Ты знаешь его». Знал ли? Сириус был действительно щедрым, готовым делиться своими идеями, силой, энергией, деньгами. Но кое-что он упрямо прятал за печатью с витиеватой претенциозной буквой «Б». Он никогда не говорил о своей семье, оперируя разве что сухими и поверхностными фактами. А со всей этой нагнетающей обстановкой в магическом мире с недавних пор стало только хуже. По итогу Римус захлопнул книги, сгрёб их в сумку и отправился в башню Гриффиндора ещё до закрытия библиотеки. Насиловать себя и ни в чем не повинные учебники не имело смысла. Ему нужно лечь спать и дождаться следующего дня. Сириус явится, наверное, как всегда эффектно и с размахом посреди какого-нибудь урока или обеда, и вот тогда можно будет возвращаться к повесточке. Вполне объективный и надежный план, который похерился после первого же поворота коридора. Римус остановился как вкопанный, будто ноги приросли к полу, но не от испуга. Слизеринцы не вызывали в нём ничего, кроме брезгливости. Ещё с середины прошлого года они стали перемещаться по замку группками минимум по три человека, побуждая остальные факультеты поступать так же для уравновешивания сил в случае столкновения. Римуса же они как-то совсем не заботили. Он был лучшим по Заклинаниям [с поправкой на Эванс], он знал десятки защитных чар и, благодаря мародёрской деятельности, не меньше проклятий. Да и, в конце концов, он был выше и физически сильнее их [с поправкой на Мальсибера] и не боялся, в отличие от некоторых, замарать руки. Сборище пресмыкающихся трусов. Но сейчас он так вымотался, что эта встреча ему вообще не нужна была. Итак, Мальсибер, Обри, Снейп и, конечно же, Регулус Блэк. Что за везение? Трое, завидев его, мерзко осклабились. На лице Регулуса, к удивлению, не отразилось никаких перемен. Он словно просто томился в рутинной скуке. — А я задавался вопросом, откуда так несёт? Вот, в чем дело. Люпин! — Загоготал самый отожравшийся. — Свали с дороги, Обри. — Нельзя было показывать им своей усталости. — Смотрю, твоя голова так и не вернулась к нормальным размерам. Или она всегда была такой непропорциональной? Один головастик, другой перемазанный в сале — видимо, у шляпы свои критерии отбора в Слизерин. — Поднабрался остроумия у своей гоп-компании, Люпин? — Заткнись, Нюниус. — Римус не сдержал улыбки. О, Снейп всегда так смешно свирепел от намертво приклеившейся клички. Мальсибер, стоящий по правую руку, заскрипел зубами. — Решили просто так прогуляться за пятнадцать минут до отбоя, — Римус вполне мог использовать свой статус, чтобы спровадить их, — или рыскаете в поисках новой беззащитной жертвы? — Что-что, а рыскать по твоей части, да, Люпин? Римус резко впечатал в Снейпа свой самый грозный и повелевающий закрыть рот взгляд, параллельно сжимая в кармане палочку. Тот не остался в долгу и шагнул вперед, пока остальные перебрасывались недоуменными взглядами. — Грязное полукровское отребье. — Повтори это, стоя перед зеркалом, Нюниус. Римус увидел, как дернулась рука, согнутая в локте и спрятанная в поле мантии, и инстинктивно вытащил свою, приставив палочку к подбородку Снейпа. Мальсибер и Обри зашипели и мигом достали свои оружия, получилось менее грациозно из-за габаритов. Сгустившуюся и плотную от магии тишину нарушил знакомый цокающий звук. Мерлин, они даже языками цокают одинаково? — Хватит на сегодня, — подал приказной голос Регулус. До этого он лишь наблюдал за разворачивающейся картиной из-под полуопущенных век. Двое слизеринцев убрали палочки и расступились, пуская его вперед. Снейп не пошевелился, направляя острие в грудь Римуса. — Я