Our golden years

Нихрена он с Сириусом не разобрался! У Римуса просто не получалось с ним состыковаться — и это при условии, что они живут в одной комнате. Коррективы в график внесли те самые отработки, которым никто изначально не придал должного значения. Да они половину обучения в Хогвартсе провели, стоя на коленях и со щётками в руках, так, что уже можно было официально заносить общественные работы в перечень школьных предметов. Но вместить их в расписание шестого года оказалось настоящей проблемой. Римус не писал столько эссе даже на пятом курсе. Как только заканчивались уроки, он без промедлений перемещался в библиотеку, зарываясь в свои конспекты, учебники и старые фолианты. Звёздные карты, переводы, расшифровки нумерологических уравнений, десятки листов о громамонтах и ещё больше о деструктивной трансфигурации. Вдобавок его постоянно отвлекала Мэри, и приходилось, преисполняясь дзена, объяснять ей тот или иной ускользающий от её понимания нюанс. Почему она не могла доставать кого-нибудь другого — например, Лили? — Ну, Римус, лучше тебя ни у кого не получается! Твои объяснения звучат как песни Боба Дилана! И вот что тут противопоставишь? Он истрачивал за раз несколько флаконов чернил, оставлял сумку у стойки мадам Пинс, и бежал в подземелья к подсобке рядом с кабинетом Зельеварения. По мнению Мародёров, он легко отделался и выиграл счастливый билет [на поезд до преисподней, отвечал Римус]. Он с удовольствием предпочел бы начищать зубной щёткой трофеи, как Сириус, чем обновлять этикетки на долбанных склянках с ингредиентами, которым не было ни конца, ни края. И всё под непрекращающийся гундёж Слизнорта. — Мистер Люпин, аккуратнее! Это очень редкий порошок алихоцеи! Не накреняйте сосуд, Мистер Люпин, оно же может взорваться! Мистер Люпин, держите кончиками пальцев! Нельзя нагревать кровь ре-эма! Римус был в одном шаге, чтобы предложить Слизню своё место в этой душной конуре, раз он всё равно по факту торчит на пороге на протяжении всей отработки. И так совпало, что именно пока он «зависал» со Слизнортом, Джеймс сменял караул в библиотеке. Макгонагалл очень ненавязчиво ему намекнула, что помимо достижений в спорте и в конкурсе на самую безбашенную прическу, ему не мешало бы уделить внимание оценкам, иначе может распрощаться со званием капитана команды. Мотивации сильнее для Поттера не придумать. И он нырнул в учёбу с тем же рвением, с которым бросался преодолевать любое встающее на пути препятствие. Будь то школьный устав, запрет на незарегистрированную анимагию или неприступное сердце Эванс. Кстати о ней. Лили новый Джеймс-Расхититель-Библиотеки пришёлся по вкусу. Она составляла ему компанию, помогая заполнять пробелы по Магловедению и Заклинаниям, не пренебрегая замечаниями, что если бы он раньше взялся за ум, то мог бы стать вторым на курсе [первенство, конечно же, осталось бы за ней]. И в тайне восхищалась во время патрулей, как Поттеру всё даётся с лёту. Римус лишь молча выслушивал её, тактично не указывая на явную смену настроения по отношению к Джеймсу. Пусть до неё самой дойдёт. Зато он списал с себя товарищеский должок, ведь отправной точкой, и правда, можно было считать их разговор о его «пушистой проблеме», когда Поттер окончательно перестал быть «упёртым бараном» и поднялся до Джеймса “Лучшего друга одиноких бедных оборотней” Поттера. После каторги Римус возвращался в библиотеку за час до отбоя, выжимая из мозга остатки серого вещества, а Джеймс с Лили в это время осуществляли набег на кухню и доставляли припасы в гостиную, так как на ужин попросту не находилось времени. И приходилось набивать желудок пирожками с пирожными, параллельно оттачивая практические заклинания. Где же всё это время был Блэк, который совсем не разделял смену ориентиров Поттера и не рвался обременять себя учебой? Естественно, с Маккиннон. Но с того прецедента со Снейпом в их отношениях появилось нечто натянутое, и каждый разговор