сказал, хватит. Несложно было догадаться об иерархии в их стае. Неважно, идёт речь о людях или волках — всегда есть один лидер и есть подчинённые. — Ты не понимаешь, — огрызнулся Снейп. — Мне. Не. Интересно. — Надавил Блэк, и тот униженно отступил и помрачнел ещё больше [если это возможно]. Римус тоже опустил руку, но не спешил убирать палочку. Его даже позабавило, как эти прихвостни потупили взгляды в пол и после кроткого кивка главаря скрылись за поворотом. Регулус зачем-то остался на том же месте в полуметре от него. — Не нарывайся лишний раз, Люпин. — Он понизил голос, но звучал не очень враждебно. И странным образом раздражение Римуса сошло на нет. — Я, наверное, обойдусь без твоих пожеланий, — почти безобидно. — А это не пожелание. Это предупреждение. Регулус воздействовал той надменной интонацией, не терпящей пререканий, которой пользовались все избалованные с детства психи и к которой у Римуса выработался иммунитет за пятилетнее сожительство с первым Блэком. А ещё он внезапно для себя понял, что понятия не имеет, как относится к этому парню. Определенно, они стояли в тускло освещенном коридоре и на пороге тёмных времен, когда все выбирают для себя сторону. Римус с друзьями давно обозначили свою позицию, Регулус в числе многих слизеринцев — тоже. И большинство слизеринцев смердели лютой ненавистью, желанием потакать набирающей последователей идеологии, слабоволием. От Блэка-младшего же исходил другой запах. Чего-то горького, густого, тяжелого и абсолютно непроницаемого, как литая титановая стена, отгораживающая сознание от других. Его взгляд был неоднозначен, как и его слова — тон, которым он их произносил. Римус не доверял ему, но точно не испытывал того же отвращения, как, например, к Снейпу. — Что с Сириусом? Вопрос вылетел раньше, чем он его обдумал, но было поздно. И от печали, сверкнувшей в стали радужки напротив, свело желудок. Регулус молча смотрел на него около минуты, но в стойко-неподвижных пышущих аристократизмом чертах читались сомнения. — Сам завтра у него и спросишь, — в итоге бросил Блэк, обогнул Римуса и направился к подземельям. И на что он рассчитывал? Непробиваемый случай. Сириус бы с него шкуру спустил живьем, если бы узнал, что Римус спрашивал о нём у Регулуса. Оставшийся путь до башни Римус преодолел без приключений, бубня под нос проклятия в свой адрес. Портрет пропустил его, и он сразу почувствовал себя немного лучше. На долю секунды. Общая комната была наполнена суетой взбудораженной малышни, от которой у него засвербело между полушарий. Эванс о чем-то болтала с Марлин и Мэри у камина и, похоже, не собиралась исполнять обязанности, поэтому он, набрав в лёгкие побольше воздуха, объявил отбой и отправил их по спальням. — Да ладно, Римус. Дай детям насладиться беззаботным началом учебы, — улыбнулась ему Лили. — Обязательно. В своих комнатах пусть наслаждаются сколько влезет. — Не стоило вываливать своё настроение на друзей. — Прости. — Ничего. Хочешь чаю? — У меня есть домашнее печенье, — Маккиннон подняла над головой внушительный кулёк и пожала плечами, — мама переборщила с заботой. Его желудок издал довольное урчание. — Ну, разве только ради печенья, — покачал головой Римус. Мэри чуть подвинулась, освобождая ему место между нею и Марлин, и к нему прилетела местная чашка с большой удобной ручкой. Он посидел с ними около получаса, в основном жуя и слушая девчачьи истории, кто и как провел лето. Марлин её семья таскала в походы каждые выходные, из-за чего остальные дни она страдала от укусов комаров, а когда они проходили, наступало время нового похода. Мэри познакомилась с ребятами из соседней школы и попробовала травку. Она гордо рассказывала об этом, словно возвысилась на новый уровень дзена — если верить ей, теперь её ничего не сможет вывести из себя. Остальные обменялись снисходительными улыбками. Макдональд, несомненно, могла надрать задницу Сириусу в соревновании по вспыльчивости. Они периодически сменяли друг друга в топе их личной турнирной таблицы. Лили же провела невыносимо скучное лето дома, сестра с ней не общалась и постоянно уходила на свидания с новым парнем. Собственно, об этом Верноне Римус узнал за вечер больше, чем о самой Лили, что было необычно, так как она не любила сплетничать. Видимо, ей нужно было просто выговориться. Услышав краткий экскурс об его месяце у Поттеров, девушки как-то перевозбудились. Римусу же стало неловко. Он до сих пор не особо понимал их как «вид», излишнюю эмоциональность и перепады настроения. Только что все сочувствовали Эванс, и вот они уже полностью переключились на восхищение мародерским досугом, который состоял-то из квиддича и блуждания без дела. — Так, мы просто обязаны придумать что-нибудь на следующее лето! Всей бандой! Это будет наше последнее лето, и мы должны устроить нечто эпическое все вместе! — Мэри подняла указательный палец вверх, девчонки дружно закивали. — А то вам парням все сливки достаются. — Только, умоляю, не поход… — протянула Марлин, и все разразились смехом. Римус поднимался в спальню и думал, что девчонки явно переоценивают времяпрепровождение их компании. Он вошёл в комнату и в атмосферу липкого уныния. Контрастное чувство тысячами маленьких иголок закололо под кожей, но это ничто по сравнению с тем, что будет после возвращения Сириуса. Когда всех будет снова распирать от воссоединения, а Римус останется один на один с рвущим нервы напряжением. Джеймс сидел на кровати, скрестив ноги, и натирал, наверное, в сотый раз свой новенький Нимбус. Питер, лежа на животе, перелистывал журнал. Римус принял душ, переоделся в пижаму и, выйдя из ванной, обнаружил их в тех же положениях. Засыпая, Римус размышлял о том, насколько ужасно, по сути, определение «наше последнее лето». Он надеялся, несмотря на любые разногласия, они всегда будут рядом, вместе преодолевая, что бы жизнь им там ни приготовила. Первым, что встретило Римуса с утра, стоило оттянуть балдахин, стала улыбка Поттера от уха до уха. Так что он уже мог и не смотреть на ближайшую к нему кровать, возле которой стоял чемодан с выгравированным величественным львом. Ещё в июле на нём красовалась серебряная змея. Римус тяжело выдохнул. Пахло неприятностями. — Вернулся! Лунатик, скорее одевайся! Айда, на завтрак! Поттер впопыхах натягивал носок, прыгая на одной ноге, и закономерно грохнулся на пол. Его волосы ещё больше взлохматились, и пока Джеймс одевался [боролся с одеждой], Римус успел умыться и одеться сам. Питер уже в мантии дремал на заправленном покрывале. Всё расстояние от башни до Большого зала Джеймс нетерпеливо их поторапливал, хотя они и так практически бежали так, что у Римуса сбилось дыхание. Он бы предпочел оттянуть этот момент, но он не мог выдать своё состояние. А оно становилось хуже с каждым шагом. Сириус в Хогвартсе, в какой-никакой безопасности, и, значит, можно начинать накручивать себя в полную силу. Бо́льшая часть зала уже заполнилась сметающими завтрак с тарелок учениками, самыми пустыми были столы Гриффиндора и Пуффендуя — факультеты любителей поспать. Поэтому заметить фигуру Сириуса не являлось проблемой. Да он бы выделялся и в переполненном помещении. У Римуса внутри