был подобен преодолению комнаты, где на пути к драгоценному сокровищу понимания нужно было пробираться через режущие растяжки недосказанности, как в фильмах бондианы. Они оба бесились, когда натыкались на очередную острую леску — Марлин закатывала глаза, Сириус всё чаще бросался вилками и ножами в Большом зале, пока остальные за столом под гнётом дискомфорта рассматривали свои тарелки. Марлин можно понять. Она начинала встречаться с пёстрой лучезарной оболочкой — тем Сириусом, которого тот выставлял на всеобщее обозрение, пусть порой капли чёрной смоли и проступали наружу. Теперь же она увидела, насколько плохо обстоят дела, если одна низкая издёвка спровоцировала такую неоправданную жестокость. Сириус был нестабилен, словно поврежденная палочка, способная обратить магию против хозяина и опасная для окружающих. И Марлин совершенно логично пыталась выяснить причины поломки и, напарываясь на непробиваемое отрицание, ломалась сама. И у этой проблемы существовало только одно решение — перестать отгораживаться от Марлин и впустить её в дремучий лабиринт, в центре которого таится запечатанный на все замки ларец с выгравированной буквой «Б». Вот только Сириус целенаправленно обводил эту границу в своей коронной манере, не признавая существование лабиринта вовсе. Римус уже сам был на грани, чтобы посадить их перед собой, как обиженных детей, и провести воспитательную беседу о доверии и взаимопонимании. Хотя, казалось бы, эти ссоры должны были его радовать, но на деле Римус чувствовал лишь обязательство помочь другу. Сириус не хотел потерять Марлин, а у Римуса уже вошло в привычку ставить желания других выше своих. Однако у него попросту не было возможности подловить Блэка одного, как и не оставалось сил на их «перекуры» в Астрономической башне — Римус отрубался от лёгкого удара о подушку. А Сириус сам ни разу не звал его после того ночного разговора пару недель назад, и последние слова повисли между ними глубокой пропастью, замаскированной накинутым сверху холодным «ладно». Ко всему прочему, на носу маячил матч с Пуффендуем, и из-за трёх вылетевших из суток часов Джеймс перенёс тренировки команды на семь утра, успешно подавив бунт своим врожденным парламентёрским талантом. Даже Сириус, которого удавалось разбудить только при помощи чар, смирился со столь драконовскими мерами ради «общего блага», чем в понимании Поттера являлась победа Гриффиндора. Поэтому по пробуждении Римус заставал в комнате только припевающего песни Питера — его, похоже, устраивало начало дня без отыгрывающегося на нём Блэка. По правде сказать, Римус вообще не знал, чем был занят всё это время Хвост, и ощущал лёгкий укол стыда перед ним. Но если он будет беспокоиться и занимать свои мысли ещё одним человеком, Римуса просто разорвёт. Он и так чувствовал себя смертником, подвергающимся четвертованию, которое никак не завершится. И когда Римус уже всерьез задался вопросом — а действительно ли ему нужно образование? — Макгонагалл смилостивилась и дала им день передышки, совершенно случайно совпавший с матчем Гриффиндора против Пуффендуя. И даже обмолвилась, что принесённую победу они могут считать за её разрешение на посещение Хогсмида. Римус никогда так не переживал за матч по квиддичу! Разодевшись в цвета факультета с ног до головы, они с Хвостом захватили с собой конфеты для имитации звуков животных, и каждый раз, как Гриффиндор забивал гол, по полю разносился раскатистый львиный рык. Римус отбил себе ладони, не уставая аплодировать, и прыгал вместе с Питером, Лили, Марлин и Мэри, взявшись за плечи и растворившись в ядрёной смеси волнения, азарта и ликования. Но самыми незабываемыми и дорогими моментами были те, когда раскрасневшийся Сириус отправлял в их сторону ослепительные улыбки, слыша буквально срывающую голосовые связки поддержку. Римус, наверное, со дня рождения не видел его таким счастливым и, вопреки здравому смыслу, позволил себе один ничтожный самообман, что Сириус улыбался именно ему. — ГРИФФИНДОР! ГРИФФИНДОР! ГРИФФИНДОР! — Да завалите уже! Заводила-Поттер, качнувшись, плюхнулся обратно на диван и обрушил на стол кружку, расплескав медовуху. — Да блин, — вытер он руку о штанину, — уже и отпраздновать победу нельзя! Знали бы эти пьянчуги, чего она стоила… На самом деле, завсегдатаи «Трёх метел» только обрадовались ввалившемуся вместе с их компанией поводу выпить и с энтузиазмом скандировали «Гриффиндор» первые раз десять. Два часа назад. — Они знают, Сохатый. Цена победы нарисована синими кругами под моими глазами. — Сириус откинул голову на спинку, предоставив Римусу возможность любоваться его острым кадыком и линией челюсти [и основание сделать ещё один большой глоток]. — Слава Мерлину, больше не надо вставать в такую несусветную рань! — Вообще-то, ранний подъем полезен. Повышает концентрацию и способствует большей продуктивности. — Марлс, ты можешь вставать хоть в пять утра, если тебе угодно. — Парировал Сириус. Получилось слегка грубо, и он, исправляясь, приобнял её. — Может, твоей продуктивности и концентрации хватит на двоих, м? Марлин смерила его неодобрительным взглядом, но попытку засчитала. — Как думаете, Макгонагалл уменьшит нам срок? — Вздохнул Петтигрю над своей кружкой. — Меня уже тошнит от флоббер-червей… — Тебе-то за что? Твоей заслуги тут нет, — фыркнул Блэк и дернулся от полученного под столом пинка по ноге. Питер заискивающе взглянул на занятого ментальной дуэлью Римуса. — Я бы не раскатывала губу, — усмехнулась Мэри, — вы по-крупному облажались. — Но не все же, — задрал нос Хвост, и теперь по ноге от Римуса получил уже он. — Эй, хватит вам! — Хлопнула ладошкой по столу Эванс. — Осталось две недели, не развалитесь, зато вынесите хоть какой-то урок. А теперь закрыли тему. — Поддерживаю! Бродяга, сходи, закажи «себе» ещё семь порций, — Джеймс подначивающе похлопал его по плечу, и Блэк, протиснувшись через Марлин и Мэри, смиренно направился к хозяйке. — Заодно и проветрится. — Кстати о «проветриться», — зацепился за идею Римус, вставая из-за стола и запуская руку в задний карман. — Нет, Лунатик, от тебя опять будет нести этой гадостью! — Оставь его, Джеймс. Рядом с вами порой любому захочется закурить, — устало потёрла лоб Маккиннон. Вот уж помощь пришла, откуда не ждали. Римус воспользовался отвлекающим манёвром и проскользнул к выходу. Снаружи уже успели сгуститься сумерки, рассеивающиеся желтым светом фонарей, хоть было не так поздно. Всего шесть вечера. Тем не менее, на перекрестных улочках сновало совсем немного людей, редкие группки учеников продвигались к замку, а если кто-то и задержался в Хогсмиде, то наверняка прятался от ноябрьского бодрящего воздуха в кафе и пабах. Римусу же такая температура была в самый раз, так что он не прихватил с собой пальто и вышел в чем был — джемпере поверх футболки и джинсах. Полнолуние наступало через четыре дня, и в этот период ему всегда становилось аномально жарко, даже его дыхание подкрашивалось белым полупрозрачным паром. Плюс к аномалиям — Римус снова чувствовал узел раздражения, натягивающийся по щелчку от любой мелочи. И включивший режим «задницы» Блэк был достоин звания самой огромной и значимой мелочи в мире. Если Римус не остынет, он в итоге вытащит Сириуса за шкирку из «Трёх метел» и устроит ему разбор полётов в каком-нибудь тёмном переулке, пока дело не дойдёт либо до драки, либо до поцелуя. Да, поприветствуем ещё одну выявленную подставу! Этот узел раздражения под другим углом очень напоминал Римусу возбуждение. Легко спутать — тот же жар, зуд в позвоночнике и венах. И всё, что ему удавалось с переменным успехом сдерживать и подавлять в себе, нарастало вместе с луной и рвалось наружу. Он даже не хотел думать о предстоящей ночи, боясь представить развитие событий. Вряд ли волк захочет сбежать от Сохатого, но, возможно, ему снова не понравится компания Бродяги. Что тогда? Он будет