что-то сжалось. Заметив несущегося к нему Джеймса, Сириус расплылся в широкой улыбке, хотя до этого точно безучастно пытал вилкой яичницу. Они обменялись «крабами» и по-мальчишески стукнулись плечами. Далее настала очередь Питера. Римус шёл последним, и делать было нечего, нужно было разыгрывать комедию. — Привет, — выдохнули они одновременно. Римус поднял глаза и понял, что Сириус его избегает. Ну, началось. Повторив — только в их случае — неуклюжий приветственный обряд, они расселись по местам. Им с Питером пришлось обойти стол. — Бродяга, у меня чуть крыша не поехала. Что с тобой было? Макгонагалл передала, что ты заболел. Но это же чушь собачья! — И Поттер, и Блэк усмехнулись иронии, но улыбки быстро померкли. — Да так и было, — Сириус пожал плечами, — самый обычный грипп. Даже «чистая королевская кровь Блэков» не смогла ему противостоять. Я опять опозорил семью — цитата. Джеймса и Питера, похоже, ответ устроил, даже если они и не поверили. Но Римус знал точно, Сириус лжет. Его сердцебиение сходило с ума, хоть он не выдал себя ни единым мускулом. Сириус Блэк умел держать лицо. — Ну, а что вы? Полагаю, стухли без моей персоны? — Перевел тему Сириус, обведя троих взглядом и при этом не пересекшись напрямую с Римусом. — Конечно, куда же нам без твоего светоча, — отбил Джеймс. Видимо, Поттер решил не упоминать о том, как они превратились в унылое говно на два дня. Питер вопросительно покосился на него, и Римус мотнул головой. Как и ожидалось, тема буквального побега Сириуса не поднималась, и парни ударились в отвлеченные обсуждения прошедших за месяц матчей любимых сборных и их тактик. О квиддиче они способны говорить часами. Парни, то есть Блэк и Поттер. Римус и Питер частенько не особо им нужны были, но надо отдать должное, Питер не оставлял попыток вставить свои пять копеек, мол, он тоже здесь, с ними. Сириус так ни разу и не взглянул на него. И Римус послал Блэка про себя десяток раз, нарочно рассматривая его и запихивая в себя завтрак. Сириус опять умудрился измениться — даже за один месяц! Кончики его прекрасных волнистых волос, загибаясь, уже лежали на плечах, линия челюсти очертилась ещё четче, скулы стали острее, и он увеличился в плечах. Черт, это вообще же незаконно! Он милейше морщил нос, когда улыбался [Джеймсу], глаза отливали начищенным фамильным серебром, а несуразный и долговязый Римус поглощал уже третий сэндвич. Вокруг них присоединялось всё больше и больше зевающих гриффиндорцев, и это было только вопросом времени, когда… — Сириус! — Два высоких голоса слились в один. Марлин и Мэри повисли на Сириусе, который поднялся и обвил талию Маккиннон, прижимая к себе. Макдональд смачно клюнула его в щёку. Лили же приземлилась слева от Римуса. — Доброе утро, — приветливо улыбнулась она и потянулась к фруктовой тарелке. — Эванс, без обнимашек? — Сириус вытянул руки и поиграл бровями. — Обойдешься, Блэк. Но рада тебя видеть. — Эй, мне ты такого не говорила, — надулся Джеймс. Она лишь подмигнула и вгрызлась в яблоко. — Что за жестокая женщина! Поттер схватился за сердце, изображая, будто вытаскивает из него стрелу. Римус закусил губу, чтобы не рассмеяться, и, повернувшись, заметил румянец на щеках Лили, несмотря на укоризненный взгляд, направленный на Джеймса. А потом заметил кое-что ещё: как Сириус, опустившись на лавку, сморщился и сделал круговое движение плечом. Но в следующий миг в его выражении уже не было никаких свидетельств боли. Грипп, значит, ага. — … и я предложила ей посмотреть фильм, но она опять отреагировала… Они с Лили шли на очередное никому не