принципиально бегать поближе к оленю? Или, Годрик упаси, волк будет пытаться залезть на пса, и Сохатому придётся отгонять его рогами ради сохранности «тыла» Бродяги. Картина маслом будет! Нет, проще вообще перенести это полнолуние в одиночку. Только, конечно же, никто ему не даст этого сделать. — Римус Люпин! — Окликнул его знакомый голос отделившегося от проходящей мимо компании парня. Он сбросил глубокий капюшон, подставив приятное лицо под тусклый свет, пробивающийся через запотевшее окно таверны. Светлые волосы были затянуты в низкий хвост. — Вот я и нашел тебя. — Нейт! — Автоматически улыбнулся Римус. — Привет. — Празднуете? — Белл чуть наклонился в сторону, разглядывая переполненное народом помещение. — Типа того. Мне жаль… — Умоляю, Люпин. — Незлобно отмахнулся Нейт. — Давай без соболезнований нашей горе-команде. Пуффендуйцам не так важен результат, мы кайфуем от процесса. — Хороший подход, — Римус замялся, опустив глаза, и заметил в руках префекта большой пакет из «Сладкого королевства», — к слову, о кайфе, да? — Именно, — поиграл бровями Белл, — если хочешь, подгребай через час-полтора к теплицам, — он отшагнул назад, раскачивая мешком, и десятки обёрток соблазнительно зашуршали. — Будет кое-что поинтересней Мальборо. — Я подумаю, — рассмеялся Римус, глядя, как Нейт, кружась вокруг своей оси, вприпрыжку догнал своих сокурсников с такими же внушительными пакетами. Всё напряжение вмиг рассосалось от открывшейся перспективы неплохо провести вечер. С одной стороны, променивать друзей на чужую вечеринку — сомнительный поступок, учитывая, что им давно не удавалось собраться вместе. С другой, ему не помешала бы смена обстановки. И как в подтверждение этого факта, Римус достал вторую сигарету, оттягивая возвращение в паб. Он прислонился лопатками к прохладной деревянной стене, прикрыв веки, стараясь насладиться моментом относительной тишины и абстрагируясь от доносящихся изнутри голосов, как дверь скрипнула, выпустив на миг и гул, и терпкие ноты сандала. Несколько уверенных шагов, и аромат окутал Римуса колючей проволокой, шипами вонзаясь в кожу. — Что за хмырь? Римус с трудом открыл глаза и отпрянул от стены, снова становясь выше Блэка, который стоял в полуметре и, несмотря на бесцеремонность вопроса, делал вид, что ответ его совсем не колышет. — Или с ним у тебя тоже «личное»? — Сириус лениво протянул руку, забрал сигарету, задев пальцы Римуса, и, обхватив манящими губами чуть влажный от слюны фильтр, глубоко затянулся. Не отводя блядского взгляда ни на секунду! Раскалившийся узел начал плавить органы. — Между прочим, этот «хмырь» был на твоем дне рождения, — Римус намеренно проигнорировал второй выпад. — Как будто я лично перевязывал ленточками приглашения, — отчеканил Блэк и медленно выпустил струю дыма ему в грудь. — Сириус, тебя что-то не устраивает? — Не выдержал Римус. Не будь он в здравом уме, решил бы, что Сириус ревнует. Но он пока не растерял остатки разума. — О, так ты заметил? — Наигранно удивился Блэк, выпучивая глаза. — Мне что, и парой слов перекинуться нельзя с кем-то не входящим в наш круг? — Римус непроизвольно сделал шаг к нему. — И что-то я не видел, чтобы ты пытался со мной поговорить в последнее время! — Да? Напомни, это до или после того, как ты сказал мне не лезть к тебе? — И когда тебя это останавливало?! — Интонация окончательно вышла из-под контроля, напугав вышедшую на дорожку парочку. Зашибись, давай теперь кричать на Блэка посреди улицы. Сириус, нахмурившись, бегал взглядом между его глазами — настолько близко они стояли. И Римус уже собирался извиниться, но тот шагнул назад, бросил окурок на землю и, круто развернувшись, ушёл, хлопнув дверью паба. Поговорили, блядь. Римус очень пожалел, что не захватил с собой пальто. Хотя… хер с ним. Даже если ребята решат свернуть посиделку прямо сейчас, у него всё равно будет минимум полчаса форы. Поэтому Римус отправился в башню Гриффиндора, чтобы