нужное собрание после Древних рун. В этом семестре им предстоит изучение хельсингских рун — одних из самых простых и сложных одновременно. Сами символы довольно примитивны, но нужно учитывать поворот, общую последовательность, от которой полностью зависит смысл, и, чтобы сдать их, придётся просто вызубрить все значения и вариации. В принципе, осуществимо. Он вполне может обойтись без сна. Кому нужен сон? — … я не знаю, как достучаться до неё… — Лили пихнула его в бок, отчего Римус, пойманный врасплох, споткнулся на ровном месте. — Так, что между вами стряслось? — Что? — Римус, брось. Вы не обменялись ни словом за весь день. Ни за завтраком, ни за обедом, ни на переменах. Блэк намертво приклеился к Поттеру, смеётся громче обычного и абсолютно наигранно. А ты ушёл в себя. Уж не о рунах ты думаешь, — ну, вообще-то, как раз о них, — что случилось? — Вау, да ты провела настоящее расследование, Эванс, — Римус понадеялся отшутиться, но Лили осадила его строгим не-юлить-мне-тут взглядом и остановилась, показывая, что и на шаг не сдвинется, пока он не расскажет правду. — Ничего нового, посрались как обычно. — Когда вы успели?! — Эм… ну, ещё у родителей Джеймса перед отъездом. Перед отъездом Сириуса, если конкретнее. Но уточнение породит только новые вопросы. Он не вправе распространяться о личных делах Сириуса. Да и о своих личных не хотелось бы, хоть они с Лили и сблизились со вступления в старостат как никогда. Она стала его другом, не менее значимым, чем Джеймс, Питер или Сириус. — У ваших ссор же срок годности максимум сутки! — Римус выгнул бровь, Лили нахмурилась. — Что-то серьезное? Что натворил Блэк? Римус чуть не закашлялся. Даже приятно, что она на него и не подумала. Зато впервые за месяц подумал он. Вопрос Лили ворвался, подобно стражу порядка, в ворох хулиганских мыслей, бьющих ногами лежащего. А что сделал Сириус? Был собой? Ему нужно было вернуться к семье, и он не говорил почему — чистый свежевыжатый неразведенный Сириус Блэк. Он так вёл себя пять лет, и с чего бы ему в тот раз поступать по-другому? Потому что Римус требовал от него ответов? Потому что Римус влюбился в него, как дурак, и хотел, чтобы Сириус открылся ему? — Знаешь, вообще-то ничего, — Лили понимающе склонила голову, — это я вспылил. — Нет, даже не думай! Это прерогатива Поттера — накрахмаливать мантию Сириуса. Я люблю Блэка. Издалека, очень-очень издалека, не говори ему, а то зазнается. Но он тот ещё мудак. — Римус прыснул, и она тоже усмехнулась. — И ведет себя как настоящая сволочь весь день. Не смей спускать ему этого. Даже если вы кричали оба, а наверняка так и было, он тоже виноват. Вы однозначно разберетесь, но не греби на себя. Ты не экскаватор. — Ладно, — Римус уклончиво отшагнул и развернулся в сторону лестниц. Лили поравнялась с ним. — Откровение за откровение. Что за смущения за завтраком? — Не понимаю, о чем ты. — Ну, знаешь, я о щеках цвета помидора, когда ты смотришь на Джеймса. — Тшш! — Лили лупанула его книжкой. — Ничего подобного! — Да, и твоя реакция ни капельки не странная, — Римус уже откровенно по-доброму смеялся, пока Лили продолжала наносить тяжкие телесные. После ужасно усыпляющего сборища Римус решил всё-таки пропустить ужин и отсидеться в библиотеке. К следующему понедельнику нужно было написать эссе на шесть листов по Истории магии, и он не видел причин его откладывать. Обложившись книгами и пообещав желудку, что заглянет перед сном на кухню, он погрузился в переселения великанов четырнадцатого века. Что может быть увлекательней? К счастью, он смог сконцентрироваться. Римусу нравилось учиться. Нравился сам процесс сбора информации. Пропускать её через фильтры и оформлять на бумаге, приправляя собственным мнением. Он не переживал из-за оценок, они его почти не волновали — какая разница, как ты сдал Ж.А.Б.А, если ты оборотень и твоё будущее — сдохнуть в канаве. Но пока у него была возможность, он наслаждался получением знаний. И окупалось такое отношение самыми высокими оценками. Обстановка в их комнате не имела ничего общего со вчерашней. Ещё не отворив дверь, он понял, что за ней творится полнейший хаос. До ушей доносились вопли, смех и грохот. Они же позволили ему незаметно проникнуть внутрь, и только когда он уже подошёл к кровати и кинул на неё тяжеленную сумку, за что его ключица заплакала от благодарности, на него обратили внимание. — Лунатик, мы уже думали хватать карту и искать тебя! — «Мы», охотно верю. — У нас тут Берти Боттс, присоединяйся, мне только что попался червяк! — Только Лили об этом не хвастайся. — Не-ет… — запищал Питер, — не надо про Лили, мы только его отвлекли. Но Поттера уже было не остановить. — Ох, похитительница-моего-сердца-Лили! Она была бы в восторге, она шарит. — В червях? — Скривился Сириус. Римус рефлекторно взглянул на него, и он почти уверен, что Сириус чуть не сделал то же самое, остановив себя. — В веселье, олухи! Римус? — Не, Сохатый, я спать. Римус прошёл в ванную. Можно было бы поведать о собрании, рунах, Нумерологии, напомнить им об эссе, но он чувствовал себя лишним на этом празднике жизни, и хотелось поскорее с него убраться. А ещё его гордость просто вставала на дыбы. Подыгрывать Сириусу, вести себя как ни в чем не бывало? Бегу и спотыкаюсь. Нет, если он чувствует себя дерьмово, то пусть Сириус тоже хапнет этих сладких ощущений. Лили права, они оба виноваты. Римус отстраняется, показывая, что он бесится, что его нынешнее положение не устраивает. Пусть Сириус тоже сделает хоть что-нибудь, докажет, что ему не все равно. Римус закрылся занавесками, наложил заглушающие чары, оборвавшие бурный всплеск гогота, и забрался под одеяло. Сна не было ни в одном глазу, ещё и светло. Он вытянул руку, рассматривая свежий, недавно заработанный шрам. На каникулах отец запирал его на чердаке, чудом уцелевшем благодаря какому-то очень сильному заклинанию. Волк, уже прознавший разницу между полнолунием в компании и в одиночестве, разозлился больше обычного. К хорошему быстро привыкаешь. Привязываешься. Кто ж знал, что волк может привязаться... Мерлин, эта фраза вырезалась в подкорке ржавым кривым лезвием, разнося инфекцию по всему организму. Она же была сказана в сердцах? Наверное, в сердцах. Может, Сириус сам о ней жалеет... И она, блядь, до обидного справедлива. Он привязался. К его заботе, к его искренности, к нему всему. Но Сириусу это не нужно. Ему нужен его друг, Лунатик, дающий иногда списывать, закрывающий глаза на творимую мародёрскую хрень, прикрывающий перед другими старостами и поддерживающий необременяющим молчанием в плохие минуты. Да, именно так. А влюбиться в Сириуса Блэка было самым невменяемым решением Римуса. И ему нужно было застолбить койку в Мунго в тот же миг. Не то чтобы это было такой прям неожиданностью. Он подозревал, но успешно бегал от этих мыслей с третьего курса. Но осознание наступило так резко, как удар под дых. Он рассыпался на части от паники, бессилия и буквально задыхался каждый день вплоть до нынешнего. А главное, какие были, мать их, обстоятельства! Ему нужно было возненавидеть Сириуса, чтобы окончательно влюбиться. Тогда Римус твердо считал, что с их дружбой покончено. Он не сможет