переодеться — абсолютно нелепая мысль ввиду обычно отсутствующего у него желания прихорашиваться. Смотря в зеркало, Римус оценивал себя по шкале от «почти труп» до «сносно», и вторая отметка его вполне устраивала. Но что-то пошло не так, и стандартно «сносный» Римус уже десять минут боролся с волосами, заставляя их держать стоячую форму, но непослушные волны оказались сильнее. Проиграв битву, Римус просто зачесал их назад, создав некое подобие объема, и принялся за подбор одежды. Здесь тоже возникли проблемы, его гардероб не пестрил разнообразием магловских модных шмоток, и в итоге он остановился на той же серой футболке, рубашке в красно-белую клетку, черных штанах и любимых серых конверсах. Если бы он мог закатать рукава до локтей, получилось бы даже более чем «сносно». Во избежание лишних вопросов, Римус прихватил с собой и карту, чтобы Мародёры не прознали, где он пропадал. А так скажет, что просто прогуливался по замку, а побег из «Трёх мётел» свалит на ухудшение состояния из-за приближающегося полнолуния. Убедившись, что он всё продумал, и убрав уличающую кучу одежды с кровати, он наконец покинул башню и самым длинным путём двинулся в сторону теплиц. Когда пункт назначения появился на горизонте, Римус на всякий случай заглянул в схему Хогвартса. Подписи с именами девчонок и Питера значились на общей комнате, Поттер и Блэк же находились в спальне. Возможно, как раз искали карту, чтобы найти его, либо Джеймс прочищал мозги Сириусу. Как бы там ни было, сейчас Римуса больше заботило, почему вокруг теплиц царит мёртвая тишина, никак не вяжущаяся с местом проведения отменной вечеринки. Он обошёл их вдоль и поперёк, пытаясь разглядеть что-то через непроницаемые от испарины стёкла, недоуменно покрутился, снова прильнул к стеклу. Ничего. Ну, не может же быть, чтобы Белл над ним пошутил… наверное, они перенесли тусовку в свою гостиную. Точно, у него же с собой карта! И только Римус потянулся в карман за сложенным пергаментом, по ушам ударило гитарное соло, и его за руку втянули в мгновенно закрывшийся проход. Всего на один краткий миг Римус уверовал, что его схватило очередное сбрендившее растение и он умрёт самой глупой смертью. Но флуоресцентный розово-фиолетовый свет, барабанящая музыка и смеющийся префект Пуффендуя однозначно не были последствиями яда Тентакулы, и он с облегчением выдохнул. — По тебе и не скажешь, что ты из пугливых, — Белл явно остался доволен эффектным появлением и вдруг озадаченно нахмурился. — А где Блэк и Поттер? Твою ж... У Римуса внутри всё покрылось инеем. Он, правда, полагал, что способен заинтересовать кого-то в отрыве от звёздного состава Гриффиндора? И это Джеймса он называл святой наивностью? Римус даже не мог наскрести не звучавшее жалко оправдание, как блондин прыснул неудержимым смехом. — Мерлин, видел бы ты своё лицо! — И у него отлегло от сердца. — Я же пошутил, — Нейт виновато склонил голову. Его всегда прямые волосы были беспорядочно завиты в сёрферском стиле, и расстёгнутая на пару пуговиц рубашка-поло только забивала гвоздь в сформированный образ. Римус, понимая, что пора бы перестать так в открытую пялиться и свернуть с неудобной обличающей темы, перевёл взгляд вглубь теплицы. Школьные лампы переливались разными цветами и плавно окрашивали помещение в синий, зеленый, желтый, красный, розовый и снова в фиолетовый. Из граммофона разливался вибрирующий голос Элвиса, под который на длинном разделяющем надвое пространство столе плясали девушки и парни. Чуть дальше можно было разглядеть фуршет с впечатляющим количеством конфетных ваз и прозрачных бутылок. А ещё здесь было поразительно накурено. У Римуса буквально случился разрыв шаблона, теперь он просто не сможет серьезно воспринимать Травологию, особенно если брать в расчет, что ровно на его учебном месте сейчас целовались две девчонки: одна — усевшись прямо на столе, другая — стоя между её бедер. Это уже точно «поинтересней