продолжать общаться с ним после того предательства, когда этот поехавший нарцисс зашёл слишком далеко, рискнув его жизнью. И жизнью Снейпа. Ради чего? Чтобы проучить. Сколько раскаяний, сколько извинений. Римус был неприступен и неумолим. Сжег все мосты, не общался, игнорировал. На самом деле, поняв в то же роковое утро, что не сможет дышать без чертова Блэка. Ему пришлось простить. И Сириус подарил ему светлейшую улыбку из своего арсенала. Признание самому себе далось невыносимо сложно. Ещё сложнее было смириться с ним и стараться жить с этим секретом. Он честно старался держать его в себе, но вот у Поттеров что-то пошло не так… Свет погас приблизительно час назад, а Римус так и не успел уснуть. И теперь его уши наслаждались симфонией храпа, а у него даже не было сил её заглушить... Брехня. Он не использовал магию по другой причине. У симфонии было две дорожки, и тот факт, что Сириус тоже не спит, не давал покоя. Римус лежал неподвижно, в то время как с кровати Сириуса раздавалось шуршание, будто он ворочается с бока на бок, пытаясь нащупать подходящую позу. Внезапно в прорезь между занавесками на самом верху залетело что-то белое и приземлилось ему на грудь. Бумажный самолетик. Тупорылая улыбка выпрыгнула сама собой, и Римус тут же её приструнил. На крыле красовалась идеальная каллиграфическая надпись. Посекретничаем? Римус почувствовал внутри сгиба необычное уплотнение, развернул оригами, и ему в ладонь перекатилась сигарета. Вот тебе и оливковая ветвь. Он снова подавил взбунтовавшиеся уголки губ и вылез наружу. Сириус уже стоял, прислонившись к балке, с перекинутой через руку мантией-невидимкой и с уставшим, даже бледным лицом. Словно он позволил ему побледнеть только сейчас. Перед Римусом. Они дошли до своего места в полной тишине. И только оказавшись в башне и усевшись с ногами на неогражденный подоконник, с которого ничего не стоило вывалиться и совершить первый и последний полет без метлы, они встретились взглядами. Сириус поджёг сигарету, глубоко затянулся и передал её Римусу. — Это был пиздец, — Сириус надрывно выдохнул, засмеялся и закашлялся одновременно, и что-то подсказывало Римусу, что дело не в подозрительно сладко-приторном запахе дыма. И даже не в их ссоре. Дело в доме. — Полный... — Так… — осторожно подтолкнул Римус, и Сириус обреченно покачал головой. — Они там все двинулись на своей чистоте... маглорожденные, полукровки… там речь уже не о презрении… речь о геноциде. — Римуса пробрал озноб от его голоса. — Римус, они жрали канапе и запивали тосты за истребление брютом! — А ты? — С опаской спросил Римус. — А я надрался вусмерть, что ещё оставалось делать? Сириус потянулся за сигаретой и запрокинул голову назад, выпуская молочный дым. Римус посмотрел на Запретный лес, и они помолчали несколько минут. — Ты видел его? Того-о-ком-говорят? — Не знаю… не знаю, был ли он там. На балу была уйма волшебников, многих я видел впервые. Может и был. — Бал. Мерлин, иногда Римус забывал о том, что Сириус рос человеком, у которого в словарном запасе имелось слово «канделябр». — На колени ни перед кем они не падали, возможно, он предпочитает пока оставаться в тени. Лунатик, я в ахуе, они всегда были долбанутыми на всю голову, но не настолько же! Пока это всё слова… — Сириус, ты не можешь вернуться к ним. — Да, я понимаю… понимаю, просто… это… Блэк замялся, будто зарылся в себя в поисках слов, объяснений. Но Римус не мог представить, что здесь можно противопоставить. И он всё ещё пребывал в не меньшем шоке, что Сириус в принципе ему что-то рассказывает. Вдруг перед ним