Мальборо». — Как вы… — словарный запас, видимо, всё ещё не отошёл от шока, и Римус тупо покрутил пальцем. — Самые обычные заглушающие и иллюзорные чары — ничего лишнего и ломающего голову. Я бы показал тебе, куда бросить верхнюю одежду, — Натаниэль одернул его за хлопковую клетчатую ткань, — но ты, похоже, у нас горячий парень. — Да тут идти-то, — поджал губы Римус, надеясь, что цветное освещение скрывало его горящие щёки. — Так, тебе нужно расслабиться. За мной! Всё ещё держась за край его рубашки, префект потянул его через толпу к фуршетному столу, располагающемуся как раз напротив увлеченной друг другом однополой парочки, до которой почему-то никому не было дела. Римус всеми силами, старался не смотреть в их сторону, боясь смутить. Хотя в трезвом сознании наклевывалась ясная мысль, что смущается здесь только он сам. — Итак, Римус Люпин. Наша скромная обитель может предложить вам эйфорийный эликсир, — он указал на кувшин с мерцающим желтым зельем [Римус просто знал, какого цвета должен быть этот эликсир], — веселящую воду прямиком из Америки, — Белл постучал по прозрачным неприметным бутылкам, — ну, и конечно, эльфийское вино! Но советую выбрать один напиток и пить только его в течение всего вечера. — Ничего себе «скромная»… Римус много слышал о веселящей воде, но сейчас бесконтрольный смех ему совсем не подходил под настроение. Также он не хотел показаться занудой и допрашивать Белла, устранили ли они побочные действия эликсира, поэтому он уверенно плеснул себе в стакан не подводящего ранее вина. — Ну, и так как ты — мой почетный гость, тебе полагается презент, — Нейт достал из нагрудного кармана аккуратно свернутый косячок и заложил его Римусу за ухо, — на здоровье. Римус сделал пару глотков слишком изысканного для такой раздолбайской вечеринки алкоголя, как комнату прорезало шипение переустанавливающейся иглы, и из граммофона вырвалось хоровое мелодичное пение, подхватываемое почти всеми присутствующими. Can anybody find me somebody to love! (Можно мне найти кого-нибудь, чтобы полюбить!) — Это Queen? — Римус чуть не поперхнулся. — Они самые, отдельный сингл вышел всего полторы недели назад. Мой отец — их фанат, даже знать не хочу, где он достал эту пластинку и чего она стоила. — Вау… — Римус ещё раз присмотрелся к окружающим его ученикам, разодетым в яркие майки и футболки. На девушках сплошь были мини-юбки, и они размахивали своими длинными распущенными волосами, довольно эротично двигаясь в такт музыке. Один парень продолжительно затянулся и, наклонившись к другому с их потока, выдохнул тонкую струйку дыма прямо ему в рот, а потом проделал ту же манипуляцию с танцующей рядом семикурсницей. — Слушай, а здесь есть ещё кто-нибудь с других факультетов? Белл проследил за его ошарашенным взглядом и облокотился на плечо Римуса, при этом ему пришлось слегка задрать локоть, но он явно не страдал от неудобства. — Не-а, — спокойно ответил он, — наши вечеринки только для своих, чтобы все могли раскрепоститься и отпустить себя. — А я? — Римус в кои-то веки оторвался от гипнотизирующего зрелища и практически столкнулся с блондином носами. Но, поборов первый испуг, он не двинулся, и Белл тоже. — А тебя я пригласил. — Видимо, других объяснений не будет. They say I'm going crazy They say I got a lot of water in my brain Ah, got no common sense, I got nobody left to believe in! (Говорят, я схожу с ума. Говорят, у меня в голове слишком много воды, У меня нет здравого смысла, мне не во что верить!) Префект растянулся в светящейся неоново-белой улыбке, запустил руку в свои шикарные волосы и вытащил из них самокрутку. — Время отпустить себя, Римус Люпин. И Римус потерялся. Потерялся, отпустив весь здравый смысл, и находил себя то на танцполе, то смеющимся и обновляющим стакан возле фуршета, то вдыхающим сладкий дым. Один раз он даже затягивался, когда зажжённый кончик сигареты держала во рту какая-то девчонка. Ему никогда не удавалось