материализовался сложенный пополам лист, протянутый Сириусом, который теперь уставился на лес. И он нарочно продолжал пялиться за окно, пока Римус разворачивал — он сразу срастил — то самое письмо. Сириус Орион Блэк, как ты посмел проигнорировать моё письмо!? Приглашение на бал не было формальным. Твоё присутствие обязательно! P.S. Не порть вечер брату. Римус перечитал снова и снова, но так и не увидел связь. — Не порть вечер брату? — Когда он поднял недоуменный взгляд, глаза Сириуса интенсивно покраснели и невидяще уткнулись в ворот пижамы Римуса. — Я родился с шилом в любопытной заднице и критическим мышлением. Гремучая смесь. — Сириус усмехнулся без тени веселья. — Я сбегал из дома, чтобы посмотреть на жизнь маглов, на немагический Лондон, мне было интересно просто шарахаться среди них, весь этот транспорт, игрушки, аттракционы... Регулуса тащил с собой, но не против воли, конечно. Если нас ловили, нас наказывали, но я всегда брал вину на себя. Я умолял её… умолял не трогать его! И эта… эта… — Мать. — Она просекла фишку. И тогда, если я портачил, она наказывала его. Охуенно действенный способ, скажу тебе… — Сириус... — это било все рекорды жестокости по отношению к своему ребенку. — Я не мог не вернуться. Если бы она пытала его… Лунатик… Снова повисла тишина. Сириуса разрывало, ему нужно было время. И Римус давал его. — Я не верю, что он… как они. Он лучше играет по их правилам, вписывается в них, но он-он… — Сириус начал заикаться, в его налившихся глазах отражался лунный свет. — Я понял. — Пока было достаточно. Римус не стал упоминать о его «разговоре» с Регулусом накануне. Слишком мало информации для утешительных выводов, да и Сириусу это может не понравиться. — А что с плечом? Блэк сразу напрягся, сощурился, исследуя его не дававшее шансов выражение, и смирился. — Это такой креативный метод спуститься по лестнице со второго этажа. Моя любимая кузина нашла неподходящий момент для круцио. — А существует подходящий момент?! — Молниеносно вышел из себя Римус, услышав непринуждённый тон. — Наверное, да. Не когда я стою над обрывом с чемоданом. И до Римуса дошло. — Блядь, Бродяга, ты не мог выпендриться с этим львом позже? — Мог бы, — подмигнул он. Глаза Римуса совершили полный оборот. Какой придурок! — Да ладно, зажило как на собаке. Несмотря на чудовищную подводку к этой шутке, они оба рассмеялись. Это было так по-родному, комфортно — просто сидеть вместе с Сириусом, видеть его расслабившиеся на мгновение черты. Римус достал свою пачку, ударил ею по ладони и выхватил обычную сигарету без примесей. Сириус благодарно кивнул и как-то демонстративно приуныл. И Римус уже знал причину. — Прости за тот вечер. — Сириус, не надо, теперь… — Нет, надо! — Жестко перебил его Блэк. — Я был не в себе, даже не помню, что говорил. — Ох, вот как. — Но, поверь, я не хотел срываться на тебе. — Забей, на ком ещё тебе срываться? — Римус шлёпнул его по колену, тут же одернув руку, желающую остаться. — Слушай… — Хватит на сегодня, — устало подвёл черту Сириус. Надо же, оба Блэка в один день спасли его этой фразой. Потому что, на самом деле, Римус не особо осознавал, что хочет сказать дальше. Он был рад, что они с Сириусом всё наладили, хоть и таким убогим способом. Сириус не помнил их вспышку в подробностях, не помнил обличающие Римуса слова, собственный вывод о привязке. Это так тупо и по-сириусовски. Что ж, Римусу тоже придётся забыть и как следует переварить полученную информацию. А сейчас им пора было идти спать. По крайней мере, его достаточно развезло от травки, и он сможет быстро уснуть.