настолько расслабиться со своими друзьями, и он напрочь забыл о них, об учебе, о Сириусе и даже о том, что он так-то не танцует. Спустя пару часов он нашёл себя сидящим на полу с Нейтом в отдельной комнате, выделенной под всякий хозяйственный инвентарь, и несущим какую-то чушь. — …оба моих родителей полукровки, так что я четвертькровка… или полукровка в квадрате? Чувак, я запутался! — Я сам ничего не понял, — задыхался от смеха Римус. — Мне кажется, я сейчас и пальцы на руке не смогу сосчитать. Натаниэль с максимально сосредоточенным выражением потупил на свою вытянутую ладонь и, забросив это дело, уронил её обратно на обтянутое джинсами бедро. — Точно, надо притормозить. — Да, ещё по одной и притормозим, — Римус потянулся к его нагрудному карману и ловко выудил последнюю заначку. — Согласен, нельзя так резко останавливаться, — Белл поджёг скрученный фитилёк и, дождавшись, пока Римус задержит дыхание для лучшего эффекта, перехватил самокрутку. Римус пообещал себе, определенно, почистить организм хотя бы месяц после такого загула. — Кто бы знал, что пуффендуйцы умеют так отрываться… — не уставал поражаться Римус. — Вы же белые и пушистые тихони! — На то и расчет, — Нейт нескромно ухмыльнулся, запрокинул голову и выдохнул, открывая вид на изящную и одновременно жилистую шею. Почти как у Сириуса… На самом деле у него было приличное количество сходств с Блэком. Волосы до плеч; одинаковые рост, комплекция; такие же выразительные черты лица. Грубо говоря, Нейт был копией Сириуса на негативной плёнке. Смуглая кожа, пшеничный блонд, карие глаза. Прекрасно, два плюс два мозг сложить не может, зато подмечает такие вещи. Но вот понять, что всё это означает, его точно не хватало. —… проблема в том, что вы, гриффиндорцы, ограничены. Не обижайся. — А? На что не обижаться? Он опять всё прослушал! — То есть вы ограничиваете сами себя. Слишком категоричные, ваш мир делится на чёрное и белое, правильное и неправильное. Но всё гораздо сложнее. Люди сложные, оттого и весь пиздец. — Четвертый косяк пробудил в тебе философа? — Пытаясь поспевать за мыслью, отшутился Римус. — Можно и так сказать… в чем твоя сложность, Римус Люпин? Римус повернулся на голос и тут же осознал свою ошибку, вляпавшись в тягучую кофейную гущу направленных на него глаз. Взгляд отдельно от разума скользнул на полные сухие губы, и когда он в ужасе вернулся назад, в карей радужке сверкнула задорная искра. — Обязательно говорить? — Зачем-то перешёл на шёпот Римус, и теперь уже взгляд Белла недвусмысленно спустился чуть ниже. — Можешь показать. Блядь, он вконец обдолбался. Это единственное, чем он будет оправдывать свой следующий поступок, навеянный... да ничем не навеянный! Он просто захотел. Захотел податься вперёд и ощутить, каково это — целовать другого человека. Человека, который был не против и ощущал то же желание без мешающих обстоятельств и отговорок. И от первого прикосновения губ, Римусу снесло крышу, а потом и стены, когда Нейт ответил. Пылко, с напором, сразу волшебным образом оказываясь на его бедрах и перехватывая инициативу. Без сомнений, он был намного опытнее, и Римус был только рад этому фактору. Он без стеснения, позволил блондину вытворять со своим языком всё, что тому вздумается, стараясь впитать эти горячие и влажные движения в память. Прошло несколько невероятных минут [или часов]. Как вдруг Белл слегка качнулся, выводя возбуждение на новый уровень, и Римус низко застонал ему прямо в рот, тут же испугавшись своей реакции и замерев. Нейт, почувствовав перемену, разорвал поцелуй. — Сложность — не то слово, — прищурил он хитрые глаза, — с тобой ещё работать и работать. — Можем составить график, — нервно усмехнулся Римус, всеми силами удерживая взгляд. Наверное, глупо смущаться откровенно седлающего тебя в данный момент человека. — Я подумаю, — ответил Нейт так же, как он возле «Трёх мётел». С коварной многообещающей улыбкой. И Римус невольно сглотнул.